Маги без времени

— Очень, очень приятно познакомиться, профессор натурфилософии Ирбран...

Я оставил руки за спиной. Мне очень хотелось вмазать по этой старой физиономии. Несмотря на очки и древнее правило: "очкариков не бьют по лицу".

Может быть, пнуть его в пах?

— Это мой помощник, его имя не важно, — сказал Огард. — Я попрошу вас ещё раз повторить ваше предложение.

Мы уселись напротив Ирбрана. Тот снял и протёр очки, с любопытством посмотрел на меня снова, уселся.

— Хорошо. Хорошо, конечно же. Итак, я учёный, я много лет работал на Тёмного Властелина... мне нестерпимо стыдно, но в нашей Империи не отказываются от таких предложений, если хотят жить. Двадцать лет назад повелитель приказал создать для него особых солдат, совмещающих в себе тела и способности людей и животных. Поразительной смелости научная задача, надо признать! Я пытался подойти к вопросу с гуманной стороны, прививая добровольцам отдельные железы и части тела зверей, но возникало множество проблем, живые ткани отторгались... м-да. Большего успеха добился некто Сект, тоже натурфилософ... в каком-то смысле. Но он добавил к науке рунную магию, создавая не комбинированное существо, а единое. Понимаете? Совместить в одном теле человека и зверя. Очень любопытно! Но помимо этой смелой идеи, Сект ничего не придумал, практик из него был никакой, лишь замучил некоторое количество материала... поэтому повелитель передал его материалы мне...

Я сидел и думал, сколько же здесь правды, а сколько лжи. Мне было бы приятнее думать, что Сект, сделав своё открытие, даже не пытался претворить его в жизнь.

Но Сект утверждал, что не использовал магии, а я не мог представить, как возможно соединить человека и зверя одной лишь наукой. И он обмолвился про плач и страдания детей, с которыми экспериментировал. Убивал ли он? Колдовал ли? Оказался плохим практиком — или в нём проснулась совесть?

Все они бессердечные твари.

— Тут есть три ключевых момента, — продолжал Ирбран, всё более и более увлекаясь. — Материал должен быть юным, до момента полового созревания. Это касается и человеческого материала, и животного. Необходимы рунные ключи, сложные, но не очень ёмкие по времени, которые удерживают организмы вместе. И самое главное — человеческий материал должен иметь способности к магии. Тогда — всё возможно! Именно я убедился, что для успеха требуется ребёнок-маг. Совершенно случайно, когда один из экспериментов окончился удачей, я несколько лет не мог понять, в чём же дело...

— То есть вы говорите, что экспериментировали на детях-волшебниках? — холодно спросил Огард.

— Да. Совершенно верно. Это ужасно, но Тёмный Властелин не ведал жалости. В учебных заведениях для магов отбирали не самых талантливых детей, покупали их у родителей и передавали мне. Процесс был поставлен на поток, доктор Сект после некоторых событий тоже был привлечён к работе... и мы создали для Тёмного Властелина почти пять тысяч изменённых. Целая армия!

— В чём их ценность для Властелина?

— О! — Ирбран торжественно поднял руку. — Эти пять тысяч стоят миллиона обычных солдат! Они крепкие, выносливые, быстрые, сильные. Они легче противостоят магии, а многие и сами ею владеют. Они — верные, благодаря... тут, я смею заметить, всецело моя идея! Потом мы сможем это обсудить, но я вас уверяю: без полного контроля над изменёнными, без их любви, создавать таких солдат смертельно опасно.

— Почему вы убежали из Тёмной Империи? — спросил Огард. — Только позвольте без высокопарных речей об угрызениях совести.

— Впал в немилость, — со вздохом сказал Ирбран. — Мне был некогда доверен Тёмным Властелином некий старинный артефакт; как я понимаю, имеющий для него ностальгическую ценность. Я пытался использовать его в работе — я же и сам немного владею рунами, и у меня были помощники, но артефакт не пригодился... а позже он был похищен. Когда повелитель об этом узнал, он был разгневан. И хоть артефакт нашли и вернули, но... — Ирбран вздохнул. — Эта лживая двуличная скотина Сект, он сделал всё, чтобы подсидеть меня. Последние годы я, можно сказать, работал под принуждением, жил в незримых оковах, в атмосфере нетворческой и душной, презираемый и отверженный. Когда же я понял, к чему стремится Тёмный Властелин, я ужаснулся. Мне удалось сбежать... видите ли, некоторые изменённые, которые меня сторожили, на самом деле меня охраняли...

Ирбран тихо, мерзко захихикал.

— Они, конечно, любили Тёмного Властелина и подчинялись ему. Но лишь потому, что я так велел. Поэтому в один прекрасный момент произошёл бунт... вы не представляете, что это такое, когда две сотни изменённых бьются насмерть против нескольких тысяч... в суматохе мне удалось уйти. А куда же я мог бежать? Только к вам.

— Так к чему стремится Тёмный Властелин? — терпеливо спросил Огард.

— К завоеванию мира, конечно же! — воскликнул Ирбран. — А к чему ещё может стремиться могущественное бессмертное существо?

— К познанию мира, — предположил я.

Ирбран опять засмеялся.

— А вы молодец! Всё верно, верно, но для спокойного познания мира нужна безопасность. Для безопасности вы должны миром владеть... Мы не знакомы, простите?

— Чего вы хотите от нас? — прервал его Огард.

— Вопрос в том, чего вы хотите от меня! — патетически воскликнул Ирбран. — Пять тысяч... ну, допустим, сейчас четыре с небольшим тысячи... изменённых — даже вашим рунным мастерам не отбиться. Они обрушатся на вас с земли, из воды, из-под земли... даже с воздуха! Это всё безумные фантазии Секта... он ещё мечтает создать изменённых, которые сумеют выбирать свои способности, сегодня — русалка, завтра — конь, послезавтра — птица... и знаете, у него начинает получаться... Я помогу вам защитить свои земли. Даже тысяча изменённых, должным образом подготовленных для обороны, изменит баланс сил. Я убеждён, что вторжение начнётся будущим летом, зима — слишком суровое время для войны. У вас от силы год! Но мы справимся. К весне у Северного Царства будет своя армия.

— Предлагаете нам экспериментировать на собственных детях? — спросил Огард безэмоционально. — Превращать их в чудовищ?

— Всегда найдутся добровольцы, — ответил Ирбран. — Особенно среди детей, знаете ли. Дети мечтают о подвигах. Ведь какова альтернатива? Кто-то погибнет при вторжении, а кто-то будет взят в плен и всё равно изменён — в лабораториях Секта.

— А взрослые? — уточнил Огард. — Взрослые добровольцы?

— Увы. Не работает. — Ирбран вздохнул. — Проверено неоднократно, весь материал погибал...

Я подумал, что даже простенький и слабенький Турс прекрасно отсечёт натурфилософу голову. Или нашинкует в мелкую лапшу. Проверим, как это перенесёт материал профессора натурфилософии.

— Ясно, — сказал Огард. — Я выслушал вас, профессор. Изложите свои мысли и предложения в письменном виде. Совет рунных мастеров ознакомится с ними.

— Договорились. Но детали превращения я описывать не стану, извините, — сказал Ирбран и погрозил трясущимся пальцем. — Да, и не пытайтесь влиять на меня магией, принуждая раскрыть все секреты. Во мне дремлющая руна, я взорвусь при любом магическом воздействии.

Он рассмеялся и развёл руками.

— Пуф! И только клочья на потолке! Жить я люблю, но лучше умереть, чем испытать пытки. Я знаю слишком много способов причинять боль и не хочу их испытать на себе.

— Вам принесут обед, — сказал Огард, вставая. — Я помню ваши пожелания. Никакого красного мяса, один бокал вина, овощи и козий сыр.

— И прогулка! — капризно сказал Ирбран. — Я немолод, мне надо соблюдать режим.

— Вас выгуляют, — кивнул Огард.

Он коснулся моего плеча, и я, будто очнувшись, встал и пошёл за ним.

— Мы точно не встречались раньше? — спросил вслед Ирбран.

В дверях я обернулся. И поймал на лице профессора след от улыбки.

Он меня узнал.

Узкими коридорами и несколькими лестницами мы прошли в кабинет Огарда. Только здесь, благодаря окнам, я смог сориентироваться. Мы были почти в центре крепости Рунного Древа, в одной из башен рядом с Рунным Дворцом, где проходили общие собрания магов, где занимались настоящим волшебством, испытывали новые руны, где собирался каждую неделю Совет рунных мастеров.

На общие собрания магов нас с Мирой несколько раз звали. Это было почётно и приятно, не говоря уж о том, что собрание всегда завершалось настоящим пиром.

— Вот же тварь, — сказал я, когда Огард закрыл дверь.

— И не говорите, мастер Грисар, — вздохнул Огард. Открыл дверцу одного из шкафчиков, достал графин с золотистой жидкостью, два хрустальным бокала. — Ячменная вода жизни, двенадцать лет выдержки. Не откажите.

— Не откажу, — сказал я. — Ирбран рассказал правду?

— В основном, похоже, да. В Тёмной Империи и впрямь был бунт изменённых. Мы лишь не знали причины, а оказывается их создатель решил бежать.

Огард разлил по бокалам крепкий огненный напиток. Мы молча выпили по глотку.

— Будьте моим гостем, Грисар, — предложил Огард. — Это мой кабинет... наверное, вскоре я переберусь в Рунный Дворец, но пока обитаю здесь. Как вам речь профессора?

— Очень хочется его убить, — сказал я.

— Понимаю. То же самое желание, — кивнул маг. — В чём-то он несомненно врёт, но в чём?

Я задумался на миг.

— В своих мотивах. Он — садист, ему доставляло удовольствие мучить людей и животных. Полагаю, детей он мучил с особой радостью. И он одержим наукой, как это не ужасно. Полагаю, родную мать разрезал бы на кусочки ради науки.

— А он и разрезал, — спокойно сказал Огард. — После смерти, правда. Изучал её организм, чтобы понять, какие свойства и особенности унаследовал.

Меня едва не стошнило.

— Что ещё? — спросил Огард.

— Он преувеличивает свою роль и значимость. Тёмный Властелин дал ему все материалы Секта, когда тот проявил человечность и перестал экспериментировать на детях. Реальных достижений у Ирбрана было два — ему попалась несчастная девочка-маг, которая пережила превращение. И он догадался, как использовать южную лозу-паразита, чтобы контролировать изменённых.

— И ещё безжалостность, — сказал Огард. — Это тоже его реальное достижение.

Я кивнул.

— А Сект? — спросил Огард.

— Полагаю, он более талантлив, — сказал я. — Но в нём было больше и человечности. Он сказал, что не выдержал детских рыданий. Боюсь только, что с тех пор доктор Сект стал глуховат. Или придумал хорошие затычки для ушей.

— То есть он сможет продолжить работу Ирбрана?

— К сожалению, да, — кивнул я. — Если есть подробные записи, её продолжит любой натурфилософ.

Огард вздохнул. Подошёл к окну. Сказал:

— Хороший сегодня день. Завтра начинается предзимье, похолодает. К концу недели выпадет снег. Зимой Тёмный Властелин не нападёт. Зима — наше время.

Я подошёл к нему. На мой взгляд, ничто не предвещало похолодания, но Огарду, конечно, виднее. Я внимательно осмотрел ту часть крепости, что была видна из окна, лёгкие дымки над городом, далёкую внешнюю стену и за ней бесконечную череду невысоких сопок. Был виден и самый краешек океана, Спокойный залив, на берегу которого когда-то и был заложен город Рунное Древо.

Вот океан выглядел иначе, чем летом. Вода набрала густой серый цвет, на горизонте море словно вскидывалось вверх — там нависал облачный вал, наползающий на берег.

— Зима, — согласился я. — Но вы же подготовитесь к обороне до весны? Без всяких изменённых? Я сам встану на городской стене. Лет десять уж наверное у меня найдётся.

— Последний год на границах то и дело происходят стычки, — сказал Огард. — Иногда дозоры исчезают бесследно. Месяц назад я с конным разъездом попал в засаду. Я был с двумя десятками опытных бойцов. На нас напали два существа. Одно походило на мальчика и волка одновременно, будто оборотень, застывший посередине превращения... Другое было словно лягушка с рогами и выстреливающим изо рта языком. К концу схватки она начала плеваться огненными шарами. Визжала от боли, сожгла себе рот, но продолжала выплёвывать огонь... Я остался один, все солдаты погибли. Мне эта схватка стоила года жизни.

Я молчал. Даже не оттого, что услышал, а потому что понял, к чему клонит Огард.

— Пять тысяч изменённых при таком раскладе — это сто тысяч наших солдат, — сказал Огард. — У нас армия — пять тысяч. Нам придётся поставить в строй всех взрослых мужчин — и потерять их. А ведь у Тёмного Властелина есть ещё свои рунные маги. Множество! И обычная армия — триста тысяч с резервистами, ему даже не придётся загонять в строй крестьян и мастеровых. Ещё он может нанять кочевников, южан... боюсь, что при хорошей плате даже Западные княжества выставят двадцать-тридцать тысяч опытных бойцов.

— Вы тоже можете нанять, — сказал я. — Северное Царство бедно людьми, но не деньгами.

— Нам уже отказали, — сообщил Огард. — Может быть, тысяч пять авантюристов и безумцев наберём. Никак не больше. Тёмный Властелин настоятельно рекомендовал не вмешиваться в его отношения с Севером.

— И все согласились? — не поверил я.

— Его письма принесли изменённые, умеющие летать. Они приземлялись рядом с князьями и вождями в тот момент, когда те были в одиночестве и беззащитны. Скалили клыки и вручали письма. Все поняли намёк, мастер Грисар.

Он помолчал.

— Да, одному из западных князей, самому осторожному, письмо вручил изменённый, вынырнувший из выгребной ямы. В самый интимный и ответственный момент, можно сказать. Он нежно придерживал князя за яйца, вручая ему хрустальный сосуд с письмом. Яму после этого вычерпали, изменённого не нашли, только вырытый в земле ход длиной в сотню шагов.

Я вспомнил светловолосого мальчика, который сегодня впервые оживил руну. Сглотнул, представляя себе, как доктор... ах, простите, уже профессор Ирбран занесёт над ним скальпель.

— Должен же быть иной выход, — сказал я.

Мы не произносили вслух того, что было понятно нам обоим. Без изменённых Север не выстоит.

— Хотелось бы, — вздохнул Огард. — Ума не приложу, почему Тёмный Повелитель на нас так взъелся. У нас же нейтралитет. Вы знаете, Грисар, кто стал править нами век назад? Город тут был давно, крепость была давно, руны здесь изучали веками, но сто лет назад Рунное Древо стало править Севером и заключило перемирие с Тёмной Империей. Кто это сделал?

— Не знаю.

— Мирарек Ридор. Одна из Шести Героев Великой войны.

— Они же все умерли в бою, — прошептал я.

Огард засмеялся.

— О нет. Не все. Но было решено сохранить легенду. И то, что мы её поддерживали, стало частью платы за наш нейтралитет.

— А кто ещё? — спросил я, чувствуя, как колотится сердце в груди.

— Сам Тёмный Властелин, конечно же, — ответил Огард. — Впрочем, тогда его звали Аксом Танри. Скучный, скромный, неприметный маг. Один из Шести Героев, восставших против развращённого и жестокого короля. Тот и впрямь был жесток и развращён; поверьте, наш гость Ирбран в сравнении с королём выглядит добрым сельским лекарем...

— Остальные? — спросил я.

— Они погибли, — коротко ответил Огард. — Извините, Грисар, что-то я разболтался. Вода жизни крепка, а наша жизнь коротка...