Сломанные сказки

По идее, теория о голосах, которые и были причиной поломок большинства сказок, не имела должного подтверждения. Просто трудно было не заметить, как охваченные безумием герои сказок делают что-то, прямо противоположное тому, что от них требовалось. Некоторые сами вопили о голосах, называя их то "хозяевами", то "правыми", то "мудрецами". Уж не их ли искал Сезам, который так любил докапываться до истины? И тот Крысолов, которого недавно зачислили в штат... Поговаривали, что он признал наличие увещевавших его голосов. В Сторожевой Башне многие секреты переставали таковыми быть — слухами земля полниться, как говаривали беженцы из-за Дверей Берёзового коридора. Именно они, сотрудники Башни, большая часть которых сосредоточилась в Информ-отделе, были разносчиками этих самых разнообразных слухов.

— Только наш Кай действительно особенный случай.

— Что? — Вера вынырнула из омута тяжких размышлений. Надо было суметь свыкнуться с этой мыслью и быть готовой к следующему такому каевскому "превращению".

— Каждый из тех, кто когда-либо упоминал голоса, всегда подтверждали, что им было велено развалить сказку, сделать из неё клубочек, набитый гвоздями и битым стеклом. Совсем безумных ты тоже видела. А Кай... Кай их исправляет.

Это было чересчур для одного вечера. Даже для одной недели.

Вера никогда ничем, кроме своего сомнительного дара, не отличалась. А теперь её разведчик утверждает, что её ключник — универсальное оружие для исправления миров за Дверьми. Только срабатывает не сразу, страдает амнезией и потом долго паникует. Но...

— С чего ты так решил?

— Внимательно наблюдал. Драконом он пытался разозлить Тараска — ведь на самом деле хэппиэнда за той Дверью не должно было случиться. А Рыцарем... Рыцарем он отвлекал на себя самое опасное существо из круга. Чтобы все спаслись. Как-то не походит на тех, кому нужны покорёженные сюжеты. Если бы я не остановил его в Тарасконе, тамошняя история выправилась бы в ту, которая записана в книгах.

Вера знала, чем займётся вечером, после того, как посетит медицинский отсек. Она заглянет в Библиотеку и прочитает всё-таки этого несчастного "Дракона Тараскона". Чтобы убедиться. И только после этого она будет думать, как поступить.

Шапочкова соскочила со стола и направилась к выходу. Почти сразу же её запястье обхватила тёплая фэнхуановская ладонь. В его глазах застыл немой вопрос.

— Я ничего не скажу Сатоену, — девушка вздохнула. — И, надеюсь, не пожалею об этом впредь.

— Не пожалеешь, — Бен отпустил её руку. — Если что, я всегда рядом. Я смогу его сдержать.

"Так же, как он умудряется проделывать это с тобой." — подумала Алька. Но вслух, конечно же, ничего не сказала.

* * *

Великая Зелень

Даже здесь, на носу торгового корабля с нарисованными на корме глазами Бога, был вполне ощутим жар: его нёс с собою попутный ветер, вместе с песком родных берегов. Море было спокойно. Спины гребцов лоснились от пота. От графика они не отбивались. Взятые у последней пристани попутчики сидели под мачтой, в тени большого паруса — капитан косился на них, пытаясь определить, из какой же страны могли прибыть эти чужеземцы. Таких одежд он в жизни не видывал — что уж говорить про странные донельзя очки, которые носил рыжий парень, и браслеты, которые вряд ли были украшениями, у всех троих. Странники попросились на борт его судна, и капитан в жизни бы не смог ответить на вопрос, а почему он, собственно, их подобрал? Вряд ли у них были деньги, да и капитан не отличался особой добротой. Они ни за что не смогли бы его запугать. Он точно не испытывал слабости к иностранцам. Да и если брать в расчёт другой тип капитанской слабости: ни один из пассажиров не пришёлся бы ему по вкусу.

Команда украдкой поглядывала на иноземцев — любопытство, куда от него деться. Не каждый день увидишь человека с волосами цвета закатного солнца-Ра. Да и девушек таких на родине не встретишь: даже, насколько знал капитан, в гаремах по пальцам можно иностранок пересчитать... Моряк задумался, поглаживая бородку, но быстро выбросил подобные мысли из головы. Не дело продавать тех, кто всего лишь попросил о помощи. Не похожи они на беглых рабов.

— Чего он нас так разглядывает? — Гэйслин обхватила руками плечи и поёжилась. — Аж жуть пробирает.

— А ты не косись в ответ, ничего он нам не сделает. Вишь какой благородный, безвозмездно решил на лодчонке своей покатать. — Вера уткнулась в листочек, который выдал им Кларенс. Странно было видеть его в крыле Песочного отряда — Шапочкова уже почти свыклась с мыслью, что Ягвида почти стала их официальным Информатором. Не то чтобы Кай был в этом же деле плох — но он занимал место Ключника, пусть временно и без ключей, а люди вроде Ягвиды полностью сосредотачивались на информации. К тому же, сохранять хладнокровие, сидя в Башне, подальше от опасностей за Дверьми, было куда легче.

— Ещё громче назови его корабль лодочкой, и мы окажемся за бортом. — Фэнь нервно поправил воротник своей рубашки. Здесь действительно было жарко.

— Да-да, я учту.— Алька даже головы не подняла. С Беном стало немного сложнее общаться — так всегда происходит, когда хранишь тайну, которая слишком сложна для хранения. Вся эта ситуация с Каем её очень беспокоила. Кстати, этот самый источник проблем в данный момент опять оказался вышвырнут далеко от собственного отряда. Только Вера понадеялась, что подобные "разделения" прекратились, как Двери снова пошутили. Знание того, что Кай может в какой-то момент вдруг прыгнуть им на голову и начать раздавать ледяные пики направо и налево, уверенности не прибавляло. Пусть Бенну и говорит, что природа голосов в голове ключника может отличаться от природы тех, зловредных, о которых ходили слухи, Алька всё равно продолжала нервничать.

Судя по тому, что они успели узнать от Кларенса — и Кая, который иногда вставлял пару фраз в быстрый инструктаж информатора — им предстояло кораблекрушение. В котором надо желательно выжить. Другого способа попасть на остров, который и был ключевой точкой истории, не существовало. К тому же, Кларенс сообщил, что Снежный король, похоже, сразу на том самом острове и оказался. Везёт же сумасшедшим. "Поправочка — не совсем сумасшедшим." — подумала Вера. Как бы ни был опасен теперь юноша с белыми, пахнущими её собственным шампунем, волосами, он всё ещё оставался их ключником. Их другом.

Вылезать из тени от парусов сотрудники Башни не собирались — так и сидели на одном месте, изредка перекидываясь парой фраз. Фэнь, который весь уже совершенно извёлся от жары, таки скинул рубашку и повязал её на поясе. Клетчатые рубашки Бена, хоть и носились им нараспашку, воспринимались Алькой как его вторая кожа. Потому видеть его в одной чёрной майке было весьма непривычно.

Девушке понадобилось пару секунд, чтобы осознать, что она пялится. Кажется, тем же самым сейчас занималась Гэйслин. Алька незаметно пихнула её в бок, давая понять, что можно ведь и не так в открытую это делать. Слава Богу, самому капитану Песочного отряда подобное зрелище уже не могло снести башню. Теперь у неё был свой собственный предмет для любования.

Бен был мелкой рыжей занозой, но сбит был крепко: Вера была уверена, что тут даже Шиза не отказала бы себе в удовольствии попялиться на Фэнхуана.

Гроза появилась внезапно, как по волшебству. Хотя, скорее всего волшебство тут и было виновато. Рёв прокатился над морем, небо в момент заволокли тёмно-фиолетовые тучи, завыл ветер, с лёгкостью сорвав парус. Мачта переломилась, словно тростниковая палочка, волны бились о борт, и, пока моряки в панике носились по кораблю, пытаясь противостоять стихи, Гэйслин, Бен и Вера вцепились в остатки мачты и выжидающе молчали. Они знали, что в кораблекрушении всё равно никто не погибнет — таков был один из здешних законов, и Кларенс заверил, что в нём ошибки не было никакой.

Очередная волна накрыла корабль полностью, и он ухнул под воду, словно что-то вроде Кракена тянуло его вниз.

Через несколько мгновений на небе снова сверкало солнце, и Великая Зелень была совершенно спокойна: поверхность её напоминала зеркало.

Кораблекрушение состоялось.

* * *

Пустынный остров

Посланник фараона посмотрел на гору винограда, оставшуюся на деревянной коре, которую он использовал в качестве тарелок, и смачно рыгнул. Как ни жалко было это осознавать, но сегодня в него больше уже точно не влезет.

Остров, на котором он оказался после внезапно налетевшего на их кораблик урагана, оказался самым дивным из всех виденных посланников чудес. Считая пирамиды. Знал ли он, что, отправляясь проверить золотые рудники, вдруг получит незапланированный отпуск? Жаль, конечно, команду: он не встретил на острове ни одного выжившего. То, что выжил он сам, было великой удачей, ниспосланной светоносным Ра. Хотя нет, скорее кем-то вроде Сехмет: бог солнца обычно прикладывал свои лапки только к судьбам царей.

На острове было всего в изобилии: фруктов, пресной воды, мелких животных. И, конечно, одиночества. Почти все годы своей безумной жизни посланник фараона, писец под номером двадцать три (головы предыдущих двадцати двух писцов красовались на кольях перед бассейном с крокодилами), не бывал в одиночестве. Он уже почти забыл, какое это невероятное блаженство — понежиться на белом песке наедине с самим собой. Не выслушивать жалоб, предложений, не документировать собрания, не набрасывать список покупок для сварливой царицы... Писец блаженно закрыл глаза и подложил руки под голову. Пришло время для послеобеденного сна...

...из которого он был вырван цепкими лапами кошмара.

Гул стоял над землёй. Сотни пёстрых птиц поднялись с деревьев и с криками бросились куда-то вверх. Море словно вскипело: волны Великой Зелени с ужасающей силой бились о берег, пожирая песок. Задрожала земля, закачались деревья, зашуршали огромными листьями — и прямо перед побелевшим от страха писцом появился огромный чешуйчатый Змей. До пояса был он действительно змеёй — золотом отливала его чешуя — но были у него и руки, и человеческий торс, и голова с тонкими усами, медно-жёлтыми глазами и торчащими спицами волос. Он навис над человеком, раскачиваясь из стороны в сторону, и писец вдруг увидел, какие огромные у него когти. Посланник фараона не мог и с места сдвинуться, словно Змей пришпилил его к земле своим расфокусированными взглядом. Лицо человека-змеи оказалось прямо напротив лица писца — он почувствовал зловонное дыхание и увидел острые зубы. Мысленно попрощавшись по всеми своими родственниками, со стилосом, папирусами и табличками, писец не выдержал — зажмурился, и его тут же обдало горячее змеиное дыхание.

Из ступора посланника фараона вывел звук, похожий на тот, с которым монеты бьются о стенки чаши. Он распахнул глаза и увидел, как Змея обволакивает какая тонкая прозрачная корка, и как его сшибает появившийся словно из ниоткуда паренёк.

Писец во все глаза таращился на длинную-предлинную белую косу, на тёмные — в такую-то жару! — одежды, и на то, как огромный Змей с грохотом падает на землю, попутно снося одно из деревьев.

— Беги отсюда! Чего ты ждёшь? — неожиданный спаситель махнул писцу рукой, указывая куда-то в сторону, и слуга фараона подумал, что это более чем дельный совет.

Воистину, этот остров был совершенно чудесным.

Змей жил на острове посредине Великой Зелени уже многие века. И жил не один — жил со своей семьёй, с десятками детей, с сотнями внуков, с любимой младшей дочерью. Он частенько уплывал в море и возвращался из глубин с подарками и рассказами о своих приключениях. Младшенькая их особенно любила.

Но однажды на остров упала звезда. Раскалённым шаром пронеслась над макушками деревьев, выгнула землю, выжгла всё, что было вокруг. Вернувшись из морских глубин, Змей нашёл на своей половине острова только клочок чёрной земли.

Он озлобился. По ночам он выслеживал хищников, а днями вспоминал радостный смех своих детей — красной болью и чёрной ненавистью к несправедливому миру наполнялось его сокрытое под крепкой чешуёй сердце. Не находила выход его безмерная ярость.

А потом он услышал их. Тех, кто нашептал ему истину. Тех, кто скрасил его одиночество и указал единственно верный путь.

Змей стал топить корабли. Забавлялся, уговаривая ветра пригонять с далёкого севера грозные тучи. Радовался как дитя, задевая хвостом хрупкие тела тонущих людей. Играл с теми, кому удавалось попасть на его остров. Безопасный чудо-остров, пустынный, безлюдный, но полный жизни. Жизни, которую можно было с таким наслаждением обрывать.

Некоторые пытались защищаться. Смешно было наблюдать за попытками вырыть для чудовища яму, проткнуть его заострённой палкой или чудом найденным мечом. Да, чудовище — вот кем его считали. Вот кем стал он даже для самого себя. Но остановиться означало сойти с ума окончательно — на этот раз от осознания собственных поступков. Голоса в его покрытой золотом голове убеждали, что лучше продолжить начатое. Пусть Великая Зелень станет однажды Великой Кровью.

Но сейчас... Сейчас всё было как-то по-другому. Мелкий, увертливый человечишка ударил не металлом, не деревом, не камнем и даже не огнём — ударил чем-то жгучим, как укус пчелы, чем-то незнакомым. Прозрачные пики Змей с лёгкостью ломал чешуёй, но корка, ползущая по телу, доставляла неудобства, пусть её и было так легко раскрошить.

Наконец, Змею удалось схватить "букашку" хвостом — он чуть сдавил кольцо захвата, и человечек закричал от боли. Даже обладатели такого странного кусачего оружия оставались просто хрупкими скелетами с несколькими килограммами безвкусного мяса и приятной тёплой крови. Змей любил её пить — она напоминала о его цели.

Чудовище рассмеялось: хрипло, со свистом, брызжа слюной. Голоса внутри его головы ещё не знали, что их противники притаились совсем близко. В чужой голове.

* * *

Бен выплюнул остатки воды и попытался успокоить свою дыхалку. Горло драло нещадно, хотелось пить, мокрая одежда противно липла к телу — к тому же, в неё набился песок. На данный момент это было худшее путешествие за Дверь. Хуже даже, чем игра в догонялки с гигантской непрожаренной булкой.

Как ни странно, девушки отплёвывались от воды тут же, неподалёку от Бена. Это было почти невероятно: пережить кораблекрушение и оказаться выкинутыми на необитаемый остров в пяти метрах друг от друга. Ну и шутки у Дверей иногда бывают!

Осталось только прийти в себя и найти источник неприятностей, который, как водится, жил на этот острове. И, конечно, надеяться, что Кай опять не вляпался в какие-нибудь неприятности.

— Худшая... Дверь... на свете... — выдавил Бен, когда к нему подошли обе девушки. Они, похоже, пережили приключеньице чуть более удачно.

— Не преувеличивай. Вспомни о тех, где нас всерьёз хотели убить. — Вера протянула разведчику руку. Поднять его удалось только с помощью Гэйслин.

— То есть... обо всех? — Фэнь криво ухмыльнулся и тут же чуть не брякнулся обратно на песок.

— Что-то ты какой-то... зелёный. — Алька нахмурилась. — Бен... Ты что... у тебя... морская болезнь?