Эадор. Книга третья. Чужие воспоминания

— Ну, что? — нагло воскликнул вожак. — Где еда!?

— У меня её нет, — ответил я, тоже мне, "господин улицы", позарившийся на хлебные крошки.

Мальчуган покачал головой и повернулся к Хоме.

— Похоже, твой дружок оказался настоящим жадиной, — произнес вожак, — может, и ты такой же?

Хома сжался. Щеки его нервно задрожали, маленькие глазки-бусинки испуганно задергались. Ну, настоящий хомяк! Трусливый, жадный, а, главное, тупой до невозможности!

— Нет! Нет! — замямлил он. — Я совсем не против с вами поделиться!

— Ты уверен? Когда мы тебя поймали, ... ммм ... то есть, остановили познакомиться, ты не сразу нам всё сообщил.

— Я не знал, что вы те самые черные ястребы, — сказал он.

Несмотря на опасность, я не смог не удержаться от смешка, до сегодняшнего дня мы и слыхом не слыхивали ни о каких ощипанных ястребах. Мало ли на улицах Алиссии мальчишек? Как просто беспризорников, так и при живых родителях, которые или пьют, или ишачат днями в порту, забыв про детей.

Вожаку явно понравился ответ Хомы.

— Аааа, тогда ладно, — снисходительно произнес он, — значит, ты хочешь отдать нам еду, что раздобыл?

— Конечно-конечно, — сказал Хома, и его поросячьи глазки забегали ещё быстрее.

— А вот твой дружок, кажется, не хочет с нами делиться.

Хома опустил голову.

— Да, так.... Не друг он мне вовсе, — произнес он тихо-тихо, однако всего его услышали, — просто вместе гуляем.

— Вот оно значит как! И вместе старуху договорились обокрасть? — рассмеялся вожак.

— Да.

— Значит, от украденного тебе половина причитается, и даже больше, если ты всё придумал..., — вожак одобрительно похлопал Хому по плечу, — ведь это ты всё придумал?

Мальчуган подмигнул.

— Я-я-я-я-я придумал, — словно козел проблеял Хома.

— Ну, что, прыщ мелкий, — обратился ко мне вожак, — говори, куда еду спрятал!?

Задира демонстративно потряс кулаками и двинулся вперед. Остальные мальчишки начали обходить меня по бокам. Я сам не заметил, как начал пятиться и... совершил ошибку. Злобная харя вожака захватила всё моё внимание. Пройдя несколько шагов, я уперся спиной в каменную стену дома. Вот и попался! Как самый последний дурак, позволил загнать себя в угол. Мальчишки подло захихикали.

Вожак занес кулак.

— Где еда?! — рявкнул он, — последний раз спрашиваю!

Вот влип, так уж влип. Рассказывать правду бессмысленно. Ну, кто поверит, что грязного воришку-оборванца спас высокий церковный иерарх. В Алиссии не верили напыщенным словам жрецов. Тот факт, что мне попался какой-то ненормальный, никого не интересовал. К тому же, ребята не поверят мне просто потому, что не хотят верить. Так или эдак, они решили извлечь из встречи пользу. Либо поедят, либо изобьют мелкого. Какое-никакое, а развлечение. Заодно докажут сами себе, что они — черные ястребы, настоящие "хозяева улицы", а не такие же мелкие голодные сопляки, как их жертва.

Я испуганно вжался в стену, жалея, что не могу стать маленьким и спрятаться в камне, подобно герою из старой сказки.

— Еды нет! Меня заметил стражник, пришлось бежать, — залепетал я, сделав последнюю попытку оправдаться, — я украл только один пирожок и съел его на ходу.

— Съел, говоришь!? — вскричал вожак, — не съел, а сожрал! Забыл о товарище! Нехорошо ты поступил. Ведь правда?

Ребятня охотно поддержала своего лидера.

— Правда! — поддакнули они.

— Надо научить тебя делиться с ближними! — усмехнулся задира.

Вожак занес кулак. В беспомощном отчаянии я посмотрел на Хому. Лицо его выглядело испуганным. Мелкие поросячьи глазки боязливо озирались, но, подражая другим мальчишкам, Хома сжал кулаки, приготовившись бить. Мерзость! Уже, небось, понял, с кем связался, но боится своих новых дружков. Решил, что пусть лучше друга-Феофана изобьют, чем повредят его мягкую тушку! Внезапно мне стало противно, как будто я случайно вляпался в коровью лепешку.

Жалкое зрелище, что представлял собой бывший друг, внезапно отрезвило меня. Я понял, что даже сейчас, в окружении задир, не хочу поменяться с Хомой местами. Уж лучше быть избитым, чем прослыть тюфяком.

Вместе с чувством собственного достоинства во мне вспыхнули злость и обида. Страх испарился. Возможно, я обезумел, но перестал бояться. Ни вожака, ни всю его стаю разом!

Удивительно, но в моих штанах, найденных на помойке, имелся не дырявый карман. В нём я припас длинный ржавый гвоздь. Одно время мы с Хомой рассчитывали навязать бой диким собакам и отвоевать нашу свалку. Тогда я и вооружился гвоздем, заточив его острие куском шлифовального камня. Против собак в конечном итоге мы выйти побоялись, но гвоздь я сохранил. На всякий случай ... который сейчас представился!

Сунув руку в карман, я крепко сжал гвоздь. Решив бить сверху вниз, я прикрыл шляпку гвоздя большим пальцем, выставив острие примерно на мизинец. Не бог весть какое оружие, но глаз им выколоть можно.

— Если хоть пальцем тронете, убью! — рявкнул я, занеся руку с гвоздем, — отойдите! Не то хуже будет!

Вожак рассмеялся, но как-то неискренне, через силу. Похоже, острый гвоздь здорово напугал его. Неудивительно — когда вчетвером идешь на одного, не готовишься защищаться. Усмехнувшись, я сделал шаг вперед.

— Брысь отсюда!

Мальчишки испуганно попятились.

— Пошли вон! — закричал я. — Оставьте меня в покое!

Стайка уже была готова расступиться, но в последний момент вожак бросился на меня. Похоже, парень решил, что бежать от младшего по возрасту слишком позорно.

По счастью, грозный повелитель ощипанных ястребов не умел драться. Подавшись вперед, задирала ударил меня кулаком в грудь. Удар оказался чувствительным, но не более того. Для любого мальчишки синяки дело привычное. Как известно, они даже украшают! Вожак не сделал замах, не вложил в свой удар достаточно силу. Я замахнулся и прыгнул вперед. Острие гвоздя вошло парню в висок. Не дав врагу опомниться, я сильно надавил вперед и одновременно дернул руку вниз. Вожак взвыл и отскочил назад. По его левой щеке от виска до подбородка прошла яркая красная полоска. Кровь! Рана оказалась не глубокой, но болезненной.

— Да он сумасшедший! — испуганно крикнул кто-то из мальчишек.

— Назад! — кричал я. — Не то всех убью!

И тут мой взгляд упал на Хому. Бывший друг дрожал, как осиновый лист. Поросячьи глазки тряслись от страха. Я всегда его жалел.... Но не сейчас!

— Нет, Феофан! — воскликнул он.

Не обращая внимания на слова, я бросился на грязного хомяка, напрочь забыв про вожака. Толстый гаденыш отчаянно заверещал. Я ударил. Хома попытался отскочить, но не успел. Острие гвоздя распороло ему плечо. Из-под грязных лохмотьев полился кровавый ручеек. Хома заорал так, будто я прикоснулся к нёму каленым железом. Дикий бешеный крик предателя окончательно решил дело. Вожак и остальные мальчишки решили не связываться.

— Сумасшедший! Сумасшедший! — послышались их голоса.

Парней как ветром сдуло. Только нерасторопный хомяк замешкался. Догнав бывшего друга в два прыжка, я запрыгнул ему на спину и вонзил гвоздь в затылок. Хома отчаянно забился и попытался меня сбросить, но я не дал ему спуску. Разъярившись, я остервенело бил предателя. Мне удалось нанести ещё три удара: один по макушке и два в затылок, прежде чем Хома упал. Кричать ещё громче он уже не мог. Сжавшись в комок, хомяк зарыдал, даже не пытаясь защищаться.

Неожиданно я бросил случайный взгляд на свою руку и увидел кровь, залившую мои пальцы. Внезапно мне стало дурно. Ярость и злость улетучились. О, Боже! Что же я натворил?! Хома рыдал. Отцепившись от него, я сел на землю и посмотрел на окровавленный гвоздь. Нет! Нет! Нет!

Я разжал кулак. Гвоздь выпал из моей руки, упав на грязную землю. Как будто в тумане я посмотрел на свои пальцы. Они затекли чужой кровью. Мои руки в крови!

Медленно повернув голову, я посмотрел на Хому. Меня передернуло. По его голове текли тоненькие, но яркие красные ручейки. О, Боже! Нет! Нет! Нет!

— Хома...., — я замолк на полуслове, не зная, что сказать.

Мальчишка вдруг резко поднялся и побежал по улице, не переставая рыдать.

— Хома! Прости! — закричал я.

Он не стал слушать.

— Прости! Я ... Я ...

Что тут можно сказать?! "Я не хотел", но.... Да, не хотел. Но сделал! Сделал! Пролил кровь! Чуть не убил Хому. Что на меня нашло?

Не поднимаясь с земли, я вознес глаза к небу. Яркое солнце нещадно слепило глаза. По моим щекам побежали слезы. Не выдержав, я зажмурился, но ослепительный свет не пропал. Мне почудилось, что солнечные лучи стремятся сжечь дотла.

— Нет! Нет! Прости! — закричал я, обращаясь уже к Светлому Владыке.

По голове мне вдруг ударил небольшой камешек.

— Эй! Тише, шалопаи! — послышался сверху раскатистый рык.

Повернув голову, я увидел в окне дома взрослого мужика, одетого в костюм конюха.

— Спать мешаешь! Заткни пасть и быстро сдрисни отсюда, козявка мелкая! — крикнул он.

— Извините, — сказал я.

Конюх хмыкнул и для верности пригрозил кулаком. Решив не вставать с постели попусту, мужик подошёл ближе к подоконнику и, спустив штаны, начал справлять малую нужду с высоты второго этажа.

— Эх! Нет другой красоты, чем..., — запел конюх низким пропитым басом.

Я поспешил убежать за дом. В этот момент острые ногти впились мне в ухо!

— Ой-ой-ой-ей! — завопил я.

— Попался, негодник, — раздался довольный женский голос.

— Помогите! Спасите! — дико закричал я, не особо, впрочем, надеясь, что хоть кто-то из горожан соизволит прийти на помощь беспризорнику. Разве что разозленный пьяный конюх снова встанет с постели и решит облегчиться на меня и, заодно, на женщину. Правда, если мужик решится, грозная черная волчица его убьет. Хотя.... Нет. Что-то мне подсказывало, что так просто конюх не отделается. Наверняка, женщина раз и навсегда лишит его способности обозревать улицы Алиссии с высоты.

— А ну, заткнись! — прошипела черноволосая гадюка.

Женщина резко выставила вперед свободную руку. Неожиданно с её длинных ногтей посыпались голубые искры.

— Магия! — завопил я от боли.

— Это ещё не магия, а простой фокус, — улыбнулась ведьма, — но если ты не угомонишься, мне придется воспользоваться настоящим искусством. И поверь, если мне придется потратить на такую крысу, как ты, несколько волшебных кристаллов, я их верну, принеся тебя в жертву Хаосу. Жаль, конечно, марать хороший ритуальный нож, ну, да демонам Преисподней всё равно, благородная дева им достанется или грязный оболтус! Ну, так что? Поговорим?

Я оцепенел от страха. Волшебные искры ведьмы прожгли рубаху и оставили на груди и животе несколько сильных ожогов. Но я почти не почувствовал боли, настолько меня заворожила и напугала речь ведьмы.

— Да что ты с ним возишься, тетя?! — раздался из-за плеча женщины звонкий детский голосок.

Удивительно, но ведьма улыбнулась. Не ужасной кривой издевкой, а милой теплой улыбкой!

— Так надо, Глиронда, — сказала магичка, — этот негодник нам поможет.

Из-за плеча женщины высунулась невысокая девчушка примерно моих лет. Её короткие рыжие волосы завивались в две аккуратные косички. Большие яркие веснушки смешно смотрелись на гладком белом личике. Девчушка носила забавное розовое платьице, но я не спешил заносить подопечную ведьмы в "цветы жизни". В её больших зеленых глазах читалось какое-то не детское злобное озорство. Не хотелось бы мне стать объектом её шалостей.

Девочка недоверчиво фыркнула.

— Он грязный и вонючий, — сказала она, её зеленые глаза даже не моргнули от вида моих ожогов. Ни жалости, ни сочувствия, ни слез. Может, я, конечно, чего не понимаю, но маленькие девочки в розовых платьях так себя не ведут.

— Согласна, моя дорогая! — ответила ведьма.

Девочка наставительно подняла вверх указательный пальчик.

— Мужчины — создания глупые и бестолковые! — убежденно сказала она, — но и грязь следует выбирать хорошую! Лучше использовать взрослых, сильных и богатых, чем вот таких вот гнилых сморчков!

Ведьма довольно захихикала и одобрительно погладила девчонку по голове.

— Всё правильно, Глиронда, — сказала женщина, — но такова уж наша женская доля, за неимением лучшего приходиться брать, что есть.

— Разве он лучший? — спросила явно не убежденная словами наставницы девочка.

— Поверь своей тетушке, Глиронда, — улыбнулась ведьма, — мальчишка идеально подходит для моего поручения. Лучшего "куска грязи" всё равно не будет. Не забывай, парнишка разогнал целую свору сверстников.

Тетя и племянница рассмеялись.

— Ага! — поддакнула девчонка. — Он действовал смело! Молодец. Правда, как и все мужчины, туп, как пробка. Зачем размахивать ржавым гвоздем, если можно взять ножик?

Ведьма нежно потрепала девчушку по щеке.

— Всё верно, Глиронда, — сказала она, — а теперь дай мне спокойно поговорить с мальчишкой.

Девчушка отошла на несколько шагов. Ведьма снова повернулась ко мне. Её лицо изменилось мгновенно, выражение любви и обожания сменилось злобной гримасой.

— Ну, что? — грозно сказала злодейка. — Будешь говорить? Или ещё немного искр?

Ведьма протянула ко мне свободную руку.

— Нет! Нет! — завопил я. — Что вам нужно?!

— Тише, идиот! — прошипела ведьма. — Мне нужно знать, о чём вы разговаривали со жрецом!?

— Жрецом? — удивленно переспросил я.

Глаза ведьмы сузились, казалось, из них вот-вот вырвется адское пламя!

— Не играй со мной! — посоветовала ведьма. — Я видела, как ты разговаривал с ним. Для чего ты понадобился жрецу?

— Он... Он... Просто читал мне морали и предлагал пойти вместе с ним, — сказал я.

— Куда?

— Мммм... В монастырь Великого Королевства, — сказал я.

— В какой именно монастырь? — спросила ведьма.

— Я не помню.

Ведьма раздраженно фыркнула. В следующий момент в грудь мне ударил новый поток искр.

— Ай! — завопил я.

Женщина разжала мое ухо и впилась ногтями мне в горло. Я почувствовал, что задыхаюсь.

— В какой именно монастырь?! — повторила она, — какая провинция?

У меня закружилась голова. Проклятье! Я действительно забыл. Упрямое слово буквально витало в воздухе, но я никак не мог вспомнить. Что-то верхнее.

— Верхне... Верхне...., — заикнулся я, надеясь, что проговаривая вслух смогу вспомнить проклятое название.

— Верхекаменье? — спросила ведьма.

— Да-да! — согласно кивнул я.

Из-под ногтей ведьмы в мою шею вылетел новый поток волшебных искр. Не выдержав, я изогнулся и закричал от боли. Запахло паленым мясом. Я почувствовал, как на шее вздуваются новые пузыри ожогов. О, Боже, как же больно!

— Нет такой провинции! — рявкнула ведьма, — думаешь обмануть меня, гаденыш? Говори, куда позвал тебя священник?!

— Верхне... Верхне..., — прохрипел я.

— Верхнехолмье? Верхнеречье? — спросила женщина.

— Верхнеречье! — выдавил я, вспомнив, наконец.

Ведьма удовлетворительно кивнула.

— Похоже, не врешь, — сказала она, — в Верхнеречье, действительно, есть монастырь. Значит, жрец направляется туда?

— Я не знаю, но он звал меня собой.