Alyte

Ментальная гора обрушилась на эльфов, не давая им думать, сдавливавшая сердце, перебившая дыхание. Внешне первородные спесиво сидели, словно размышляли, говорить ли им с низшими. А внутренне они боролись с раздавливавшей их ментальной тяжести. Им надо было выжить, чтобы оповестить миру о появлении нового Скользящего по Алитэ. Напрягая все возможности души, кое-как они сумели развеять обрушенную на них силу.

Сделав неприлично длинную паузу, Тамин буркнул, что дорога была нетрудной. А Танив мысленно учтиво попросил достопочтенного Скользящего по Алитэ ослабить силу своих мыслей. Они почти раздавлены ею.

Он был не так далеко от истины. Первородные уже не могли одновременно обмениваться мыслями и говорить — настолько они истощились. Еще одна мысль Скользящего по Алитэ на таком уровне могла оказаться для них последней.

Внешне Карлайн переглянулся с казначеем, негромко предложив тому заговорить о состоянии торговли и выгодности ее ведения для обоих сторон. А мысленно он извинился, постаравшись снизить тональность мыслей.

Мысли тяжелым грузом ложились на утомленные души эльфов, но, по крайней мере, не раздавливали.

Трард, немного передохнувший за несколько минут и взявший на себя дальнейший ход переговоров, отрицательно отозвался в ответ на предложение казначея продлить договор. После этого он мысленно сообщил, что им стало легче воспринимать разговор Скользящего по Алитэ, но почтительно попросил еще немного ослабить силу мысли.

Карлайн укоризненно посмотрел на де Ланви. Нельзя же так сразу соваться с главной проблемой людей в отношениях с первородными. А внутренне продолжил разговор с эльфами.

"Увы, — подумал он, — это самые слабые мысли, которые я могу передавать".

Эльфы решили научить молодого Скользящего по Алитэ некоторым житейским мелочам работы с магией, но когда они коснулись силы юноши, то оцепенели. Она была неисчерпаемой, неизмеримой и попытаться ее уравновесить было все равно, что ножичком попытаться срезать гору.

"Скользящий по Алитэ, — подумал Танив, — позволь нам немного отдохнуть и встретиться с тобой без свидетелей".

"Хорошо, — не возражал Карлайн, — я приглашаю вас в свой замок".

"Предложение Скользящего по Алитэ — большая честь для нас", — сразу согласился Танив, — мы заберем свои вещи и будем ждать на выходе из здания".

Трард обвел присутствующих тяжелым взглядом, каменным голосом отрезал:

— Нас не интересуют дальнейшие переговоры.

Не обращая внимания на оторопевших (кроме Карлайна, разумеется) людей, эльфы вышли из зала.

Глава 42

Настроение оставшихся в зале было мрачным.

— Все пропало, — в отчаянии шептал казначей де Ланви, — какие потери, сколько денег потеряно для казны, — как теперь закрыть прорехи в финансах?

Коннетабль был спокойнее, но тоже полон пессимизма. Охлаждение отношений с эльфами могло спровоцировать их более сильных соседей на войну. А это означало, что даже если герцогство отобьется, оно все равно ослабеет. И тогда страны, равные сейчас по силам, могут, в свою очередь, попробовать захватить лакомый кусок.

И оба понимали, что неудача скажется и на их личной карьере. Герцог, в последнее время взвинченный неопределенностями в существования своей страны, легко расстанется с ними. И хорошо, если только все ограничится ссылкой в поместье...

Леона тревожно смотрела на мужа. Смятение немолодых и всегда уверенных в своих силах представителей знати неприятно поразило ее. А как же Карлайн? Почему он не попытался их удержать, поговорить? Ведь у него близкие отношения с первородными. Или ему все равно, что станет с герцогством, с их графством?

Карлайну тоже было неспокойно. Не по поводу договора — он прочитал в сознании первородных, что он их совершенно не беспокоит, но они легко пойдут на его продление, а, возможно, и на расширение. Его беспокоили новые способности, появившиеся у него. Кто он? Какой бог помогает ему? Почему он может читать чужое сознание? Огромные силы распирали его. Что он ими может?

— Дорогая, — Карлайн решил отложить неприятные вопросы до разговора с первородными, — уважаемые господа эльфы великодушно согласились остановиться у нас в замке. Ты не могла бы вернуться домой и проследить, чтобы были приготовлены покои и обед? А то у них специфические вкусы, ты же знаешь.

О-о, еще бы ей не знать. С десятком эльфов они были как за каменной стеной. Но у этой стены оказалось много капризов. Эльфы наотрез отказались располагаться в покоях, приготовленных для них прислугой. С этим Леона справилась сама, разрешив им устраиваться самостоятельно, по их вкусам. Затем им не понравилась пища, приготовляемая отдельным поваром специально для первородных. После долгого раута переговоров эльфы решили готовить сами. А еще одежда, обувь, пристрастия единорогов... Подчинялись они только Карлайну, игнорируя приказы остальных людей, в том числе самой Леоны. Если Карлайн распорядится свозить графиню в герцогский замок и вернуться назад, то будет именно так. А то, что Леоне вдруг захотелось свернуть в лавку драгоценностей и подобрать ожерелье под цвет нового платья, охранников не беспокоило.

Можно было кричать, угрожать, просить, умолять, плакать, пытаться подкупить — эльфы оставались равнодушными, словно она не к ним обращалась. Они везли ее прямо в графский замок, как было приказано их Алитэ.

Леона дважды устраивала выволочку мужу (пыталась), азартно ругалась с первородными. Она бы, не задумываясь, уволила бы всех охранников, но... Первый раз убийца караулил их на пути в герцогский замок, спрятавшись в кроне большого дерева. Ехавший перед ней эльф, не торопясь, но и почти не целясь, выпустил стрелу. Люди еще беспокойно оглядывались, пытаясь понять, по какому поводу стрельба, а с дерева уже падало тело с арбалетом в руках. Леона тогда отметила, что ее муж был единственный, кто насторожился вместе с эльфами.

Второй раз на них напали около замка, когда они прогуливались. Десятка два пеших и конных внезапно бросились на них. Они что-то слышали про вазлиборских кошек и выделили четырех арбалетчиков (однако им не удалось даже поцарапать их шкуру) — настолько быстро напали Данг и Длани. Но главными их защитниками оказались эльфы, расстрелявшие убийц за несколько биений сердца.

После этого Рандав, недовольный размножением в герцогстве убийц, лично прочистил городское дно столицы и бывших вассалов виконта Таннера де Ластиара. Более ста мразей завершили свой жизненный путь и нападения прекратились. Однако отпускать эльфов было бы не разумно. Но когда первородные успели сказать о своем желании?

— Господин Тиль, — громко позвал Карлайн десятника, уверенный, что тот услышит. Когда эльф показался в дверях, распорядился: — сопроводите графиню в замок и помогите ей в обустройстве наших гостей. Старейшие маги Эльфланда, приехавшие в Гарн, остановятся у нас в замке.

Всегда спокойно-равнодушное лицо десятника сменилась гримасой удивления. Впрочем, он быстро с ней справился. Если Старейшие приехали в герцогство, то где им остановиться, как не у Алитэ?

Он уже спокойно повторил приказ, выжидающе посмотрев на графиню. Леона демонстративно потянула время, единственно из вредности. Карлайн не стал обращать внимания на капризы жены (вечером в спальне опять получит легкую истерику и рассуждения о мужской неблагодарности), извинился перед де Саннуа и де Ланви, напомнив, что эльфы могут уехать и без него (сущее вранье) и вышел из залы.

Эльфы неторопливо возились с единорогами. Охраны у них не было. Посвященным такого уровня она не нужны. Старейшие одним движение мысли способны расправиться с любым убийцей.

Один из них (Тамин), явно проверяя Карлайна, пожаловался на ставшего раздражительным единорога.

Лекарь охотно помог, совершив ритуал лечения. Ему больше не приходилось касаться объекта обследования. Надо было лишь сосредоточиться и убрать все мешающие жизненные шумы. И тогда тело больного животного ли, человека ли представлялось ему полностью.

Эльфы, глядя на Карлайна истинным взглядом, удовлетворительно закивали. Золотистые круги прокатывались по телу. Юноша снова скользил по Алитэ, восполняя запасы чистой золотистой силы богов. Он был настоящим Скользящим по Алитэ.

— Ваша любимица в полном порядке, — сказал, улыбаясь, Карлайн, не подозревая о мыслях Старейших, — а нервничает немного от того, что скоро у нее будет первый жеребенок.

— Да? — удивился Тамин. Коснулся лба единорога, прислушался, обратился к Алитэ, — ничего не чувствую!

— Еще бы, жеребенку еще только двое суток.

— Да когда же они успели! — возмутился эльф.

Его единорог возмущенно фыркнул, протестуя против такого отношении к нему. Соседний единорог покрупнее топнул передней ногой и показал зубы.

— Понятно, — констатировал Тамин, — искать отца уже не надо. Спасибо, Скользящий по Алитэ, по крайне мере, я не начну искать болезнь моей ласточки.

Он похлопал единорога по шее, восстанавливая доверительные отношения между эльфом и животным и легко взлетел в седло. За ними последовали остальные Старейшие и Карлайн.

— Скажите мне, что со мной, уважаемые Старейшие, — обратился он к эльфам, — первородные, встречавшиеся мне на пути, уже рассказывали, что меня ждет, но теперь мне кажется, они несколько заблуждались.

— А что они говорили? — поинтересовался Трард.

— Они говорили, что мне дарован дар умирающим первородным за помощь при спасении его души. Дар — это память и отдельные навыки одного из богов, переданные через Посвященного, — добросовестно пересказал Карлайн полученную от эльфов информацию.

Старейшины заулыбались.

— Молоды еще сородичи, — проронил Танив, — горячи и невнимательны. Священные рощи Эльфланда не могут охладить их и привести к правильным выводам. Слушай же молодой Скользящий по Алитэ.

Эльфийские боги милостивы к живущим на Дайяре. И, разумеется, они особенно помогают своим первым детям — эльфам. Иные из них в знак особенного благоволения получают разрешение на прямое общение с решившим приблизить к себе смертного одного из богов. Избранный получает знания, простейшие божественные навыки и немного силы бога. Конечно, небожитель мог бы дать и больше, но мы слишком слабы и несовершенны и легко умрем. Избранных называют Алитэ и они являются особой ценностью Эльфланда. Иногда боги даруют свою милость и неэльфу, если тот окажет особенно большую помощь первородным.

— Я — Алитэ? — спросил Карлайн. Ничего нового о себе он не узнал, хотя рассказ Старейших позволил ему лучше понять свою силу.

— Нет, — вступил в разговор Тамин, — если ты обратил внимание, мы называем тебя Скользящим по Алитэ. Ты не просто Алитэ, ты Алитэ всех Алитэ. Тебе дарована связь со всеми богами, а твоя сила почти равна их силе. А, может быть, даже больше. Нам не дарованы знания о божественной сути Скользящего по Алитэ. Ты можешь черпать силу в чистом виде на поле богов, куда возможен вход только самим небожителям.

Удивленный Карлайн усомнился в своем статусе.

— Нет, Скользящий по Алитэ, — заговорил Танив, — мы видели твое обращение к небесам и ни в чем не сомневаемся. А чтобы ты не сомневался... Скажи, когда ты ищешь новые знания и силу, ты мысленно не оказываешься на золотой дороге, окруженной бескрайней синевой?

— Да, — ответил Карлайн, изумленный, что эльфы знают о его видениях.

Мгновенно разгорячившиеся первородные заерзали в седлах.

— Это поле богов — поле Алитэ, — почти шепотом сказал Трард, — а золотистая дорожка — чистая сила богов, которую ты получаешь напрямую. Нам оказана великая честь видеть тебя, Скользящий по Алитэ!

Глава 43

Монарх Ламодийского герцогства Рандав VII в своих церемониальных одеждах был тем, кем, собственно, являлся — неограниченным правителем независимого государства. Было, правда оно небольшим и не самым богатым, но роскошь предыдущих поколений еще позволяла ослепить гостей блеском золота и драгоценных камней.

Первородные явились в тех же дорожных одеждах, но подчищенная и поглаженная, облагороженная драгоценными амулетами Эльфланда, она позволяла выглядеть эльфам не менее роскошно.

Причина, по которой обе стороны скинули простоту повседневных дней, была одна — его светлость Рандав VII давал прощальную аудиенцию приезжавшим Старейшим Эльфланда — некоронованным правителям страны эльфов. Точнее сказать, первородные решили, что им надо встретиться перед отъездом с герцогом, но этим мелочам люди вынужденно не обращали внимания.

Рандав благосклонно улыбнулся, хотя, будь его воля, скрипел бы зубами. Этот мальчишка, новоявленный граф де Карфинд, и два бестолковых старика с мишурой чинов и наград с блеском провалили переговоры, которые закончились, едва начавшись. Эльфы отказались от всех предложений герцога. И, по его мнению, в первую очередь из-за неповоротливости и глупости Ламодийской делегации.

Начать казни или, если он не сможет, хотя бы ссылку в отдаленные провинции ему мешало несколько факторов.

Во-первых, эльфы еще оставались в Гарне. Отказавшись от переговоров, они не уехали обратно в свои леса, как это было обычно, а знакомились с городом, как обычные праздношатающиеся провинциалы, которых полно в крупные праздники. Они даже согласились прийти на бал в городской ратуше в честь какой-то важной городской даты. Приглашали их на всякий случай, из вежливости, и, когда они согласились, в Гарне начался страшный переполох.

Бал был второстепенным, заправлял там магистрат. Присутствие знати считалось необязательным, сам герцог хандрил и собирался вечером отправится на ночную охоту. Пришлось приняться сразу за несколько дел. Плотники срочно ремонтировали довольно обветшалый зал ратуши, из герцогского дворца везли гобелены и ковры для прикрытия самых срамных мест на стенах и на полу, дамы, у которых на принаряживание оставалось два часа, взвыли вазлиборскими кошками и были готовы на манер этих самых кошек растерзать несчастных мужей и отцов.

Такого суматошного вечера герцог не помнил уже давно. От Луизы он просто спрятался, и она, обиженная, до сих пор не показывалась в дворце. Но в качестве компенсации ему достался почти час общения со Старейшими. Те были на удивление мягки и не кичливы.

Во-вторых, эльфы остановились не у своих, как это они обычно делали, а у графа Карфинда. И опять же не в покоях десятка эльфийской охраны, а на жилом этаже графа и графини. Старейшие необычайно выделяли юного графа. Как передавали многочисленные соглядатаи, они называли его Скользящим по Алитэ, первыми с ним раскланивались. По итогам всех донесений у Рандава создалось мнение, что эльфы считали себя чуть ли не ниже графа. Первородные — низшего? Мир не сошел с ума?

Можно было бы предположить, что сошли с ума хотя бы три этих эльфа, но с остальными они разговаривали с привычной высокомерностью, совершенно не отделяя герцога и, например, его коннетабля от смотрителей лавок и дворников. Чем-то он их привлекал. Чем? Умения лечить их священных животных было, кажется, маловато для такого почитания. Или эти разнесчастные единороги были животными их богов?

В-третьих, граф, оторвавшись, наконец, от своей ненаглядной графини, с которой почти не расставался (что поделать, медовый месяц), накануне приехал во дворец и уверенным тоном предложил составить более обширный договор, который он согласен донести до разума первородных.