— НЕ ХОТИТЕ ЛИ что-нибудь выпить, господа?
От дружного вскрика дёрнулся даже Орди.
— Думаю, как обычно, Вортсворт, — сказал юноша, и дворецкий, появившийся из ниоткуда, степенно уплыл за настойкой валерианы. — Виго, это господа из министерства налогов и податей. Господа! Это Виго, мой лучший сотрудник.
Вампир дружелюбно улыбнулся окровавленными клыками. Раздался грохот рухнувшего на пол тела.
— Поднимите вашего коллегу и пройдёмте дальше, — Орди и бровью не повёл, хотя испытывал огромное желание расхохотаться. — Сюда, прошу вас.
«Сюда» оказалось дверью в подвал. Классической такой дверью в подвал: из числа тех, со щелями и ржавчиной на металлических деталях, вечно покосившихся, обвитых паутиной и припорошенных пылью, сколь часто бы ими ни пользовались.
— Туда? — с перекошенным лицом спросил один из проверяющих — крупный мужчина в мундире со множеством знаков отличия, роскошными эполетами и позументами.
— Ай, да бросьте! — вперёд протолкался старик, с которым Орди познакомился в салоне. — Пошли! Я хочу уже увидеть, что вы так упорно скрываете, молодой человек!..
Когда кто-то спускается в подвал дома, то ожидает, что это не займёт много времени. Пара лестничных пролётов — это то, к чему он морально готовится. Но неудобная винтовая лестница, по которой шествовали проверяющие, вела, похоже, в самую преисподнюю. Складывалось впечатление, что ещё один виток — и ступени скроются в кипящей смоле.
Налоговики пыхтели, краснели и ругались вполголоса — особенно, полные. Из-за тесноты не хватало воздуха.
Неожиданно Орди остановился и обернулся.
— Виго? — спросил он.
— Да, милорд, — донеслось откуда-то сверху, из самого конца цепочки людей, запертых в узком пространстве.
Люди на лестнице задержали дыхание.
— Следи, чтобы никто не упал.
Подвал замка оказался куда обширнее, чем можно было представить. Высокий сводчатый потолок поддерживали колонны, на которых в держателях горели факелы. У стен располагались многочисленные бочки с потемневшими от времени медными кранами. Рядом с ними была устроена небольшая зона отдыха: пара-тройка простых деревянных табуретов и столик, на котором лежали карты, розданные для трёх игроков.
Гуляющие здесь, на глубине, сквозняки были неожиданно чисты и свежи.
Представители министерства сбились в кучу так плотно, что напоминали единый организм — многоногий и вращающий по сторонам множеством голов. Чуть поодаль, очень похожий повадками на пастушью собаку, их сопровождал Виго.
— Сейчас я познакомлю вас с нашим бухгалтером, — сказал Орди, подходя к двери-решётке, за которой виднелось множество ящиков, мешков и бумаг. Последние, в виде сложенных стопками огромных талмудов и подшитых кип, грозовыми тучами нависали над письменным столом, угрожая его похоронить. — Тут же находится наша касса. Виго, ты получал жалование?
— Да, милорд, — чарующе улыбнулся вампир.
— Прекрасно. Скульпо, дорогой! — Орди задрал голову вверх. — Эти господа пришли проверить нашу бухгалтерию.
Под потолком раздался громкий скрежет разминаемых каменных суставов, и проверяющие едва успели отскочить, когда на пол осыпался горгулий.
Это стало последней каплей. Крупный мужчина в позументах не выдержал первым и, заверещав на удивление тонким голосом, помчался к выходу, деморализуя остальных.
Свою долю смятения внёс и Виго: вампиров обычно нервирует вид бегущей в их сторону толпы людей. В таких случаях воображение само дорисовывает у них в руках вилы и факелы, — вот и «лучший сотрудник» перепугался, зашипел и превратился в стаю летучих мышей, которые принялись, пища, носиться по залу, врезаясь в проверяющих.
Молодой человек, подавляя рвущийся наружу смех, побежал за инспекторами, которые устроили на узкой лестнице небольшую свалку, отчаянно работая локтями, падая и ругаясь. К вящему удовольствию хозяина дома, проверяющие поднялись намного быстрей, чем спустились: даже молодой и полный сил Орди не поспевал за ними.
— ВАШИ НАПИТКИ, госпо… Куда же вы?.. — услышал юноша, когда ему оставался один виток, и, не выдержав, от души расхохотался.
Стук множества подошв, открываемая (а верней, выбиваемая) дверь, — всё это Орди только слышал, пока приходил в себя после приступа смеха. На последних ступеньках он всё ещё вытирал слёзы и охал, прокручивая в голове предыдущую сцену от начала и до конца. В зале стоял Вортсворт с подносом, на котором покоились рюмки с сердечными каплями:
— Всё в порядке, милорд?.. — поинтересовался он.
— Да, — ответил Орди и хохотнул ещё пару раз. — Всё просто отлично.
17.
Темно.
Шурх-шурх. Шурх-шурх. Бум.
— Ай! Осторожнее!
— Да как тут будешь осторожнее?
— Как-нибудь!
— Если ты такой умный, сам и топай впереди!
— Иди уже! — взмолился первый голос. — Тяжело!
— Нет-нет! — сварливо возразил второй. — Давай ты вперёд! Что, не хочешь?
— Да! Не хочу! — зашипел первый. — Топай, а то за всю ночь не управимся!
Шурх-шурх продолжилось, сопровождаемое ворчанием: «Умный самый, тоже мне, а сам меня по коленям бьёт».
Вскоре из темноты на свет небольшого масляного фонаря, закреплённого у самой крыши дилижанса, вышли два человека с небольшим, но увесистым сундуком. Тот, что был впереди, — сутулый и жилистый, в крестьянской одежде, подпоясанной неожиданно дорогим алым кушаком с золотым шитьём, — продолжал ворчать:
— А я ведь говорил, что нужно тележечку какую-нибудь…
— Заткнись! — неожиданно взорвался второй — молодой человек в кожаной куртке, широких штанах и разбитых сапогах. — Как же ты достал! Всё-то тебе не так! Всё не то! Каждую ночь одно и то же: «Бу-бу-бу, бу-бу-бу»!
— То есть, мне одному трудно?! — передний остановился.
— Да не стой ты, ради Всех Богов! — простонал молодой человек.
— А-а, значит, не только мне тяжело? — ехидно осведомился субъект в кушаке.
— Да! Да, мне тоже тяжело! — сквозь зубы процедил юноша.
— И тележка бы нам сейчас не помешала?..
— Я сейчас брошу этот сундук, и ты понесёшь его сам! — прошипел парень.
— Нет-нет, так не пойдёт! Согласись же, что с тележкой нам не пришлось бы так страдать?
— Да! Да, Боги, только иди!
— Извинись, — победно произнёс шантажист в кушаке.
Пауза.
— Ты совсем что ли?! — возмущённо воскликнул юнец.
— Извинись, и я пойду.
Снова пауза. В тишине послышался скрип зубов.
— Ладно… Извини.
— Другое дело, — мужчина в кушаке снова зашагал вперёд и даже перестал сутулиться. — Эй, Ларольф! — крикнул он. — Открывай двери!
Но пространство рядом с дилижансом было тихим и пустым. Козлы, где должен был сидеть кучер, пустовали.
— Ларольф! — позвал носитель кушака ещё раз, когда донёс сундук до места назначения.
— Может, отлить отошёл? — предположил молодой человек и указал взглядом на сундук. — Руки затекли, давай опустим, а?..
Сутулый мужчина открыл рот, чтобы ответить, но проглотил слова. Оба сундуконосца вздрогнули, когда в разговор вклинился третий голос — хриплый и неприятный:
— Я тебе отпущу!
Сундук рухнул на землю, подняв облачко пыли. Темнота вокруг дилижанса сразу же сгустилась и стала очень недоброжелательной. Напарники встали спина к спине.
— Вы чего делаете? — захорохорился сутулый. — Вы знаете, чьи это деньги?..
— Ага, — из темноты проявилась гнусная рожа и кивнула. — Знаем. Сундук поднимайте.
— Да сейчас, как же! — молодой человек выхватил нож. — Чтоб нас потом Ординари?.. — пока произносил конец фразы, рож стало намного больше и по степени гнусности они не уступали первой, порой её даже превосходя. Юноша оценил угрозу и благоразумно проглотил концовку предложения.
— Сундук, — повторила рожа. — Подняли и загрузили в дилижанс. И тогда никто вас не тронет.
Сундуконосцы переглянулись, но делать было нечего: пожав плечами, люди Ординари с пыхтеньем, сопением и громким «хэть!» забросили деньги в отсек, где обычно возили почту.
— Спасибо, — темнота превратилась в людей. Их чёрные фигуры моментально облепили дилижанс, щёлкнул хлыст — и спустя мгновение экипаж скрылся за поворотом, оставив незадачливых инкассаторов стоять с поднятыми руками в ожидании удара ножом.
— Мы выжили? — неожиданно заулыбался мужчина с кушаком. Его глаза странно заблестели. — Живы? Ох, я и перепугался. Ох и перепугался же я. А мы — живы! — по ночной улице разнёсся его визгливый истерический смех.
Молодой человек был настроен куда более скептически:
— Ага, — пробурчал он себе под нос. — Но только пока Ординари обо всём не узнает…
В то же самое время на улице с говорящим названием Сточная Нильс и Виго конфликтовали с такими же гнусными рожами. Точно так же, как инкассаторы, они стояли спина к спине, слушали ругательства в свою сторону и посылали в ответ шипение с рычанием.
Ситуация получилась патовая, поскольку рожи не желали лезть на рожон, а Виго с Нильсом не решались напасть первыми: даже несмотря на силу, им пришлось бы несладко. А если ещё и учесть, что Виго наотрез отказывался ввязываться в драку, а только пугал, дело принимало очень щекотливый оборот.
— Что, как людей обманывать, так смелые, а как на честный бой выйти, так страшно?! — подстрекала одна из рож.
— Ага! Жулики!
— Воры!
— Обманщики!
Виго волновался. С выпущенных клыков падала слюна. За спиной глухо рычал Нильс, но в рыке слышался испуг, а сам здоровяк ощутимо подрагивал. От него разило страхом и мокрой шерстью.
— Нечисть!
— Убирайтесь вон!..
— Да чего мы ждём, ребята? Чего ждём? — подстрекал, как это обычно бывает, самый маленький и нескладный бандит.
— Рассвета ждём, — ответил кто-то. Гнусные рожи гнусно захихикали.
Виго посмотрел в безлунное небо, усыпанное звёздами. До рассвета было ещё много времени, но рожи никуда не спешили и вполне могли подождать. И тогда… Не то, чтобы вампир слишком боялся солнечного света: в пасмурные дни хватало плотной одежды и крема от загара, — но сил днём у него точно не прибавится.
— Нильс! — шепнул упырь, наблюдая, как продолжают бесноваться бандиты. — Ты мошешь префратитса?
— Могу, — странно упавшим голосом ответил оборотень. — Но не буду.
— Как это не путу? — отросшие клыки мешали говорить и раздражали. — Я тумаю, сейчас не фремя тля растумий!
— Так если не время, чего ты сам на них не набросишься и кровь не выпьешь? — рявкнул в ответ здоровяк. Виго стушевался:
— Ну… Я хочу похутеть… И не пью крофь после шести.
— Что-то не особо помогает!.. И вообще, не рассказывай мне сказок. Я знаю, что ты в жизни мухи не обидел, — в голосе оборотня прозвучала какая-то странная и неуместная обида. — Дурак! Такие возможности не используешь!
— Да какие такие фосмошности?! — взвился вампир. — Сойти с ума? Стать пешеным убийтсей? Потерять контроль нат сопой?
— Нет! — вскрикнул Нильс. — Не это! Быть сильным! Держать всех в страхе! Вот о чём я говорю!..
— Если пы фсё пыло так просто! — простонал вампир. — Но я не смоку останофитса!.. И не хочу таше начинать. И я не понимаю, расфе ты не…
— Заткнись! — прорычал Нильс, и в тот же миг они с Виго заметили, что спорят в полной тишине. Гнусные рожи превратились в очень внимательных слушателей. — А вы чего замолчали?!
— Да так, — в темноте заблестели две вещи, выглядевшие угрожающе — нож и улыбка. — Вы слышали? — предводитель гнусных рож повернулся к своим. — Упырь — не проблема. А медведь сам боится! Бей их!
Нильс издал разъярённый рык, а Виго зашипел и попятился, уткнувшись в спину оборотня, но это не остановило нападавших. Они бросились к окружённой нечисти, потрясая ножами и дубинами, но бросились очень благоразумно — со скоростью, которая должна была одновременно и показать рвение, и дать как можно большему количеству людей себя обогнать.
Со стороны это смотрелось так, будто на все гнусные рожи разом напала хромота, одышка и кашель.
Вампир и оборотень с удивлением наблюдали, как атака захлебнулась: люди просто замедлились и начали отступать. Предводитель гнусных поднёс ладонь ко лбу и покачал головой.
Виго повернулся к Нильсу:
— Сейчас самое фремя прорыфаться! Тафай са мной! — и вампир взорвался вихрем летучих мышей, несмотря на протесты оборотня, кричавшего множество разновидностей слова: «Стой!»
Виго взвился в небо и глядел на то, как Нильс дёргался то в одну, то в другую сторону в поисках слабого места для прорыва, — но не находил его.
«Превращайся! — мысленно умолял его вампир. — Ну же, дубина!»
Но Нильс упорно сохранял человеческую форму: и упырь, не применяющий насилия, не мог его за это судить. Вихрь летучих мышей спустился пониже, однако гнусные не обращали на него ни малейшего внимания и сжимали кольцо окружения всё плотнее.
Неожиданно оборотень поднял голову и прокричал:
— Приведи помощь! Скорее!.. — лицо громилы было перекошено от ужаса.
Виго хотел ответить, что поторопится, но когда ты представляешь из себя кучу перепуганных летающих зверьков, у каждого из которых есть свой разум и чувства, все силы уходят на поддержание плотности собственного тела: чтобы не пришлось потом целыми неделями искать, под крышей которого из сараев спит твоё ухо. Вампир бросил прощальный взгляд на своего напарника и застал момент превращения.
Что ж, это было не так отвратительно, как Виго считал ранее, но всё равно приятного в зрелище оказалось мало.
На глазах бандитов (которые в очередной раз остановились и отступили, по-джентельменски уступая дорогу своим товарищам) тело Нильса начало распухать, хрустеть, чавкать и ломаться под немыслимыми углами. Под одеждой здоровяка словно вздувались огромные пузыри.
Волосы на голове несколько раз меняли цвет, ткань трещала по швам и опадала лоскутами на землю (или на то, что считалось таковой на Сточной улице), и открывала вид на огромное тело, покрытое шерстью, под которой перекатывались мускулы… Или не мускулы?..
Гнусные рожи замерли, разглядывая то, во что превратился их противник. Противник плюхнулся в грязь, помахал им пухлыми лапами и умильно заурчал.
Над Сточной улицей прозвучало единогласное «о-о-о». Это была та разновидность мягкого «о-о-о», которую обычно воспроизводят люди, наблюдающие за играющими или спящими котятами.
Вместо груды мышц изумлённый Виго увидел жирок и невероятно пушистую шерсть, мягкую и плюшевую даже с виду: серебристую на животе, спине и толстых щёчках и чёрную на лапах, вокруг глаз и на круглых ушках, которые так и тянуло потрепать.
Технически Нильс не обманул: он, разумеется, был медведем. Только травоядным.
Одна из гнусных рож сделала шаг вперёд и, протянув руку в сторону панды, позвала:
— Кис-кис!
Остальные прыснули со смеху.
— Это же не кот!
Но, несмотря ни на что, Нильс поднялся, подошёл к гнусной роже и, снова заурчав, неуклюже плюхнулся в грязь, вызвав очередное «о-о-о». В два счёта рожи окружили оборотня и принялись, улыбаясь и гыгыкая, его чесать, уделяя особое внимание толстым пушистым щёчкам.
