Реабилитация

— Кого-то все это достало?

— Была совершенно дикая история, когда эти твари отправили в рестаран умершего при рождении ребенка какого-то политического деятеля из последних адекватных. В общем, кто-то поднял вопрос и поднял его жестко. Что Европа превратилась в филиал ада, где считается общепринятой нормой людоедство и педофилия, а о прелестях инцеста детям рассказывают в детском садике. Не выдержал Ватикан, люди вышли на улицы, началась продолжительная и кровопролитная гражданская война. Людоедов и педофилов сжигали, вешали, и топили. Стали повсеместными суды Линча. Появилась новая инквизиция. Евросоюз распался, на свет всплыли религиозные и национальные проблемы, какие-то радикалы снесли к чертовой матери Эйфелеву башню. В итоге вмешалась Россия, после того как какой-то гений взломал обычный детский биоконструктор, и создал что-то вроде всеядной саранчи с коллективным разумом. Которая, в свою очередь, крайне оперативно сожрала пару городов на территории бывшей Германии.

Как итог — перестало существовать Европейское содружество, какие-то страны исчезли с карты мира, население сократилось на треть, были приняты жесткие законы, не только против конкретных преступлений, но и против использования некоторых концепций. Дабы избежать повторения истории. Ну а в игре, как наследие — изменены вкусовые ощущения от поедания себе подобных. Но только у нескольких редких рас.

— Да, как страшно жить...

Я остался не вечернюю службу. Никаких спец эффектов, никакого небесного света, схождения ангелов, чудесных превращений и прочего. Наверно, потому она и смотрелась так... искренне?

Почти под самый конец в храм вломился какой-то странный тип в черном балахоне, встал в центре храма и прокричал "Во имя великой Тьмы". После его слов погасли сразу все свечи и лампады. Наверно он хотел что-то сказать, затеять проповедь. Но тут ему в голову прилетело пущенное меткой рукой кадило. И неудавшийся миссионер лег отдохнуть. Прихожане, воспринявшие все крайне флегматично, связали визитера, заткнули ему рот и выволокли на улицу.

Служба закончилась, священник благословил прихожан, разоблачился и вышел на улицу. Я выбрался следом, мне было до крайности интересно, что будет с неудачником — темным. А происходило там следующее. Пара крепких мужиков с лопатами волокли очухавшегося и что-то мычащего мага в сторону кладбища. Батюшка шел за ними, убирая с пути мелки сор. На кладбище мужики выбрали свободное место и принялись копать яму. Тем временем отец Вячеслав читал над Хизаром, именно так звали мага, какую-то незнакомую мне молитву, что-то там было про покаяние и еретиков. Только вот в этот раз эффекты были. И явно от лечения, глаза темного мага расширялись от ужаса все сильнее и сильнее. Он испытывал такой страх, какого не было у моих пожираемых заживо жертв. Что же там батюшка такое кастует?

Могила была вырыта, молитва закончена. Споро и буднично на мага навесили дополнительные кандалы, спустили на дно ямы, и забросали землей.

— Батюшка, а что это было?

— Да, тут всякие местные божки дают своим адептам задание, у меня проповедовать в приходе. Я их и так, и эдак убеждал. А они и слушать не хотят, им за такое эта, как ее, экспа падает. Теперь, как приходит очередной проповедничек, я на него пару бафов долгих накидываю, что ему не пошевелиться не дают, не силу свою бесовскую применить, ни слова сказать. Они у меня по месяцу — два висят. Игрового времени. Да еще и тот что из игры выйти не дает — в течении шести часов.

Тем временем прихожане закидали могилу землей, утрамбовали землю, украсили ее символом в виде стилизованного венка шипов — символ плана боли. Я оглянулся и понял, что подобных "могил" тут тысячи.

— Батюшка, а что у вас за класс такой?

Я внезапно сообразил, что над отцом Вячеславом, как и надо мной, когда я в плаще, не висит никакой опознавательной информации.

Священник с ухмылкой на меня глянул.

— Сам то покажешь?

— Покажу! — Я снял плащ.

— Ну смотри. — Батюшка снял браслет с руки.

Вячеслав, Священник неизвестного Бога, Серый жрец 137 уровень

70 000 жизней.

Я икнул. Ясно, почему тут так тихо, почему от горизонта до горизонта могилы заживо похороненных игроков, и лишь малая часть из них пустые. А в остальных тела, оставленные неудачными проповедниками. С такими батюшками скоро тут будет своя епархия, если церковные иерархи определятся с позицией. Пару таких суровых батюшек, и всему миру придется считаться с РПЦ, у которой нет божественной силы. Но есть сила веры. Куда там доморощенным инквизиторам и проповедникам с чат-ботами.

— Отец Вячеслав, благословите в дорогу!

— Лети, Олег, лети. Когда вырвешься отсюда, поставь свечку за мою неупокоенную душу.

— Думаете, у меня получится?

— Получится. Только душу свою не потеряй. Не забывай, зачем ты это делаешь. Угодно ли это Богу.

— Спасибо за все, Батюшка! — "Спасибо что не прикопали" добавил я про себя.

— Прощай, перевертыш! — И я узнал голос...

Глава 23

Ночь ласкала теплым ветром и миллионами звуков. Я взлетал в поднебесье и часами парил, опускаясь к земле. Даже умудрился задремать при этом, повторяя поведение какой-то забавной породы ласточек, которые опускаются на землю только чтобы воспитать птенцов. На душе вновь было спокойно. Внизу бликовала лунным светом гладь озера, и зависнув над ним, я резко сменил форму, и почти без всплеска нырнул в теплую воду.

"Живая тишина", ощущении бесконечности ночи и бездонности неба. Я лежал на спине, чуть перебирая руками, над водной оставалось одно лицо. Бездна надо мной, бездна подо мной... Отраженное небо давало понять, насколько бездна водяная похожа на бездну небесную. И я застыл на границе двух бесконечностей. Плаваю на тонкой полоске, отделяющей мир живой от холодной пропасти человеческих мечтаний. Пропасти, где всегда светит солнце и стоят замки из лунного света. Пропасть, из которой очень трудно вырваться. И так больно вздохнуть, наконец-то разорвав ее призрачные оковы. Словно в первый раз...

Ночевал я в копне ароматного сена недалеко от города, и в город вернулся только поздним утром. Изрядно повеселевший и проголодавшийся.

— И чему учил нас великий Портос? — Высокий визгливый голос, и громкий хлопок.

— Уважать старость, только не в вареном и не в жареном виде!

— Правильно, следующий вопрос! Зачем Д' Артаньян с друзьями отправились за подвесками?

— Чтобы победить черного властелина? — Смачный хруст

— Ой, больно!

Я пошел к источнику шума, с трудом пробираясь через толпу зевак.

— Зачем Д' Артаньян с друзьями отправились за подвесками?

— Чтобы открыть врата локации? — Смачный хруст

— Господин, у него больше нет пальцев!

— Ничего, Поликарп, теперь руби кисти. Потом предплечья, сантиметров по десять. Все ясно?

— Да, мессир.

Я, наконец, выбрался в центр площади.

Мда, я думал, что привык к сюру разных сортов. Что ж, приятно, что этот мир до сих пор умеет удивлять.

Центральная площадь города. У памятника Сталину помост. На помосте деревянное колесо, типа барабана из "Поле Чудес", на помосте лежит Леголас в одной набедренной повязке. Напротив его лица закреплен том "Трех мушкетеров". Рядом с Леголасом стоит зомби с огромным мясницким топором чем-то неуловимо напоминающий свою жертву, рядом с барабаном горстка пальцев. В двух метрах от зафиксированного эльфа на деревянной табуретке сидит Фауст. Выражение лица Леголаса возвышенно-задумчиво и немного диссонирует с истекающими кровью обрубками рук, и надежной фиксации на барабане. Фауст напряжен и сосредоточен. Лысина блестит потом. Люди, собравшиеся вокруг, радостно улыбаются, делают ставки и подбадривают участников действа выкриками и смехом. Несколько стражников, с крайне важным видом, присматривают за порядком.

— Что за шум, а драки нет?

— Драки, господин? Поликарп, иди сюда! Ударь меня!

— Стоп! Фауст, не прикидывайся Леголасом. То тут происходит?

— Экзамен! Мой повелитель, я выполняю ваше задание.

— Эм... — Я скептически оглядел экзаменуемого. — А почему ты рубишь ему пальцы? Я без претензий, просто он же вроде боли не ощущает?

— Ощущает, господин, на пол процента. Я наложил на него еще усиление боли, ощущение как от удара линейкой по пальцам.

— Ну дела. Стража не мешает?

— Нет, Повелитель, они еще ловят эльфа на точке возрождения и оттаскивают его на площадь. Это же Ваш приказ.

— А что, удрать пытается?

— Ага!

— Эх, люблю когда работа без меня налаживается. Попробуй еще зубы стачивать. До вечера закончишь?

— Да, мой повелитель!

— Ну, бывай! Кошмарик! Хочешь куриных крыльев?

Рядом со мной появилась химера и скептически поглядела на меня. Я подхватил его за косу.

— Ага, попался, который кусался! Ты на кого меня променял, морда твоя интеллигентная? Пенсне нацепил, профессору ассистируешь на экзамене. Того и гляди, Соловьева читать начнешь! А что дальше? Отмена цензуры? Свободные выборы? Отмена культа личности? Или, прости господи, вегетарианцем станешь? Ты бы еще за права животных поборолся! Тьфу! Приличному человеку уже и плюнуть некуда. Эх ты, а еще друг называешься. — Кошмарик смиренно потупил глаза и попытался показать всем своим видом, что Веганов он любит и уважает, причем совмещает с культом сыроедения, а права и свободы демократов и животных уважает только в виде свободы суицида в зоне его прямой видимости. Чтобы бежать далеко не нужно было. Кошмарика я сунул в подготовленный заранее мешок, и пошел в сторону таверны.

По дороге я все-таки соблазнился, и купил у Профа в лавке трехтомник Дюма. Самого хозяина на месте не оказалось, потому книгу мне отдал его помощник, паренек лет четырнадцати на вид. Ему же я и отдал записку для Анатолия Васильевича.

Полдень. В таверне было тихо, я заказал пару больших тарелок крыльев, тарелку рассольника, кувшин компота, разослал сообщения всему контакт листу и уткнулся носом в книжку. Первый в таверну заявился Луи. Выглядел бывший жрец неважно. Плечи опущены, одежда помята. А взгляд как у человека, которого внезапно оставила любимая кошка, улетев с голубями с четырнадцатого этажа.

— Луи, ты чем по жизни занимаешься? Кем работаешь, зачем играешь? Семья есть?

— Издеваешься?

— Нет, собеседую. Ты, как я вижу, на рерол собрался?

— Собрался. Знаешь, сколько персонаж подобного уровня стоит? Сколько на него реальных денег и времени ушло?

— Понятия не имею. И слушать не собираюсь. Если бы я был на твоем месте, то продал бы персонажа какому-нибудь казуальщику. Я тебя сегодня с одним даже познакомлю, если повезет.

— Персонажи привязаны к личной матрице, их продажа невозможна.

— Плохо. А чем тебе нынешний не нравится?

— Ты все таки издеваешься!

— Луи, бля. Ты же взрослый дядя. Издевался над тобой я в первую нашу встречу. Когда узнал что ты чат-бота для проповеди используешь. Это для тебя игра, а для меня нет. Сейчас ты для меня объект вербовки. Персонажей твоего уровня в игре не слишком много, а мне предстоят серьезные драки. Я жду ответов.

— Старший менеджер по продажам . Играть начал для души, но потом, в камках повышения социализации — Голос бывшего служителя светлого бога бы полон сарказма — Начальство выставило "игровые условия", пришлось стать проповедником.

— Сурово. А зачем?

— Чтобы сотрудники увеличивали свои коммуникативные навыки, а так же отыскивали новые способы их применения. Муть, но говорят, что дало какой-то результат.

— Женат?

— С девушкой живу.

— А лет тебе сколько?

— Двадцать шесть.

— Да? А выглядишь постарше.

— Ты тоже на свои три века не смотришься. Ты что предложить хотел?

— Работу. Нормально играть ты дальше не сможешь, квесты там выполнять и прочее. В смысле как до этого выполнял. С эманациями хаоса работать в группе тебе будет проблематично. Для снятия дебафа тебе просто не хватит воображения. Короче, персонажа не удаляешь, работаешь со мной за зарплату, плюс доля трофеев.

— И ты знаешь, как использовать игрока с абсолютно непредсказуемыми способностями?

— Как использовать игрока с абсолютно непредсказуемыми способностями я как раз знаю. Как использовать нормальных игроков — понятия не имею. Я нуб.

— Нуб? Человек заваливший континентального монстра нуб? Человек заставивший просраться два фракционных рейда — нуб? Конечно, кто еще, кроме нуба, умудрился уничтожить адамантовую пещеру?

— Сколько ты уже играешь?

— Почти одиннадцать лет.

— То есть ты знаешь про то, какие тут есть классы, как взаимодействуют между собой заклинания различных школ, как подобрать группу для уничтожения того или иного монстра, как быстро и грамотно раскачать тот или иной билд, и почему обоерукий ассасин темный маг — уг класс?

— Знаю.

— Представляешь, а я нет! Хотя могу рассказать чем отличается на вкус эльф от человека, и как лучше всего жарить демонятину на костре. Или как принять роды химерой у тролля. Я неплохо умею выдумывать, это да.

— Судя по твоей официальной статистике, ты еще и думать умеешь.

— Сугубо жопой.

— Но...

— У меня очень умная жопа! И она мне подсказывает, что высокоуровневый игрок, со способностями кота Шредингера это дикая имба.

— Но...

— Две тысячи эрго в месяц!

— Согласен.

— Заказывай жратвы, ждем остальных.

— Кого?

— Увидишь.

Луи заказал себе чай с какими-то пирожными, и уставился в пространство, прихлебывая их чашки. Видимо, чатился. Я тоже уткнулся в книгу, Дюма я читал лет в двенадцать, так что книга воспринималась совершенно иначе.

Следующим, в таверну заглянул Стив. С призывателем мы обнялись.

— Ну что, повелитель демонического мира, ты готов к новым приключениям?

— Знаешь, я тут после твоего сообщения фамильяра вызвал, рассказал о планах своих, короче мне дали демона еще на двадцать уровней выше. Когда я сообщил, что мы с тобой в рейд идем.

— Почему это?

— Ну, как понял, они кидали жребий. Крайне опасается тебя тамошнее демоническое сообщество.

— И что за демон?

— Обсидиановая горгулия.

— Вот козлы...

— Ага.

— Она хоть жратву таскать умеет?

— Не только жрать носит, она еще и по дереву режет неплохо. И по камню, и знает толк в фортификационных сооружениях. А еще умеет петь...

— Стоп, стоп, чем ты ее напугал то?

— Да я намекнул, что Кошмарик не может разгрызть только адамант. И вообще крайне либерален в своих гастрономических предпочтениях.

— А, ты знакомься, вон в том дальнем углу сидит и пялиться в потолок Луи, хайлевел редкого класса. Чтобы он стал таким, мне пришлось вскипятить мозги одному хорошему парню из Германии.

Стив немного побледнел и отшатнулся.

— Так это ты?

— Я! Ты тоже будешь убегать в панике?

— Нет, но очень хочется. Как у тебя такое вышло?

— Да без понятия. Как то я умудрился заставить чувака форматнуть самому себе мозг. Утром сегодня какое-то сообщение промелькнуло, что оставили программное ограничение на такое действие, так что Луи теперь, в некотором роде, единственный и неповторимый. Луи!