В львиной шкуре (продолжение - 3)

— То есть, вам нужны сопроводительные бумаги?

— Совершенно верно, — кивнул Яков.

— Хорошо, послезавтра вы получите бумаги и полдесятка юношей в придачу. Надеюсь, это будет не напрасно, — сказал кардинал, поднимаясь с места.

— Я тоже на это надеюсь, — ответил посол, поднимаясь со стула вслед за хозяином дома.

Через день в доме кардинала произошла повторная встреча. На этот раз она проходила не в одной из комнат, а в патио (открытый внутренний дворик жилого помещения, огороженный стеной, забором или живой изгородью), так как погода с утра стояла солнечная. Хотя температура воздуха вряд ли поднялась выше десяти градусов по Цельсию. Здесь делла Ровере представил Якову пятерых подростков. Четверым из них было по четырнадцать лет и одному семнадцать. Происходил он из разграбленного османами Отранто. Турки вырезали всю его семью, юноша спасся только чудом. Звали его Карло Пеццула.

Представляя послу подростков, кардинал выглядел несколько озабоченным, о чём Яков не преминул спросить. Оставив юношей во внутреннем дворе до дальнейших распоряжений, делла Ровере решил пройтись с послом по зимнему саду.

— Недавно мы с вами разговаривали по поводу пиратов, — стал рассказывать кардинал. — И буквально сегодня пришло известие, что две Навы (класс парусных кораблей), следовавшие из Александрии в Остию (порт недалеко от Рима), подверглись нападению и были захвачены...

— И кто же их захватил?

— Неизвестно. Скорее всего, берберские пираты. Всё указывает именно на них...

— И какой груз был на галерах?

— Одна Нава везла зерно, а вторая пряности, ткани и сахар... Но тревожат меня больше всего не товары, хотя потеря целого корабля с зерном непременно поднимет в городе цены на хлеб...

Ни посол, ни кардинал не знали, что тихоходные Навы были захвачены кораблями Южной империи. В хлебе нуждался Юрьевск, а куда девать всё остальное в столице решат отдельно. Но почему пиратские корабли приняли за берберские? Во-первых: потому, что они действовали под марокканскими флагами. Во-вторых: внешний вид экипажей не позволял причислить их к кому-либо другому. И в-третьих: алжирский пират Шериф, который вёл дела с представителями ЮАР, за несколько лет превратил посёлок, в котором обосновался, в небольшой портовый городок со своими верфями. Так вот, на верфях всем заправляли бежавшие с Пиренейского полуострова мусульмане и евреи, прекрасно разбирающиеся в кораблестроении. И вот этим умельцам предоставили подробные чертежи шхуны и брига. В ТОЙ истории это были любимые корабли пиратов в Карибском море. Небольшие и быстроходные, они всецело соответствовали своему предназначению. У Шерифа уже имелись три таких судна, построенные по полученным чертежам. В деле новые кораблики проявили себя отлично, но в результате засветились. Основное, чем они запомнились постороннему зрителю, это своим непривычным видом и расположением парусов. На Навы тоже напали корабли необычной для средиземноморья конструкции...

— А что же вас ещё тревожит? — спросил посол.

— Меня тревожат две трагедии, случившиеся в Португалии и Испании.

— Кто-то умер? — Яков внимательно поглядел на кардинала.

— К сожалению, да. И боюсь, что эти смерти развяжут очередную затяжную войну среди наших братьев по вере...

— А кто же всё-таки покинул этот бренный мир? — ненавязчиво поинтересовался Верёвкин.

— Королева Кастилии и Леона Изабелла I и король Португалии Жуан II. В обоих случаях вместе с ними погибло очень много знатных вельмож, — печально вздохнул кардинал.

— Разве они с кем-то воевали? — искренне удивился посол.

— В том-то и дело, что — нет. Оба случая, трагическая случайность...

После чего кардинал поведал послу о том, что через некоторое время расскажет на балу у императора Южной империи маршал министру лёгкой промышленности...

— Что ж, царство им небесное, — перекрестился Верёвкин на католический манер, чтобы лишний раз не печалить собеседника. — Но почему вы решили, что их смерть приведёт к раздорам? Разве не осталось наследников?

— Как я уже говорил, в обоих случаях погибло множество высокопоставленных вельмож... А в случае с португальским королём, там оказались его жена, сын, и все ближайшие родственники. Как такое могло произойти, ума не приложу... Вечером все пировали, и всё было хорошо, а на другой день люди начали массово заболевать и корчиться от болей (отравление метанолом). Такое впечатление, что они одновременно приняли чаши с ядом...

— Уважаемый кардинал, вы так рассказываете, словно сами там присутствовали...

— Нет. Там был один из наших братьев. К счастью он противник мирских утех и не принимает вина...

— Простите, но это сколько нужно яда, чтобы одновременно отравить столько людей?! Вы мне прямо какие-то жуткие вещи говорите...

— Вы правы, история там действительно тёмная, — задумчиво произнёс кардинал. — Поставщик вина был человеком надёжным и проверенным. К сожалению, его не удалось даже допросить.

— Сбежал?

— Если бы... Он происходил из иудеев, и обезумевшей от горя толпе этого вполне хватило, чтобы во всём обвинить его. Беднягу разорвали на части...

— Ого! А вы сами, что думаете?

— Я думаю, что в таких делах нет место эмоциям. Но разве что-то можно объяснить охваченным горем людям?

— Да уж, — согласно кивнул Верёвкин и спустя минуту спросил. — А что же в Испании? Как так угораздило королевский кортеж попасть под камнепад?

— В Испании много гор и дорог, проходящих через них. Столица Вальядолид соединяется с Мадридом именно такой дорогой... По рассказам очевидцев перед камнепадом скалы будто бы задрожали, а потом послышался оглушительный грохот (закладка динамита)... К чему теперь приведёт эта трагедия, известно лишь одному Господу Богу...

— Но вы же сами сказали, что король остался жив, — перебил Яков.

— Да, остался. Но он так изувечен, что неизвестно, как долго сможет прожить... Какой из него правитель?

— Понятно, — глубокомысленно изрёк посол и ненадолго задумался. — Часто после подобных трагедий остаётся много сирот, чьи фамилии дают им право в будущем ходить с высоко поднятой головой... Разве в Риме не найдётся для них места, а так же воспитателей, умудрённых жизненным опытом? Для объединения Италии понадобится немало молодых, энергичных людей, заряженных верной идеей...

— Похоже, вы сами заражены ею не меньше, — рассмеялся кардинал.

— Я в детстве читал много книг о временах Великой империи, — начал вспоминать посол. — Наша страна в какой-то степени тоже построена по тому образцу... Как говорит Его императорское величество: "От всех нужно брать только лучшее, — добавляя при этом, — главное не уподобляться глупому подражательству. Здравый смысл — прежде всего".

— Что же, я полностью согласен с вашим императором, — закивал делла Ровере. — Однако, как я заметил, у вас немало и своего... Одежда, измерительные приборы, предметы быта... Раньше мне даже близко не доводилось видеть многих вещей... Взять то же самое перо со стальным наконечником и сосудом для чернил... Очень удобная и практичная вещь!

— Согласен, — улыбнулся посол, — оно намного лучше гусиного пера. Главное, не стоит забывать про патент... Венецианцы, например, из-за зеркал до сих пор злы на нас... Однако близко не могут сделать что-то похожее на наши экземпляры. Увы, но они сильно отстали от жизни. То, что в Европе зачастую принимают за новинки, в Китае и Индии считается обыденностью.

— Почему же так происходит? — делла Ровере внимательно поглядел на своего собеседника.

— Потому, что они любое созидание считают естественным процессом. В Европе же принято размышлять, угодно ли это Богу или не угодно?

— А разве не так должно быть? — удивился кардинал.

— А для чего заранее искать оправдание своим действиям? — вопросом на вопрос ответил Яков. — Разве не римский император Марк Аврелий говорил: "Делай, что должен, и свершится, чему суждено"?

— Однако он не был христианином, — с улыбкой парировал делла Ровере.

Ему всё больше и больше нравился этот молодой человек. Несмотря на возраст, вести с ним беседы было крайне интересно. Видно, что в Рим прислали не абы кого, а очень грамотного и перспективного вельможу. Эх, если бы кардинал только знал, какой это "вельможа"... Но не суть. Главное было в другом — в системе обучения. Конечно, природные таланты многое значат, но без грамотной и продуманной методики преподавания они вряд ли полностью раскроют свой потенциал. А в Звёздном образованию уделялось очень большое внимание. Разработанная в течение первых десяти лет попаданства методика позволяла в короткие сроки добиваться значимых результатов, плюс индивидуальный подход. Достаточно года, чтобы в полной мере определить, как и чему продолжать обучать ребёнка, чтобы из него получилась самодостаточная личность с широким кругозором и хорошим воспитанием. Ведь мало — дать знания, нужно ещё научить ими эффективно пользоваться. Вот это и было основным постулатом в императорской академии.

— Был бы он христианином, то я уверен, что сказал бы то же самое, — улыбнулся в ответ Верёвкин.

Ещё некоторое время кардинал и молодой посол занимались взаимной пикировкой, но вскоре возвратились на задний двор, где их ожидали оставленные подростки. С этого часа они поступали в полное распоряжение посла. По договорённости срок их обучения составлял пять лет. С первым встречным кораблём им предстояло отправиться в Александрию и уже оттуда в Звёздный. У посла же были другие задачи, одна из которых — Флоренция. Там проживал Леонардо да Винчи и не только он...

Глава 2.

В мастерской у Андреа дель Верроккьо.

— Эй, чужеземец, смотри куда прёшь! — услышал Яков Верёвкин за своей спиной недовольный голос.

Обернувшись, он увидел мужчину, везущего ручную тележку с дровами. Одет тот был в льняную рубашку сероватого цвета, узкие зелёные шерстяные трико и потёртый кожаный дуплет. Голову скрывал остроконечный капюшон, пошитый, как единое целое и имеющий вырез для лица.

— Простите, уважаемый, я невольно засмотрелся на это прекрасное здание, — дипломатично ответил Яков, чтобы сразу расположить горожанина(?) к себе.

Мужчина остановился и сначала внимательно рассмотрел незнакомца, а потом бросил быстрый взгляд на громадное здание, возвышающееся в шагах тридцати от них.

— Сеньор видит перед собой собор Санта-Мария-дель-Фьоре, — услышал Верёвкин.

Вслед за этим последовала длинная история возникновения во Флоренции данного собора. Видать мужчина устал везти тележку, и был не прочь чуток передохнуть, а заодно и потрепать языком. Стояли они на площади Пьяцца-дель-Дуомо. Это Яков тоже узнал из рассказа, наделённого такими подробностями, словно перед ним распинался не лесоруб, а гид высшей категории.

— Послушайте, уважаемый, — наконец Верёвкин смог вставить слово, — а где у вас в городе находятся мастерские художников и скульпторов?

— Для этого сеньору нужно развернуться назад, пройти до следующего перекрёстка и повернуть направо. После чего всё время шагать прямо пока не появится дом мастера Андреа дель Верроккьо. Там находится лучшая боттега (мастерская) во Флоренции, которую я знаю.

— Благодарю, — ответил довольный Верёвкин и бросил рассказчику монетку в один сольдо, чему тот очень обрадовался.

Яков же двинулся по мощёной булыжником улице в указанном направлении. На некотором отдалении от него шли трое мужчин. Двое выглядели, как явные телохранители, а третий нёс увесистую дорожную сумку, накинув кожаную лямку на левое плечо. Наверное, стоит описать эту четвёрку, шагающую по зимним улицам Флоренции. Сам посол был одет в тёмно-синий костюм двойку, белоснежную сорочку и бордовый галстук, на котором блестела золотая заколка. В центре заколки в обрамлении мелких бриллиантов располагался герб ЮАР величиною с ноготь большого пальца — неотъемлемый атрибут посланников императора. Поверх костюма на фигуре посла аккуратно сидело однобортное кашемировое пальто песочного цвета длиною до середины бёдер, на ногах кожаные тёмно-коричневые туфли с мехом внутри. Голову украшала каракулевая шапка-пирожок пепельного оттенка. Ладони рук прятались под тёмно-коричневыми перчатками из тонкой кожи. Когда посол останавливался и подносил в задумчивости левую руку к подбородку, на его запястье можно было разглядеть наручные часы, поблёскивающие золотым браслетом. В правой руке он держал резную трость из чёрного дерева. Набалдашник представлял из себя копию ручки коробки передач советских времён, сделанную из оргстекла с розочкой внутри. Секрет изготовления таких набалдашников и рукоятей черныши держали в тайне, так как цену за них давали очень большую. У Якова же ко всему прочему набалдашник был снабжён плетённым кожаным темляком, чтобы случайно не выронить трость, внутри которой скрывался хитрый механизм, посредством которого она удлинялась на пятнадцать сантиметров стальным трёхгранным клинком.

Телохранители Якова были одеты в одинаковые длиннополые двубортные кожаные плащи коричневого цвета, опоясанные широкими ремнями, к которым крепились ножны. Под плащом синие джинсы и красная джинсовая рубашка. На ногах замшевые казаки бурого оттенка, а на голове фетровая шляпа на манер "Крокодила" Данди. Оружием каждому служила сабля, висевшая на левом боку, а так же поясной кинжал-кастет, скрытый под плащом. Таким и челюсть можно свернуть, и сердце проткнуть, и глотку перерезать... Кроме этого в карманах прятались: бронзовая грушевидная гирька, удерживаемая прочным полуметровым шнурком и нож-выкидуха с пятнадцатисантиметровым "жалом". Метко брошенная гирька запросто проламывала череп, а выкидуха, спрятанная в рукаве, таила в себе массу неожиданных открытий для непосвящённых... Шли телохранители друг от друга на таком же расстоянии, как и от посла, образуя втроём равносторонний треугольник. Носильщик этот треугольник портил, превращая фигуру в вогнутый четырёхугольник. Его головной убор представлял из себя объёмную светло-синюю вязаную шапку, заваленную на затылок. Одет он был в утеплённую брезентовую ветровку с капюшоном, в синие джинсы и серый шерстяной свитер с воротником под горло. На ногах чёрные кожаные берцы. Из оружия носильщик имел кинжал-кастет, скрытый под ветровкой, парочку фитильных гранат, внешним видом напоминающих лимонки и духовую трубку, стреляющую иглами.

Минут через двадцать "кочующая" четвёрка оказалась возле боттеги (мастерской). Это было каменное трёхэтажное здание с высоким первым этажом и входом арочного типа. Рядом находилась ещё одна дверь арочного типа, но значительно меньших размеров. В неё Яков и постучался.

— Что вы хотели? — на стук вышел юноша лет пятнадцати и с любопытством уставился на необычного посетителя, стоящего перед ним, и на сопровождающих его людей.

— Юноша, вы не подскажете, это мастерская Андреа дель Верроккьо? — с важностью в голосе спросил Верёвкин.

— Да, синьор, это она, — сделал тот лёгкий поклон, определив, что перед ним не простой человек.

— Я могу его увидеть?

— Конечно! Только сначала назовите себя...

— Обращайтесь ко мне дон Яков. Я посол Его императорского величества дона Павла I императора Южной империи, — с некоторым пафосом ответил Верёвкин.