Труселя, или Академия для строптивой

Я не стала развивать эту тему и дальше. Было ясно, что Демион, с одной стороны, ждет уточняющих вопросов, а с другой — ни за что не скажет ничего конкретного. Ему нравилось меня дразнить, а мне не хотелось идти на поводу, поэтому я просто поинтересовалась:

— А ты не боишься, что, когда папа узнает о твоем маленьком предприятии, он в лучшем случае тебя выгонит к шушелям из Академии, а в худшем просто прибьет. И, мне кажется, в этой ситуации будет совершенно прав. С твоим тотализатором, все словно с ума посходили. Ни учебы, ни дисциплины. Все ставят засады на шушеля и до хрипоты спорят, кто же фаворит в этом состязании.

Я, не выдержав, тоже поднялась и остановилась в шаге за спиной парня. Эмоции переполняли и колебались от восхищения до возмущения. Поступок действительно был рисковый, но мне нравилась эта безрассудная смелость на папиной территории. Мало кто бы осмелился.

— Если ты не скажешь... — протянул Демион, не сводя взгляда с графика, — тогда ректор ничего не узнает.

— Ну... допустим, может, и не скажу... — словно раздумывая, протянула я. — Но интересно, а мне-то ты зачем это показал? Ведь я бы не догадалась. Думала, ты дорожишь своим местом сильнее и не станешь рисковать подобным образом.

— О! Ты не представляешь, как дорожу своим местом. Но, увы, у меня отвратительные гены. Если я вижу, что можно получить деньги, при этом затратив минимальные усилия, то сдержаться не могу. Это выше моих сил и сильнее страха перед ректором. В папочку пошел. Стыжусь, но ничего не поделаешь.

— А я думала, ты аристократ... они все благородные и не привыкшие зарабатывать деньги. Предпочитают существовать на готовеньком.

— Формально, да, аристократ. Но если копнуть глубже... титул даровали моему деду, преуспевающему купцу. Так что наследственность у меня совсем не аристократическая, говорят, даже жулики в роду имелись, но об этом позоре с получением титула постарались забыть.

— А ген, который заставляет держать язык за зубами и о рисковых, незаконных операциях не говорить, тебе случаем не передался? Ну, от жуликов. У них это должно быть в крови, как мне кажется, — с ухмылкой поинтересовалась я. Слишком уж мой охранник разоткровенничался. К чему бы это? Признаться, я ждала подвоха.

— Я же не всем разболтал, — совсем по-мальчишески улыбнулся Демион. — Только тебе. Может, похвастаться захотелось? Нормальное, такое мужское желание.

— Мужское? — Я засмеялась в голос. — Скорее уж детское!

— Как скажешь, — покладисто согласился он и сделал шаг навстречу.

Голубые глаза потемнели, лицо приобрело сосредоточенное выражение. Парень, закусил нижнюю губу, как делал всегда, когда о чем-то думал или нервничал, а я не могла спокойно реагировать на этот неосознанный жест — терялась в пространстве и времени и резко глупела. Вот и сейчас готова была растечься лужицей у его ног, поэтому от греха подальше отступила и, наверное, плюхнулась бы снова на диван, если бы парень не поймал меня за талию и настойчиво не притянул к себе. Я тихонько пискнула, то ли от неожиданности, то ли из-за оживившихся труселей и уперлась руками Демиону в грудь. Кожа под рубашкой была теплой, а торс мускулистым. Хотелось скользнуть ладонями вниз, но я сдержалась и замерла. Подушечки пальцев чувствовали мерное биение сердца, голова кружилась, а я утрачивала связь с реальным миром.

— Куда же ты пытаешься сбежать, Рыжая? — Поинтересовался парень и в голосе его промелькнул теплый смех. От интонаций, от легкой хрипотцы я растаяла, а труселя заняли оборонительную позицию и все испортили.

Я практически взяла себя в руки и сделала шаг назад, но тут некстати встретилась взглядом с голубыми глазами, в которых сегодня совсем не было льда. Они лучились, словно летнее, залитое солнцем небо. В горле пересохло, и я уже не смогла сказать, что никуда не бегу. Просто стояла, раз за разом пропуская удары сердца. Время практически остановилось и я, словно завороженная наблюдала за тем, как Демион подносит руку к моему лицу, осторожно гладит щеку и убирает тонкую прядку волос с губ. Я даже труселя не чувствовала и смотрела за этой картиной словно со стороны.

Объятия ослабли. Теперь его руки едва касались моей спины. Очень бережно и нежно. Парень будто бы давал мне возможность сбежать, но я, даже если бы захотела, не смогла бы сделать шаг назад. Парень словно околдовал меня, подчинил одним лишь взглядом пронизывающих голубых глаз.

Губы, мягкие, пахнущие кофе едва коснулись моих, словно спрашивая разрешения, я выдохнула, прикрыла глаза и обвила руками шею парня. Такому соблазну противиться не хотелось. Демион слишком хорошо целовался.

Труселя пребывали в панике, но на их щипки я просто не обращала внимания, теснее прижимаясь к сильному телу. Руки молодого человека стали смелее, ладони прошлись по спине, поглаживая. Сжали, словно в тисках плечи, притянули к себе. Губы впивались в губы, и я захлебывалась умопомрачительными ощущениями. Водоворот страсти утягивал меня в мир, где не существовало никого, кроме Демиона, однако, когда он переместил ладони ниже, скользнул по моей напряженной спине к ягодицам и нежно, но настойчиво сжал, я едва не застонала от наслаждения, но все же резвенько отпрыгнула в сторону, испугавшись. Кто труселя знает? Вдруг через не очень плотный подол платья цапнут парня за палец? Как потом объясняться?

Впрочем, парень мое поведение и испуг, отразившийся в глазах, расценил по-своему.

— Какой же ты все-таки ребенок, Кассандра! И что я творю?

Он нежно взял меня за руку и несильно дернул на себя. Я послушно прильнула к мощной груди, а он заключил меня в объятия и поцеловал в макушку со словами.

— Ты ведь знаешь, что сводишь меня с ума?

— Догадываюсь, — Я счастливо закрыла глаза, обвила парня руками за талию и вдохнула такой знакомый, волнующий запах. Мне было очень хорошо.

— Мы ведь сделаем перерыв в ловле шушеля, а? — поинтересовался Демион, словно это имело для меня сейчас хоть какое-то значение.

— Зачем? — безразлично поинтересовалась я и потерлась щекой о гладкий шелк его рубашки.

— Затем, что чем дольше существует тотализатор, тем богаче я становлюсь. — Я не видела его лица, но все равно знала — парень улыбается. И от этой невидимой улыбки теплело на душе.

— А на кого больше всего ставят? Ведь, ты же знаешь, правда? — не утерпела и спросила я. Очень было интересно, сама я так и не сделала ставку. Так как сомневалась, что кому-нибудь кроме нас, удастся поймать поганца. Да и мы его сможем изловить, лишь если папа придет на помощь.

— На тебя, конечно. — Видимо, остальные считали так же. Это льстило.

— А ты поставил? — Я сделала паузу. — На меня?

— Не-е-е, так дело не пойдет. — Он тихо засмеялся, поглаживая меня по волосам. — Этого я тебе не скажу, моя маленькая любопытина.

— Папа будет ругаться, — мрачно заметила я, меняя тему.

— Не будет. Он собирается провести ритуал изгнания, и сейчас занят его подготовкой. Потребуется некоторое время, но все равно, он не надеется на тебя или на меня. Ты же понимаешь, он заставляет нас гонятся за шушелем исключительно из вредности.

— А ты откуда знаешь про ритуал?

— Я как раз ездил в столицу за свитком с его описанием. Предлагал привезти специалиста, но...

— Папа с воплями отказался? — Я засмеялась, так как слишком хорошо знала своего родителя. — Он не терпит, когда его авторитет подвергают сомнению. Но это значит, твой тотализатор прекратит свое существование вне зависимости от нашего поведения. Папа всегда добивается того, что хочет.

— Ну, во-первых, несколько дней у нас есть, а во-вторых... я внес свои коррективы.

— Ты испортил заклинание? — поразилась я.

— Скажем так, чуть-чуть подкорректировал. Самую малость.

— Папа тебя убьет.

— Но ведь ты меня защитишь?

— Тогда убьет и меня, — мрачно заключила я.

От Демиона я сбежала под предлогом неотложных дел, навалившихся заданий, которые нужно срочно выполнить, и запланированной встречи с девчонками. На самом же деле, мне было просто неловко и хотелось подумать обо всем случившемся. Поведение парня ставило в тупик. Слишком много нежности. Я не знала, как ее воспринимать, что ждать дальше и как себя вести, в свете особых, созданных любящим папочкой обстоятельств.

После этого поцелуя, кружащейся головы и замаячившего на горизонте личного счастья, я всерьез обеспокоилась проблемой труселей. Если раньше, они мне особо не мешали, и снять я их собиралась исключительно из чувства противоречия, то сейчас этот предмет туалета угрожал моим зарождающимся отношениям. Труселя устроили целый антицелюлитный массаж, а когда не помогло, еще и щекотать начали. Так как сама я снять их не могла, папу просить было бесполезно, я решила все же обратиться к тому, кто сможет это сделать, если, конечно, захочет. Кандидатуру седовласого магистра после длительного колебания, я все же отмела и остановила выбор на личе. Перед мертвецом, который к тому же обязан мне воскрешением, было не так стыдно. Да и папу он не боялся.

Но вот решить оказалось намного проще, чем сделать. Подобрать слова, с которыми бы я могла запросто подойти к профессору-личу, и обозначить свою деликатную проблему оказалось нелегко.

Обычно профессор Сайзер до самого позднего вечера сидел в своем кабинете и мучил нерадивых студентов, ну, или вел занятия по медитации по индивидуальному графику. Сегодняшний день не был исключением, и я обосновалась недалеко от аудитории на подоконнике, отгородившись от внешнего мира и любопытных глаз тяжелой пыльной шторой. Сегодня у двери кабинета мялись несколько девчонок из параллельной группы. Они были бледны, и то, что у них дрожали руки, я видела даже со своего места.

"Куда и к кому я пошла?" — пронеслось в голове. От профессора все старались держаться подальше. Все же впечатление на юные души он производил колоссальнейшее. Я тоже не очень любила находиться с ним рядом, потому что от устрашающего облика и холодной язвительности кровь в жилах стыла, но вот почему-то с такой деликатной проблемой, я могла обратиться только к нему. Живых людей я вообще не рассматривала, как варианты. То ли знала, что не помогут, то ли жутко стеснялась.

Дождавшись, когда бледные, на грани обморока студентки сбегут от кабинета и вообще из коридора, я мужественно выдохнула и решительно толкнула дверь, чувствуя, как желудок сжимается в тугой комок от страха.

Долго тянуть не стала, и решила высказать все прямо с порога. Боялась, что передумаю.

— Профессор, я к вам со странной просьбой, но обратится больше не к кому. Помогите мне, пожалуйста, снять трусы! — выдохнула я с несчастным видом.

Столь специфическая просьба проняла даже лича. Он замер, а в алых глазах мелькнуло удивление.

— Признаться, вы, Кассандра, единственная студентка, которая заставляет меня испытывать какие-то чувства, кроме раздражения. — Проскрипел он недовольно. — Еще раз поясните, что я должен помочь вам сделать?

— Снять трусы... — совсем стушевалась я, и нерешительно задрала подол, отступив однако, от лича на безопасное расстояние. Просьба звучала странно и провокационно. Я это понимала. — Понимаете, это не обычные трусы... — затараторила я, смущаясь, и чувствуя себя полной и беспросветной идиоткой. "И зачем я решилась на эту глупую авантюру?"

— Я вижу, — медленно, с расстановкой произнес лич. Выражение лица его при этом не изменилось. Впрочем, череп обтянутый тонкой желтоватой кожей не мог отобразить всю гамму человеческих эмоций. — К счастью, я еще способен различать магический фон и понимаю, что на вас такое надето. Кто же вас этим наградил, позвольте полюбопытствовать?

— А вы как думаете? — зло выдохнула я и, опустив подол, без приглашения плюхнулась на стул напротив профессора. — Вы их с меня снимите?

— Значит, мои догадки оказались верны... что же ваш отец вырос в неплохого специалиста, должен признать.

— В слишком хорошего, на мой вкус. Так вы поможете?

— Сложный вопрос. — Профессор думал, медленно перебирая круглые камушки янтарных четок. "Калацк... клацк...." — пели бусины и я ежилась.

— Я бы назвал сей... магический артефакт очень хорошим индикатором подготовки студентов, — шелестящим шепотом произнес мой собеседник. — Ваш отец поступил мудро, снабдив вас этим... — лич ткнул высохшим пальцем с кривым ногтем в моем направлении. — Если вы неспособны их снять, то наверное, и переходить ко взрослой, сознательной жизни вам рановато. Ваших скудных знаний не хватает даже для решения малейших бытовых проблем.

— То есть... — сглотнула я, чувствуя, что все было бесполезно. — Вы мне не поможете? Правильно понимаю?

— Ну почему же... — Лич отклонился в кресле. Четки замолчали. — Снять — не сниму. Это было бы несправедливо по отношению к Ариону, который, видимо, старался, вкладывал душу и желал вам со всем пылом молодого отца, самого лучшего. Но так как я всегда был противником ущемления прав личности и таких крайних мер, то натолкну вас на мысль и подскажу, в каком направлении работать. При вашем уровне подготовки быстро результата вы не достигнете, но при должном старании рано или поздно от проблемы избавитесь.

— Ну, а что делать сейчас? — всхлипнула я, лишившись последней надежды.

— Совершенствовать свои магические навыки и искать выход.

— А пока ищу?

— Прилежно учиться и держаться подальше от того молодого человека. Ну, если не желаете попасть в неловкую ситуацию. Не думал, что скажу, но я начинаю уважать вашего непутевого отца.

— Ну, подсказки-то дадите, как обещали? — Я смирилась с неизбежным, придумывая как буду в ближайшее время избегать тесных контактов с Демионом.

— Дам, но в обмен на некую информацию.

— Какую? — насторожилась я.

— Какого шушеля происходит в этой Академии? — Лич впервые на моей памяти повысил голос. — Почему все стоят на ушах, и трусы преследуют меня повсюду! Я очень старый маг. Единственное, чего я хотел — покоя. Я смирился с воскрешением, но никак не ожидал, что меня ждет такое шумное посмертие!

Я вздохнула, помрачнела, но решила честно рассказать о событиях последних дней и не стала скрывать, какое отношение к этому имею я, умолчав только про тотализатор, созданный Демионом. После рассказа я впервые слышала, как смеется лич. Видимо, инструкцию по снятию труселей, я все же отработала. Только вот конспектируя, я сильно сомневалась, что все будет просто.