— Да что ты такое вообще?! — уже громко прокричал я, снова хватаясь за железный засов.
Ответа мне не было, засов показался неподъемным, а бурлящая масса, видом своим повергающая меня в ужас, медленно двигалась ко мне, отращивая новые конечности одну за одной и как будто желая обнять меня.
И тут я услышал стук ее сердца. До этого сердца не было, — но вот оно появилось. Аритмичное, многокамерное, неясно как вообще работающее, оно звучало внутри головы этого существа, и именно поэтому каждый животный зеленый глаз ее слезоточил кровью. Вот оно что. Сердце — в голове. Нарочно не придумаешь!
Зачем тебе сердце в голове, чудовище? Это же так... непрактично.
И я собрал все силы вместе и прыгнул, налету вцепившись когтями в эту самую голову, стал резать тысячу ее глаз, рвать артерии и вены, а потом резким рывком сломал позвоночный столб и отпрыгнул, пока сотня ее когтей не вонзилась в меня.
Голова чудовища оторвалась и покатилась по дороге, зловонная масса стала оседать и дергаться в агонии.
Я оглянулся на дергающуюся бардовую массу.
— Мага бы... сюда... элементалиста, — прошептал я, дрожа, — сжег бы все это... напрочь.
Но мага не было. Мне же не хотелось трогать эту массу больше ни одним пальцем. Мне даже смотреть на нее не хотелось. Я, пошатываясь, прошел пару шагов, а потом меня все-таки вырвало.
Потом... весь мир, как в тумане, хотя светит яркое солнце. Я иду, и я все еще не похож на себя самого, у меня все еще длинные острые когти и слишком широкие плечи, мое тело постепенно наполняется силой, которую дает, кажется, сама земля и воздух, но разум мой закрыт, я почти ничего перед собой не вижу. Я сажусь на камень, и постепенно начинаю видеть. Передо мной — море, что есть глаз, синее, хрустальное. Во всей физической силе этого тела я остаюсь маленьким испуганным зверьком. Я так боюсь того, чего не понимаю.
— Ну Мйар, ну полно те, ну ты же победил ее, — говорю я сам себе.
— Кого — ее? — спрашиваю сам у себя.
— Ну, эту... кровососущую тварь... кем бы она ни была. Все враги, в конечном итоге — мясо на костях, так какая разница, которое резать? Все равно, что курицу разделывать.
— Ты не понимаешь, — ответил я, — я слишком долго жил там, где не было никаких потрясений, и я открыл себя для того, чтобы лучше чувствовать эту тишину и различать оттенки этого покоя. И эта кровь — как острый перец, имбирный чай — она меня обожгла.
— Не ной, — приказал я себе и замолк.
Посмотрел на руки. Ожегов не было — уже затянулись. Но костяшки белели отчетливо, и очень явственно проступали вены на обтянутых кожей костях. Ничего... Когда музыка перестанет играть... когда мир успокоится... меня отпустит, и я снова стану таким, как был. Пара тортов с вишней и пирогов с рыбой — и я есть я, никто не заметит подмены.
Я заставил себя встать и потащился по пыльной дороге на север. В двадцати минутах ходьбы ждет автобусная остановка, с которой я смогу уехать на маяк. А пока я иду по обочине, она пылит, меня обдает воздухом от проезжающих мимо фур, надо мной летают чайки и ласточки.
Я не уверен, убил ли я тварь во второй раз, ведь я не знаю точно, на что она способна. Может быть, она трижды оживет. А может быть, это та же самая, что и той ночью. Тогда — не страшно. Если мы с ней встретимся третий раз, быть может, я уже привыкну ее убивать.
Через двадцать минут Мйар и правда дошел до остановки, одиноко притаившейся среди песка и солончаков. Он сел на металлическую лавочку и стал ждать. Автобуса все не было и не было. Мимо остановки прошел старик с вяленой рыбой на проволочных кольцах, и в меру своей сердобольности сообщил Мйару, что на дворе выходной день, а это значит, что последний автобус на маяк был с час назад. Вероятно, симпатию старика Мйар заслужил крайне потрепанным видом и крайне печальным взглядом, а может, просто человек хороший попался.
Мйар, вздохнув, слез с лавки и поплелся пешком дальше. Так он шел часа два, по привычке размышляя о все том же пресловутом 'вечном', а так же о том, как забавно мозг интерпретирует любые выходящие за рамки обыденности инциденты, превращая их в простые сновидения. Ведь не раз и не два люди видели и его собственные сверхъестественные проявления, и никак не стереть из памяти человеческой былые времена, когда магов и чудовищ было куда как больше, а вот на тебе — все живут спокойно, и в ус не дуют. Толерантный век. Люди как будто бы не хотят видеть и вспоминать. Открещиваются от всего этого, как от бездомных, нищих и умалишенных. А если инаковость все же напомнит о себе, проявившись слишком ярко, то... Кто-то забывает об ужасе столкновения с необъяснимым тут же, кто-то воспринимает это как сон и шутки воображения, кто-то пишет об этом романы. И в то же время вера в чудеса присуща человеческим детенышам с самого рождения и лет этак до десяти. Она, бывало, и после остается, неимоверно тесно сплетенная с тоской по несуществующему и страхом избавления от этой тоски. Только вот тем, кто раскопал истину — правдивую историю и действительное настоящее, — пожалуй, не позавидуешь.
Мимо идущего по обочине Мйара несколько раз проезжали легковые автомобили, обдав его мелкой пылью, дорогу ему перешло уже не одно стадо кудлатых рыжих коров, а однажды мимо него, обогнув по бокам, с возгласами и улюлюканьем проскакали двое ребят на лоснящихся от пота гнедых лошадях. Ребята были тоже лоснящиеся, тощие, загорелые и на вид оба еще не разменяли и десяти.
Всю дорогу по правую руку дышало море, а солнце немилосердно припекало плечи и голову.
Когда на самом пределе зрения Мйар различил белое марево маяка, его обогнал раздолбанный автобус с пыльными мутными окнами, бывший некогда лазурным, а теперь — грязно-голубой. Он проехал немного вперед и зарулил на обочину. Мйар поравнялся с транспортным средством, даже не надеясь, что владелец оного как-то поможет ему добраться до места назначения.
— Ну, чего смотришь, залезай! — окрикнул Мйара водитель с пышными усами.
Мйар забрался на ступеньку и уточнил:
— До маяка довезете?
— Довезет, довезет, — послышался знакомый голос.
Мйар с удивлением опознал в самом конце автобуса рассевшегося на целых два сидения Камориль.
— Мйар, не тупи, заходи, мы и так человеку выходной испортили!
— Деньги — они в выходной день особенно не лишние, — не согласился водитель. — Счас вас с ветерком довезу! Я туда, на маяк, часто парапланеристов вожу, там же обрыв, гора и ветры хорошие, подходящие!
Подойдя к Камориль, Мйар рухнул на сидение впереди него и, обернувшись, произнес с нескрываемой радостью и изумлением:
— А я думал, такого не бывает! Ну, чтобы вот так...
— Я тоже рад, что мы с тобою снова встретились, — кивнул Камориль.
— Камориль, ты не поверишь...
— Да уж куда я денусь. Рассказывай. У меня тоже новости есть кое-какие.
— А как ты так быстро успел?..
— Чего это быстро? Сейчас уже почти вечер, вон, часа через два солнце сядет. Пить хочешь?
Мйар отхлебнул предложенного лимонада и... его наконец совсем отпустило. Чувство реальности вернулось. Вот он — Камориль, его немного покачивает, когда автобус подпрыгивает на неровностях дороги, все живы и здоровы, а лимонад — сладкий.
И так это было хорошо, что Мйару захотелось это как-то выразить, вот только разборчиво он не смог.
— Эх! — сказал он. — Ух!.. Как же... Все-таки... ох, как же, а!
Камориль рассмеялся, забрал у Мйара лимонад и углубился в чтение состава, пытаясь найти там запрещенные вещества.
— Ну, чего там у тебя? — спросил он ласково.
— Мне пришлось бороться с похожей тварью снова, — со вздохом ответил Мйар. — Если в прошлый раз она как-то сама издохла, то в этот раз мне пришлось ее два раза самому убить, вот этими руками. И будь я проклят, если мне это хоть каплю понравилось! Вот уж не хотел бы я повторения такого опыта!
— А я... — медленно протянул Камориль, глядя куда-то вниз, — ездил к сестре. И она сказала, что некая 'Богиня' во сне приказала ей меня убить.
— У тебя есть сестра? — удивился Мйар.
Камориль посмотрел на него тяжело и молча, как обычно он смотрит на людей, задающих глупые вопросы, но все-таки ответил:
— Вообще-то, у меня есть два брата, но один из них сменил себе пол хирургически.
— О-о, — Мйар поднял брови, — вот оно как... Так это, значит, у вас семейное...
— Порою ты охренительно нетактичен, — серьезно сказал Камориль. — Но я не могу тебе чего-либо не прощать. Будь добр, пожалуйста, не шути об этом. Хотя бы при мне.
— Да я... ладно, ладно, — Мйар почесал лоб. — Прости.
— И как тебе удалось убить ту тварь? — поинтересовался некромант, меняя тему. — Струну зажимали?
— Угу. Чуть-чуть. Как Эль-Марко это делает, понять не могу... Но не суть. В общем, эта меняющаяся субстанция обрызгала меня своей кровью и, видимо, через нее выжрала у меня силы, а потом собрала себя снова из каши, в которую я ее размазал. И собралась она в нечто настолько мерзкое, что я даже описать не могу. Но у нее сердце было в голове, и я ее оторвал.
— М-да, — протянул Камориль. — И что, все это мясо теперь там, на улице, валяется?..
Мйар скривился, как будто лимон съел.
— Угу. Если не ожило и не убежало.
— Понятно, — Камориль уставился в мутное окно. Через мгновение перевел взгляд на Мйара, выждал пару секунд и спросил задумчиво: — А вот скажи мне, Мйар... Ты в бога-то веришь?
— В Утраченного? — переспросил Мйар.
— В Потерянного...
— Ну, тогда уж в Потерявшегося, — он немного подумал и просто ответил: — Да, пожалуй. А почему бы и нет, а? Ну, ходит где-то по суше парнишка, который не может умереть и потенциально способен творить чудеса, и сам не в курсе, и никто больше. А может, он где-то там живет, где никто о нем и не знает? Где нет никаких храмов с пламенем самоубийц. Ходит и, например, даже писать не умеет. А ты веришь?
— Не очень, — признался некромант, — я же и так нашел себе 'солнце в щели'. Кто ж им, верующим, виноват, что они его не знают.
— Ты о чем?..
— Ну, в смысле, последователям Потерявшегося бога нужно что-то, во что верить и для чего жить, а мне ничего такого не надо извне. Но я не о том. А в 'двоих' ты веришь?
— Двое? Это которые Ключник и Затворница, Путь и Цель...
— Ага, и тысяча остальных диад, все из которых не упомнишь. Так как насчет них?
— Ну, Йер, насчет них я объективно считаю, что это — просто такие местные сказки, традиционные, что ли... Мифы и легенды, в общем. И, думаю, вряд ли у них были какие-нибудь по-настоящему серьезные прототипы... То есть, ты что узнать хочешь? Могут ли они представлять собой реально существующие сверхъестественные силы, вот прямо сейчас и здесь существующие, которым есть дело до жалких людишек и сочувствующих?..
— Типа того.
— Думаю, это архетипы, не более. Да, славные у нас с тобой темы для беседы в транспорте.
Некромант хмыкнул.
— Как всегда. Знаешь, я просто не могу понять, выдумала ли моя сестрица ту 'Богиню', или, может, и правда что к ней пришло... Может, это было вовсе не сверхъестественное существо, а чья-нибудь вполне себе логически объяснимая уловка. Шутка какого-нибудь мага из этих... Которым подвластны сны. Ведь 'Богиня' являлась к ней именно во сне. Роман тоже страдал от страшных снов. А ты, когда пришел ко мне тогда, в тех своих светло-голубых стрейч-джинсах, рассказывал про свой собственный страшный сон, где ты был бесперспективно влюблен в какое-то невообразимое чудовище женского пола. Что-то мне подсказывает, что все это — звенья одной цепи, клянусь твоей аппетитной...
— А-а, вот еще что! — спохватился Мйар. — Та тварь, с которой я дрался, меня не видела! Как и первая.
— А в том твоем сне чудовище тоже было слепым?
— У него были глаза, похожие на красные яблоки, а видело или нет... — Мйар замер. — У меня мурашки по коже побежали, Йер. Вот прям сейчас. В том моем сне монстр тоже меня не видел!
— Отлично, — Камориль откинулся на сидении. — То есть, к тебе наяву приходят существа из кошмаров?
— Выходит... что так. Но... проклятье. Это разве возможно?
— Ты это спрашиваешь у меня? Ты, внимание, у меня? — Камориль захохотал. — Нет ничего невозможного, Вирамайна Мйар!
— Ага, есть только ключ от всех дверей, кроме одной, — Мйар не разделял его веселья.
— Кстати, о ключах, — Камориль вытащил из кармана телефон и стал там что-то проворно набирать. Потом замер, читая, покивал чему-то и с грустью резюмировал: — Итак, мне пришел ответ из гильдии некромантов. В архивах гильдии такого артефакта как 'ключ от всех дверей, кроме одной' не значится. То есть, там его наверняка нет, и упоминаний в базе тоже нет.
Мйар скептически хмыкнул.
— Ну, надеюсь, Эль-Марко больше повезет.
ГЛАВА 11
Мы прибыли к маяку, когда солнце уже почти нырнуло в морские объятия. Скрипящий старый автобус, кренясь, развернулся и поплыл в закат, оставляя за собой шлейф потревоженной пыли.
Сам маяк располагался на невысоком каменистом мысе, в основании которого вальяжно почивали острые на сколах, массивные темные булыжники, поросшие водорослями и мидиями. Вокруг нарезали крутые виражи чайки и жирные, породистые голуби. Снизу к маяку тулился небольшой белый домик, возле которого, бесстыже сверкая на солнце полированными боками, были пришвартованы мотоциклы Эль-Марко и Николы. На фоне всего этого высилась одна из множества старых гор, свойственных этой местности. Гора как будто бы стремилась окунуться в море поглубже, и так уже похожая на собравшуюся полакать молока кошку.
Мы здраво рассудили, что искать Эль-Марко и ребят нужно внутри этого белого домика, а потому именно туда и направились.
Камориль что-то замешкался, а потом и вовсе остановился, уставившись на море и на закат.
— До ужаса романтичное место, — заметил он.
— Ага, — согласился я. — Сюда бы Мари как-нибудь вытащить, на камнях посидеть...
Камориль ничего не ответил. Не то чтобы с ним нельзя было поговорить о женщинах — обычно это вполне возможно, без проблем, но тут он чего-то решил не поддерживать тему.
— Пойдем, — позвал я.
Камориль снова смолчал и последовал за мной.
Дверь в дом при маяке была деревянной и побелена известкой. Я на всякий случай постучал и потянул ее на себя.
Батарея знакомой обуви на пороге меня крайне успокоила: вот кеды Эль-Марко, кроссовки Ромки и, кажется, мягкие бежевые ботинки Николы, ну и чьи-то еще башмаки, вероятно, хозяина (хозяйки?) дома.
Мы тоже разулись и, нырнув в тесный темный тамбур, вынырнули в такой же тесной, по-холостяцки аскетичной кухоньке, где Эль-Марко, к нашему удивлению, употреблял высокоградусный алкоголь в компании очень древнего на вид старика, движения которого, однако, были весьма бойкими.
— Таки и что это мы тут делаем?.. — осведомился Камориль.
— Пьем за встречу, — совершенно четко и по делу ответил Эль-Марко. — Ребята, знакомьтесь, это Павел Фруслов, здешний смотритель.
— Очень приятно и добро пожаловать, — Павел приглашающим жестом обвел кухоньку. — Присаживайтесь, отведайте с нами водочки!
