Капитан Магу-2

На этот раз капитан Магу повернул направо, поскольку этот путь уводил его от расположения османийцев. Однако далеко уйти ему не удалось, начала сказываться усталость, с каждым шагом, его качало все сильнее и сильнее. Пришлось искать укрытие на следующий день. И тут Алексу повезло еще раз — он наткнулся на небольшую пещеру. Точнее, он просто оступился и буквально упал в нее. Сил подняться и идти дальше, уже не было, голова шла кругом. Алекс полностью заполз в пещеру, и успел еще сгрызть один из сухарей, экономно размачивая его водой из фляги.

Первое, что почувствовал Алекс — он в пещере был не один. Не услышал, не почуял запах, а именно ощутил. Человек или зверь? Не открывая глаз, капитан постарался незаметно нащупать клапан кобуры.

— Может, не стоит?

Сказано было по руоссийски, но с явным местным акцентом. Поскольку дальше осторожничать не было смысла, Алекс открыл глаза. Снаружи уже был день, и в пещере было довольно светло.

— Горанович? А ты здесь откуда?

Контрабандист сидел у противоположной стены ближе ко входу, ноги вытянул на всю ширину пещеры. Рядом лежал его мешок.

— В Одреополь хотел дойти, — ответил Горанович, — но османийцы начали по округе сильно шарить. Пришлось всю ночь от них бегать. Думал здесь день переждать. Злые они сейчас, как собаки! Вчера вечером у них тут неподалеку что-то взорвалось, вот и рыщут.

— Взрыв сильный был? — заинтересовался Алекс.

— Сильный, — подтвердил себриец, — далеко было слышно. И не один был взрыв, раз десять гремело.

"Если за каждым взрывом стоял уничтоженный фургон с порохом, — прикинул Алекс, — то предстоящий штурм Лочева можно считать сорванным". В свою очередь, Горанович поинтересовался, откуда в этой пещере взялся капитан Магу.

— А ты как здесь оказался? И где остальные солдаты?

Алекс коротко рассказал свою эпопею со вчерашнего утра и по данный момент.

— Теперь понятно, почему ты так говоришь.

— Как так? — удивился офицер.

— Медленно и не совсем внятно, будто у тебя каша во рту.

А капитану казалось, что он говорит нормально.

— Что дальше будешь делать? — поинтересовался себриец.

— Попробую дойти до Лочева.

Горанович сходу отмел такую возможность.

— Не дойдешь. Здесь османийцев много, а около Лочева их как блох на паршивой собаке. А ты еще и еле ходишь, сам говорил.

За время их недолгого знакомства Алекс успел немного изучить себрийца, поэтому, спросил напрямую.

— Сколько ты хочешь за мою доставку в Лочев?

Горанович отрицательно покачал головой.

— В Лочев я не пойду ни за какие деньги, мне своя голова дороже. Могу отвести тебя в Ясен. Хоть и дальше, зато не так опасно.

— Хорошо, пусть будет Ясен, — согласился капитан. — Так сколько?

— День-два придется пересидеть здесь, — начал рассуждать контрабандист, — потом надо будет украсть где-нибудь лошадь, сам ты не дойдешь. Еще два дня займет дорога. Десять... Нет, двенадцать руоссийских червонцев будет справедливой ценой.

Спорить не было ни сил, ни желания, хоть это и был настоящий, ничем не прикрытый грабеж. Денег, впрочем, тоже не было.

— В прошлый раз мне целая рота обошлась дешевле. Хорошо, — согласился Алекс, — пусть будет двенадцать. Вот только в карманах у меня сейчас одна мелочь, кошелек мой на перевале остался.

— Ты богатый, я знаю. Дюжина червонцев для тебя — мелочь. Я доведу тебя до Ясена, а там ты найдешь деньги.

— Там найду, — подтвердил Алекс.

Теперь только оставалось дождаться темноты. К счастью, Горанович запасся в дорогу водой и продовольствием. Вот только аппетита совсем не было.

— Ешь капитан.

— Не хочу.

— Ешь, — продолжил настаивать себриец, — сил совсем не будет.

Офицер нехотя жевал черный хлеб, запивая его холодной водой из фляги, иначе он бы просто в глотку не полез. Вместе с хлебом он сгрыз пару зубков чеснока. Поначалу не хотел, но потом решил, что для здоровья полезно будет, а целоваться с кем либо, в ближайшие сутки все равно не придется.

— Горанович, а у тебя семья большая?

— Зачем тебе это знать?

— Да в общем-то незачем, просто язык почесать, все равно больше делать нечего.

Воцарилась долгая пауза. Капитан решил, что ответа ждать уже бесполезно, но тут себриец неожиданно заговорил.

— Не очень большая. Жена и три дочки...

— А сыновей нет совсем?

— Совсем нет.

— Так зачем тебе столько денег? Они так много едят?

— Нет, не много, но у меня есть еще долг. Перед самой войной дом в Одреополе купил. Хороший дом, большой, красивый. Денег не хватало, пришлось в долг взять под проценты. Думал, быстро рассчитаюсь, а тут война. Торговля совсем встала, а срок отдачи подходит.

— Понятно...

На этом разговор прервался, Алекс погрузился в свои мысли. Теперь, когда появилась реальная надежда на возвращение, стоило подумать о будущем. А в скором времени капитана Магу ожидало трудное объяснение, почему он жив, а его рота погибла полностью. Вот под эти невеселые мысли он незаметно заснул.

На следующий день самочувствие Алекса стало ухудшаться, поднялась температура, видимо, к контузии добавилась еще и простуда. Он отказался от еды и едва мог поднести флягу ко рту, чтобы глотнуть воды. Вечером обеспокоенный Горанович коснулся лба офицера, чтобы проверить температуру, ладонь контрабандиста показалась офицеру обжигающе холодной.

— Плохо дело. Если ты помрешь, кто мне заплатит?

На этот вопрос капитан не ответил, не до того ему было.

— Пойду лошадь красть, — принял решение Горанович.

После его ухода Алексу стало совсем плохо. Его тошнило, но желудок был пуст, окружающую действительность он воспринимал с трудом. Затем его начал трясти озноб, потом прошиб холодный пот. Как ни странно, после этого стало немного легче, только тело охватила слабость, сердце вяло трепыхалось в груди, пытаясь прогнать по жилам кровь. Во рту пересохло, но не было никаких сил дотянуться до фляги и глотнуть воды.

Снаружи послышались осторожные шаги, следом в пещеру протиснулся вернувшийся Горанович.

— Пить хочешь?

Алекс едва слышно выдохнул.

— Да.

Губ коснулось горлышко фляги, в рот потекла живительная влага.

— Э, да ты совсем ослабел.

Напоив капитана, контрабандист напрягся и вытащил его наружу, брякала волочившаяся за ним офицерская сабля. Ночь встретила холодом, бледным светом Луны и ясным звездным небом. Возле пещеры была привязана ворованная лошадь. Протащив Алекса через кусты, Горанович попытался взгромоздить его на лошадиную спину. Скотине это не понравилось, и она отступила в сторону.

— Да стой ты, зараза!

И еще добавил выражений, характеризующих лошадь, из тех, что успел нахвататься в руоссийской тюрьме. Лошадь ответить не могла, контрабандист замотал ей морду, чтобы она не могла заржать и привлечь внимание османийских патрулей. Вторая попытка оказалась более удачной, офицера удалось поместить в седло. На всякий случай Горанович его привязал, заодно отцепил саблю, чтобы не выдала своим вечным бряканьем на каждом шагу.

Алекс покачивался в седле, щекой прижимаясь к лошадиной шее. Он понимал, что его куда-то везут, но не задавался вопросом куда именно, не до того ему было, хотя холодный воздух слегка прояснил сознание.

Некоторое время им вело и они оставались незамеченными, затем их окликнули по османийски. Недолго думая, Горанович выхватил подаренный Алексом револьвер и разрядил весь барабан в направлении противника. Будучи отличным проводником, стрелком он был аховым, ни в кого, естественно, не попал. Следом хлопнул ответный выстрел. Османиец оказался тоже не снайпером, пуля свистнула где-то в стороне. Дернув повод, контрабандист рысью устремился влево, подальше от засады.

В обычное время османийские солдаты, может, и не стали бы преследовать беглецов, но после уничтожения порохового обоза и полученной от Эник-паши взбучки, их служебное рвение еще не успело угаснуть. Началась погоня. Время от времени преследователи палили из винтовок, то ли по подозрительным теням, то ли в воздух для поддержания собственной бодрости.

Некоторое время Горановичу удавалось удерживать дистанцию, затем они начали карабкаться куда-то вверх и выстрелы османийских винтовок начали приближаться. А вот уже и выстрелы начали сопровождаться противным посвистом. Некоторые шлепались о камни, высекали искры рикошетов. Но пока им везло, стрелкам мешали темнота и необходимость вести огонь под большим углом вверх.

Горанович внезапно остановился.

— Сейчас, сейчас...

Нагнувшись, он своротил с места большой камень и толкнул его вниз, тот с шумом покатился вниз. На этом контрабандист не успокоился, отправил следом второй, третий... Шум падающих камней сменился грохотом настоящего камнепада, сквозь который прорывались испуганные вопли османийцев. Зато стрельба полностью прекратилась, преследователям стало не до того. Подхватив повод, Горанович поспешил дальше.

Алекс не мог даже приблизительно сказать, сколько они прошли, прежде чем остановиться. Шли осторожно, медленно, но без остановок. Если бы не темнота, слева был бы виден крутой склон, по которому едва ли мог подняться даже пеший. Справа была отвесная скала, временами нависавшая над узкой тропой. Первый привал Горанович устроил уже под утро.

— Кажется, оторвались.

Этих слов капитан не разобрал, ему стало хуже, и он находился в полуобморочном состоянии. Не будь он привязан, несомненно, не удержался бы в седле. Увидев, в каком он состоянии, контрабандист покачал головой, ненадолго задумался, потом решительно свернул с ранее намеченного маршрута. Теперь их путь вел вниз. Это было последнее, что успел ощутить Алекс, сознание его померкло и он впал в забытье.

Первое, что ощутил капитан Магу придя в себя — это тепло. Пахло дымом, навозом и еще чем-то кислым. Сабли и портупеи с револьвером не было, сапоги тоже кто-то снял. И укрыт он был не шинелью, а шерстяным одеялом. После того, как удалось открыть глаза, над головой обнаружился потолок, сколоченный из грубо расколотых пополам жердей.

— Пить...

Он и сам своей просьбы не услышал, но его поняли — губ коснулся горячий край медного котелка. В рот полился горячий, горьковатый отвар.

— Пей, офицер, пей, тебе легче будет.

И вправду стало легче, то ли отвар подействовал, то ли молодой организм начал одерживать верх над проникшей в организм заразой. Опять началось потоотделение, температура спала, а голова прояснилась. Он даже узнал своего спасителя.

— А-а, Горанович. Где мы?

— У пастухов.

— А револьвер мой...

— Справа лежит.

Портупея с саблей и револьвером, действительно обнаружилась справа на расстоянии вытянутой руки, стоило только голову повернуть, хотя это движение стоило немалых усилий. С таким же трудом Алекс вернул голову в исходное положение, вновь обретя возможность видеть Горановича.

— До Ясена далеко?

— Далеко. Пришлось спуститься на другую сторону хребта.

— То есть мы сейчас ближе к Одреополю?

— Если выйти ранним утром, то к ночи можно добраться.

Капитан осмыслил полученную информацию и задал следующий вопрос.

— А османийцы сюда не нагрянут?

— Нет. Высоко, дорога трудная, опасная, да и мало их в округе осталось. Добрын говорил, почти все через перевал ушли.

Добрын, надо понимать, это имя приютившего их пастуха, но офицера интересовало совсем другое.

— Узнай у своего приятеля точнее, кто ушел, кто остался, через какой перевал ушли.

— Хорошо, узнаю.

Горанович не спеша поднялся и отправился добывать сведения об османийцах. Алекса всегда удивляла скорость распространения информации в горах. Вот взять этого Добрына, живет высоко в горах, добраться сюда трудно, никто к нему не ходит, сам нигде не бывает, а Одреопольские новости узнает буквально на следующий день.

Минут через десять вернулся контрабандист, подкинул дров в очаг.

— Есть будешь? Я тебе сыра принес и хлеб.

Внезапно Алекс ощутил сильнейшее чувство голода.

— Давай.

Горанович помог ему сесть, и пока офицер жевал солоноватый подкопченный сыр с размоченным в воде пресным хлебом, рассказал все местные события за последнюю неделю.

— Еще неделю назад все тихо было. Пять дней тому османийцы вдруг зашевелились, собираться начали. Четвертого дня синие мундиры из окресностей Одреополя ушли. Пехота ушла, кавалерия ушла, пушки увезли. Все их лагеря сейчас пустыми стоят, даже часовых не оставили. В самом Одреополе остался только местный гарнизон, госпиталь, склады и немного обозников. Эник-паша со штабом тоже ушел. Местные было обрадовались, но позавчера в Одреополь пришли башибузуки, около тысячи. Вчера со складов ушел большой обоз, местные полагают с порохом.

Картина происходящего стала проясняться, осталось только уточнить некоторые вопросы.

— Так через какой перевал османийцы ушли?

— Почти все через Шиповский. Через Орканский мало ушло.

— Раненых в город привозли?

— Про раненых Добрын ничего не сказал. Или совсем не привозили, или привозили мало.

Ну, вот все и сложилось. Башибузуки начали по привычке местных грабить. И не только местных, и не только грабить. Те разбежались из Одреополя по окрестностям, отсюда и столь хорошая осведомленность пастуха Добрына о событиях в городе. Но пора вернуться к османийским войскам.

Корпус Эник-паши сорвали с места неожиданно, приказом сверху, видимо, гарнизон Коварны основательно припекло, и без поддержки извне османийцы город удержать уже не надеются. Судя по опустевшим лагерям близ Одреополя, возвращение назад не планировалось. Паша все поставил на одну карту, один удар, и удар этот нацелен на Коварну через Шиповский перевал и Лочев. Со стороны Орканского перевала планируется только демонстрация с целью отвлечь руоссийцев от направления главного удара.

Но с главным направлением у Эника сразу не заладилось, смахнув с перевала мешавшую ему роту и выйдя к Лочеву, паша обнаружил, что остался без большей части пороха для осадных орудий. Без осадной артиллерии штурм Лочева сопряжен с большими потерями. Конечно, можно завалить городские укрепления трупами, но с кем тогда идти до Коварны? И османийский принял другое решение — отложить штурм и выгрести остатки пороха с Одреопольских складов. На это указывало отсутствие потока раненых и вчерашний пороховой обоз.

В результате, весь корпус Эник-паши оказался растянутым вдоль единственной горной дороги, а выход на оперативный простор ему закрывали укрепления Лочева. И две дивизии в узком дефиле не развернуть, полки османийцев вынуждены будут поочередно биться лбами об Лочев, пока у обороняющихся не закончатся патроны. Или солдаты. И вряд ли в штабе Палканской знают об отсутствии реальной угрозы Тешелю. Если донести до них сложившуюся ситуацию, то гарнизон Лочева может быть усилен резервами из Тешеля без ослабления войск осаждающих Коварну. В планах османийцев ведь может быть и прорыв осажденных навстречу войскам Эник-паши.

А в голове капитана Магу уже сложился другой план. Двумя-тремя полками от Тешеля перейти Орканский перевал, спуститься с предгорий и сходу взять Одреополь. В этом случае, османийцам точно будет уже не до Коварны и Лочева. А что? Войск там почти не осталось, тысячу башибузков разогнать труда не составит. Но на такое наступление штаб Палканской армии не пойдет, им бы только не допустить прорыва и ухода гарнизона Коварны.