| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Я давно хотела сказать тебе кое-что. — Обратилась она ко мне.
— Я тоже тебя люблю, дорогая. — Сказал я, думая, что знаю, о чем она собирается сказать.
— Постой, послушай меня. Мы везли секретное послание для вашего короля, но неделю назад на наш отряд напали наемники. Кого-то из нас убили, а остальных захватили в плен.
— Несколько дней назад я видел труп эльфа в реке.
— Да, это был один из нас, мы как раз были совсем недалеко от вашего лагеря — тогда на нас и напали.
— Я сожалею, что это произошло из-за нас.
— Ты не виноват в этом — тебе не за чем сожалеть. Все неспокойно в твоем королевстве. Любимый, ты должен сейчас же вернуться назад, или иначе начнется война, и многие погибнут. В Низине уже готовят к отправке на Штормхолд первые полчища гноллей. О чем вы вообще думали, когда решили напасть на чужую страну в период ее наивысшего расцвета? В Штормхолде у власти находятся не те люди, и заговор, который зрел долгие годы, очень скоро должен воплотиться. Мы посланники нашего короля, и нас отправили предупредить Вас об этом и заставить прекратить эту безумную охоту.
Я верил ей, но не думал о том, что она говорила. Мне нравилось лежать у нее в ногах, гладить их, гладить ее живот и грудь.
— Охота поддержит нашу обороноспособность, да и в конце концов, нам за это неплохо платят. — Сказал я, совершенно не думая о том, что говорю.
— Деньги затмили вам разум, каждый из вас думает, что вернется обратно богачом. Кто-то очень хорошо знает, на что нужно давить, чтобы лишить вас разума. Одумайся, дорогой, охота на горгон означает войну с целым царством. Когда это для того, чтобы поддержать обороноспособность, нужно было объявлять войну?
— Сольнир говорил то же самое, но ему никто не поверил.
— Я говорю, что между Штормхолдом и королевством Низины начнется война. И эта война лишь создаст благоприятные условия для атаки для полчищ нежити, или цитадели, или кого-нибудь еще. Никто не знает, как выглядит истинный враг. Бывает и такое, что под маской добродетели кроется настоящее зло. И, по всей видимости, все это было придумано кем-то в самом Штормхолде. Ты думаешь, кто отправил за нами этот отряд наемников?
— Вот не надо этого. Я как-то не верю во все эти заговоры, и что-то похожее недавно слышал. Да и потом у нас есть титаны, а с ними не страшно ни одно вонючее болото.
— Скажи мне, любовь моя, ты хотя бы пробовал есть мясо горгон? Ты думаешь, почему вы их только переправляете домой, а не потребляете сами?
— То есть ты хочешь сказать, что оно плохое?
— Я хочу сказать, что если вы будете кормить им титанов, то скоро лишитесь вашей последней защиты. Мясо горгоны такое же ядовитое, как и их дыхание.
— Ты точно это знаешь? Ты пробовала есть мясо горгоны? Что-то я не слышал об этом.
— У нас об этом известно всем.
— Неужели маги Штормхолда не знают этого? В нашей библиотеке столько книг, что в них есть все на свете. Там точно есть все о типах мяса.
— В них есть все, кроме самого важного, а в Низине уже собирают информацию о вас, посылая своих разведчиков. Ты можешь не замечать этого, но мы, эльфы, дети природы, это чувствуем.
— Недавно я случайно заметил чей-то синий хвост рядом с нашим двором.
— Это был Василиск. Его явно послали к вам. Обрати внимание, может, ты увидишь, как сама здешняя природа следит за вами. К сожалению, ты не знаешь, что это такое, и не можешь почувствовать природу, но поверь мне, милый, природа умеет говорить с нами, следит за нами, реагирует на нас, и, если ты живешь с ней в гармонии, она будет с тобой разговаривать, посылая сигналы, а тебе лишь нужно научиться их правильно читать.
Я внимательно слушал ее, а сам глядел только на ее ноги. Ее бедра буквально помещались в моей ладони.
— Я слышала, что Ваши маги не думают ни о чем, кроме магии. Поэтому достигли в ней совершенства. А про обычную жизнь не знаю ничего и стараются не жить ей, а пытаются ее изучить.
— Это уж точно. Но я не поверю, что никто не знает о мясе горгон. Как только маги собираются что-то сделать, они поднимают все книги, что есть в библиотеке, где есть хоть какое-то описание грядущего.
— Может, кто изменил содержание книг в библиотеке? Да и потом, сразу никто не умрет, но если питаться мясом горгоны и только им хотя бы неделю, то появятся первые жертвы. Ваши гиганты будут медленно травиться им и умирать один за одним, в то время как охота будет затягиваться все дольше и дольше, и вот уже скоро полчища гноллов, ящериц и змей просто уничтожат всех ваших магов, и в городе не останется никого, кто бы смог защитить его жителей. Не забывай, что вы находитесь на территории низины, а для них это большое преимущество в бою.
— Все равно никто не сможет так просто захватить Штормхолд. У нас есть крепость. — Не без гордости сказал я.
— Конечно, война вряд ли сразу же сотрет Штормхолд в порошок, но то, что она ослабит оба государства, — это несомненно. И это может быть на руку кому-то третьему.
— С чего ты это взяла?
— В этом мире происходит что-то ужасное. Разворачивается коварный замысел объединить этот мир под одним флагом. У этого замысла есть конкретные авторы, а их флаг — флаг смерти, украшенный символикой добра.
— Откуда ты знаешь все это?
— Эльсинор, ты даже не догадываешься, кто я и кто мы такие. Но это уже не важно. Важно, что от нашего отряда почти ничего не осталось. Ты думаешь, кто отправил за нами наемников? Может быть, это был кто-то в Штормхолде.
— Не знаю, дорогая, давай продолжим этот диалог завтра. Я очень устал и плохо соображаю — пойдем спать.
— Хорошо, но обещай, что отнесешься к моим словам серьезно.
— Обещаю. Ты будешь сегодня спать вместе со мной?
— Я хочу, чтобы ты всегда был со мной. И никогда тебя не отпущу, даже когда сплю.
— А ты не стесняешься того, что я не эльф? Наверняка твои сородичи не одобрят этого.
— Я не только не стесняюсь, что ты не эльф, но и горжусь тем, какой ты есть. Мне нравится, что ты маг. Мой любимый волшебник. И мне не важно, одобрят это остальные или нет. Я люблю тебя гораздо сильнее.
Мы вернулись в лагерь эльфов поздно ночь и легли вместе, обнявшись. Я гладил ее волосы, а ее грудь прекрасно помещалась в мою ладонь. Так мы и заснули. Перед тем как закрыть глаза я сказал ей:
— Я буду очень скучать по тебе, если нас разлучат.
— Я тоже. Всегда скучаешь по тому, кто так близок к тебе душой. Приезжай к нам, дорогой, я буду ждать тебя.
— Я слышал, что женщины не умеют ждать.
— Женщины не умеют, а я умею. Я буду ждать тебя, любовь моя. И мне не важно, сколько. Год или два или пять — мне не принципиально. Если я буду знать, что ты можешь прийти, то я буду ждать.
— Хорошо, я приeду.
— Точно приедешь?
— Точно.
— Тогда я жду тебя. Только давай мне знать, что ты ищешь меня. Любовь — это огонек свечи в подсвечнике. Если ты перекроешь к нему доступ воздуха, то он погаснет. Не сразу, но погаснет.
— Другое дело, если этот огонек волшебный. — Сказал я — Он не погаснет никогда. А нашу встречу иначе, как волшебной, назвать нельзя.
В ту ночь бессонница оставила меня насовсем и больше не приходила. С тех пор она никогда не мучила меня, и я спал спокойно, зная, что где-то находится меня любовь. На следующий день я спал до полудня и ни за что не хотел просыпаться. А проснувшись, я понял, что в тот момент я любил весь свет. Веззела, Жавизера, Эфтимиса, Урсари, Зуумара, несчастного Сольнира, Балтазара, каждого полуживого эльфа в их отряде, каждого скупого гремлина, всех каменных големов на нашей фабрике, даже Пантусара, cебя наконец, но больше всего я любил ее, мою любимую, единственную Климентину. Единственным, кого я не любил, был Верховный маг — обойдется.
Я так и не понял, когда влюбился в нее по уши, но теперь было тяжело представить свою жизнь без нее. Она — первая и последняя девушка, которой я был готов отдать себя полностью. У меня даже проявились качества, которые я уже забыл, как называются. Что-то связанное с благородством. При этом я был абсолютно спокоен.
Я хотел уговорить Веззела провести еще один день в лагере эльфов, но, открыв глаза, я понял, что уже давно сплю один. Один в пустом лагере. Выяснилось, что еще ночью весь их лагерь куда-то исчез. И моя любовь ушла вместе с ними. Это значило, что она оставила меня. Я вышел из пустого шатра, не веря в то, что произошло. Ветер обнимал меня своим холодом и подсказывал, что нужно идти в путь. Через полчаса пришел Веззел и сказал:
— Все эльфы ушли. И нам тоже пора.
Обидно, когда просыпаешься, и понимаешь, что все уже куда-то ушли. Вдвойне обидно, когда понимаешь, что тебя покинула любимая. Несмотря на мою грусть, я был безмерно рад всему, что произошло между мной и Климентиной. Я думал обо всем этом, когда мы с Веззелом возвращались домой. По пути Веззел обратился ко мне:
— Знаешь, я прогуливался вчера вечером с эльфами по лесу, и слышал женские стоны и чьи-то радостные мужские крики.
— Да, это был я. — Не без гордости сказал я.
— Не, это ерунда! Ребята рассказывали, что эльфийки годами не дают. Даже после свадьбы.
— Ну, видимо, мне попалась та единственная, что дает!
— Да не, ты врешь, ты просто хочешь, чтобы тебе все завидовали.
— Не хочешь — не верь. Послушай, Веззел, я должен кое-что тебе рассказать.
— Говори, время у тебя есть.
Я пересказал ему вчерашний свой диалог с Климентиной, и Веззел, вроде как, наконец мне поверил.
— Как же прав оказался Сольнир! Он с самого начала говорил, что этот засранец что-то замышляет. Твой учитель — настоящая легенда. — Воскликнул Веззел.
— Да, и теперь я собираюсь возвращаться в Штормхолд и попытаюсь уговорить остальных магов пойти вместе со мной — наверняка среди них тоже есть недовольные Верховным магом.
— Неужели ты думаешь, что кто-то из них поверит тебе? Не забывай, ты не Верховный маг, а всего лишь волшебник с первым магическим чином. К тому же они все получают неплохое жалование, и никто не сможет их убедить от него отказаться.
— В свою защиту я могу сказать лишь то, что буквально на днях переспал с эльфийкой, но ведь это не сделает остальные мои слова весомее?
— К сожалению, не сделает. Я бы даже не стал это никому рассказывать, поскольку это может навести на тебя подозрения. Агенты Верховного мага повсюду, лучше просто исчезни бесшумно.
— Тогда пойдем со мной, Веззел, мы столько пережили вместе, и я знаю что ты прекрасный друг и на тебя можно положится.
— Извини, Эльсинор, но я уже сделал с тобой достаточно и дальше с тобой не пойду. Во-первых, Урсари теперь со мной, и я собираюсь пользоваться каждой минутой, чтобы быть с ней.
— Я понимаю тебя, это важная причина. А что во-вторых? — Искренне сказал я ему.
— А во-вторых, родители выгонят меня из дома, если я не заработаю денег и не накуплю на них книг.
Дорога обратно заняла два дня. Уже подходя к озерному лагерю после спасения эльфов, Веззел сказал:
— Я все еще не могу поверить в то, что она решила с тобой переспать.
— Я тоже, друг мой.
— Интересно, почему она это сделала? Неужели ты такой красивый?
— Да нет, просто у меня прекрасный инструмент и семени сколько угодно.
— Весомый аргумент. Достаточно сильный, чтобы переспать с тобой.
— Только не рассказывай об этом никому, хорошо?
— Хорошо!
Мы вернулись в озерное поселение поздно ночью. Почти все уже спали, и только члены нашего отряда все еще сидели в таверне с мрачными лицами, очевидно, поминая наши души. Как только мы вошли, они посмотрели на нас.
— Ну слава те, священный Грааль! — Воскликнул Жавизер издалека.
Урсари первая подошла к нам и сказала Веззелу.
— Ты где был так долго? Я думала, что вы уже погибли!
— Ты не поверишь, дорогая, я сам удивлен, что мы до сих пор живы.
— Что это значит? Где вас носило все это время? Я вся испереживалась, думала, что-то случилось, как тогда с Эдвардом.
— Дорогая, мы воевали.
— А почему ты называешь меня дорогая?
— Ну, если тебе не нравится, то не буду.
— А почему ты решил, что мне это не нравится?
C тех пор я никогда не видел Веззела и Урсари отдельно друг от друга. А на следующий день благодаря Веззелу весь лагерь знал о том, что я переспал с эльфийкой, которую спас из плена. Все маги в озерном лагере смотрели на меня тогда, как на небожителя.
Глава 13. Лепрекон
Оказалось, что за время нашего отсутствия в лагере произошел небольшой пожар, и все книги Веззела сгорели. Сам он был вне себя от ярости, заперся в комнате и грешил на Жавизера:
— Этот толстый пень специально сжег все книги, потому что я умнее его! Он лишь порождает низменные потребности, и хочет, чтобы все были такие же, как он!
Мы боялись разговаривать с ним и даже приблизиться к нему, поскольку знали, что в гневе он способен убить много человек. И только Урсари все время находилась с ним рядом и всячески пыталась его утешить.
Я решил рискнуть и сделать то, что мне посоветовала Клементина — отправиться в Штормхолд. Я действительно рисковал: eсли я брошу наш отряд и отправлюсь в Штормхолд сейчас же, то, самое меньшее, это точно лишусь всех денег, что заработал за время охоты, да и, к тому же, может случиться невесть что. А если я не отправлюсь, то тоже неизвестно, что будет, но при этом я не обязательно лишусь всех денег. Мне предстояло одному добраться до заснеженного Штормхолда, и мой путь будет охвачен холодами и метелями. А может быть, мне это все померещилось? И выбора нет никакого? А может, я вообще не маг, а сопля, и мне нужно закрыться от всего остального и не представлять себе непонятно что?
По завету Веззела, я не стал уговаривать остальных членов нашей группы последовать за мной: рассчитывать на то, что мне кто-то поможет, было глупо. И я просто собрал свои вещи, и объявил о своем решении покинуть отряд в связи с крайней необходимость. Я покидал наш лагерь утром, и вся группа вышла проводить меня. Старшие члены отряда уже успели стать для меня друзьями, и мне было тоскливо с ними расставаться.
— Я этого не одобряю, но ничего с этим поделать не могу. Ты теперь герой, и черт знает, что у тебя на уме. — Сказал мне Эфтимис. — Только знай, ты очень сильно рискуешь — хотя этим тебя уже не удивить, не так ли?
— Так и не так! — Сказал я загадочную фразу, смысла которой не знал сам.
Жавизер вежливо предложил мне своего коня:
— Можешь взять мою кобылу, мне ее все равно не дали — сказали, что она подохнет подо мной.
— Спасибо, Жавизер. Мне тоже не хочется вас покидать.
— Жаль, что ты уходишь. — Вздохнул он напоследок.
В конце концов коня мне одолжил Эфтимис, сказав следующее:
— Береги его, и не гони слишком быстро.
— Спасибо, Эфтимис,
— Ну, удачи, Эльсинор, надеюсь, мы с тобой еще встретимся.
Поначалу я гнал, что есть мочи, не останавливался ни на минуту, но потом берег коня и делал по три и четыре перерыва в день. Я долго скакал по берегу Туманной реки, не оглядываясь ни на дикие травы, ни на растенья, цветущие в этих землях. Я возвращался с чувством спокойного счастья. Поудобнее, насколько это возможно, устроился в седле и не думал ни о чем, иногда засыпая на ходу. Первые два дня были еще более или менее ничего. Хотя особого смысла в них я не видел. Но потом началась жуткая тоска. В первую очередь, по Климентине. Наша с ней встреча длилась всего три дня, но каждая минута отложилась в моей памяти на всю жизнь, изменила ее и теперь была немыслима без любимой.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
