Она восседала на троне. Не обычном, странном не понятном даже ей. Спинка его была похожа на кусок паутины, словно какой-то безумный скульптор сварил ее из металлических трубок, а потом забыл о своем детище, а то начало медленно ржаветь. Кстати трон был единственным предметом, что существовал в этом тумане. Сама же женщина была одета в длинное платье, высокий воротник, длинный разрез с одного боку, и большой вырез на спине практически оголяющий ее полностью. Платье красиво подчеркивало и облегало все прелести женщины. Само это платье было все того же темно-фиолетового цвета, а на груди вольготно разместилось изображение белого паука, тонкие лапки которого как-бы обнимали женщину. Из оголенной спины прямо из плоти в спинку трона шли все те же ржавые металлические трубки.
Некто с нескрываемой насмешкой на бледных устах назвал ее Мадам Паутиной.
Вся поза женщины выдавала напряжение, руки судорожно сжимали поручни трона, уста изогнулись в кривой линии, она не дышала, открытые глаза заполнял белесый туман. Не смотря на иной цвет, туман этот чем то пугающе походил на своего фиолетового товарища. Неожиданно туман пропал из ее глаз женщина начала заваливаться, вперед падая со своего трона. Трубки с мерзким чавкающим звуком начали выходить из спины женщины.
Она очнулась на полу у себя в квартире. Небольшая двушка, знающая лучшие времена, она давно жаждала косметического, а лучше капитального ремонта. Сами собой потекли слезы, непрерывным ручьем они текли по щекам и вскоре смешивались с кровью, что веселым ручейком хлестал из носа. Она приподняла голову, часть крови уже успела засохнуть потому, оторвать голову от линолеума было тяжело. Оказывается кровь, неплохо заменяет клей при нужде. Было тяжело, но также сказывался опыт. Она довольно уверенно нашарила рукой кресло-каталку, и взобралась на него. Еще один ее трон, женщина даже не знала какой из двух, она ненавидит сильнее. Вытерла грязным рукавом кровь. Спина ныла. Фантомные боли, мало чем отличались от настоящих. Вскоре ей стало немного лучше. И сильные руки покатили "трон" к зеркалу. Размеренные движения, это место она посещала чаще, нежели смотрела телевизор. Не смотря ни на что, она себя очень любила. И когда, наконец, смогла видеть, зеркало стало ее лучшим другом. В отражении можно было увидеть женщину средних лет, с черными, как смоль волосами, волевыми и правильными чертами лица. На кровь она пока не обращала никакого внимания, позже смоет. Подкатив коляску вплотную, она подалась корпусом. И так застыла. По прошествии малого количества времени, она в ужасе вскрикнула. Лоб прорезала морщинка, потом другая, здоровый, в общем то цвет лица стремительно серел. Кожа старела, волосы становились белыми от седины, язык прошелся по зубным рядам. Сквозь распахнутые в беззвучном крике уста на землю упал зуб. Через пару минут перед зеркалом и в нем сидела старуха.
— Нет! Пожалуйста, нет! — причитала она, не умолкая.
Она любила себя, очень любила. Любила молодой.
В этот момент она проклинала все на свете. Проклинала своего хозяина, свое увечное тело, проклинала пауков, которых всей душой ненавидела. Проклинала одного слишком любопытного лысого телепата, который любит совать свой длинный нос, куда не нужно. И ладно бы сунул себе, но ведь как не вовремя! Именно тогда когда нечто подобное хотела совершить и она сама. Мадам Паутина была слабым телепатом, откровенно никчемным. И только благодаря заемной силе, силе тумана она смогла запутать одного из сильнейших телепатов Земли. Ведь хозяин строго настрого запретил попадаться на глаза сильным мира. Она проклинала тот час, когда хозяин позволил ей видеть этот мерзкий и никчемный мир. Как же! Тогда она думала, что это дар, бесценный дар! Нужно было задуматься над легкой презрительной улыбкой, что посетила тогда его лицо. Она проклинала все...
Так прошел час, а может два. Кто скажет точно... Но старуха успокоилась, как это было возможно. Слезы больше не текли, нечему было.
— Вернусь, в чертов туман. — хрипло прошамкала она.
Лучше там. Сидеть на чертовом троне, и растворятся в бесконечных потоках возможного будущего, и прошлого. Лучше забыться... и ждать пока туман вернет хоть частицу молодости. С большим трудом ей удалось призвать фиолетовый туман, что укутал тело и увлек за собой.
Старуха не могла видеть, как туман заполняет ее двушку, как стены квартиры растворяются в бесконечном фиолетовом мареве...
* * *
Центральный парк Нью-Йорка. Обед.
Слезы текли ручьем, и она ничего не могла с собой поделать. Петра даже толком сама не понимала, почему плачет. Это сильно походило на коллективное помешательство, так как две почти, что незнакомые ей девушки рыдали, так же как и она. Три представительницы прекрасного на этой грязной земле исходились потоками влаги крепко обнимая друг друга.
О чем в тот момент она размышляла? Да ни о чем! В тот момент слегка соленая вода уносила с собой все. И печаль и страх и все редкие думы. Но, несмотря на застилающую глаза влагу Петра все время прекрасно видела горизонтально стоящего на стволе дерева парня. И потому первой увидела, как тот упал. Глухой звук привлек внимание остальных девушек. В мгновение слезы пересохли и две фурии подскочили к бессознательному телу. Петра также робко подошла ближе. Она никак не могла понять почему этот еще несколько минут назад бодрый парень упал ни с того ни с сего. Понятно, что девочка имела слабое представление о медицине как таковой, но даже тех крох коими она могла оперировать, хватило чтобы понять — это не просто обморок. Парня корчило и трясло. Самое страшное это то, что из его горла не сорвалось даже вздоха. Девушки что-то кричали, но Петра не слушала. Липкий и мерзкий, холодный, но в то же время неимоверно сладкий. Страх заполнял ее душу. Почему то судьба парня вдруг оказалась не безразличной для девочки. Он напоминал ей брата, человека которого Петра любила больше всех на свете. Не внешностью, не сложением, а тем поразительным умением одной лишь улыбкой заставлять ее успокаиваться и внимать тихому, но сильному и убедительному голосу. Ее брат умер у нее на глазах. Сейчас же и этот парень тоже был близок к опасной черте. На миг ей показалось, что кисть правой руки парня почернела, левую она не видела. Страх рывком охватил ее с головой. Она осознала, что ничем не может помочь, хотелось плакать, и девочка зарыдала вновь. Парень закричал и успокоился, одна из блондинок цветом волос схожа со светилом, тоже плакала и трясла парня.
— Гвен ты чего? Убить меня хочешь" — тихо пробормотал парень.
Петра осела на землю. Вторая блондинка смачно выругалась. Опыт уличной жизни помог Петре оценить ругательство по достоинству.
— Питер ты в порядке? Что это было?
— Не знаю, на оба вопроса.
Питер приподнялся, поднес руки поближе к лицу и внимательно их осмотрел. Но все было в порядке. Обычный здоровый цвет кожи. Вздохнув с облегчением, он с помощью девушки, имени которой Петра еще не знала, поднялся на ноги. Страх отступил, не ушел, а затаился на время. Девочка ушла в себя, мысли, что до этого милостиво огибали прелестную головку, вдруг нашли удобный путь и поспешили наверстать упущенное. Гибель родителей и брата, приемная семья, жизнь на улице, полная страха, голода и вечных слез. Говорят, жизнь на улице жестока, как и люди что там живут. Петра была не согласна в корне с таким утверждением. Она бесспорно трудна, но не более того. И люди что живут на улице, часто грубы, несдержанные и тому подобное. Но девочка часто задавалась вопросом, почему же именно эти люди больше всего употребляют наркотики и алкоголь. Почему именно они больше всего хотят забыть жестокий мир улиц?
— Пошли малая. — платиновая блондинка привлекла внимание девочки.
— А? — заторможено выдала она, понимая, что немного выпала с реальности.
— Пошли, говорю.
— К-куда?
— Ну, Пит же вроде как сказал, что не намерен тебя прогонять и бросать. — дружелюбно улыбнулась платиновая, и логично продолжила. — Значит, едем к нему домой!
— А... — Петра вдруг поняла, что парень пропал, — Где ваш друг? И зачем к нему домой?
— П-ф... — хмуро выдала вторая блондинка, кажется, ее зовут Гвен. — Ускакал куда-то. Дурень!
— Да ты не волнуйся, малая! — платиновая стукнула локтем подругу и грозно на нее зыркнула, потом повернулась к Петре излучая легкую слегка плутоватую полуулыбку. — Помоешься нормально, подберем тебе кое какую одежду. Гвен у тебя что найдется? Я видела твои сумки.
— Должно. — с сомнением сказала ее подруга просветив девочку рентгеновским взглядом.
— Ну вот! Накормим тебя! А там видно будет!
Петра сама не поняла, как уже садилась в машину. Отказать напористой девушке, которая представилась Фелицией, было просто нереально! Уже в салоне вновь накатил страх. Что если они отвезут ее куда-то... ну мало ли! По улицам много страшилок ходит. Или если они вернут ее в приемную семью? Это было бы еще ужаснее! Мрачные мысли тем не менее, резко сменились удивлением стоило только услышать обрывок телефонного разговора Гвен.
— ... Что ты говоришь? Эдди тоже пропал?! Это ужасно!... Я где? Мы в парк ездили... Да нет! Со мной полно народу! Тем более мы уже возвращаемся к Питу!... Да не нужно никакой охраны!... Так все! Я чего звоню, тут такое дело... Да ничего мы не натворили! Что за скверное представление о собственной дочери?!... Короче! Я понимаю, ты сейчас занят, но я подумала, что лучше позвонить тебе, а не в отделение. Тут девочку в приемной семье родитель домогался.... Нет, она сбежала, и довольно долго жила на улице. ... Ну, извини папочка! Для меня это очень важно, и Петре я верю! Потому и не хочу, чтобы подонок выкрутился!... Спасибо папочка! Ты лучший! Петра скажи мне фамилию твоих приемных.
Девочка на автомате прошептала ненавистную фамилию и их адрес. Гвен повторила в трубку.
— ... Да поняла я! Не нуди!... Так точно капитан, сэр! Не отходить от Пита! Будет исполнено, сэр! Разрешите исполнять?!
— Хо-хо! — восторженно пропела Фелиция. — Ну, ты даешь подруга! Я тоже так хочу! Достань у меня в сумке телефон.
— Кому звонить будешь? — предвкушающее кровожадно промурлыкала Гвен, исполняя просьбу.
— Внимание полиции ты обеспечила. Я постараюсь привлечь прессу. Я, конечно, не сомневаюсь в возможностях твоего отца, но почему бы и нет? Так уж точно это дело дойдет до суда!
— Почему вы мне помогаете? — ошеломленно спросила Петра, когда звонок и разговор состоялся.
— Видишь ли, малая, — Фелиция на миг обернулась назад, с непонятным выражением смотря на девочку, — не люблю я насильников. Сильно не люблю!
Уже буквально спустя час с небольшим Петра блаженно отмокала в ванной. Как истинная леди она не могла себе отказать в удовольствии. Тем более, что так долго была лишена этого блага. Потому то и потратила на водные процедуры весьма немаленький отрезок времени. Наконец, когда ее кожа прибрела свой изначальный цвет, когда были перепробованы все средства, что она нашла в ванной, тогда, наконец, девочка посчитала что на сегодня достаточно. Волосы оказались закутаны в одно полотенце, сама же Петра тоже завернулась в нежный отрезок ткани. Щеки блаженно алели, а на душе было спокойно и мирно. Гвен предоставила ей некоторую свою одежду. Та правда была несколько великовата, но такие мелочи девочку мало заботили. Главное она была чистой. На пару подружки с некоторым трудом смогли расчесать и привести в относительный порядок светлые волосы Петры. Потом окинули получившийся результат скептическим взглядом, и Фелиция заключила.
— Самая лучшая релаксация — это шопинг! По бутикам девочки!
Петра не хотела приносить этим людям лишних хлопот, и так они уже сделали больше, нежели она могла представить.
— Может не нужно? Мои вещи вполне можно постирать... — робко заметила она.
— Петра. — Гвен твердо посмотрела в глаза девочки. — Мы не можем помочь всем нуждающимся. Но помочь тебе вполне в наших силах. Не нужно отказываться, позволь нам сделать это.
— Точно! Малая не дрейфь! Поехали, Пит обещал быть вечером, потому пока мы свободны.
— А ваш друг, Питер. — Петре ничего не оставалось, как принять помощь. Но она твердо пообещала себе, что как только сможет то обязательно отблагодарит этих странных людей. Приняв решение, она расслабилась и полностью отдалась любопытству. — Он мутант, такой же как и я? А какие у него способности? А вы? Тоже?
Путешествие по магазинам удалось! Можно бы расписать его в подробностях но (автор слишком милосерден) Петра особо не запоминала детали. Ведь впечатлений оказалось слишком много. Бутики одежды были только малой частью... Салоны красоты, массажисты, ванны из чистого шоколада... В общем, Петра осталась довольна, словно слоник научившийся летать. Под вечер две блондинки постановили приготовить праздничный пир. Животик Петры согласно заурчал, предвкушая кушанья. Фелиция припарковалась возле дома. Нагрузившись пакетами с покупками, дамы завалились внутрь. Звонил телефон, но только было Гвен хотела поднять трубку, как включился автоответчик.
— ...
— Звиздец! — как всегда авторитетно заметила платиновая блондинка, прослушав запись.
— Ага... — пришибленно подтвердила Гвен. — Что делать будем?
Петра, похоже, единственная кто ничего не понял, но могильный ветерок внутри она ощутила. Надвигался тревожный вечер.
* * *
Центральный парк Нью-Йорка. Обед.
Подойдя к скамейке, затравленно оглянулся. Но нет никого с подозрительным цветом волос, рядом не обнаружил. Живем! Ноги предательски дрожали, и я с облегчением плюхнулся на горизонтальную поверхность. При себе не было ни плеера, ни наушников. Выудил с кармана телефон, с сомнением покрутил его. С надеждой прошёлся по остальным карманам, но даже тени затычек не обнаружил. Горько и тяжело вздохнул. Поклацал, запустил трек. Терпения хватило на полторы минуты. Динамики аппарата работали ужасно, хотелось утопить шарманку, и для надежности прикрепить к ней сначала булыжник потяжелее. Жаль, обычно музыка помогает собрать мысли в кучу. Мобильник протяжно и жалобно пискнул, посмотрел на экран. Ага, энергии хочет, где ж я тебе ее возьму, родимый?
Прислушался к себе. Ничего так, бодрячком. Не сказал бы, что что-то болит. Но тогда почему же так плохо-то? Ожидаемо никто не спешил отвечать. Поднес руки к лицу. Ничего. Показалось? Привиделось? Что вообще это было? Что со мной творилось? Ладно, к чёрту все! Мне нужна лаборатория! Давно пора покопаться в своих анализах! Кровушки себе там пустить, и под микроскопчик. Вот поговорю с Шарком, пошлю его куда подальше и сам пойду... В универ.
На удивление тренер примчался даже раньше обещанного. Но я все же успел посмаковать чашечкой кофе, в ближайшей кафешке. Меня все еще местами шатало, хотелось завалиться на кровать и уснуть сном ленивого пожарника. Забравшись в салон черного внедорожника, я вяло поздоровался с Шарком и, откинувшись на спинку сидения, прикрыл глаза. Мое паучье чутье, так же, похоже, чувствовало себя так же неважно, как и его хозяин. Слава Пресветлому Дедпулу, хоть как то работало! Тяжелый взгляд, который в меня устремил мой учитель, я хоть и слабо, но чувствовал.
