Операция "Нисхождение"

— Ты думаешь, что я буду забираться туда, откуда не будет возможности выбраться? — хмыкнула Юля, — не настолько уж я сумасшедшая. Как удобно, что дизайнеры этой сумки добавили возможность подзарядки от встроенного аккумулятора... Ну-ка, вставь этот штекер!

Я взяла протянутый подругой штекер с проводом и, прилагая все свои силы, воткнула его в предназначенный для него разъём в стенке сумки. Тем временем Юля достала из своего рюкзака какой-то сложный прибор.

— Это разработанный специально для меня лазерный резак, — объяснила она, — да-да, тот самый, с помощью которого я вскрыла твою капсулу с ядом.

— А он справится с такой стенкой? — недоверчиво сопоставила я крошечный приборчик в руках подруги с многослойной тканью, которую я, даже будучи нормальных размеров, не смогла бы разрезать обычными ножницами.

— Справится, если я использую всю его мощь. Кстати, надень это, — подруга сунула мне предназначенный для крох респиратор.

Рабочая часть запущенного на полную мощность лазерного резака с шипением вошла в многослойную термоткань. Юля повела рукой, и её орудие принялось плавить толстую скань, словно горячий нож сливочное масло. Всё пространство внутри холодильной сумки тут же заполнилось едким дымом от плавящейся синтетики, и если бы на нас не были надеты намордники респираторов, мы бы задохнулись в едком дыму. Всего за несколько секунд моя подруга прорезала в стенке сумки проём, достаточный для того, чтобы мы могли в него пролезть.

— За мной! — скомандовала Юля и юркнула из наполненной дымом холодильной сумки на чистый воздух свободы.

Я последовала за подругой и обнаружила, что очутилась на багажной полке, сделанной из толстого прозрачного пластика — плексигласа. Прямо подо мной сидел давешний шпион, забравший меня с территории областной больницы. Кроме него, в салоне находилось ещё несколько пассажиров, но все они сидели довольно далеко. Обернувший, я растяпила рот от открывшегося передо мной вида. За прозрачной стенкой капсулы вагона проплывало величественное здание в стиле модерна, облицованное плитами из белого мрамора. Не узнать одну из визитных карточек города было невозможно — это был построенный ещё сто десять лет назад театр, превзошедший размерами знаменитые мюзик-холлы Москвы и Ленинграда. После реконструкции он стал вмещать под своими сводами два огромных зала вместо одного, а во время "Великого Холода" временно использовался в качестве укрытия для эвакуированных из замёрзших микрорайонов людей. По зданию театра я быстро сориентировалась, что сейчас мы находились в самом центре города — на площади Пушкина. Трамвай только отъехал от остановки и сейчас ускорялся, объезжая громаду театра справа, чтобы уже через минуту остановиться на соседней площади Революции.

— Некогда глазеть, — потянула меня за руку Юля, — на первой же остановке выскакиваем из форточки. Проклятие!

Последняя реплика относилась к человеку под нами, широко открытыми глазами смотревшему прямо на нас. Я застыла на месте, не в силах преодолеть сковавший движения испуг — до сих пор мне, будучи в аватаре, не приходилось оказаться лицом к лицу с настоящим человеком.

— Какая же я дура! — воскликнула моя подруга, — Не подумала о дыме...

Действительно, нас выдал едкий дым, который, повалив из изуродованной сумки вслед за нами, спустился прямо к ноздрям американца. Шпион среагировал довольно быстро — он вскочил с кресла и протянул руку к багажной полке, чтобы схватить нас. Юля упорно тянула меня за руку по направлению к форточке, но было ясно, что нам не успеть добраться до неё.

— Внимание, в салоне задымление! — внезапно прогремел над нашими головами голос из громкоговорителей, — всем пассажирам надеть средства индивидуальной защиты! Производится тушение объекта возгорания!

Раздался хлопок, и из спинок кресел вылетели респираторы. Немногие пассажиры, хотя они вряд ли даже чувствовали запах дыма, решив не искушать судьбу, натянули их. Однако американец только отмахнулся от отвлёкшего его на какой-то миг респиратора и вновь потянулся к нам. Юлька крепко схватила меня за руку и дёрнула в сторону от холодильной сумки, но там нас уже поджидала огромная рука шпиона. Я уже было решила, что нам пришёл конец, но тут за нашими спинами раздалось шипение и бурные ругательства на английском. Это чрезвычайно удачно для нас сработала система точечного автоматического пожаротушения. Выпущенная из пульверизатора в потолке противопожарная пена залила продырявленную холодильную сумку, а вместе с ней — и лицо шпиона. Чтобы хоть как-то защититься от этого потока, он рефлекторно закрыл глаза руками, убрав свои ладони с багажной полки. Путь к спасительной форточке был открыт.

Тем временем трамвай как раз подъехал к остановке "Площадь Революции" и уже вовсю тормозил, гася свою огромную скорость. Мы, не дожидаясь, пока он окончательно замрёт на положенном месте, дружно сиганули из форточки прямо на гранитные плиты площади, проплывающие метрах в двух под нами. В аватаре мне никогда ещё не приходилось прыгать с такой высоты, да и в своём настоящем теле я не сразу решилась бы на такое. Но хлынувший в кровь адреналин сделал прыжок из форточки ещё не до конца остановившегося трамвая не таким уж страшным. Не успев удивиться, что после жёсткого приземления мы всё ещё живы, я вскочила на ноги и наперегонки с Юлькой бросилась прочь от трамвая.

За футуристичной ракушкой остановки расстилалась довольно большая ровная площадка, с нашего роста казавшаяся огромным плацем. Издали она казалась полностью монолитной, но когда мы приблизились к ней, стало заметно, что точно подогнанные друг к другу мраморные плиты, то тут, то там прорезают прозрачные вкрапления. Я вспомнила, что на старых спутниковых снимках на этом месте торчала церквушка, безвкусно воткнутая в ансамбль площади перед самым "Великим Холодом". После победы Революции её, как и другие новоявленные торговые точки РПЦ, снесли, освободив места для скверов, детских площадок и памятников великим свершениям двадцатых годов. Однако предназначение площадки, устроенной на этом месте совсем недавно, для меня оставалось загадкой.

Впрочем, сейчас было не до размышлений об этом. Двери пошедшего к остановке трамвая разъехались, и первым из них, разумеется, выскочил шпион. Он заметил нас до того, как мы успели спрятаться за ракушкой остановки, и крупными шагами, стараясь не привлекать себе излишнего внимания, двинулся к нам. Я крутила головой в поисках щёлочки, в которую можно было бы забиться, но, как назло, ничего подобного вблизи не просматривалось. Даже решёток коллектора рядом с нами не оказалось — остановка, как и трамвайные пути, находилась на возвышении. Между тем Юля со всех ног бросилась прочь от остановки, прямо в центр ровной площадки. Я рванула вслед за ней, хоть и не понимала, как это нам поможет.

— Ты что? Он же догонит нас здесь в два счёта! — выкрикнула я, пытаясь не сбить рвущееся из работавших на пределе лёгких, дыхание.

— Не догонит, — в ответ прокричала мне не менее запыхавшаяся подруга, — АСГУ сейчас выпустит призраков коммунизма!

— Чего? — в первый момент я подумала, что моя подруга надышалась едкого дыма в холодильной сумке и сейчас находится немного не в себе.

Уже потом я узнала, что мы бежали через интерактивный памятник Борцам Революции, уникальный в своём роде. Он открылся всего несколько дней назад, но уже вошёл в Книгу Рекордов Гиннеса, как самое сложное в мире устройство отображения информации. Сложнейшая система состояла из множества синхронизированных друг с другом лазеров и динамиков, совместная работа которых позволяла создавать сверхреалистичное сочетание объёмного изображения и звука. Это были не просто голограммы деятелей коммунистического движения, а сложнейшие компьютерные модели революционеров, в которых было заложено всё, что только можно было выжать из их работ, воспоминаний современников, мультимедийных архивов... Искусственным интеллектом памятника воссоздавались все детали, вплоть до мельчайших подробностей, таких как манеры движения и привычки в разговоре людей из прошлого, а также моделировались ответы на любые задаваемые посетителями вопросы. Любой посетитель памятника мог побеседовать с интересным ему историческим деятелем или понаблюдать за беседой оных. Народ уже дал этому памятнику меткое название "Призраки коммунизма", что ничуть не мешало народной любви к новому формату приобщения к истории. "Призраков коммунизма" обожали все — начиная от пенсионеров, заставших ещё первый Союз, и заканчивая ребятишками, изучавшими Вторую Социалистическую по книгам и рассказам родителей.

Как только мы вступили на памятник, на нём, преимущественно за нашими спинами, возникли десятки виртуальных человек. Конечно же, их нельзя было спутать с настоящими людьми, однако они, тем не менее, прекрасно скрывали нас от глаз шпиона и при этом не могли случайно на нас наступить. Краем глаза я выхватила Троцкого, о чём-то спорящего со Сталиным, Ноама Хомского, интеллигентно беседовавшего с каким-то человеком в свитере и с белым котом на руках... Американцу нельзя было отказать в храбрости, он пытался прорваться сквозь идущих на него в психическую атаку призраков и даже опередил нас, но десятки человек — максимум, который мог одновременно поддерживать лазерная система памятника, не отставали — они плотно обступили его, закружили, не давая сориентироваться в пространстве.

Мы спрыгнули с памятника, по которому, под удивлённые выкрики спешащих на помощь прохожих, продолжал метаться американец, и оказались на стоянке аэромобилей. У ближайшей из машин открылась дверь, Юля привычным движением вскочила на подножку и помогла подняться мне. За моей спиной с лёгким чмоканьем встала на место дверь, отсекая все звуки окружающего мира. Тихо, почти неслышно за звукоизоляцией салона, взвыли турбины, и лёгкое аэротакси стремительно взмыло в воздух. Всё это произошло прямо под носом у шпиона, при помощи прохожих всё-таки освободившегося из плена напавшего на него памятника.

— Ловко мы от него удрали! — рассмеялась Юлька, — ещё чуть-чуть, и всё...

— Это да... — произнесла я, лёжа на животе на прозрачном полу флаера. Моё дыхание уже пришло в норму, и сейчас я разглядывала расстилающийся внизу большой красивый город. Он темнел зелёными пятнами скверов и парков, и блестел, словно чешуей, панелями солнечных батарей на крышах, от которых золотистыми бликами отражались лучи заходящего Солнца.

Аэротакси доставило нас к дому Юли всего за пару минут, приземлилось прямо на воду, и, оглушительно взвыв турбинами на прощание, улетело на ближайшую свободную стоянку. Мы посмотрели ему вслед в огромное небо, казавшееся совсем бескрайним для девушек, обрётших новую жизнь в крохотных аватарах. Погода портилась, солнечный вечер сменялся ненастной ночью, но мне в деревянном домике-голубятне Юли было тепло и уютно.

— Главный вопрос, — подняла глаза я на его хозяйку, — я уже как полчаса подключена к аватаре, но никак не могу понять, работает ли копирование моего сознания? Если нет, значит, всё вообще неважно...

— Процесс идёт! — торжественно объявила Юля, — пока товарищи из Пятого Интернационала вытаскивали тебя из тюрьмы, я связалась с институтом, что занимался мной и убедила их коллектив помочь тебе. Сначала мне хотели устроить выговор, но, проникнувшись историчностью момента, немедленно связались с информационной разведкой, которая успела перехватить твой сигнал в тот самый момент, в который ты подключилась к аватаре.

— Но тогда почему я ничего не чувствую? — повертела головой я.

Действительно, всё было как при обычном подключении к аватаре, и то, что в данный момент моя память копируется и, превращаясь в петабайты информации, передаётся через спутники на другую сторону планеты, где оседает в облачных хранилищах, никак не ощущалось.

— Поток твоего сознания, направленный на аватару, продолжает работать, — объяснила Юля, — но параллельно с этим происходит и другой процесс — дублирование твоей памяти, благо канал связи обладает на порядок большей пропускной способностью, чем так, которая нужда для поддержки связи с аватарой. Огромные мощности отдела АСГУ сейчас направлены на обработку и запись информации из твоего мозга. По сути дела, она сейчас перебирает тебя, как личность, и собирает заново, записывая твою память на своих серверах. Это невозможно почувствовать, остаётся только принять, как есть и надеяться на то, что АСГУ успеет всё обработать до того, как...

— До того как что? — посмотрела я на замолкшую посреди фразы подругу.

— До того, как тебя убьют... — мрачно закончила фразу Юля.

Надеясь на лучшее, я не восприняла всерьёз опасения подруги, но не успела я её успокоить, как мир качнулся, и домашняя обстановка вместе с Юлей, метнувшейся, но так и не успевшей подхватить меня на руки, исчезла. В голове мелькнула мысль "Неужели всё?", и мир вокруг меня погас.

В то время, пока мы убегали от шпиона и беседовали о протекающей в данный момент уникальной операции, в калифорнийской пустыне кипел бой. Попрощавшись со мной, моя мама со своим товарищем закрыли подвал и заняли позицию в построенном ими укреплении. Им служила небольшая каменная пристройка к дому, оборудованная в огневую точку, закрытую со всех сторон толстыми стенами с проделанными в них бойницами.

Камеры наблюдения, установленные у поворота с шоссе, передавали картинку колонны боевых машин — вездеходных роботов на гусеницах, словно вышедших из старого фильма о восстании машин. Главным отличием этих роботов от их собратьев, придуманных в далёкие восьмидесятые годы, было то, что команды на убийство людей ему отдали не машины, а люди.

— Личным составом решили не рисковать, — усмехнулась мама, — отправили в атаку на нас терминаторов... Нам же лучше, никого убивать не придётся.

Первая очередь подползающей к ним боевой машины лишь слегка задела домик, но Джейн не стала дожидаться её продолжения и уверенным движением вдавила кнопку "Подрыв". Рассредоточенные по дороге мины сработали штатно. Подбирающийся к домику боевой робот, буквально взлетел на воздух, завис на мгновение и тяжело рухнул на бок. Раздался скрежет сминаемого металла, затем рванул взрыв — это у боевой машины детонировал боекомплект. На следующего терминатора подрыв мины оказал не настолько разрушительное воздействие, но и его хватило — боевой робот, накренившись, застыл на дороге к хижине. Пушку заклинило, и боевая машина бессмысленно палила в воздух, пока не была окончательно остановлена попаданием противотанкового реактивного снаряда.

— Воздух! — выкрикнул Рик, прижавшись ко дну окопа.

На базу повстанцев пикировали два тяжеловооружённых дрона, каждый из которых был оснащён крупнокалиберным пулемётом. Их примитивный искусственный интеллект умел определять противника и Крылатые машины принялись поливать свинцовым дождём базу Пятого Интеренационала. Выпущенные из тяжёлых пулемётов пули насквозь прошивали тонкие доски потолка хижины, но не могли пробить бетонированный пол и застревали в многослойном бетоне на расстоянии какого-то метра от моей головы.