Силь (обновлённый вариант)

Миралисса открыла глаза. Они вновь были в реальном мире — где прошло всего лишь несколько мгновений. Тем не менее, мысленная связь с друзьями не прервалась, и она чувствовала их мысли ненамного хуже, чем свои собственные.

Очередной рейд — и вот теперь мы стоим, друг напротив друга, — думал Дон. — А ведь мы могли бы подружиться, если бы встретились раньше, сложись все иначе. Но я вырос в другом месте. Окажись я в твоём городке, то сумел бы вырвать тебя из той жестокой среды. Научить добру и справедливости. Да и не надо было тебя учить! Ты защищал своих братьев, когда на них нападали. Ты по-своему, как умел, пытался помочь умирающей сестре. Но не дано нам встретиться. Все сложилось так и не иначе. Почему мы не встретились раньше? Почему? Нет ответа. А теперь мы враги.

Я могу прогнать тебя, — размышлял Дон почти что вслух. — Я могу показать свою силу. Ты уйдешь. Ты хищник — а значит, понимаешь, когда надо отступить. Но потом ты вернешься. Не сюда, так в другой город. А как вы умеете "развлекаться" в захваченных городах, я уже видел. Прости, что вынужден это сделать, но я тебя знаю. Тебя уже не изменить. Ты такой, какой есть. Возможно, сложись все по-другому, это ты сейчас стоял бы на моем месте, а я на твоем. И ты принимал бы это решение. Наверное, так был бы проще для нас обоих. Но изменить мы ничего не можем. Не можем...

— Все мы — творения Всевышнего, — негромко и печально произнёс Дон, направляясь к парню с саблей. — В каждом из нас горит зажжённая Им искра. В тебе её гасили долго и старательно, методично топтали ногами, пытались залить её кровью — твоей и твоих жертв... Но погасить её невозможно, нет человека, в котором бы божья искра погасла... совсем. Только в одних она горит как солнце, у других — как факел, у третьих — как лампадка. Еще больше таких, в душах которых искра тлеет под грудой сырых поленьев, ее не видно, но она негасима, она ЕСТЬ. Эта искра есть даже у тех, кто давно служит Злу, совсем не подозревая, что в каждом из них все еще есть эта искра... Тебя заставили её гасить своими собственными руками, ты делал это, губя её, губя свою душу... Я спасу тебя. Спасу твою душу — от тебя самого. Прости, что я вынужден это сделать, но иного способа помочь тебе — нет.

Меч Дона покинул ножны, свистнул и вычертил замысловатую кривую, вместе с рванувшейся ему наперерез саблей. Миг — и Дон отступил на шаг назад, и под ноги ему свалилось обезглавленное тело. Дон обернулся — и Миралисса увидела, что в его глазах стоят слёзы.

Город остался позади. Миралисса шла, с огромнейшим трудом переставляя ноги, и не падая только потому, что уцепилась за плечо Дона, и практически вися на нём. Но Дон, казалось, не замечал этой тяжести — наоборот, казалось, что эта тяжесть приятна, и чем сильнее она его должна гнуть к земле, тем выше он устремлялся.

Если бы я была немного потяжелее, мы бы взлетели! — почему-то подумалось Миралиссе.

Рядом с Доном пыхтел гном, сгибаясь от усталости под тяжестью навьюченного мешка.

И когда он успел его подобрать? Что-то не помню... — возник у неё ещё один вопрос.

Она понимала, что эти мысли возникают не просто так, а чтобы отвлечь её память от тех страшных картин в памяти мальчика, которые ей довелось увидеть. Гном тем временем немного поотстал, поправляя мешок, но тут же быстро догнал Дона, стараясь не пропустить ничего из его рассказа. Дон глухим, монотонным и каким-то слишком спокойным голосом рассказывал о том, что ему довелось пережить на площади. Ничего не приукрашивая и ничего не скрывая — но так, словно речь шла о ком-то другом, постороннем. Но Миралисса хорошо его чувствовала и не обманывалась внешним спокойствием. Она-то прекрасно видела, даже не видела — чувствовала, какой страшный... нет, не внутренний жар, как говорят обыкновенно, а внутренний холод окутывал его. Он был натянут до предела, как тетива боевого лука, посверкивающая наконечником стрелы, готовая в любое мгновение сорваться в смертоносный полет. Душа Дона звенела, как льдинка, отзываясь на малейшее прикосновение. А уж прикосновений, дуновений и сотрясений в последнее время было более чем предостаточно, и Миралисса не мог отделаться от наваждения: все ей чудилось, что поверх монотонного голоса Дона плывет неумолимо тревожный ледяной звон.

Когда рассказ был окончен, в воздухе повисло тягостное молчание. Миралисса никак не могла свыкнуться с мыслью, что люди — эти прекрасные, возвышенные, неземные создания могут продаваться оркам. В её это голове не укладывалось...

Наконец молчание нарушил Грахель:

— Всё-таки я не понимаю! — рубанул он ладонью сверху вниз. — Допустим, орки научились так воздействовать на людей, так манипулировать ими, что теперь орки могут перетаскивать людей на свою сторону. Но используют они это умение — не в столице, не в крупном городе, а в небольшом городке на окраине... Ой, извини, Дон, я не хотел тебя задеть!

— Да ничего, дружище, — ответил Дон. — Всё в порядке.

— Тем более, — продолжил гном свою речь, — оркам этот переворот наверняка обошёлся в довольно крупную сумму. Это и проплаченные участники, — гном с увлечением принялся загибать пальцы, — и обеспечение их едой и выпивкой, да и оружие там наверняка было для них подготовлено... Не говоря уже о том, сколько денег ушло посвящённым...

— Ты прав, Грахель, — отозвался Дон. — Но я думаю, что они решили эту технологию просто-напросто опробовать. Проверить, работает или нет. Вот смотри — этого парня, которого мы видели последним — орки ломали всю жизнь, начиная с детства — и то он стал их сторонником далеко не сразу. Здесь же всё произошло быстрее... Кроме того, они учатся преодолевать меры противодействия. Так что испытать эту технологию манипуляции в нашем городе — им был прямой резон.

— Но ведь эта технология ценна, пока о ней никто не знает! — воскликнул гном. — А после этого испытания слухи наверняка разнесутся, и вскоре дойдут до столицы, а там — придумают меры противодействия!

— Значит, они рассчитывают, что слухи разнестись не успеют, — включилась в диалог Миралисса. — Думаю, в столице переворот они тоже организуют — причём в самое ближайшее время.

— Кстати, обрати внимание — без поддержки главы Города у них бы ничего не вышло, — добавил гном. — Значит, можно сделать вывод, что в столице им тоже потребуется поддержка кого-то высокопоставленного — скорее всего, короля. Значит, они попытаются либо привлечь Эльвинга на свою сторону — купить его, запугать, или уговорить...

— Это совершенно исключено! — отрезал Дон.

— В таком случае — Эльвингу угрожает опасность, — подытожила Миралисса. — Они наверняка попытаются его убрать и поставить на его место более лояльного к ним.

— Я должен ему помочь! — Дон сжал кулаки. — Эльвинг — мой друг, я обязан его спасти!

— Дон, а ты уверен, что это исключено? — вдруг спросил гном, и тут же быстро добавил: — Я не сомневаюсь в его порядочности. Но любого человека можно обмануть, наврать ему про эльфов с три короба... Например, обвинить их в...

— В чём? — с интересом спросил Дон.

— Да в чём угодно! Чем нелепее обвинение, тем легче в него поверят. Например, обвинить их в... ну я даже не знаю... что бы такое самое нелепое выдумать? Ага! Например, обвинить эльфов в неурожае и голоде, что случился более полувека назад.

— А эльфы-то тут при чём? — ошарашено спросил Дон. — В неурожайные годы они нас всегда поддерживали, поставляли продовольствие — и денег даже не брали!

— Да знаю я! — махнул рукой гном. — Я лишь пытаюсь показать, как легко из белого сделать чёрное. Ведь если постоянно твердить, что эльфы во всём виноваты, то рано или поздно этим проникнется кто угодно!

— Только не Эльвинг! — резко сказал Дон. — Он ведь сам — наполовину эльф!

— Так вот откуда у него эльфийское имя! — вырвалось у Миралиссы.

— Верно, — кивнул Дон. — Его отец был королём людей, а мать была эльфийкой.

И при этом Дон так посмотрел на Миралиссу, что щёки у неё вспыхнули от смущения, а душа буквально затрепетала от счастья.

— Кстати, Дон, — Грахель легонько толкнул его в бок, привлекая к себе внимание, и Дон с огромным сожалением отвёл взгляд от Миралиссы. — Остался невыясненным ещё один вопрос.

— Какой? — вежливо спросил Дон, глядя на приближающуюся зелёную стену леса, до которого уже осталось не более сотни шагов.

— Что мы будем делать с камушками? — гном потряс зажатым в руке Сильмариллом. — А кроме того, — гном виновато глянул на эльфийку, — следует ли нам сообщать о них эльфам?

— Ну конечно! — воскликнул Дон. — У нас нет секретов от наших братьев-эльфов.

— А если эльфы... захотят оставить камушки себе?

— Отдадим, — пожал плечами Дон. — Только я сомневаюсь, что эльфы захотят их держать у себя. Ведь это — неизбежная война с орками.

— Ты прав, Дон, — Миралисса прижалась к нему. — Нам война не нужна — особенно сейчас.

— В таком случае — отнесём камушки в столицу, — промолвил Дон. — Там они будут наиболее защищены...

— Даже более того! — щёлкнул пальцами гном. — Ты не задумывался, почему орки не использовали эту технологию сразу? Почему они сначала шли на штурм, несмотря на большие потери при этом?

— Если бы они могли — непременно бы использовали, — задумчиво протянула Миралисса. — Но что могло им помешать? Разве что...

Миралисса взглянула на искрящийся звёздным светом Сильмарилл, и её осенила догадка. Она приподняла Звёздный Камень, вопросительно взглянув на попутчиков.

— А ведь верно! — воскликнул Дон. — Магическая мощь, заключённая в них, может помочь одолеть эту технологию орков. Так что не только столица защитит их, а и они — столицу! Значит, наш путь лежит в гости к Эльвингу. Надеюсь, — обратился он к эльфийке, — ты пойдёшь со мною?

Миралисса чуть не задохнулась от невыносимой нежности, она буквально утонула в блеске влюблённых глаз человека. Не помня себя от счастья, эльфийка обвила руками его шею, и вдруг в этот самый неподходящий, или, напротив, исключительно подходящий, момент (с какой стороны посмотреть) их прервал чей-то гневный вопль.

— Стоять! Отойди от нее, человек! — внезапно прозвучал голос, поразивший Миралиссу, как удар грома

Миралисса и Дон синхронно обернулись к лесу. На его тёмном фоне чётко вырисовывалась точёная фигура эльфа, целящегося из лука прямо в Дона. Миралисса всё бы отдала, только чтобы этой встречи сейчас не произошло — ибо перед ними стоял Элл. И в его глазах, обращённых на Дона — и только на Дона — доброжелательности было не больше, чем в удавке палача.

— Отойди от неё, оставь её в покое! Немедленно! — ещё раз зло выкрикнул эльф.

— Не тебе мне указывать! — мгновенно парировал Дон.

— Убери руки от моей невесты, а не то... — эльф натянул тетиву сильнее.

— Невесты? — холодно поинтересовался Дон, по-прежнему глядя на Элла, но Миралисса почувствовала, что вопрос адресован прежде всего ей.

— Дон, послушай, Элл, послушай... — растерянно забормотала она, никак не прийдя в себя от столь неожиданной встречи. — Я вам сейчас всё объясню! — решительно выкрикнула она и сделала шаг в сторону — так, чтобы видеть обоих.

— Если ты не уберёшься немедленно, я тебя застрелю, — прошипел Элл.

— Почему бы тебе самому не убраться? — поинтересовался Дон, кладя руку на рукоять меча. В этот миг эльф выстрелил. Стрела отправилась в полёт к Дону, а ей навстречу метнулся серебряный вихрь выхваченного из ножен меча. Раздался звон — и эльфийская стрела, отбитая эльфийским же клинком, беспомощно отлетела в сторону.

Элл некоторое время с недоумением смотрел на воткнувшуюся в землю стрелу, потом зло прищурился — и обрушил на Дона целый водопад стрел. Серебряный вихрь меча захватывал их возле человека, кружил и ронял на землю — так, что ни одна из них Дона даже не задела. Дон постепенно двинулся к эльфу, всё так же продолжая отражать стрелы мечом.

Элл ещё немного увеличил скорость стрельбы — но бесполезно, стрелы человека не брали. Элл решил несколько понизить темп стрельбы, с тем, чтобы при приближении человека почти вплотную резко его увеличить, застав таким образом соперника врасплох. Но надеждам было не суждено сбыться — как только темп стрельбы со стороны эльфа снизился, Дон метнул в него нож. Не в жизненно важный орган — а в ногу. Эльф со своей реакцией, намного превосходящей человеческую, удачно поймал нож за рукоять. Но этой мгновенной паузы Дону хватило, чтобы преодолеть разделяющее их расстояние и кончиком меча выбить лук из рук эльфа. В то же мгновение в руке эльфа сверкнул меч, и Дон был вынужден, парируя неожиданный удар, отшатнуться на шаг.

На какое-то время соперники застыли, пристально глядя друг на друга.

— Лучше уйди по-хорошему, — проговорил эльф. — Она моя!

— Почему бы тебе самому не уйти? — отреагировал Дон, крепче сжимая рукоять меча.

Миралисса виновато смотрела на Дона и Элла, не в силах пошевелиться. В конце концов, все, что происходило, происходило из-за нее! Но тут деликатное покашливание гнома вывело её из состояния неподвижности.

— А ну, прекратите! Что я вам, собственность? Какое вы имеете право меня делить? — сердито крикнула она.

Элл резко повернулся к Миралиссе. Дон отступил на шаг вбок, чтобы видеть её и одновременно не терять из поля зрения противника. Элл сверкнул глазами и громко крикнул:

— Отлично! Определяйся кто: он или я? Есть у тебя своё мнение? Тогда говори! И пусть другой уйдет сам — раз и навсегда! Ты согласен, человек?

Дон кивнул.

— Клянешься?

— Клянусь! — твердо сказал Дон.

— И я клянусь! — повторил за ним Элл.

Теперь оба — Элл и Дон — выжидающе смотрели на Миралиссу. Она, не ожидавшая этого и растерянная, замешкалась с ответом. Странная нерешительность овладела ею. Ее душа буквально разрывалась на две части — одна из них, подталкиваемая к тому же чувством долга и памятью об обещаниях, устремлялась к Эллу, а другая, вдохновляемая чувством любви — стремилась к Дону. Ей хотелось сохранить и того, и другого. Сколько раз она потом проклинала себя за это!

Молчание затягивалось. Несколько раз Миралисса набирала воздух, чтобы произнести одно какое-нибудь имя, но так ничего и не произнесла. Зато в ней проснулось вдруг дикое раздражение человека или эльфа, которого пытаются загнать в угол.