Мы в ответе за тех...

Малышня всё также продолжали пропадать в кузне и мастерской. В их распорядке дня ничего не изменилось, может, только немного увеличилась нагрузка, так как Дэр с отцом большее время проводили за столом с гостями. Я с ними практически не пересекался, они занимались своими делами, а я своими.

В последнее время меня всё чаще посещало сожаление, зачем мы оставили большую часть наших золотых запасов в лагуне? Выяснились подробности особенностей принятия соискателей в ряды макров. Вот тут-то меня и поджидало очередное разочарование. Всё продаётся в мире, как в моем, так и в этом. Есть деньги — ты человек, нет... в общем оказалось невозможным в ближайшее время стать членом этого бандитского, но свободного общественного формирования. По простой причине, у нас не было для этого средств. Принятие одного члена в клан без лишних вопросов и испытательного срока, который в разных случаях составлял от одного года до пяти лет, стоил, ни много ни мало... восемь тысяч золотом. И на данный момент нам была необходима гигантская сумма — сорок тысяч. Можно, конечно, попробовать продать камушки и кое-что из дорогого оружия и амуниции, но, как сказал опытный Мартин, это лотерея — повезет, не повезёт, смотря, на кого нарвёшься. Мы не благородные, нет, в душе мы, конечно, сама благородность, но, увы, к местному дворянскому истеблишменту отношения не имеем, официально. А это значит, любой, кто имеет перед именем приставку, может нас попросту нагреть, во всяком случае, попытаться, а связываться с магами, и вовсе, себе дороже. Эти не церемонятся, или станешь трупом, или пойдёшь на опыты и пытки с целью уточнить, а откуда, уважаемый, у тебя такие богатства. Как выразился наёмник, если ничего не придумаем, то придётся обращаться к делягам, так тут блатных кличут. Но это та же лотерея, правда, в той среде хоть какой-то закон действует, и ты для них не такое уж и быдло.

Короче, наше будущее казалось весьма туманным. И именно в этот момент, когда мы только закончили обсуждать наше положение, появились новые гости в составе герцога, барона и ещё десятка дворян, пожелавших проведать нас и уточнить, как мы устроились. Естественно, организовалась грандиозная пьянка. Радостный гном вывернул, наверное, весь свой погреб, выставляя угощения и выпивку, женщины блистали, купаясь в заслуженных комплиментах мужественных кавалеров, а мужчины под искристое вино обсуждали проблемы государства и мира, и герцог, как бы, между прочим, начал продвигать мысль о нашем будущем. Расхваливая армию Императора и трудности жизни простого человека, мягко намекая о той возможности, которую нам может предоставить именно он, как близкий родственник правителя Империи. Как потом выразился Хэрн "Торги начались, аукцион открылся!". Нас, короче, попытались купить, отчего Жак, и до этого из-за своей любви ходивший грустным, и вовсе посмурнел. Герцог заливался, как соловей, расхваливая жизнь в своём поместье, не забыв указать на возможность моей учёбы в образовательных учреждениях Империи. Он так упирал на то, что дети — это цветы жизни и их надо беречь, что даже барон слегка покривился, до такой степени его светлость переигрывал. Мартин с Хэрном важно кивали в ответ, соглашались с доводами герцога, но никаких обещаний не давали. Всё это мне потом Хэрн рассказывал в красках, передразнивая и копируя голоса и мимику собеседников. А в конце так грустно произнёс: — "Это именно то, чего я больше всего боялся. Тебя объявили призом, и теперь любой может заявить на тебя права. Мартина просто убьют, а ты останешься без опекуна. Я, по закону Империи, не могу иметь ребёнка человеческого рода в учениках. До сего момента именно Мартин исправляет ситуацию. Дальше по территории Империи ты поедешь в качестве слуги или раба, выбирай, что понравится. Я там никто, хоть и маг". Вот так новость. Но не тем, ни другим я быть не хотел, поэтому и всё свободное время думал, как выйти из этой ситуации. Мартин позже подтвердил опасения Хэрна, предложив бросить караван и остаться временно здесь. Свои игры благородные в свободном селе начать не рискнут, а вот Жак, как ни странно присутствующий при данном разговоре, наоборот высказался против. Он честно предупредил, что и правда среди дворян на нас Хэрном объявлена охота, и многие если не все, захотят в ней участвовать. Самое страшное во всём этом то, что рыцари не видели ничего постыдного. И всё из-за меня, а ведь ещё добавится и Ферр! И Жак предложил следующее: дойти до границы Гиблых земель, и потом просто уйти рано утром или ночью в сторону. Там много дорог и шанс у нас, оторваться от погони и выйти в обжитые земли, довольно большой. Он сразу отверг идею отсидеться в своём замке, отец не откажется от возможности заполучить таких рабов, Мартин, конечно, не в счёт. Была ещё одна возможность и очень неплохая. Получить подорожную из рук герцога. Можно было бы потребовать её и с барона, но его слово имело вес только на его собственных землях, а вот бодаться с родственником Императора, вряд ли кто решится. Но что для этого надо сделать? Жак впервые за последнее время рассмеялся:

— Раз уж они вас так обхаживают, значит, опасаются, а это очень хорошо. За время пока мы будем двигаться по проклятым землям, я думаю, будет масса возможностей оказать герцогу и его людям неоценимую услугу, а в такой ситуации продолжать на вас охоту — это терять лицо. Никто на такое, в открытую во всяком случае, не пойдёт. А там, глядишь, и на подорожную заработаете, а с вашими возможностями это вполне по силам!

Наше маленькое совещание завершилось, как обычно вином, а потом подошёл Дор с сыновьями и пьянка разгорелась с новой силой, только уже настроение у всех было совсем другое.

День отъезда наступил как-то неожиданно. Прошёл праздник, на котором присутствовали и мы. Меня поразило количество народа, окружившее здание храма. Все были одеты в лучшие одежды, женщины нацепили свои украшения, мужчины при параде в вычищенных доспехах, все при оружии. В первых рядах благородные, лица торжественные и какие-то фанатичные. Меня Дэр усадил себе на плечи, иначе из-за спин стоящего впереди народа, с того места где нам удалось припарковаться, мне ничего видно не было бы.

Праздник начался с торжественного молебна и последующей проповеди настоятеля. Тот вырядился в длинную рясу, расшитую золотыми и серебряными нитями и принялся толкать речь о равенстве и братстве, о любви к ближнему и непримиримой борьбе с силами зла. Долго говорил, с час не меньше, а под конец, заведя толпу, кричал лозунги и цитаты великих деятелей прошлого, призывая стойко переносить тяготы и лишения, выпавшие на их долю в это трудное время, а под конец, под начавшийся перезвон колоколов, я уловил дуновение силы и заметил, как стоящие за спиной священника паладины плетут неизвестное мне, но понятное в строении заклинание и в самый последний момент одновременно с окончанием проповеди они его активировали.

Вот это, да! Резкий прилив сил, радости, вдохновения и счастья! Стало легче дышать. У всех на лицах улыбки радости и счастья. Все довольные и прямо светятся светом и лучатся довольством. Это, наверное, и есть средство от нечисти.

Я честно, всю проповедь внимательно...следил за действиями паладинов и мне удалось отложить в голове плетение, которое применили они, благо помогли тренировки с составлением листов текста на память, а потом я ничего не помнил, что происходило вокруг, держа в голове всю обратную дорогу, сложное плетение. Хэрн испугался перемены со мной, я ему даже по мыслеречи ничего сказать не мог, боялся нарушить образ подсмотренного плетения. До дома добрались все встревоженные, особенно Марфа, но я первым делом забежал к себе в комнату и, закрывшись, перенёс структуру плетения себе в записную книгу. А потом бессмысленно лежал одетый на кровати, отдыхая от пережитого перенапряжения. А ночью мне выдали по шее в прямом смысле этого слова за такое поведение.

А на следующее утро, вместо тренировки, мы стали собираться в путь. Герцог хотел воспользоваться проведённым обрядом в полной мере и на обед назначил отъезд. Я так растерялся, и мне так захотелось остаться, и я заплакал. Молча, и только слёзы ручьём по лицу текли. Хорошо, никто не увидел моего позора! Я, сбежав к себе в комнату, не выходил оттуда пока не успокоился. Вот так и закончилось моё неожиданно приобретённое счастье в этом мире. Марфа пришла сама, присела рядом, и так и сидела рядом молча. Нас никто не трогал. Наши ребята собирались самостоятельно, и до самого отъезда я провёл время с ней. Никакого секса, ничего, просто чувство присутствия родного человека и я впитывал его в себя, накапливал его на будущее, запасал, так сказать, впрок. Обед прошёл в приподнято-расстроенном состоянии.

Всё уже давно собрано и уложено. Мешки с провизией и кормом лошадям, колчаны со стрелами и сумки с новыми болтами под два вида арбалетов. Наше оружие, что пережило модернизацию и улучшение характеристик. А что вы хотите, судите сами! Багеры на всех, с наконечниками из металла древних. Копья на каждого с такими же наконечниками, только формой, сделанные по чертежам отца Дора. Шест для меня с металлическими наконечниками. Стрелы, порядка двухсот штук на каждый лук. Причём, стрел под магическую начинку отдельно с сотню. Они, правда, только ещё заготовки, но и как простыми стрелами ими стрелять можно. Болты к арбалетам отдельная песня. К моему с Хэрном арбалетам Дор наделал болтов с простым наконечником сотню, с наконечником из метала древних с сотню и с магической составляющей ещё столько же. И Ферро получил такое же количество зарядов. Мы могли выдержать небольшую осаду. Если бы у нас были только верховые лошади, то такое количество оружия взять с собой мы не смогли бы. А с повозкой... Хэрн набрал ещё и вина, по паре мешков различных круп, копчёного мяса, прикупили солёной и сушеной рыбы, муки овощей и фруктов. Мартин у Дора заказал топоры, с виду простые, но, как выразился гном, с ними в бой идти одно удовольствие. В общем, товар двойного назначения.

Сама повозка тоже подверглась модернизации и совершенствованию. Во-первых, для возниц впереди телеги сделали площадку, поднятую на высоту крупа запрягаемых лошадей, каркас фургона переделали, заменили жерди несущей конструкции на деревянные шесты из лучшего дерева, что смогли найти в селе. Им оказалось такое же дерево, ветки которого нам порекомендовали для древков стрел. Цена, правда, сильно кусалась, но, как высказался Хэрн, эта древесина мало чем уступала подаркам его божества. Потолок фургона изготовили сплошным и после натяжки тента сверху установили и поручни со щитами. В транспортном положении щиты лежали на верхней площадке, а при нападении противника могли мгновенно устанавливаться стоймя, защищая стрелков примерно до пояса, а меня закрывали от ответного огня лучников и арбалетчиков противника по грудь. Тент вдвоём с Хэрном укрепили плетениями нетленности и увеличения прочности, а под основной тент установили тент, сшитый Хэрном ещё в лагуне из меховых шкурок кроликов. Зима не за горами и утеплять место возможного ночлега мера не лишняя. Таким же способом утеплили пол и дно телеги. Опорные оси обработали укрепляющими плетениями, а Дор подарил четыре камушка, вделанных в метал. В них установлены плетения магии воздуха, а вот чья школа я не понял. Они позволяли уменьшать вес, вернее даже не так — они приподнимали каркас телеги над землёй, существенно уменьшая давление груза на оси телеги. Своего рода гравитационные артефакты. Откуда они у него он не сказал, а только загадочно улыбался. Теперь можно было нагружать телегу безмерно, главное, чтобы сам каркас выдержал, а кони тащить груженый фургон будут, как пустой. Дор лично, никого не допуская, врезал артефакты по углам телеги. И предупредил, что по возможности если приспичит бросить фургон, камешки не оставлять ни в коем случае.

Лошадей, отобранных в качестве тягловых и основных верховых, Дор подковывал сам, допустив к таинству только Ферро. Подковы с секретом, так выразился гном, и опять предупредил ни в коем случае не оставлять. Наши скакуны, после посещения кузни вели себя, как дети, прыгая на месте, рысяча и играя, и всё это на маленьком пятачке, где расположился наш лагерь. Мы все стояли, раскрыв рты, и только довольный Дор скалился улыбкой на все тридцать два зуба, видя наши ошеломлённые физиономии. Гном полон загадок и тайн, ой не простой этот парень Дор, ой не простой! Он предупредил, что действия артефактов рассчитаны на один год, а потом постепенно будут терять свои свойства. В общем, мы получили ненавязчивое предложение посетить гостеприимный дом гнома через год.

По моей просьбе Марфа до ворот села нас провожать не пошла. Помахали вместе с Мани ручками с крыльца подворья и ушли в дом. Дор было собрался нас провожать до границы земель, но Хэрн в ультимативной форме отправил его домой, сказав, что нечего нас расслаблять своим присутствием.

Ферро, взволнованный, метался между родными прощаясь, обнимаясь и надо отдать ему должное, плача. Этот весёлый малый не стеснялся слёз расставания, а с Мани они и вовсе поплакали друг другу в жилетку. У меня прощание с дочерью гнома прошло и вовсе смято, пару дежурных фраз и всё. Но смотрела она на меня такими глазами, совсем, как и её мать, и это меня, честно сказать, очень испугало. Марфа на невысказанный мной вопрос просто успокаивающе кивнула и всё. Дел-а-а, мне только этих проблем не хватало, хотя девчонка очень красивая, вся в маму!

Из села мы выбирались прежним построением колонны. Только теперь в середине каравана добавились беженцы, и количество повозок увеличилось в раза три, как и всадников тоже. К каравану присоединились все кто мог, и самое интересное, за места в караване велась, чуть ли не драка, особенно никто не хотел ехать последними. Меня удивил и тот факт, что ни авангарда, ни арьергарда на этот раз не было. Всё воинство находилось в середине каравана, концентрируясь возле кареты Даны. Олия на этот раз составила компанию своей новой подруге, и Жак пропадал рядом со своим объектом страсти.

А вот нам и на этот раз досталось место в хвосте колонны. Впрочем, мы не возражали. Ферро с Мартином носились на конях, что лёгкой поступью, практически не чувствуя веса всадников, носили их из конца в конец каравана. Ферро подобрали неплохую лошадку из числа захваченных у кочевников и хотя все они были переданы людям герцога, но на нашу просьбу ответить отказом они не могли. Ферро, увешанный оружием как ёлка, с арбалетом наперевес, представлял собой довольного жизнью ребёнка, и был самым счастливым из всего каравана. Наконец-то сбылась его мечта! Мартин пока поддерживал в нём его фестивальное настроение, но уже постепенно приучал к порядку и необходимости подчинения и строгого выполнения любых команд. Мы же с Хэрном ехали в фургоне, я и вовсе, ввиду моего упаднического настроения, наконец добравшись до своей ненаглядной гитары, терзал струны печальными мелодиями, смотрел на убегающую вдаль дорогу, а Хэрн, удобно устроившись на облучке, внимательно слушал мои мотивы, иногда тяжко вздыхая, через определённые промежутки времени. Полы шторок закрепили по сторонам, и свежий осенний воздух, вместе с дорожной пылью, попадал в наше крытое помещение. Светило солнышко, по небу бежали разрозненные облака, пели птички, лес уступал место кустарникам, появлялись холмы, дорога петляла между ними, как змейка, а я всё глядел на постепенно меняющийся ландшафт и с грустью вспоминал любимое лицо, зелёные глаза и мягкие, сладкие губы.