Павел Корнев Ревенант

— Почему это?

В льдисто-серых глазах Марты мелькнуло искренне недоумение; она стянула через голову сорочку и принялась избавляться от штанов.

— Если пойдут слухи, что я делю постель с собственным слугой...

— О чем ты говоришь, Филипп?! — опешила ведьма. — Как такое может быть?!

— В другой раз расскажу.

— Почему не сейчас?

— Ты меня слушаешь или нет? — возмутился я и потребовал: — Одевайся!

Но девчонка с вызывающим бесстыдством встала напротив и уперла руки в бока.

— К чему этот маскарад? Почему я не могу быть сама собой?! В дороге так удобней, но зачем мне прикидываться мальчиком здесь?

— Потому что ты ведьма и тебя ищут! — напомнил я. — Уже забыла о добрых братьях? А они ничего не забыли!

— Все, кто знал обо мне, — мертвы! А протоколы сгорели! Я видела это собственными глазами!

— Поверь, розыскные листы успели разойтись по герцогству, наверняка их переслали и в империю. И еще остается тот официал-южанин. Если он свяжет тебя с беглой ведьмой, мы хлебнем лиха полной ложкой.

Марта зябко передернула плечами и спросила:

— И долго мне придется скрываться?

— Пока не поступишь в университет. Переход из простецов в ученое сословие все упростит, — ответил я и махнул рукой. — Так что одевайся и марш отсюда!

Девчонка и не подумала послушаться. Она забралась под одеяло и сладко потянулась.

— Меня никто не видел, Филипп, поверь! Ну же! Не будь букой, идем спать!

Я закатил глаза, но все же вернул пистоль к его братцу на табурете и присоединился к Марте. Та немедленно прижалась теплым боком, а после и вовсе закинула на меня ногу и легонько прикусила мочку уха.

— Угомонись! — потребовал я. — Еще не хватало, чтобы служанки начали шептаться о вызове суккуба!

— Постараемся не шуметь, — лукаво улыбнулась девчонка и уселась на меня сверху. — И что хуже — вызвать суккуба или спать со слугой? Как это вообще? Ты обещал рассказать...

Взывать к благоразумию и дальше у меня попросту не хватило духу.

Верно говорят — слаб человек. Ох, слаб...

Марта ушла незадолго до рассвета; когда утром разлепил глаза, настырной девчонки в комнате уже не было. Я еще немного повалялся в кровати, а потом Уве принес таз подогретой воды, пришлось приводить себя в порядок и спускаться в общую залу на завтрак. Маэстро Салазар по обыкновению встречал новый день, пестуя и лелея свою меланхолию. Франсуа де Риш беззлобно подтрунивал над ним, но хмурый Микаэль не обращал на шпильки никакого внимания, сосредоточенно выбирал из омлета куски жареной колбасы и запивал их вином.

Мне вина не хотелось, я попросил Уве заварить травяной сбор и обратил внимание на отсутствие за столом Морица Прантла и Сурьмы. Маэстро Салазар огляделся и заговорщицки подмигнул Блондину.

— Они, случаем, не того... — повертел он пальцами.

Франсуа только отмахнулся.

— Окстись, Микаэль! Расскажи лучше, где заполучил этот чудесный шрам поперек лба!

Парочка бретеров прихватила кувшин вина и отправилась на задний двор шлифовать свое фехтовальное мастерство, а я спокойно позавтракал и вернулся в комнату, но оставаться там не стал и вынес забитый бумагами ящик в холл второго этажа, где и устроился у окна, освещенного лучами рассветного солнца. Провозился до двух часов пополудни, но так и не сумел отыскать никаких серьезных упущений. Помимо документов Вселенской комиссии в коробке оказались и копии протоколов, оформленные чиновниками ратуши, поэтому картинка в голове сложилась вполне объективная. Все более-менее реальные версии были проработаны надлежащим образом, и лично для меня непонятным оставался один-единственный вопрос: зачем влезла в это дело сеньора Белладонна. Вот зачем ей это понадобилось, а?

Ближе к полудню таверна начала заполняться людьми. Вернувшийся с выезда Мориц Прантл наскоро опросил подчиненных и велел хозяину накрывать на стол. Как и вчера, обедали мы на втором этаже, но на этот раз за трапезой дела не обсуждали. Рыбак сегодня вообще был на редкость неразговорчив, если не сказать — мрачен.

Я не утерпел и спросил:

— Ничего?

Мориц покачал головой.

— Никаких подвижек. Декан медиков клянется небесами, что никто из школяров не ввязался бы в подобную авантюру. Выкрасть с кладбища свежий труп — это запросто. В конце концов, у кого нет скелетов в шкафу? Но усомниться в учении пророка и возвести в разряд божества наше светило — это форменная глупость. А глупцам нет дела до подобных мистерий, ведь они не сулят никакой материальной выгоды. Ладно бы провели ритуал вызова суккуба...

Я кивнул, поскольку и сам склонялся к подобным выводам. Всегда хватает отступников, готовых продать душу одному из князей запределья в обмен на колдовской талант и вечную молодость, но принести в жертву человека из-за одних лишь религиозных убеждений — это дикость, канувшая в Лету с распадом Полуденной империи.

— Кстати! — прищелкнул я пальцами. — А кого убили?

Рыбак понял меня с полуслова и покачал головой.

— Обычного пьянчугу, — сообщил он и указал на заваленный бумагами подоконник. — У тебя как успехи?

— Нет успехов. Попробую разговорить коллег, — признал я и послал Уве уведомить заместителя магистра-управляющего, что в течение получаса его удостоит визитом столичный ревизор.

Магистр Вагнер был тучным сеньором средних лет; дорогой камзол туго обтягивал его пышные телеса, борода на пухлых щеках росла неровными клочками, а маленькие, заплывшие жиром глазки были один в один как у откормленного на убой поросенка. Вот только я прекрасно помнил, сколь опасен разозленный хряк, и потому на счет собеседника иллюзий не питал.

Помимо временного главы риерского отделения в кабинете меня дожидался магистр-расследующий, ответственный за поиск похитителя. Невысокий и невзрачный, с темными кругами под глазами, он напоминал замотанного жизнью университетского лектора и на фоне начальника откровенным образом терялся.

— От лица всего отделения приветствую вас, магистр-ревизор, в Риере! — громогласно объявил заместитель Адалинды, и не подумав оторвать от кресла свой жирный зад. — Надеюсь, вы не нашли никаких серьезных недочетов в порядке ведения следствия?

Не представился толстяк, как видно, по той же причине, по которой поименовал меня ревизором, хотя не мог не видеть предписания, где был указан совсем иной чин. Захотелось отхлестать невежу по жирным щекам, но вместо этого я спокойно переставил на середину кабинета стол с гнутой спинкой, уселся на него и закинул ногу на ногу.

— Я уже готов дать оценку вашим действиям, осталось прояснить лишь один вопрос.

Упомянув о выставлении оценки, я совершенно осознанно поставил себя на ступень выше собеседника, и это его явственно покоробило.

— И что же вам непонятно, магистр? — уточнил заместитель управляющего.

— С какой стати вы вообще влезли в это дело? — рубанул я сплеча, не тратя время на экивоки. — Ни одна из жертв не принадлежала ученому сословию, не было таковых и среди подозреваемых. И поскольку нет никаких оснований полагать, будто к преступлению причастны наши подопечные, зачем вы начали путаться под ногами у стражи?

Магистр-расследующий поджал губы, а на пухлых скулах хозяина кабинета заиграли желваки, но он тут же справился с собой и нехотя процедил:

— Это решение маркизы цу Лидорф.

— Тогда придется побеспокоить ее светлость. Где она?

— Нам это неизвестно.

— Даже так?

Чем дальше, тем больше внезапная отлучка маркизы походила на попытку скрыться от неведомой мне угрозы. Невольно возникло даже подозрение, что на Адалинду надавил тот же человек, который просил ранее о предъявлении обвинений маэстро Салазару. Ее отъезд из города подозрительно совпал с событиями в Рёгенмаре, так что сеньора Белладонна вполне могла оказаться впутана в этот клубок интриг куда сильнее, нежели представлялось мне изначально.

Я начал перебирать четки, попутно размышляя вслух.

— Самовольное оставление места службы, повлекшее за собой неисполнение должностных обязанностей...

— Нет! — Вальяжная расслабленность впервые покинула толстяка, и он со всего маху приложил по столешнице пухлой ладошкой. — Перед отъездом ее светлость дала все необходимые распоряжения на этот счет. Можете ознакомиться с ними в канцелярии!

— Всенепременно ознакомлюсь, — пообещал я, поднимаясь на ноги. — Ну а пока вопрос остается без ответа, займусь опросом свидетелей. Мое почтение, сеньоры!

Угроза вышла так себе, но не мог же я написать в отчете об отсутствии в следственных действиях каких-либо недочетов! Ревизоры Вселенской комиссии придерживались тезиса о том, что ошибки совершают все, остается их только найти. А мне нисколько не хотелось продемонстрировать некомпетентность, выполняя личное распоряжение Гепарда. Уж он точно не упустит возможности должным образом интерпретировать сей прискорбный факт!

По возвращении в таверну я вновь разложил перед собой пасьянс из бумаг, достал дорожную чернильницу и заточил перо, а после накидал список тех, с кем стоило пообщаться, поставив на первое место стражников, обнаруживших залитую кровью бадью. Еще обратил внимание, что большинство девиц пропадали в толчее среди торговых рядов. Имело смысл расспросить рыночное жулье — эта публика знала все и обо всех, только обычно держала язык за зубами и не слишком-то откровенничала с посторонними. И если известных душегубов и сутенеров прошерстили, то до уличной мелочи руки ни у кого не дошли.

Отужинав, я попросил Микаэля пройтись с утра по городским рынкам и потолковать с тамошними жуликами, на что маэстро Салазар скорчил недовольную гримасу, но все же пообещал, без особой, впрочем, уверенности в голосе:

— Сделаю.

Я только вздохнул. Прежде подобные поручения с блеском исполнял Хорхе Кован; он обладал удивительной способностью вызывать доверие у самых отпетых жуликов и закоренелых негодяев. Был у старика талант всюду сходить за своего. Да и Угорь умел с подобной публикой ладить.

— Сделаю-сделаю! — уже уверенней повторил Микаэль и отправился пить вино с Франсуа де Ришем.

А я пошел спать. Дверь на этот раз запирать не стал, это сделала явившаяся некоторое время спустя Марта. Она быстро разделась и залезла под одеяло; вспомнил о нехорошем кашле школяра и спросил:

— Ты Уве отварами поишь?

— Угу, — просопела ведьма и заворочалась, устраиваясь поудобнее, но почти сразу уперлась в меня костлявой коленкой и угомонилась. — Уве такой смешной стал. Как хвостик за этим чернявым бегает. Как его... Ну который на подхвате у блондина...

— Эберт, подмастерье Франсуа? — догадался я. — Это неплохо, иные знакомства на вес золота.

Девчонка вдруг хихикнула.

— А этот самый Франсуа меня сегодня пониже спины ущипнул и предложил к нему в слуги пойти.

— И что же ты?

— Пообещала в следующий раз пальцы отчекрыжить.

— Фи, как грубо! — не удержался я от смешка, представив себе эту картину.

Но удивиться — не удивился. Пусть Марта в мужском платье и была неотличима от худосочного юнца, Франсуа обладал слишком острым восприятием, чтобы долго обманываться подобным маскарадом.

— Но самая странная тут Сурьма, — поведала мне ведьма. — У нее лицо нарисовано, представляешь? А сотрет белила, поменяет платье — и не узнать...

— Спи! Завтра будет сложный день, — шикнул я на девчонку и закрыл глаза, даже не подозревая, сколь непростым тот окажется на самом деле...

Глава 3

1

Утром я разнообразия ради позавтракал пшенной кашей, щедро сдобренной кусочками сушеных яблок. Рыбак встал ни свет ни заря и еще затемно увел своих людей на поиски свихнувшегося солнцепоклонника, хоть никаких особенных зацепок за вчерашний день у него так и не появилось. Уверенность Сурьмы, что следующее убийство состоится на рассвете, делу помогала... мало.

— Что меня угнетает больше всего, так это неопределенность, — пожаловался Мориц Прантл, прежде чем отправиться на охоту. — С чернокнижниками все предельно просто. Определяешь ритуал, понимаешь его правила. В магии самодеятельность недопустима, шаг вправо, шаг влево — смерть. По сути, ты заранее имеешь представление о следующем ходе преступника. А с религиозными фанатиками сущая маета. Никогда нельзя сказать наперед, в какую из ересей эти недоумки уверовали, что себе вообразили и как станут действовать. Они вполне могут пойти наперекор незыблемым правилам духовных предшественников. Небеса милосердные! Да они об этих правилах могут и не подозревать!

Я лишь сочувственно похлопал коллегу по плечу, утешить его мне было нечем. Да и недосуг. Так вот и получилось, что завтракали мы в гордом одиночестве за единственным накрытым столом; больше в общем зале таверны никого не было. Тем сильней оказалось удивление, когда Уве сообщил, что меня желает видеть некая сеньора.

Поначалу мелькнула мысль об Адалинде, но Уве знал маркизу в лицо, да и та отродясь не страдала столь извращенной стеснительностью; сеньора Белладонна уж точно не стала бы скромно стоять за дверью, дожидаясь разрешения войти. Ангелы небесные! Она попросту вызвала бы меня к себе!

Так что я разочарованно вздохнул и махнул рукой:

— Зови!

Посетительница оказалась горожанкой средних лет в черном платье, изрядно потрепанном, и столь же мрачном чепце. Заплаканное лицо чем-то неуловимо напоминало крысиную мордочку, покрасневшие глаза припухли от слез, да и беспрестанное вытирание платочком на пользу им точно не шло. А вот нос и щеки порозовели, судя по явственному запаху перегара, не столько из-за плача, сколько по причине злоупотребления выпивкой.

— Магистр вон Черен? — Горожанка подошла к столу и завертела головой, переводя взгляд с меня на маэстро Салазара и обратно.

— Слушаю.

— Магистр, умоляю: отыщите мою девочку! — выпалила просительница, падая на колени. — Сестрицу с мужем черная хворь сгубила, так я их дитятко в свой дом взяла, к делу пристроила. Как родная она мне стала, да только пропала! Пропала моя девочка!

Я выставил перед собой руку, желая прервать бессвязное словоизлияние, а после и вовсе хлопнул ладонью по столу.

— Уважаемая! Боюсь, вас ввели в заблуждение. Я не веду никакого следствия. И поднимитесь уже. Поднимитесь!

Горожанка начала вставать с пола, не удержалась на ногах, без сил упала на свободный стул и заплакала.

— Но как же так? — возопила она, размазывая по щекам слезы. — Мне ведь сказали... Мне сказали!

— Кто и что вам сказал? — потребовал я объяснений, понемногу начиная закипать.

— Я в ратушу пошла, а охранник и говорит: важный сеньор в город приехал, тебе к нему надо. Он теперь за следствие отвечает и мигом всем хвосты накрутит, если слушать не станут!

Я только хмыкнул, сообразив, что один из свидетелей нашего разговора с вон Аухмейном не удержал язык за зубами, а людская молва мигом подхватила его сплетню и переврала до полной неузнаваемости. И вот уже я назначен ответственным за поиск пропавших девиц!

— Подопечная ваша когда пропала? — вступил в разговор маэстро Салазар, позволяя мне собраться с мыслями.

— В прошлом месяце, — ответила просительница и принялась тереть платочком красные глаза.