Коносубарский кантай

Девушек сначала качнуло порывом сильного ветра в сторону взрыва — это в осводившийся объём сгоревших газов устремились атмосферные массы, а потом едва не сбросило с занятных мест пришедшей ударной волной и оглушительным хлопком... Но на ногах обе удержались.

— Так, господа путешественники и авантюристы, — вновь разнёсся над стоянкой ощутимо усталый голос рыжей. — Рекомендую вам поторопиться и заготовить тушки змеептиц впрок, ну а в знак благодарности — с удовольствием приму сочную грудку, обжаренную с пряной зеленью и красным вином.

Саша, отправив Глубинную в помощь ошалевшим от количества халявной еды караванщикам, вернулась к своему дилижансу.

— А вы молодец, — канмусу показала рыжей большой палец.

— Да и вы тоже, похоже, не пальцем деланы. Обращайтесь, если чт... — лениво махнула рукой красотка, собираясь вернуться на шезлонг.

На полпути её глаза закатились, ноги подломились, а сама девушка, взмахнув руками, безвольной куклой рухнула по другую сторону кареты.

— Вагенбург[2], — сказала Саша, провожая взглядом последние оборки платья и изящную, тонкую ступню, обутую в туфельку на умеренном каблуке, исчезающие за срезом крыши дилижанса, и бросая себя в длинный прыжок через головы пассажиров, прячущихся под защитой транспортов третьего круга. — Определённо, это — вагенбург.

Примечание к части

[1] Хеншин — перевоплощение, переход в более совершенную, чаще — боевую форму. [2] Вагенбург, он же гуляй-город: защитное построение телег, карет, прочего транспорта в прошлые века. Лайк рублём: Яндекс.Деньги: https://money.yandex.ru/to/410013962898822 Сбер: 5336 6900 8681 2098

>

20.

У многочисленных небольших костров веселились разумные, от самого большого доносились звуки флейты, скрипки, чего-то струнного, не то гитары, не то банджо, смех, здравицы — и сумасшедшие ароматы жарящегося мяса.

— Сильное магическое истощение, — повернулась к Саше Наами, бронзовокожая эльфийка-целитель запредельного для обитателей Акселя пятьдесят третьего уровня.

Обладательница истощения лежала головой на коленях Харизмы и признаков сознания не подавала принципиально, чем Глубинная и пользовалась, поглаживая длинные ушки рыжей магини... Магессы?.. Магички?.. Кронштадт, сама являясь девушкой, со словообразованием посредством феминитивов предпочитала дел не иметь, ибо за слова типа «блогерка», «авторка» или «поэтка» ей хотелось долго и с наслаждением, до последнего тихого «бульк!» топить в деревенском нужнике каждое тулово, сей лингвистический выкидыш произнёсшее...

— И я не знаю, какого уровня ваша подруга, но он явно выше моего в разы: я в неё ухнула все два малых кристалла манатита, что брала с собой в дорогу на случай непредвиденного перерасхода магической энергии, а ей хоть бы хны, даже румянца на щеках не появилось. А это, на минуточку, дважды по семьсот тысяч единиц чистой маны, или, в более привычных мерах: два воскрешения, пять совершенных исцелений, порядка шестидесяти малых исцелений, полтораста выращенных заново зубов, а так же десяток исправлений эректильной дисфункции, две язвы желудка, один перелом и полтора геморроя на сдачу.

— Два портсигара отечественных... Три... Да, точно, три! Три портсигара... — едва слышно пробормотала Александра, и, если собеседница её и услышала, то не подала виду.

Канмусу посмотрела на целительницу:

— Хорошо, Наами, намёк поняла. А в эрисиалах это сколько будет?

Разница между эрис и эрисиалом впечатляла: если на один эрис можно было только попросить выписать себе леща, то эрисиала — золотого, самого малого из тех, что есть в обороте, — хватило, чтобы оформить на двоих путешествие в вип-повозке, ещё и по системе олл-иклюзив мидивал-эдишн. Ну и на сдачу разжиться очень дорогой туалетной бумагой в твёрдом переплёте.

— По двадцать за каждый, — не моргнув и глазом, сходу выдала ценник эльфийка. При этом глаза её засияли, как у приснопамятного Хай-Тауэрра, когда тот чуял обильный гешефт.

— Пять за оба, — тут же включилась в предложенную игру Черри, продолжая почёсывать рыжую за ушками.

Наами, не поведя бровью, продолжила:

— Пятнадцать. За штуку.

— Семь — за пару, — присоединилась к торгам и Саша.

— Десять. За каждый, — гнула своё эльфийка.

— Десять, — кивнула Черри, и добавила: — За комплект.

— Да вы меня без портков оставите, — откровенно фальшивя, прошипела эльфийка. — По миру пустите! И куда я подамся тогда, бедная, несчастная, никому не нужная целительница пятьдесят третьего уровня, с всего лишь восемнадцатью золотыми эрисиалами за душой?

— Покажи мне того, кто не смог бы пересечь весь континент, имея в кармане целых шестнадцать полновесных золотых?

— Четырнадцать! — поправила Сашу Дочь Бездны.

— За двенадцать — легко! — эльфийка вздёрнула носик, всем телом давая понять, что торг завершён, и уступок можно не ждать.

— Договорились, — кивнула канмусу. — Двенадцать, и по рукам?

— Двенадцать, — легко согласилась Наами. И, дёрнув покрасневшими ушками, едва слышно добавила: — И ещё по танцу с каждой из вас.

— Агась! — широко улыбаясь, беззаботно согласилась Черри.

— Без проблем, двенадцать и по танцу, — автоматически ответила и сама Дева Флота.

А потом до неё дошло.

— Так, стоп! Какие ещё танцы? Ты чего, нас склеить пытаешься?

— Кья-а-ах! — густо покраснев, эльфийка сжалась, клещом, до побелевших костяшек, вцепившись в посох. — Просто я неуклюжа в танцах, да и движений не знаю... Так что вы не подумайте, я не из этих!..

— Эх, — с тяжелой досадой вздохнула Александра, стараясь придать лицу как можно больше загадочности, благо, ранние сумерки и костёр давали достаточно густые тени, чтобы использовать их себе на пользу. — А мы-то уж подумали, что клеишься... Мы-то как раз — «из этих».

— Кья! — вновь пискнула Наами, пытаясь подняться на ноги. — Простите, мне пора!

— Да ладно тебе, — хмыкнула Саша, вполне довольная произведённым эффектом, — успокойся, никто на твои дивные эльфийские прелести не покушается. Шутим мы так.

— Шутим, — радостно кивнула Черри, подтверждая слова Александры. — Или не шутим...

Увы, дальнейшие незлые издевательства над тушующейся высокоуровневой магиней были прерваны:

— Вай, девы прекрасные, как весенние сады, разбитые на склонах гор Хетту, девы сильные, как порывы зимнего ветра в долинах Эбиру, девы нежные, как первые лепестки песочного подснежника, что растёт только в северной пустыне Оладырга, — пузатый бородатый мужичок видом лет так крепко за полтинник, насквозь пропахший запахами приправ, специй и дыма, улыбался во все щербатые двадцать два — крупные, чуть желтоватые, крепкие. — Соизвольте, милые наши защитницы, принять в дар от простого вольного повара, скромного Первого котла республики Элроуд, Ольми Джевера, вот эти вот приготовленные со всей моей любовью к кулинарному делу сочные стрипсы в пряной панировке, крылышки в кисло-сладком соусе с мёдом, а так же, не побоюсь этого слова, по-настоящему божественного уровня шавуху, кою не вкушали и на берегах изысканного далёкого Пьотробурга!

Саша аж подобралась:

— Милсдарь, а скажите-ка вы мне, вы шавуху приготовили как шаверму, или же как шаурму?

Первый котёл Элроуда, столицы казино, ставок, кутежа и разврата (ведь каждому известно, если есть тонны денег, то есть и алкоголь, и ставки, и, иногда, даже выигрыши по ставкам, а потому — куда же без разврата в уютной компании юношей и/или девушек с низкой социальной ответственностью?) икнул. А потом пошёл пятнами:

— Миледи, чем я вас так обидел, что божественно вкусную шаверму вы подозреваете в родстве с какой-то там низкосортной шаурмой?!

Кронштадт, бросив взгляд на завозившуюся магиню, шикнула на повара:

— Господин Джевер, прошу простить мою несвоевременно проснувшуюся любознательность, но всё же приятно, когда шаверму называют именно шавермой, а не шаурмой. И спасибо вам за угощение, — растянув улыбку как можно шире, и передав поднос Наами, Саша вежливо, но неотвратимо выпроводила повара от костра.

Эльфийка, вернув угощение, сцапала протянутые монеты и, не считая, упрятала их в складки тканевого пояса, выгодно подчёркивающего тонкую талию девушки. Кивнув, дескать, не прощаюсь, за вами ещё по танцу, и я вернусь за долгом, целитель, покачивая крутыми бёдрами и толстой косой до лопаток, степенно ушла куда-то за центральный костёр.

— Доброе утро, — улыбнулась Саша медленно моргающей магине.

— Какое... утро? Я же... днём... сложилась?..

Черри с лицом настолько счастливым, что становится понятно: мысленно она совершенно точно уже не здесь, продолжала поглаживать ушки рыжей красавицы. Та, впрочем, расслабилась и попыток соскочить с коленей Харизмы не совершала.

— Да не переживай ты так, утро там, вечер или полярный день — какая, нафиг, разница?

Рыжая, впрочем, прикрыла глаза и, судя по зардевшимся щекам и кончикам ушей, расслабилась и полностью отдалась воле пальчиков Глубинной.

— Пофиг мне на время суток, — силы, судя по окрепшему голосу, к ней уже начали возвращаться. — Там же винишко осталось раскупоренное...

— Это? — Саша жестом фокусника выудила из рюкзака увесистую, литра на три с половиной, бутыль, прихваченную с крыши дилижанса.

— Если ты ещё и закусью озаботишься, я тебя не то, что расцелую — я тебе массаж сделаю!

Черри никак на заявление не прореагировала, а Саша только хмыкнула про себя: чтобы сделать массаж канмусу, надо самой быть канмусу. Или, на худой конец, Глубинной, как Харизма.

— Ловлю на слове, — подмигнув рыжей, Александра, сев рядом, переставила себе на колени поднос. — С тебя массаж. Но можно и просто расцеловать — тоже не откажусь.

Красно-жёлтые глаза с вертикальным зрачком задумчиво перескочили с пищи на лицо Девы Флота, скупыми, характерными мазками срисовывая, собирая невербальную информацию.

— Ты не шутишь, — констатировала рыжая, расслабленно млея от медленных движений Харизмы. Тонкие, обманчиво слабые пальчики Глубинной ласково, неторопливо гладили ушки рыжей, ноготками едва-едва касаясь кожи — проводя то одним длинным движением от основания до самого кончика, то выписывая какие-то замысловатые вензеля.

— Не шучу, — серьёзно подтвердила Саша.

— Будь на моём месте какая-нибудь другая девушка, она наверняка бы убежала отсюда с громогласными просьбами спасти от извращенок... — От природы красиво очерченные губы рыжей растянулись в откровенную ухмылку. — И не надейся, не сбегу.

Встретившись глазами, они долго не разрывали зрительный контакт. Нет, это не та примитивная игра в гляделки, характерная для альфачных в своей самцовости отдельных представителей мужчин. Нет, это прощупывание слабостей, безмолвная попытка найти ту грань, за которую лучше не переходить, и обозначить не круг, но примерные очертания того, что приемлемо и разрешено.

Первой, как ни странно, нарушила сосредоточенное молчание рыжая, сорвавшись в заразительный, звонкий смех — который, впрочем, так и не вывел в реальность плавающую в грёзах Черри:

— Вальда Эрин нод Альту, — отсмеявшись, представилась рыжая, протягивая левую руку. — Боевой маг... на пенсии.

— Александра, можно просто Саша, — Дева Флота крайне аккуратно совершила рукопожатие. Ладонь магини была сухой, нежной и очень горячей. — А сие поплывшее чудо — Черри, или Харизма — тут уж как удобнее, так и называй. И, — канмусу неловко улыбнулась, — не подскажешь, из названного тобой — какая часть относится к имени?

— Не здешние, что ли?

— Ну да. Прибыли издалека, решили пока осесть в Акселе, но вот с местными именами пока не очень разобрались. Так что?

Вальда Эрин нод Альту коварно улыбнулась:

— Это и есть имя. Фамилию я опустила, во избежание, так сказать, — оценив степень ошарашенности, явно проступившей на лице канмусу, рыжая успокаивающе похлопала девушку по тыльной стороне кисти, так и оставшейся на предплечье в рукопожатии: — Да ладно тебе, расслабься, к дворянству отношения не имею, это папочка у меня такой эксцентричный был. Но можешь звать меня любым из этих трёх имён, как, в принципе, и принято у меня на родине.

— Хорошо, Вальда.

Магиня явно хотела ещё что-то сказать, но тут её желудок предательски заурчал. Громко, жалобно.

Не размениваясь на вопросы, Саша молча придвинула поднос ближе к новой знакомой: что такое настоящий голод, жгущий изнутри, знала любая канмусу, имевшая несчастье остаться не то, что без спецпайка, но даже просто без провианта вдали от любых берегов, или же оказавшись временно запертой на каком-нибудь всеми богами забытом островке, не отмеченном даже на картах.

— Кушай, кушай, тот мужик, что это приготовил, как его? А, да, Ольми Джевер, действительно постарался, — канмусу пододвинула горку исходящих паром и слюновыделительными ароматами свёртков шавермы поближе к рыжей и от души набулькала из бутыли в пивную кружку. Впрочем, столь варварский жест над своим вином был воспринят Вальдой даже с одобрением, всё же голод не тётка, да и жажда — отнюдь не дядька.

Спустя минут десять сосредоточенного двигания челюстями, магиня перестала напоминать Черри времён их появления в этом мире. Впрочем, сама Глубинная всё так же пребывала в нирване, даже лишившись самого предмета релаксации.

Кронштадт, оставив белянку и рыжую, прогулялась до главного костра. Там, в разношёрстной компании разумных, объединённых по общему признаку наличием колпаков на головах, фартуков на телах и хищного вида ножей в руках, тусовался уже знакомый Ольми Джевер, Первый котёл и просто, пожалуй, один из лучших шаурменов среди всех, чью стряпню Саша когда-либо пробовала.

— Вай, миледи, — первым кивнул ей мужик, не отрываясь, впрочем, от нарезки слайсами чего-то, по виду похожего на банан, а по запаху — на имбирь, протёртый через портянки, пережившие дневной марафон в полной выкладке по пересечённой местности. — Я помню о заказе вашей очаровательной подруги, не беспокойтесь: принесём прямо к вашей карете.

Канмусу пожала плечами:

— Я уже и забыть успела... Но, в таком случае, попрошу приготовить, если не затруднит, пятикратные порции...

Заметив, как глаза не только самого Первого котла республики Элроуд, но и всех, услышавших её просьбу, начинают стремительно расширяться, грозя вот-вот мутировать в глазищи анимешных девочек, Александра неловко улыбнулась: