— Поддержали. — кивнул Спящий Леопард — И я их поддержу. Но Новгород мне не жена, чтобы ревновать к другим городам. — переждав смешки, пока некоронованный король русов продолжил — Киевлянам предстоит обживать Дикое поле до самого устья Дуная, а смолянам южный берег Варяжского* моря до устья Одера. Забудьте деление на княжества, новгородцы, отныне мы огромная единая Русь, и дел хватит всем. Любой из вас может присоединиться к смолянам, или киевлянам, как и они к вам. Отныне мы все русские.

*Балтийского

— А жену ты себе где выбирать будешь? — раздался тот-же голос.

— Вот ведь неугомонный. — усмехнулся Леопард — Предлагайте невест первыми, я подумаю. Если даже себе никого не выберу, то у меня ещё два герцога не женаты.

— А какие девки тебе нравятся?

— Пригожие, как и тебе, трепло. — переждав взрыв хохота, Леопард добавил — И желательно сироты. Приданного не прошу, я достаточно богат. Пусть невеста будет дочерью Великого Новгорода, это и вас и меня устроит. На этом вече закончилось, расходитесь, новгородцы. Боярской думе к закату собраться в детинце бывшего князя, обсудим детали. И ещё одно новшество — отныне и впредь, каждый бездельный болван, который тронет вечевой колокол от скуки, отправится служить в легион, там ему скучать не дадут. Я всё сказал!

Девятого мая 1196 года в Берестье, бывшем пограничном городе Владимиро-Волынского княжества и Польши, встретились король Руси Кеннет Маккинли и король Чехии, Моравии и Польши Филипп де Фальконбридж.

— Сеньор. — почтительно поклонился Принц-Бастард, заслуживший у своих подданных прозвище 'Львиный коготь'.

— Сир. — поклонился в ответ Спящий Леопард и обнял своего бывшего оруженосца — Оставим политесы, Филипп. Вы больше не мой вассал, от сеньории Сидона я отказался. Ваш отец решил передать её Ги де Дампьеру.

— Вот как... Тогда я тоже откажусь от сеньории Бейрута.

— Зачем вам это, Филипп? Герцог Триполи бесстрашный воин, мудрый правитель, не зря ведь ваш отец назначил его лордом-канцлером и верховным судьёй, кроме того, он безупречно благородный человек.

— С этим я не спорю, Сир. Дело в том, что я сам далеко не безупречен. Я не получил ни должного воспитания, ни привитых с детства манер. Вы мне всё это прощали, а при дворе Ги де Дампьера, мне придётся стать тем, кем я на самом деле не являюсь. Мой отец отправил меня служить вам, а не герцогу Триполи. Я его уважаю, но не настолько, чтобы принести оммаж. Надеюсь, за Бейрут он мне что-нибудь заплатит.

— В этом не сомневайтесь. Заплатит казна, а потом Ицхак проведёт взаиморасчёты. Кстати, Филипп, раз уж мы теперь короли-соседи, прошу вас называть меня Кеннетом.

— Для меня это большая честь, Сир Кеннет....

— Для меня тоже, Сир Филипп. Я второй сын мелкого шотландского барона, мой старший брат погиб в междоусобице, поймав стрелу в правый глаз. Я продал своё баронство королю Шотландии, чтобы получить возможность снарядить достойный отряд для Крестового похода. Нас было тридцать шесть, а выжили только двое. Вернее, трое, если считать вас. Вашу судьбу я знаю. Но теперь мы оба короли, и всё осталось в прошлом. Вам пришло время жениться, Филипп.

— А вам, Кеннет?

— Мне тоже, но невесту вы мне пока не подобрали, не так-ли? А я вам подобрал. Отличная невеста, бесприданница и сирота, но она признана дочерью целого города, первой столицы Руси — Великого Новгорода. Приданное за неё дам я. Ицхак пообещал мне немало серебра за сеньорию Сидон. Перед свадьбой я её удочерю. Хотите глянуть парсуну*?

*миниатюрный портрет

— Достаточно вашего слова, Кеннет. В девках вы уж точно разбираетесь не хуже меня. Приданного я не приму, но буду настаивать, чтобы вы выбрали себе невесту среди моих подданных.

— Именно таково моё желание, Филипп. Найдите мне пригожую сироту, пусть она будет дочерью Кракова, или Бреслау. А после поженим наших наследников. Нам с вами сильно повезло, что мы не являемся кровными родственниками, а только братьями по оружию.

— Для меня тоже, Сир Кеннет. Я всегда буду помнить, кто сделал меня рыцарем и настоящим воином. Я женюсь, даже не глядя на парсуну, а сам немедленно начну искать невесту вам. Сирота, значит... А ведь это лучшее, что могло быть. Вы даже мудрее моего отца.

— Прикусите свой слишком шустрый язык, Филипп. Мы с вами, два короля, разговариваем здесь и сейчас только благодаря его мудрости. Ему не хватает времени, чтобы заниматься ещё и нашими женитьбами, но хоть такую-то мелочь мы и сами организовать в состоянии. Не так-ли, Сир?

— Именно так, Сир! Прошу простить моё деревенское воспитание и дикий нрав.

Девятнадцатого мая 1196 года, в компании Ричарда Львиное Сердце, в Рим вернулся Папа Целестин III. Латтеранский дворец больше не являлся Папской резиденцией, местоблюститель Святого престола, кардинал Робер де Сабле обнёс стеной Ватиканский холм, где некогда стоял цирк Нерона и уже успел построить небольшой, но очень уютный палаццо. Вообще то стройка, можно считать, только началась, в Ватикане был запланирован архитектурный ансамбль, и новая Папская резиденция была его незначительной частью, но жить в ней уже было можно, а к окружающему строительству Папа-археолог отнёсся не только с пониманием, но и большим интересом.

Полностью Ватиканский холм планировалось застроить в течении двадцати лет, благо строительного материала в Риме хватало от развалин ещё античных времён, а работники, бежавшие от разгорающейся в Европе большой войны, прибывали в Рим постоянно, в гораздо большем количестве, чем было для них работы. Из них выбирали лучших мастеров, а остальных отправляли в Святую землю. И Папа, и кардинал де Сабле с должным пониманием отнеслись к словам Ричарда: 'Не там наша земля, где стоят воинские гарнизоны, а там, где пашут наши сервы'. Нашими, в применении к Святой земле, были все христиане, поэтому миграцию церковь поддерживала не только морально, но и материально. Ресурсов у неё теперь хватало. Рыцарские ордена Тамплиеров и Госпитальеров не платили налогов светским владыкам, но на выплату пятой части своих доходов матери-церкви согласились. Может и без особой радости, но и без роптания. А доходы у них были... куда там некоторым королям. Церковь теперь имела собственный флот, базирующийся в Неаполе, Ливорно и Остии, в основном каракки первого проекта, на которых адмирал-фараон отправился открывать Лузиньянию, но и они по нынешним временам были на вершине технического прогресса, обогнав своё время почти на три сотни лет. Такого не было даже у венецианцев, а про пиратов и говорить не стоило.

Ватиканский холм расположился на северо-западе Рима, на правом берегу Тибра и имел собственный причал. Конечно, на чисто парусной каракке, к тому-же имеющей большую осадку, до него было не добраться, но между Остией и Ватиканом гребные суда курсировали как трамваи.

О планах Папы Ричард был информирован. Целестин III намеревался добровольно сложить свои полномочия по причине преклонного возраста и невозможности в должной мере справлять свои обязанности. Если не считать уже окутанных завесой времени случаев, происходивших на заре становления христианства в Риме, это будет первый прецендент. Пап свергали, было дело, убивали, и такое бывало, но добровольно пока никто не уходил. Как говорили в двадцать первом веке — плюс сто к равноапостольности и святости.

Разумеется, отречение должно было произойти после завершения неотложных дел. Во-первых, пополнения конклава новыми кардиналами, а то их осталось неприлично мало для такой серьёзной организации, всего восемнадцать. Кандидатуры должен был представить кардинал де Сабле, но и Ричард похлопотал за своих старых соратников — архиепископа Кентерберийского Хьюберта Уолтера и архиепископа Солсбери Губерта Готье. Во-вторых, следовало предложить Пентархии основать новую Патриархию на востоке, у русов, в Великом Новгороде. В-третьих, благословить создание Принципата и не допустить в него паршивых овец (или, если угодно, бешеных псов). В-четвёртых, добиться избрания Папой кардинала де Сабле. И, наконец, в-пятых, явить миру модель Вселенной, где наша земля круглая и вращается вокруг солнца, а таких солнц и земель во Вселенной больше, чем песчинок во всех вместе взятых пустынях и на морских пляжах.

Всё должно было получиться. Спасибо Кеннету Маккинли, который согласился оставить своего лекаря Папе, благодаря этому язычнику-индусу, старик будто обрёл вторую молодость. Ненадолго, конечно, но сейчас был важен каждый день. Это понимал и сам Целестин III, поэтому согласился терпеть подле себя не только лекаря-язычника, но огромного страшного леопарда, в которого вырос когда-то подаренный нынешнему королю Руси милый котёнок. Кстати, выросший среди людей леопард отлично чувствовал эмоции своего хозяина индуса, поэтому стал Папе лучшим телохранителем. Агрессию он чувствовал гораздо раньше, чем она проявлялась, и хоть на людей и не кидался, напугать умел до мокрых штанов. К Папе он относился как к своему котёнку, что только добавляло Целестину III ореола святости.

О своём намерении поспособствовать убийству Карла Смелого Людовиком Капетингом-Плантагенетом, Ричард своим исповедникам рассказал. Не о деталях операции, конечно, только о намерениях. Карл до начала апреля отступал и, возможно, сдал бы даже Антверпен, но тупорогие графы де Куси и де Суассон развернули вверенные им легионы на Шампань, и шарахались там, как и подобает настоящим дебилам, преследуя остывающие следы графа Фландрии, который успевал ограбить и отойти с награбленным, а потом и вовсе отошли в Парижское графство, после того как у них отозвали легионы. Это же надо быть такими идиотами, чтобы с тремя легионами почти полгода ловить ветер, доносящий конский топот...

От предложения предать Карла Смелого интердикту, Ричард отказался наотрез. Не дело это, вмешивать церковь в разборки христиан между собою. У Людовика имелись веские основания лично прикончить этого бешеного пса, которому понравился вкус человеческой крови, и своему приёмному сыну король обязательно поспособствует. А если не получится? Ну, что ж, бывает и такое. В любом случае, он никогда не планировал жить вечно. Всё в руках Господа. Не того сумасшедшего племенного привидения иудеев, а самого Создателя. Дело это, безусловно, благое, а коли не заниматься благими делами — для чего тогда вообще жить? Единственное о чём попросил Ричард — создать иллюзию, что он находится на территории Ватикана.

Чего не ожидал Ричард, так это требования Ицхака Левита взять его с собой.

— Даже не проси. Ты мой друг, но воин из тебя, как арбалетный болт из дерьма. И я в этом не виноват, ты сам всё время увиливал от учёбы и тренировок. Ты обуза, а не помощник в этом деле.

— А мальчишка не обуза?

— Тоже обуза, хоть он и готов гораздо лучше тебя. Но одну обузу у меня ещё есть шанс вытянуть, а вдвоём вы меня точно потопите. Кроме того, твоё прибывание в Риме, будет означать, что я где-то рядом. Все знают, что мы с тобой неразлучны.

— Были неразлучны. И это до сих пор приносило тебе удачу.

— Как и я тебе, Ицхак. Дело я затеваю подлое, и лучше тебе в него не лезть. В Риме навалом забот, присмотри за ними. Мне многое простят, чего никогда не простят тебе.

— Если ты выживешь.

— Я очень постараюсь. Не спеши меня хоронить, ведь у нас ещё есть дела. Если ты отправишься со мной, шансы на благоприятный исход уменьшатся вдвое. В случае, если я не вернусь, у Изабеллы хранятся мои завещания, в том числе и письмо тебе. Позаботься о моих сыновьях. Им очень понадобится мудрый наставник в финансовых делах.

— Зачем тебе это, Ричард? К осени мы и так зажмём герцога в его поганом Анверпене.

— Наверняка зажмём. — кивнул король — Но то будущее, которое я для вас готовлю, от этого только отдалится. Я готовлю вам на будущее годных Принцепсов. Как не крути, но я не вечен. Не хотелось бы, чтобы дело всей моей жизни превратилось в фарс. Для меня это гораздо важнее, чем просто выжить. Но ты не волнуйся, Ицхак, Карла мы убьём и вернёмся. Обещаю.

Через два дня из Остии отбыла одинокая каракка, взявшая курс на Тамплиерский замок 'Ливерпуль'. На борту корабля, в самом трюме находились два пассажира: хромой сутулый мастер-металлург, со шрамом через всю правую сторону лица и его сын. Оба одетые почти в лохмотья, но это было нормально для безработных ремесленников. Пройдя Гибралтар, и обогнув Иберийский полуостров, корабль резко повернул на восток, в Бискайский залив, где его здорово потрепало штормами, но всё-таки не утопило. Имитировав чудом выживших, он пришвартовался в Остенде для ремонта. Никто даже внимания не обратил, что сутулый хромой ремесленник и его сынишка покинули борт несчастливого корабля.

Доехав на попутной телеге до Брюгге, расплатились с извозчиком старым тряпьём из промокшего сундука. Людовик даже представить себе не мог, что Всесильный Ричард пойдёт на такие унижения собственного достоинства, но, казалось, что его приёмному отцу это доставляет искреннее удовольствие. Первую в этом мире винтовку везли в чехле, выдолбленном из красного дерева — бревно бревном. Возница пытался было поспорить из-за оплаты, но король бесхитростно выбил ему один из зубов, пообещав выбить и все остальные, если тот не угомонится.

В Брюгге денёк передохнули. До Гента их отправилось уже четверо. Верхами. Теперь они изображали сопровождение небогатого рыцаря, причём Ричард старательно играл роль оруженосца. Винтовку разобрали на запчасти и везли навьюченными на разных лошадях. Искусством перевоплощения своего приёмного отца, а также его бесстрашием, Людовик мог только молча восхищаться, но только молча, делиться впечатлениями было нельзя ни с кем, ведь Ричард взял с него слово, что всё это мероприятие будет тайным. Придём, убьём, уйдём, никто вообще ничего знать не должен.

В Генте к ним присоединились ещё два всадника. По просветлевшему лицу приёмного отца, Людовик сделал вывод, что всё идёт по плану. Так и оказалось.

— Нам очень повезло, Луи. Карл в Антверпене. В тысяче футов от выхода из его замка куплен дом, с очень удобным чердаком. Между ними площадь, с гуляющими ветрами, но сигнальные флажки там подвесят. Стрелок вы уже опытный, так что не промахнётесь. Тысяча футов из такой винтовки — это практически в упор. Сразу после выстрела мы подожжём дом. Вам нужно будет успеть разобрать винтовку на запчасти, и разбросать, чтобы никто не додумался сложить их вместе. Это реально, тем более что они будут обгоревшие. Вы всё поняли, Луи?

— Понял отец!

— Это хорошо. Тогда прыгайте!

Людовик Капетинг-Плантагенет, не прекословя, пару минут прыгал.

— Хорошо, Луи. Когда вы убьёте Карла, сразу отступаете на восток с Симоном де Монфор.

— А вы отец?

— Прыгайте, Луи!

— Итак, вы отступаете на восток, быстро и стараясь не оставить следов. — после пары минут прыжков продолжил Ричард — А я останусь посмотреть, что из всего этого получится. На всякий случай меня ждут корабли и в Остенде, и в Гааге. Вы поняли, сын, или хотите ещё попрыгать?