— Свежее... — Я промывал крупу, отчаянно соображая, что именно я делаю не так. — И много.
— Из свежего мяса... Могу предложить рыбу. Она, совершенно точно, свежая. Еще, пока, даже плавает.
Понимая, что спорить, ссориться, пытаться юморить и строить из себя сами небеса знают, что, совершенно не стоит, залил крупу водой и поплелся на ледник.
Спустился по крутой лесенке, слегка обмерзшей на последних ступенях и...
"Все подсобные помещения скрываются в пространственных карманах и могут быть открыты пользователем в любом месте, по мере необходимости." — И вот сейчас этот карман, один в один напоминал ледник, с которого и началась вся моя эпопея с переходом в этот мир, совершенно невозможное время назад.
Скрипя зубами, на чувство юмора Хранителя, пообещал самому себя, что...
И вздохнул, вспомнив вдруг слова, что "для дикарей, высшие технологии подобны магии, а существа, владеющие этими технологиями, подобны богам!"
Вельда, богиней была так себе — в высший пантеон не лезла, интригуя до последнего и держась в сторонке от всех драк. И воспитывая последователей, вкладывая в них крохи своих сил и не передавая технологии...
— Керрам, а что у вас там с богами? — Держа в руках заднюю ногу неведомого мне оленя, килограмма в три, три с половиной, вернулся по лестнице на кухню и занялся готовкой, совершенно забыв, что ставил отмачиваться крупу. — Все дуба дали?
— На поверхности Суттары, в данный момент, находятся более шести тысяч существ, подходящих под описание "Богов". В энергоинформационном поле — менее трехсот. В глобальном "отображении" — чуть больше трехсот. Из трех сотен "божественных" существ, владеют технологиями — двести. Владеют силами — сто семьдесят девять. Владеют знаниями, всего девять. И, кстати, что не может не радовать, эманаций Вельты я не ощущаю совершенно. Ты ее что — сожрал? — Керрам коротко хохотнул. — Каннибал!
— Спалил на костре, пепел развеял... — Ответил я чистую правду, примериваясь сунуть лапу-ногу-ляжку в здоровенную кастрюлю. — А что?
— Спалил Богиню?! — Керрам попался, проявившись в простенке между полуоткрытой дверью в ледник и кухонной плитой, жарко натопленной и уставленной ровным рядком посуды, в которой что-то томилось, клокотало, булькало и фырчало, распространяя упоительные запахи творящегося таинства готовки. — Спалил, а пепел — развеял?!
— Ну, да, над озером! — Понимая, что кастрюля маловата, а ляжка неведомого мне лося — великовата, оглянулся по сторонам, в поисках предмета, способного эту несправедливость исправить.
Признаюсь честно — идея использовать для этой цели вертящийся в кабинете меч-"мигалку", у меня конечно-же, промелькнула. Но, его волнистое лезвие... Только представив себе все эти заморочки, махнул на меч рукой — пусть крутится, где крутился, обойдусь как-нибудь. — Дай, чем рубануть!
— Точно — псих... — Керрам или это его голограмма? Проскользнул сквозь меня и ткнул пальчиком в выдвижной ящик стола. — Ты, ее, поди, еще и на картоловвых дровах сжег? С добавкой красного пила?
— Какие дрова лежат в грузовом лифте — на тех и спалил. А, если "красная пила" — это пихта... То и с ней — тоже... — Я любовался комплектом кухонной утвари супертяжелого калибра. За такой "комплетик" из стали с волнистым рисунком, у нас можно было смело просить в собственность нехилых таких размеров, островок, со всеми удобствами, яхтой на двадцать нимфеток и вертолетиком типа "Черной акулы", на сдачу.
Украдкой, пересчитал каждый ножичек, тесачок, точилку... Пятьдесят один предмет! И три точилки...
Выбрав топорик по руке, слегка красуясь, хрястнул по ляжке раз, другой и третий.
— Вандал. Точнее — варвар. — Керрам делано схватился за свою призрачную голову. — Это же для овощей, олух! Невежда!
— Ага. Вандал. Варвар. Невежда. — С каждым словом, с удовольствием измельчал заднюю конечность, прикладывая топорик и наслаждаясь легким "крак" толстенной, белоснежной на разрубе, кости. — Зато, какой результат!
Нет, будь на месте Керрама какой-нибудь японец, чех или, упаси звезды — француз, дар речи бы они потеряли от такого кощунства. Только вот, как по мне, когда жрать хочется — сожрешь и "д'англез". А когда есть время, кишка кишке кислород не перекрывает и желудок не пытается понять, не перерезал себе глотку хозяин, тогда — да, тогда можно и чудеса кулинарии готовить. Вот только я хотел жрать так, что уши дымились. А еще я хотел курить. И еще, кое-что, тоже хотелось... Но пока вполне терпимо, хотелось.
— Помой и направь лезвие сразу! — Потребовал Керрам и получил в ответ, вполне обоснованное:
"Изыди, голограмма ходячая. Раз помочь не можешь — сиди в уголке и не отсвечивай!"
— Вот это было обидно. — Керрам развел руками. — Очень, обидно.
В течении следующих пяти минут я отчаянно воевал со всем, что могло открыться, закрыться, повернуться, свалиться и распахнуться.
Увы мне, слабоумному, забывшему простую до дурости вещь... У себя на кухне — любой повар — Бог!
А Керрам, пусть ему будет всегда щекотно, был на своей кухне.
Спася бульон во второй раз, запросил пощады. Лучше признаться, что свалял дурака, чем случайно заигравшись, свалит в ящик.
— Я не голограмма. Я — проекция ментального типа. — Голо... Ментальная проекция, видя непонимание в моих глазах, схватился за голову и пустился в объяснения.
— Голограмма, это — объемное изображение. Оно лишь проекция и оттого — имеет лишь развлекательную функцию. Вот, например... — Этот стервец стукнул палец о палец и рядом с плитой нарисовалась милая девица-кухарка в белоснежном, кружевном фартучке, с ловкостью факира занявшаяся готовкой столь же нарисованной, еды, вертясь во все стороны, изящно наклоняясь, оттопыривая пятую точку и демонстрируя самые соблазнительные формы, что я видел. А уж я повидал... Правда, кроме фартучка на девушке ничего не было, так что, через пару минут столь соблазнительного зрелища я взмолился уже во второй раз, избавить меня от участи разорванного на миллион запчастей, суслика. — Голограмма не может управлять, влиять, принимать решение или изменять реальность в соответствии с собственной необходимостью. Зато, все это может Ментальная проекция.
— Ментальная проекция и дух — чем между собой различаются? — Я поспешил забить голову знаниями, чтобы фантазии оставили меня в покое.
— Дух принадлежит существу, окончившему свой путь. То есть — умершему. Так как уход произошел не полностью — помешало неоконченное дело, нервный срыв и т.д., то никто даже и предсказать не сможет, что именно останется в реальном мире. Именно поэтому, добрейшей души отец семейства, погибший насильственной смертью, "оставил озлобленную часть себя". Злился-то он на своего убийцу, но вернулся под крышу родного дома, став причиной гибели всех членов собственной семьи. Духов, сохранивших хоть четвертую часть своей личности, насчитывается девять. Всего девять. Остальные... — Керрам сделал в воздухе жест, хорошо мне известный, от местных жителей: быстро сжатая в кулак ладонь — символ стремящейся к нулю, вероятности.
— Так ты — живой?! — Я уселся на кухонный стул и уставился на своего собеседника круглыми глазами.
— Технически — да. — Керрам, замерший на проходе, подпер плечом косяк двери. — А вот биологически... Боюсь уже нет. Уж не знаю, сколько прошло времени, но "хранилище интеллекта", точно указывает, что отзыва от клеток моего тела, по которым меня должны были воссоздать, нет. Так что, теперь я застрял здесь очень, очень, на долго... Если только ты, не пожелаешь поменяться со мной местами!
— Чур меня! — Я отмахнулся даже от мысли о таком обмене, длинным поварским ножом.
— Так я и думал... — Керрам вздохнул, а затем вдруг расхохотался. — Не боись, не "захвачу я твою бренную тушку во сне"!
И, что с таким шутником делать? Может, Вельта была не так уж и неправа, что отключила этого шутника?
Снимая шумовкой накипь, дал себе слово, что...
— А меч у тебя забавный... — Ментальная проекция рассматривала клинок, который приволок в кухню неизвестным мне образом и теперь внимательно изучал его, постукивая пальцами по лезвию. — Волнистый во всех проекциях... Этож надо так... Да еще и с "довеском"... Кто тебя надоумил лечебный артефакт связать с "пламенем", да еще и встроить в него "Морскую змею"... Даже боюсь представить, где ты ее нашел...
— Теперь то же самое... — Я спокойно отложил в сторону шумовку и вновь сел за стол. — Только для слабоумных: медленно и с объяснениями.
— Самокритичненько... — Керрам, щелкнул ногтем по лезвию и уложил меч на стол. Меч, тут же, занял свою излюбленную позицию — острием вниз, крутясь вокруг собственной оси и сверкая, как рождественская елка. — Эта... Вещь — скальпель, для драконов. Артефакт, в первую очередь зачарованный на быстрейшее заживление ран. Но, как и всяким другим инструментом, скальпель, можно применить и для убийства ближнего своего. Особенно если помнить, что его лезвие предназначено резать чешую дракона. Так что... Научишься пользоваться этим кошмаром...
— "Дикошарым"... — Вырвалось у меня.
— Точно! Кошмаром Дикошарым, не будет на свете другого такого целителя. Ну, а если тебе приспичит — призовешь пламя и отойдешь в сторонку, наблюдая, как твой обидчик медленно и печально горит. Раньше, конечно, твой враг сдохнет от шока — "Пламя" в клинке слабенькое, но... Неугасимое! Так что, если ты захочешь расплавить стекло — это запросто, а вот что повыше, это — уже вряд ли.
— А, морской змей?
— Разве я сказал "морской змей"? — Удивился Керрам. — Я сказал: "Морская змея"! А это... Один из шести клинков, созданных Такарром Кузнецом, по заказу короля Маарита Второго, Объединителя. История там очень непростая: Король заказал шесть кинжалов, для трех своих дочерей. Зная, что Король за хорошую работу платит тройную цену, Кузнец сковал шесть Морских Гадов: Ската, Манту, Акулу, Морского Змея, Морскую Змею и Мурену. Начинал парад Гадов, разумеется, Морской Змей. Замыкала — Мурена. Парад так понравился Королю, что он оплатил его, в трое. Вот только дочери попользоваться подарками не успели — Парад понравился не только Королю, но и Богине Моря. Король, не будь дураком, переуступил оружие Богине, в обмен на попутные ветры и полные сети. Богиня, на радостях, потребовала построить в честь себя на побережье святилище и оставить кинжалы там. Король исполнил и это требование, конечно досадуя, слегка, но твердо веря, что будущая торговля все окупит. Ну, а когда святилище было построено и оружие вложено в свои алтари... Богиня Моря поссорилась со своим Старшим Братом, подралась с его женой, выдрав у той добрый клок волос. Брат — Океан, решил взять "возмещение" и, подговорив своего приятеля — Пахаря, захапал территории, принадлежащие Сестре. Но, так как океан — это не море, довольствоваться белопесочной бухточкой, захватчик не стал, прокатившись своими свинцовыми волнами, почти до самой столицы Короля Маарита. Святилище, вместе с кинжалами, оказалось затоплено. Маарит, в сердцах, высказал Кузнецу все, что о нем думал, обвинив во всех грехах. Таккар же, в ответ, призвал Богиню Справедливости в свидетели, что он не виновен. Боги, в те года, очень часто грели уши, болтаясь среди простых смертных. Пока два Мужа ссорились, Тазира — Богиня Справедливости, приняла сторону... Короля! О чем и сообщила кузнецу, в глаза...
Рассказчик из Керрама был, откровенно так себе — занудные интонации, степенный речитатив и длинное повторение всех этих имен, титулов и званий. Так что, полюбовавшись блеском крутящегося меча, я положил голову на руки, отчаянно приказывая себе только одно-единственное: "Не спать!"
И мгновенно уснул...
* * *
*
Племя волков, племя оборотней, племя людей. Что уж тут поделать, что все три племени, испокон веков люто враждовали, отнимая друг у друга самые лакомые кусочки добычи.
Звездочка, преследуя своего кровника, неожиданно учуяла еще один запах. Старый запах. Очень, старый запах. От этого запаха, шерсть на загривке встала дыбом, а из горла вырвался тот самый, раскатистый рык волка-одиночки, идущего на последний и решительный... Пахло Врагом из Врагов. Пахло — Магом! А еще, чуть сбоку, прилип длинный волос, так и не смытый дождями. И, волчица готова была поспорить, что волос этот принадлежал существам, называвшими себя "долерри". И сейчас, кровник возвращался по их следу.
Магов и долерри Стая не боялась — долерри в разборки между оборотнями и магами не вмешивались, считая, что чем больше они друг друга перебью, тем больше свободного пространства останется за долерри. А маги... Немногочисленные, откровенно недолюбливающие друг друга, не умеющие работать в команде, завистливые и напыщенные — даже этого набора слабостей хватало, чтобы заманить противника в самую простую ловушку, примитивно вырытую звериными когтями или скинуть на голову тяжелый камень, налегая всей стаей. В самом крайнем случае, самки стаи, всегда были для магов привлекательны, так что, поманив пальчиком, одна такая красавица могла увести мага в неведомые края, где и истлеют его косточки, без лишних жертв.
"Маг и долерри" — Звездочка все больше и больше удивлялась своим открытиям. — "А вчера, неизвестно откуда, взялись ящерицы и стрекозы!"
Мир оживал, наполнялся шорохами уже не от ветра, листвы, падения камней или звона ручьев. Мир начали украшать звериные шорохи, едва слышная перекличка птиц, что гонялись за мелкой мошкой, которой еще неделю назад почти что и не было.
Мир оживал, приобретая странные цвета и краски, лишнюю луну, которой не было в годы Звездочки и еще одно светило, наглое, коричневое, тревожное.
Перенеся вес с лапы на лапу, Санти, Саахт Сантар-Тен-Тенсая отказалась от мысли преследовать мага и его спутников — след был старый, такой старый, что за это время люди могли оказаться так далеко, что, только договорившись с "освободившимися", можно было их нагнать в разумный срок. Только ни малейшего следа свободнокрылых нигде не встречалось. В прочем... Например, след мага, Звездочка могла и пропустить — он был чуть в стороне от тропинки, по которой шел кровник, под нависающей веткой хвойника, сидя под которой, маг вытряхивал из обуви, невесть как попавший туда, камушек. Чуть позже, ветку обломило ветром и след "законсервировался", огражденный плотной хвоей от всех погод. В поисках съестного, Санти стронула ветку в сторону и... "Здрасти-приехали..."
"Маг и его компания шли с гор... "Мой человек" возвращается в горы. Неужели, он сбежал от мага? Или маг его отпустил, отправив на съедение "свободнокрылым", что облюбовывали подобные места в качестве жилых?" — Санти привыкла верить нюху волка, но, в отличии от многих своих родственников, никогда не забывала о разуме, который достался им не известно за что, в наказание.
Щелкнув клыком, отогнала зловредную стрекозу, так и норовящую устроится с удобствами на ее черном носу.
— Да не очень-то и хотелось! — Стрекоза обиженно пискнула и развернулась к оборотню задом, демонстрируя свое отношение. — Всего-то и делов, хотела познакомиться... Невежа...
"О, нет! Только не это! Только не "трескучка"!" — Санти замерла, принимая решение — сожрать эту болтливую стрекозу, пока она тут одна, и никто не увидит, или быстро-быстро делать ноги, потому как "трескучки", существа маленькие и в их маленьких головах умещаются только две мысли: привязаться к тому, кто сильнее. И от души поболтать.
