Ангелы моих снов

— Исира, ты можешь уйти из сарая? — пришла мне в голову логичная мысль.

— С-сам — нет. На мне заклятие, — обыденно сказал феникс.

— А я тебя могу отсюда вывести?

— Да-а. За руку.

— Тогда пошли. Поднимайся.

Он поднялся и оказался таким высоким... Ой... Но с той же улыбкой он заглянул мне в глаза, и я быстро успокоилась.

Силушка, поминутно оборачивающийся на нас и кланяющийся фениксу, проводил нас из подвального лабиринта. Мы вышли из пристройки, и я выяснила, что солнце уже встало. Часов семь утра? Ничего себе...

Домофон приветливо пропел. Я даже не подумала, что могу встретить кого-то из соседей, а также не думала и о том, что могут обо мне подумать, завидев меня с высоким тощим парнем, полуголым, в одних штанах, босым. Что ещё хуже — грязным, расцарапанным — на первый взгляд — и во въевшихся коричневых потёках по всему телу. За руку ввела его в подъезд. По двум лестницам поднялись. Шёл спокойно, ничему не удивляясь. Подошла к нужной квартире и позвонила, а потом разъярённо загрохотала кулаком, добавив шума ногами, забыв, что на стук может выскочить и баба Нина.

Хмурый Денис распахнул дверь, в которую я внаглую ещё и ногой стукнула, отпихивая её, а потом прошла мимо него, задохнувшегося от изумления, вместе с ухмыляющимся Исира.

— Ну что, Дэй-Асс, — враждебно сказала я. — Может, пока дети спят, проясним парочку вопросов, а?

18.

Сон. Чёрный Пёс Исира.

Искалеченное тело феникса съехало из ослабевших рук ошеломлённого Дэй-Асса. Маг рванулся было к исчезающему пространству площади, на которой только что проходил страшный бой.

Два шага — и перед ним не то белёсая стена, не то дымный туман, подрагивающий от ветра. Муть невидимо, вкрадчиво кружится, словно низкие облака на вершинах Когтей Дьявола. Межпространственный коридор. Всё. Возврата нет. А в ушах оглушительно стучат слова: "Дасти, клянусь, я тебя никогда не брошу! Клянусь всеми богами!"

Неизвестно, сколько бы он простоял с пониманием, что никогда больше не увидит Дасти, никогда не сможет выполнить клятву, данную воину, если бы не шелест за спиной. Дэй-Асс обернулся. Вложивший все силы в последний удар, Чёрный Пёс сейчас совсем обмяк. Лицо бесстрастное. Только из приоткрытых губ и вылетает тот самый шелест не шелест, шёпот не шёпот, который и услышал маг. Исира без сознания, но пытается дышать. Хотя кровавые потёки по обеим сторонам рта ясно говорят о пробитых лёгких. Дэй-Асс шагнул к фениксу. Возвращение к реальности стало ещё одним ударом. Если Исира не придёт в себя, ему, магу, будет очень туго.

Но пока туго самому фениксу. Сначала Дэй-Асс попытался сообразить, сильно ли тот покалечен. Быстро, но осторожно перебирая истоптанные Зверем крылья, рассматривая раны, морщась от ужаса при виде переломанных костей, кровоподтёков и уже действующего яда, впрыснутого Зверем в тело Чёрного Пса, маг пришёл к выводу, что фениксу немедленно нужна помощь, но... Той силы, что набрал маг из стихий на площади, вряд ли хватит, чтобы вывести из организма феникса яд. А когда разогнулся и посмотрел на Исира уже сверху, то даже в мутном свете межпространства увидел, что тот бледнеет, тает буквально на глазах. Пришлось поднапрячься, чтобы вспомнить, в чём дело: межпространственные коридоры высасывают силу из слабых. Боги... Надо привести Исира в сознание, пока коридоры не сожрали их обоих! Вопрос только, как привести в себя существо, переломанное настолько, что есть впечатление: Чёрному Псу осталось жить считанные мгновения!

В любом случае нельзя оставлять тело феникса на "полу" коридора.

Дэй-Асс стиснул зубы, разложил как мог крылья Исира, чтобы не мешали, и поднял его на руки. Тот оказался совсем лёгким, и мага это здорово встревожило. А не уходит ли феникс к смерти как к возвращению? Тот, новый феникс, уже не будет Исира. И уж тем более не захочет заниматься делами смертного. Да и когда оно будет — возрождение нового феникса? Доживёт ли до того времени Дэй-Асс?

Держа на руках последнюю надежду выжить, а если повезёт — надежду вытащить Дасти из чужого мира, маг закрыл глаза и сосредоточил всё своё внимание на этих руках, вгоняя в них всю набранную силу стихий — и свою личную заодно. Или они оба здесь сдохнут, или Исира, всё-таки очнувшись, выбросит полумёртвого от потери сил мага в какой-нибудь из миров. Вскоре руки будто гудели от вогнанных в них сил, зато ноги начали заметно неметь. Коридор вытягивал...

Исира со всхлипом втянул воздух, открыл прозрачно-чёрные глаза. Маг затаил дыхание. Чёрные. Не синие. Неужели у него вообще нет сил? Он осторожно встряхнул свою ношу. Пришёл ли Чёрный Пёс в сознание? Видит ли он Дэй-Асса? Понимает ли, где они находятся?.. Маг снова буквально вывернул себя наизнанку, представив Чёрного Пса не просто на своих руках, но в облаке сил. Ноги от слабости начали подламываться... Показалось — нет ли, что по черноте фениксовых глаз плеснуло синью?

— Исира... Мы сдохнем здесь, если ты...

Дэй-Асс замолк. "Мы..." Фениксу-то как раз всё равно. Даже лучше, если умрёт. Легче. Закончатся мучения от ран и сжигающего плоть яда. Ладно. Пусть так, но надо ещё раз попробовать затратить на него остатки сил. Маг вздохнул и выдохнул так, что руки задрожали от плеснувшей в них силы. Он почуял свои похолодевшие, мгновенно впавшие щёки, почуял, что от перерасхода сил ему самому совсем уже плохо — так, что качнуло.

— Поставь...

"На ноги!" — услышал Дэй-Асс, уже готовый уплыть в небытие. На последнем усилии он осторожно опустил было тело Исира, но ноги того не держали, и пришлось вцепиться в его плечи, поддерживая. Чёрный Пёс будто нехотя оскалился — шея его вздрагивала, голова заваливалась назад. В прозрачно-чёрных глазах уже мельтешили пусть неустойчивые, но всё-таки синие молнии. Вдохнув пару раз, феникс прошептал:

— Помни...

"Ты умрёшь, чтобы ожить!"

Дэй-Асс кивнул.

— Я знаю.

Оба забыли, что между ними не должно быть контакта при переходе. А маг всё ещё поддерживал слабеющее тело Исира.

— Иди-и...

Шёпот феникса пронизал всё тело мага...

... Его ударило изо всех сил по животу. Запертый в горящей клетке с плотными стенками, которая переворачивалась, подпрыгивая, Дэй-Асс судорожно пытался вдохнуть воздуха и вжимался в спинку своего странного сиденья. К последнему его пришпилило, как раз таки не давая ни вздохнуть, ни охнуть. Кричать он тоже не мог — для крика нужен воздух... И взорвалось понимание, почему он в прошлый раз очутился в теле парня, а сейчас пока не знает, в чьём — взрослого мужчины ли, совсем ли уж юнца: Исира вселял их в мёртвых! За секунды до полной смерти физического тела!..

Дальнейшее превратилось в обрывистый кромешный ад. Он видел эти обрывки, но никак не мог связать их с собой.

Его вытаскивают из горящей клетки-коробки, кладут на странную переносную лежанку.

Провал во тьму... Он лежит на этой странной штуковине, у которой, кажется, есть колёса, и его везут по адскому коридору, с потолка которого на него взирают ослепительно-белые глазища светильников... Над ним деловитые, слегка встревоженные крики. Кто-то командует — и он понимает эти команды, понимает, что они относятся к его новому телу...

Провал. Он лежит обнажённый на другой лежанке и не может шевельнуться, а над ним склонились люди, спрятавшиеся под белыми масками, и в руках у них тонкие инструменты — не то пыточные, не то алхимические, не то медицинские...

Провал. Он спокойно взирает на тело, лежащее на лежанке, нисколько не соотнося его со своим новообретённым, взирает сверху вниз, лёгкий и свободный, а люди в белых масках что-то повелительно и беспокойно кричат и суетятся — кажется, беспорядочно, хотя чувствуется, что они делают что-то последовательно...

Провал. Он снова открывает глаза и снова чувствует боль чужого тела, снова ему тесно в чужой плоти...

Потом он лежал на кровати в белой комнате, а по мутно-прозрачным трубкам в его тело втекала помогающая жидкость. Это он сначала хотел выдернуть трубки, а потом, поднапрягшись, понял сущность жидкости, вливавшейся в него.

Он не мог ни с кем разговаривать, но его поняли так, что молчание — последствие аварии. Ему рассказали, что с ним произошло. Он молчал.

Потом выяснилась неприятная вещь: оказывается, последствия аварии и в самом деле были. Выразились они в том, что он, ни с того ни с сего, вдруг шарахался от мест, в которых оказывался впервые. Дэй-Асс, которого окружающие называли Денисом, был ошарашен: тело, оказывается, могло жить чужими законами. Физическое тело! Тело этого Дениса страдало от странной фобии. И он, маг, ничего не мог с этим поделать!

К нему приходили местные эскулапы, врачующие дух и сознание. Пытались вылечить эту странную фобию. Качали головами и пытались объяснить (ему казалось — больше себе, чем ему самому), что его страхи перед незнакомыми местами появились оттого, что горел, запертый в машине, и рядом никого не было. И он знал об этом.

Может, Исира совсем ослабел, пересылая Дэй-Асса в этот мир. Может, повлияла клиническая смерть. Но с момента прихода в сознание маг обнаружил ещё одну неприятную вещь. Он постоянно плавал между собственным восприятием мира и чужими воспоминаниями — погибшего человека. Дэй-Ассу приходилось держаться в большом напряжении, чтобы не свихнуться по-настоящему... Кроме всего прочего, он начал подозревать, что фобия незнакомого пространства появилась всё-таки не у Дениса, а у него самого, чьё сознание не впервые агрессивно подселяется чужому телу.

Всё урывками...

Приходила какая-то расфуфыренная девица. Он всё смотрел на её кукольное, с мелкими чертами лицо и только морщился от пронзительных ноток в её голосе. А говорила она непрерывно, словно боясь: остановится — будет плохо. Она всё пыталась чего-то от него добиться. Дэй-Асс понял, что ей нужны какие-то деньги. Маг ничего не понимал, хотя воспоминания подсказывали: это жена Дениса, она хочет развода и каких-то отступных за их дочь. Имени её он не вспомнил. Такое впечатление, что не вспомнил бы и сам погибший Денис.

Лишь однажды воспоминания сработали как надо. Его снова предупредили, что к нему посетитель. И при виде широкоплечего, темноволосого молодого мужчины с губ непроизвольно сорвалось: "Виталий!" Нерешительно шагнувший было в палату, мужчина засиял и долго тряс Дэй-Ассу руку. Он решил за мага всё. Только приносил какие-то документы, и маг безразлично ставил смешную закорючку туда, куда указывали. Эта закорючка его вскоре здорово заинтересовала, он даже чуть улыбался, глядя на неё. Однажды, задумавшись о ней, маг попробовал родными буквами воспроизвести собственную подпись на бумаге с предписаниями. Не получилось. Зато легко вывелось незнакомыми ранее, здешними буквами: "Дэй-Асс".

Комната, в которой он лежал, была изучена вдоль и поперёк — с кровати. Как и расписание тех, кто приходил к нему лечить. Поэтому однажды он встал, хотя это было ещё запрещено, и подошёл к входной двери. Там, у двери, расположен умывальник. А над ним — зеркало. Он опёрся на умывальник и заглянул в стекло. И встретился глазами с мужчиной лет слегка за тридцать. Как ни странно, Исира почти угадал на этот раз. Самому Дэй-Ассу шёл тридцать пятый. Недовольное худое лицо в зеркале тоже понравилось. Кажется, этот Денис был по характеру человеком волевым. Дэй-Асс вспомнил, как торопливо говорила та девица, жена Дениса. Она боялась мужа и, кажется, воспользовалась его болезненным состоянием, чтобы выговориться.

После выписки Виталий забрал мага к себе. Но долго в его семье жить Дэй-Асс не мог. Слишком занятые люди, часто на работе. А с ним самим надо возиться, знакомить с территорией. Дочери нашли няню. И тогда Дэй-Асс сам предложил снять какую-нибудь квартиру, чтобы пожить там какое-то время, привыкая снова к жизни (с женой к тому времени развёлся, оставив ей квартиру). И тогда Виталий предложил квартиру своих переехавших родителей.

Прошло два месяца со времени автокатастрофы. И Дэй-Асс понял, что полностью приспособился к жизни в этом мире и времени. Не считая неотступающей фобии на незнакомое место.

Понял однажды, стоя на балконе и смоля сигарету — дурная привычка Дениса тоже перешла к нему. Понял, когда машинально поднял руку к солнечному свету и смог взять часть воздушной силы. Наверное, с минуту он постигал, что именно произошло.

А потом пришло понимание, что Исира тоже здесь, в этом мире, в этом времени.

И тогда Дэй-Асс решился на главное в своей нынешней жизни. Стоя на балконе же, он закрыл глаза и "увидел" Исира.

Его властно развернуло в нужную сторону, и он чуть не задохнулся: феникс где-то рядом! Значит, клятву, данную Дасти, выполнить можно!

Оставалась одна проблема. Фобия.

Виталий время от времени заезжал, чтобы прогулять его по близлежащей территории, а особенно к ближайшим магазинам. Но чаще Дэй-Асс сидел у подъезда, опасаясь уходить от него, потому что результатом фобии было немедленно начинающееся удушье. Чтобы пересилить его, приходилось идти на неимоверное напряжение. Поэтому он часто сидел голодным, хотя деньги были.

Но феникс!..

Дэй-Асс напряг мозги. В конце концов, он познакомился с одним из соседей, автомобилистом. Денис оказался не только хорошим гонщиком, но и отличным механиком. Пару раз Дэй-Асс помог соседу с часто барахлившей машиной, причём, как с некоторым удовольствием понял, помог не только как Денис, но и как маг, сразу подметив однажды, где должна быть неполадка. Взгляд притянуло... И пару же раз посидел за рулём, осваивая новое место, благо просто пришлось это сделать, помогая соседу.

Потом была ночь, когда он понял, что больше медлить нельзя. Он вышел во двор дома, в глухую, безлунную темь, быстро отыскал знакомую машину. Ещё днём набравший сил от воздушной стихии (от домашней воды брать не мог: слишком сильно обработанная здешними алхимиками, жизни мало), он легко, парой магических пассов заглушил противоугонку, легко открыл дверцу и сел за руль. Окутав себя магией невидимости, он спокойно проехал город и после пригорода свернул на сельские дороги.

Пришлось постараться, чтобы найти Исира.

Оставил машину, поставив свою, магическую "противоугонку", на краю леса и стал осторожно (конец апреля выдался дождливым и холодным, снега таяли долго) спускаться по скользкому крутому склону. Весь путь видел хорошо. Но уже шагов через пять пришлось остановиться. Горло перехватило мучительным удушьем. Начал задыхаться. Попятился к машине, бегом добежал, вцепился в раскрытую дверцу — прошло. Сел на водительское место — так вообще дыхание успокоилось.

Долго думал, как быть дальше. Потом "увидел" феникса, который лежит, умирая... От его нерешительности. Стиснул зубы и встал.

Слёзы, кашель, всхлипы, утробное дыхание с воющим упором на лёгкие. Но шёл. Как по ниточке. Нашёл феникса в овражных кустах, таких густых, что в них всё ещё оставались сугробы. Чёрный Пёс лежал на только-только обнажившейся от снега земле. Недвижный, всё такой же переломанный. Без сознания. Но живой.

Где он был всё это время, пока Дэй-Асс приходил в себя после аварии? Почему появился только сейчас, когда маг снова почувствовал свои силы?