Агентство Тчк: Нечисть в помощь

— Ближе к делу, — проворчала я, понимая, что теперь сон окончательно потерян и вставать уже придется, даже если Чар позвонил просто со скуки поиздеваться.

— Саби, какая ты в постели скучная, а еще суккуб, называется, — огорченно вздохнул тот. — Слушай сюда, я в баре встретил одного старинного друга, и он по секрету мне поведал, что недалеко от нашей славной столицы пророчица поселилась, самая что ни на есть натуральная, представляешь? К ней уже очередь расписана на пять лет вперед, но товарищ ей внучатым племянником приходится и сумел договориться. Поехали, вдруг бабка что хорошее нагадает?

— Пророчица? — благодаря ликбезу от Фея разницу между ними и предсказателями я уже знала, однако симпатии мои скорее были на стороне светлого мага, а не вещающих путаную ерунду дам. — Да ну ее, Чар, я Мире доверяю куда больше, чем каким-то бабкам.

— Так, я зря, что ли, за него всю ночь платил? А ну давай собирайся! Колдуна можешь не будить, главное до машины дотащи, а дальше пусть там и дрыхнет, к бабке все равно никого, кроме тебя не пустят.

— Когда выезжаем? — вздохнула я обреченно.

— Десять минут назад, — огрызнулся Чар. — Я внизу, давайте вываливайтесь.

Телефон пиликнул, отключаясь.

— Ты слышал? — поинтересовалась я у сопящего мне в волосы мужчины.

— Угу, — невнятно буркнул он, не меняя позы.

— Идем?

— Угу.

Я уже решила, что он там обратно заснул, а со мной разговаривает коварный сонный мужской автоответчик, который согласен на все, лишь бы его владельца оставили в покое. Но Крис медленно сел, провел ладонью по лицу и с тоской поинтересовался:

— Напомни мне, для чего нам в ТЧК нужен оборотень?

— Он чебуреки на всех покупает, — неуверенно предположила я, роясь в шкафу.

— Пусть пока живет тогда, — заключил Крис, зевнув, и тоже начал собираться.

Вниз мы спустились спустя минут десять. Я налепила кривых и косых бутербродов, приправив их эксклюзивным кровавым соусом собственного приготовления, и теперь посасывала рассеченный палец. А Крис сначала долго не мог найти ботинок, а потом столько же искал кроссовки. Нашел сразу и то, и то и еще столько же времени решал, что же ему лучше надеть, а по мне так просто заснул на стуле до тех пор, пока я не потрясла его за плечо.

Чар не скучал. Цветастый жигуленок с бешеным ревом наворачивал круги по двору, гоняя ошалевших от такого внимания голубей, кошку Маньку и дворника дядю Борю. Стоило нам появиться, как его мотор взревел, как дикий бык, и машина ринулась вперед с явным намерением протаранить стену дома. Но в результате всего лишь с визгом затормозил в паре сантиметров от нас. Я помахала рукой забравшейся на дерево Маньке и спрятавшемуся за ним дяде Боре и плюхнулась на заднее сиденье.

— Это тебя где угораздило? — изумилась я, увидев на оборотневской щеке три длинные царапины. — Я тебе напомню, что информация о том, что шрамы украшают мужчину, давно устарела. В лучшем случае, некоторых может украсить сломанный нос.

— А! — Чар махнул рукой. — Это все Мира со своим "не трогай кошечку". Нельзя было, что ли, простым человеческим языком сказать, что пытаться запихнуть одну из теткиных кошек в пакет из-под хлопьев — плохая идея. И не спрашивай зачем! Я был не в себе после этого жуткого проигрыша. Лучше скажи, что тут у нас? — он активно принюхался к пакету с бутербродами.

— У тебя — бардак, — вздохнула я, скидывая вниз пару пустых пивных банок, упаковку от кальмаров и лифчик четвертого размера. Его я, правда, подержала пару мгновений на весу двумя пальцами, покосившись на Чара. Тот горделиво напыжился и задрал нос. — А у нас завтрак.

— Ты же не пожалеешь пяток бутербродов бедному оголодавшему песику? — проскулил оборотень, срываясь с места так, словно удирал от вооруженной погони или бывшей истеричной подружки.

— Пяток?! — ужаснулась я.

— Очень большому оголодавшему песику, — поправился Чар, лихо вписываясь в поворот.

Он никогда не был осторожным и предусмотрительным водителем, но сейчас самоубийственность выполняемых виражей зашкаливала.

— Ну-ка дыхни! — потребовала я, высовывая голову в пространство между двумя передними сиденьями.

Крис, до этого решивший практично продолжить прерванный сон, откинув на максимум спинку кресла и вытянув ноги, встрепенулся и легким толчком в лоб, отправил меня назад, так что дыхание оборотня меня успешно миновало. Даже если там и было что-то провокационное, унюхать не удалось.

— Я не хочу остаться единственным трезвым человеком в машине, — пояснил он, снова закрывая глаза.

Чар мерзко захихикал — для него моя способность быстро пьянеть тоже давно не была тайной — за что оба получили по подзатыльнику и обменялись одинаково сочувствующими друг другу взглядами.

— Бутерброды у меня, — мстительно напомнила я и, надувшись, засунула обратно в рот начавший снова кровоточить большой палец.

— Я понял, зачем тебе Саби сдалась, — многозначительно объявил Чар зычным шепотом, изучив эту картину в зеркало заднего вида. — Ты решил завести второго ребенка, миновав кучу муторных стадий вроде окучивания мамаши, девяти месяцев сумасшествия и последующих лет пяти каторги?

— Именно, — лаконично отозвался маг, закидывая руки за голову.

Что с ними делать? Бить — только что пробовала — бесполезно.

Я достала из пакета самый огромный из кулинарных монстров: полуторасантиметровый остаток колбасы на двухсантиметровом остатке хлеба — и показательно в него вгрызлась. Уже спустя минуту Чар хныкал и заверял, что я самая прекрасная и самая взрослая и разумная женщина, которая обогнала его по уровню развития интеллекта не только на пару лет, но и на пару витков эволюции, а он ничего не понимающий в этой жизни дурак, да еще и очень-очень голодный дурак.

А Крису еды не досталось, потому что маг действительно беспечно задрыхся и не реагировал даже на провокационные помахивания куском колбасы перед носом. Хотя пару-тройку бутербродов я ему все же оставила, несмотря на оглашаемые оборотнем прописные истины, вроде "кто успел, тот и съел" и "в большой семье не щелкай пастью". Он и так слопал пять из десяти заготовок, а я по опыту знала, что мог бы уничтожить и все, да еще и жаловаться, что песика морят голодом. Поразительно только, как при таком количестве поглощаемой пищи, причем отнюдь не полезной и сбалансированной, он умудрялся при каждом удобном случае гордо демонстрировать вольным и невольным зрительницам те самые пресловутые "кубики" и прочую внушительную мускулатуру.

— Что ты с ним ночью делала? — почти восхищенно поинтересовался Чар, косясь на спящего темного.

— Все тебе расскажи, — многозначительно хмыкнула я, скромно умолчав о том, что после двух бессонных ночей маг, наевшийся обещанным мясом до отвала, уснул, едва его голова коснулась подушки.

— Лучше покажи, — хохотнул мужчина, и я пришла к выводу что, нет, бить если и бесполезно, то хотя бы приносит мне некоторое удовлетворение и чувство отмщения.

Разве что наносить тяжкие телесные повреждения водителю было несколько неразумно, поэтому я ограничилась тычком в бок для затравки и пообещала перенести экзекуцию на попозже.

Крис проснулся спустя час, когда нам с Чаром уже надоело обмениваться остротами, обсуждать пейзаж за окном и придумывать, как можно поиздеваться над спящим темным магом. Вариантов мы, конечно, нашли много, но реализовать ни один из них так и не решились. Темные маги, это вам не светлые, мне и одного проклятия хватает, чтобы на второе нарываться, а оборотню, кажется, пока что совсем не надоел его хвост.

— Далеко еще? — поинтересовался Крис, протягивая руку за бутербродом.

— Почти приехали, — вздохнул Чар, провожая хлеб тоскливым взглядом.

Я даже не обратила внимания, что за табличка мелькнула за окном, когда он свернул на ухабистую проселочную дорогу. Тут на какое-то время стало не до разговорчиков: язык бы не прикусить. Отечественный производитель позаботился о том, чтобы машина не развалилась на знаменитых российских дорогах, но явно забыл предусмотреть, чтобы не развалились и пассажиры. Крис дважды промахнулся бутербродом мимо рта на паре впадин, больше похожих на овраги, и то и дело зловеще клацал зубами. А я один раз приложилась макушкой о крышу и теперь всей душой ненавидела того Чаровского знакомого, который порекомендовал эту бабку, и уже стоил мне с утра пальца и головы.

Мы наконец дорулили до типичной полузаброшенной деревеньки, потихоньку превращающейся в дачный поселок: покосившие дома с заколоченными ставнями, перемежающиеся крепкими кирпичными постройками, дырявые плетни и веселые зеленые, красные, желтые заборы. Неравенство сглаживали усыпанные цветами ветви слив, вишен и яблонь, выглядывающие повсюду.

Чар уверенно подъехал к одному из немногих еще старых деревянных домов, сохранивших товарный вид. Забор, хоть и потемнел от времени, но не сверкал провалами, как выбитыми зубами, ставни щеголяли свежей голубой и белой краской, по двору чинно прогуливались несколько важных кур. Сигнализация сработала, стоило нам выйти из машины: привязанный у крыльца беспородный лохматый пес разразился хриплым лаем.

Крис уже собирался, не обращая на него внимания, толкнуть калитку, но Чар вдруг удержал его.

— Дальше Саби должна одна идти. Друг предупредил, что бабуля к этому строга. Лишние души ей, мол, видимость сбивают.

Темный маг скептически фыркнул, но, оглядевшись, не обнаружил никакой видимой угрозы моему благополучию и пропустил вперед.

— Не боись, Малая, не съест она тебя, — оскалился оборотень, всем своим видом демонстрируя "в отличие от меня" и похлопав меня по плечу. — Иди, скажешь, что от Гришки.

Я не очень-то уверенно пересекла двор, оглянувшись напоследок у двери. Крис, прислонившись к машине, за мной наблюдал, щурясь от солнца, а Чар довольно скалил клыки обезумевшей от ужаса собаке, забившейся под крыльцо и оттуда поскуливающей. Волки ей определенно не нравились.

На стук никто не отозвался. Я толкнула дверь и оказалась в сумрачных сенях, а дальше в небольшой светлой комнате в лучших деревенских традициях: деревянная мебель, резные короба и вышитые вафельные полотенечки на окнах вместо занавесок.

— Проходи дальше, деточка, — глухо донеслось до меня негромкое старушечье дребезжание.

Еще одна дверь обнаружилась в углу, за ней оказалась, пожалуй, спальня, если судить по кровати, накрытой лоскутным одеялом. Бабка-пророчица сидела у окна. В смуглых узловатых руках мелькали длинные спицы, а кончик пушистого широкого шарфа темно-бордового цвета уже касался пола.

— Присаживайся, — она кивнула на стул напротив, не поднимая глаз от вязания.

— Я от Гриши, — на всякий случай пояснила я.

Не уверена, как там работает эта пророческая машина. То ли они просто видят только те события, изменить которые нельзя, то ли произнося вещи, делают их отныне неизменными, а может, просто слово пророка закон: как скажет, так и будет — даже если он объявит, что завтра на Землю прилетят маленькие зеленые человечки и наступит конец света. Так что лучше, чтобы бабуля была в курсе, что я "своя" и, как сирена, мне гадостей не напророчила.

— Да-да, — рассеянно кивнула старушка, педантично довязала ряд и только потом вскинула голову.

Наши взгляды встретились, и на несколько мгновений бабуля "зависла". Ее глаза остекленели, словно у давешней сирены, а рот приоткрылся, готовясь вещать о моем светлом будущем, в котором, желательно, мы вытащим Нику и прихлопнем Игоря.

— Разруха и смерть, — едва слышно прошептала пророчица, после чего в воздух с отнюдь не старушечьей скоростью взметнулась освободившаяся спица.

Беру назад слова о том, что на меня наложили проклятие невезения. Потому что иначе, как нечеловеческой удачей, не объяснить, каким образом я уклонилась от этого удара. Щеку обожгло, словно по ней хлестнули крапивой, а спица вонзилась в стену за мой спиной на добрых полсантиметра, словно там было не дерево, а пластилин. Или заточка у инструмента вязальщицы была, как у тех знаменитых клинков, которыми шелковые платочки на лету разрезают.

— Бабуля, вы чего? — ужаснулась я, сообразив, что доброе пророчество мне в очередной раз не светит.

Вместо ответа женщина выдернула из петель вторую спицу.

Я бросилась к двери, но запнулась о ковер и полетела на пол, едва не тюкнувшись головой об угол тумбочки. Еще чуть-чуть и спицы бы уже не понадобились.

— Ты должна умереть! — возмутилась старушка.

Я перекатилась по полу, так что очередной удар пришелся в ковер. Вот еще! Кому должна, я всем прощаю!

Места в каморке было мало, я с трудом вскочила на ноги и обнаружила, что бабуля перегородила выход, сжимая спицу в руках, словно орудие священного возмездия. Мой мозг некстати вспомнил мультфильм "Ну, погоди!" и Бабу-Ягу, грозно потирающую поясницу в дверном проеме своей избушки. Мне даже примерещился скрип, с которым она передвигалась, когда старушка медленно двинулась в мою сторону.

— Бабуля, не знаю, что вы там углядели, но я точно ни в чем не виновата! — протараторила я, отступая назад и не сводя глаз с кончика спицы, поблескивающего в солнечных лучах.

Без лишних слов бабка метнулась ко мне, я отскочила в сторону, пребольно стукнувшись боком об изголовье кровати, и бросилась к выходу мимо объевшейся белены пророчицы. Спица чиркнула по плечу, женщина попыталась ухватить меня за руку, но лишь впустую зачерпнула воздух. Уже в дверях я услышала за спиной вскрик, глухой удар и... тишина.

Сама не знаю почему, но вместо того, чтобы удирать из этого проклятого дома без оглядки я обернулась. Пророчица оказалась менее везучей: угол тумбочки ее, в отличие от меня, не миновал.

Я растерянно уставилась на медленно расплывающуюся по светлому деревянному полу лужу крови, в которой поблескивала так и не выпущенная из руки спица, и попятилась к выходу.

При моем появлении на крыльце оба мужчины тут же вскинулись, словно охотничьи собаки. Крис мгновенно переместился, поднимая мою голову за подбородок и изумленно уставившись на пробороздившую щеку царапину, а Чар перемахнул через калитку, не потрудившись открывать ее и закрывать.

— Что стряслось? — изумился он, подозрительно принюхиваясь.

— Я, кажется, ее убила, — с трудом произнесла я, чувствуя, что меня начинает трясти мелкой дрожью. — Вернее, она сама... то есть, она меня хотела и...

Я окончательно запуталась в показаниях и зажмурилась, уткнувшись в плечо Криса. Мелкая дрожь переросла в крупную, так что нас с магом теперь колотило вместе.

— Посмотри, что там, — скомандовал темный, прижимая меня к себе.

Оборотень вернулся быстро.

— Саби и впрямь прикончила старушку, — мрачно сообщил он. — Что между вами произошло?!

Ответить я не успела. Прямо рядом с нами, окружая, внезапно возникли три мужских фигуры.

— Алексей Сумароков, Братство Тайн, — сдержанно сообщил один из вновь прибывших, демонстрируя нам кожаный квадрат с оттиснутой на нем серебристой эмблемой: прижатый к губам палец.

— Влипли, — без стеснения озвучил Чар, скрещивая руки на груди.

И был прав.