Воля и разум. Часть 2. Суть.

— Сай, Шин, ну не надо же так бегать... — улыбнулся Орочимару. Сай? Шин? Модифицированный уже совсем другим взглядом посмотрел на детей. Те самые... И выглядят по-настоящему живыми, как нормалные дети. Неужели справились со всем, что на них навалилось? — И какую же скульптуру на этот раз создал ваш друг?

— Минато-сенсея с его жабой, пап!

— Ну... Зная, что вы были вместе с ним, мне остается только надеяться, что Намикадзе-сан будет не слишком рассержен.

— Ну... — Сай смущенно замялся. Да неужели? — Мам, ты же не отдашь нас ему?

— Верно, мам, вы же с ним сражались плечом к плечу, он тебя уважает...

Дети... Почти как нормальные дети. Так мирно и спокойно...

— Идите, — взъерошил волосы Саю Орочимару. — Кушина-сан, наверное, уже заждалась вас. Вы же не хотите идти на праздник в таком виде?

И впрямь, одежда на мальчиках выглядела грязноватой и помятой. Нехотя кивнув, Шин взял брата за руку и потащил куда-то прочь, а женщина лишь коротко рассмеялась.

— И впрямь, надо будет поговорить с Минато... Вредные растут мальчишки у нас.

— В кого бы это, а? — буркнул мужчина. — Впрочем, это не так уж и важно.

— Действительно, — кивнула Карада. — Сейчас надо подумать о Сарутоби...

— Да ну тебя, — рассмеялся Орочимару. — Порой мне кажется, что ты не можешь говорить ни о чем, кроме своих интриг. Монстр...

— Спасибо за комплемент, — неожиданно кивнула она. Что?

— Что? — ее спутник, очевидно, тоже был удивлен. И неуживительно, так открыто называть себя чудовищем...

— Да так, просто лингвистический парадокс, — смех Карады был искренним, веселым. — Я же говорила, что моя мать изучала древние языки? Исходя из этих знаний, слово "монстр" можно интерпертировать по-разному. Слово 'монстр' происходит от латинского 'monstrum' — 'знамение; чудо; чудовище', из 'monere' — 'напоминать; предостерегать', и, к тому же, родственно понятию 'mens "разум", восходит к праиндоевропейскому *men— "думать". Таким образом, слово "монстр" для меня значит отличный от человеческого способ мысли, не обязательно характеризующий тех, кто не является человеком. Не обязательно более жестокий, просто... другой. Не такой. Согласись, глупо мерить шиноби стандартами гражданских? Так и нас, с нашей силой, глупо мерить человеческими стандартами... Не то, чтобы мы должны забыть о милосердии и взаимопомощи, но...

— Спасибо, — неожиданно прерывает ее Орочимару. — Я понял.

И сам двадцать первый тоже понял. Как там? Не хотел принимать свою суть? А придется, все же он не человек, и теперь должен мыслить иначе. Ему больше не жить, как обычному человеку, так что не имеет смысла отвергать свою сущность, раз уж все так получилось, а надо думать, что делать дальше. Оборотень? И черт с ним. Могут быть проблемы с настоящими оборотнями? Да сколько угодно! Он выкрутится, он просто обязан.

Быть монстром — и гордиться этим? Хех, забавная идея. Во всяком случае, ничего не мешает ему попробовать...