Глаза Алека оставались закрытыми, но его губы дрогнули и приоткрылись. Он не издал ни звука, но у Серегила не было сомнений относительно слова, которое он хотел произнести: тали.
Илар нагнулся к нему со злорадной усмешкой:
— И это все благодаря тебе, хаба. Если бы не ты, я в жизни не узнал бы о существовании мальчишки. Мне так хотелось, чтобы ты увидел, что с ним творится, и при этом понял, что ты ничего, совершенно ничего не можешь изменить!
Серегил сверкнул на него глазами:
— Убью... тебя!
— Ого, а у этого тоже кишка не тонка, — заметил алхимик, говоря по-пленимарски.
Серегил не дрогнул ни единым мускулом, не желая показывать, что понимает язык.
— Интересно, нельзя ли использовать и его? Из какого он клана?
— Боктерсиец, хозяин.
Серегил стиснул зубы, представив себя в той клетке на месте Алека.
— Но я не знаю, хватит ли у него сил, господин, — пробормотал Илар.
Серегил не мог видеть его лица, но отлично уловил беспокойство в голосе.
— Ерунда. Небольшое кровопускание не причинит ему особого вреда. И следует ли напоминать тебе, что пока я не посчитаю целесообразным отпустить тебя на волю, вы оба принадлежите мне и я могу распоряжаться вами по собственному усмотрению.
-Нет, Илбан! — снова подобострастно ответил Илар. — Керон, ну-ка подними его!
— Погодите.
Человек в черном, который до сих пор хранил молчание, вгляделся в Серегила. Пнув его носком башмака, он вдруг спросил:
— А не он ли убил Князя Мардуса?
— Да, я слышал что-то об этом.
— Его следовало бы казнить, но полагаю, он так или иначе сослужил нам неплохую службу. Честолюбивые дураки, вроде Мардуса, всегда плохо кончают. Так что сам виноват.
— Уверяю Вас, Ваша Светлость, что судьбе этого фейе не позавидуешь.
— Ну да, я уже вижу.
— Поднимите его! — приказал хозяин, и один из охранников подхватил Серегила под руки и поволок наверх, в мастерскую. Серегил, проклиная свою беспомощность, бросил последний отчаянный взгляд на Алека.
Там, наверху, его уложили лицом вниз на графитовый стол, с левой рукой по краю. Охранники держали его, а алхимик надрезал вену на запястье Серегила и подставил миску для сбора крови. Пока она лилась, они спокойно беседовали с Иларом, как будто Серегила тут не было, и разговор велся по-пленимарски.
— От него дурно пахнет, Кенир.
Кажется, хозяину Илара не было известно его реальное имя.
— Мне казалось, ты лучше обращаешься с ним.
— Это часть его наказания, господин, за то, что осмелился напасть на меня.
— А, ясно. Что ж, полагаю, это более гуманно, чем положенное телесное наказание.
— Я не хочу и думать о том, чтобы клеймить его, мой господин.
— Ну да, он представляет собой великолепный образчик, даже для фейе. Ты мог бы с большой выгодой продать его тем, кто разведит такое потомство.
— Может быть когда-нибудь я так и поступлю, мой господин.
Хозяин наклонился и посмотрел на руку Серегила.
— Хмм. Опять такая же татуировка. В точности, как у мальчишки. Тебе что-нибудь известно об этом?
К удивлению Серегила, Илар ответил:
— Понятия не имею, илбан. В моём клане это не практиковалось. А как продвигается дело с рекаро?
Серегил едва не рассмеялся: лживый ублюдок! Верный себе, Илар всегда играл по своим правилам, даже если это касалось хозяина, перед которым он, якобы, пресмыкался. Так ловко перевести разговор на другую тему! А из него получился бы неплохой скиталец.
— Как видишь, прогресс налицо, — ответил хозяин, попавшись на уловку: — Думаю, к завтрашнему дню всё будет закончено. Фазы луны, оказывается, влияют гораздо сильнее, чем в том убеждают трактаты. А может быть, то особенность смешанной крови мальчишки. Как бы ни было, это меня радует, ибо он не так силен, как я рассчитывал. Он не пошевелился весь день.
Серегил закрыл глаза, находясь в ещё большем отчаянии, чем когда-либо. Они убивали Алека, но ради чего? Он никогда не слышал этого слова — рекаро — и понятия не имел, что оно означает, не считая того, что это было нечто, шевелящееся там, под слоем грязи, питаемой кровью его тали. Если принять во внимание, что при этом присутствовал весьма знатный господин, вряд ли то был какой-то заурядный эксперимент. Однако этот негодяй так спокойно говорил об этом: так мог бы говорить Нисандер, работая над очередным своим заклинанием.
— Ну а если рекаро всё-таки оправдает Ваши ожидания, хозяин?
Алхимик хохотнул в ответ:
— Не терпится покинуть меня?
Когда Илар не ответил, тот ласково похлопал его по плечу:
— Не волнуйся. Есть определенные сдвиги, и я не нарушу данного слова. Если все пойдет так, как мы ожидаем, ты скоро станешь свободным.
Илар погладил Серегила по волосам:
— И он на самом деле будет моим, хозяин?
— Да, хотя я не понимаю, зачем тебе понадобилось столь дикое и опасное существо, особенно если учесть, что он когда-то предал тебя.
— Я не могу дождаться момента, когда смогу поквитаться с ним, мой господин.
Улыбка тронула губы Серегила. О, как же медленно я буду тебя убивать!
— Хмм. Знаешь, Кенир, есть дикари, которых приятнее приручить, чем сломать.
Алхимик перебинтовал запястье Серегила, затем поболтал в миске кровь и окунул в неё палец. После этого он потёр большим и указательным пальцами, словно проверял качество шелка, отчего в тот же миг вспыхнуло яркое голубое пламя.
— О да! В этих жилах течет сильная и чистая кровь жителя западных земель. Боктерсиец, говоришь? Я слыхал, из них получаются самые мощные драгоргосы. Я знаю нескольких некромантов, готовых заплатить хорошие деньги за пузырек такой крови. так что пока ты не укротишь его, можешь получить неплохую прибыль от его крови. Я дам тебе рекомендательные письма.
— О, нет сомнений. Вы самый добрый из хозяев и величайший из алхимиков.
Итак, я не ошибся, — отметил про себя Серегил. Вот почему мастерская выглядит столь опрятно. А он-то всегда считал алхимиков добряками, наподобие магов, но то, что ему представилось в том подвале, свидетельствовало о гораздо более темных делишках. Он надеялся, что Илар и его хозяин ещё поговорят об Алеке и об этом рекаро, что бы там это ни означало, но кажется, с ними они на время покончили. Алхимик посмотрел на него сверху вниз, и в его темных глазах промелькнуло сожаление.
Тебе тоже не жить, отметил для себя Серегил.
— Что ж, а пока я сам проделаю с ним несколько опытов, — Ихакобин отставил миску и накрыл её белой тканью.
— Конечно, хозяин. Он ваш, поступайте, как считаете нужным.
"Пока что", подумалось Серегилу, снова уловившему в голосе Илара нечто большее, чем простое подобострастие. Что ж, быть может, между ними не все столь гладко, как казалось на первый взгляд?
— С Вашего позволения, хозяин, не дадите ли мне ещё того рыбьего эликсира? Он здорово помогает управиться с его буйным нравом.
Алхимик взял с полки маленький пузырёк и вручил его Илару.
— Полагаю, ты не станешь этим злоупотреблять? Он безопасен лишь в очень малых дозах. Я очень надеюсь, что ты не забудешь уроков, полученных в моем доме. В конце концов, лишь добротой нам удается их покорить... хотя, и твердая рука тоже необходима.
Илар отвесил низкий поклон:
— Вы были лучшим из учителей, мой господин.
— Быть может. Но помни также, что есть и те, кого невозможно приручить, и как ни печально, во имя всеобщей безопасности таких следует истреблять. Сокрытие раба, представляющего опасность для общества карается серьезными штрафами, и эти штрафы ещё более велики для освобожденных.
-Я буду очень осторожен, хозяин. Благодарю Вас за беспокойство. Мартис, Керон, тащите его в комнату. Я иду следом.
У стражей Серегила теперь были имена, хотя он понятия не имел, кто есть кто. Действие эликсира заканчивалось. У него уже хватило сил, вывернувшись в их руках, обернуться к Илару, идущему за ними.
— Что он делает с Алеком?
Серегил хотел спросить, что это ещё за рекаро, но вопрос выдал бы его с потрохами.
— Нечто грандиозное. С помощью твоего полукровки он создает одну прекрасную и весьма полезную штуку. Тебе есть чем гордиться.
— Илар!
Илар улыбнулся:
— Не сейчас, милый хаба.
Серегила притащили в его каморку под домом и кинули на груду стеганых одеял.
Илар велел отстегнуть цепь от ошейника Серегила и удерживать его голову, пока собственноручно вливал несколько капель эликсира между стиснутых зубов Серегила.
— Ну же, давай, тебе будет легче вынести всё это.
Под "этим", видимо, подразумевался хлыст, который Илар держал подмышкой, понял Серегил, устав сопротивляться.
На сей раз оцепенение отличалось от того, что бывало прежде. Он всё так же не мог двигаться, но к сожалению, отлично всё чувствовал, когда Илар положил себе на колени его голову и мягко отвёл волосы с глаз Серегила.
— Должен признаться, я уже начал склоняться к мысли приручать тебя лаской, как предложил хозяин. Когда я смотрел на тебя, мирно спящего всё это время, я был снова околдован тобою. Но ты показал своё истинное нутро, не так ли? Мне следует поблагодарить тебя за то, что привел меня в чувство.
— На здоровье, — прошептал Серегил, пытаясь изобразить подобающую ухмылку. Но его губы не повиновались ему.
Илар рассмеялся:
— Знаешь ли ты, о чем я мечтал все эти годы своего унижения? Я надеялся, что однажды ты будешь страдать так же, как страдал я, и должен сказать, мой дорогой хаба, час пробил.
Он улыбнулся и снова погладил Серегила по щеке.
— Тебе повезло, что мне не хочется ещё больше портить такую прекрасную кожу.
Серегил не имел возможности сопротивляться, когда его перевернули, и лишь слабо и хрипло кричал, пока Илар стегал его плеткой по подошвам ног. Это продолжалось, пока боль не перебила действие лекарства, и он смог слегка уворачиваться в попытке избавиться от истязаний.
Илар смягчился и бросил хлыст одному из своих людей.
— Хватит для начала. Знай, мой дорогой Серегил, что мне пришлось куда как хуже. И с тобой будет так же, пока ты не станешь шёлковым.
Серегил вдруг ощутил неимоверную ясность в голове и странную эйфорию от того, что боль, наконец, прекратилась.
— Ты хочешь, чтобы я тебя боялся или начал тебя обожать? — выдавил он из себя: — Раньше оттрахай себя, твою мать!
Илар оттолкнул его так, что он упал навзничь, и наступил на грудь Серегила ногой, одетой в домашнюю туфлю, не давая ему вздохнуть.
— А вот трахаться я уже не могу, хаба, меня лишили этой радости ещё до того, как я оказался в этом доме. Интересно, захочет ли тебя твой дружок, когда и ты станешь кастратом? Что ты сможешь ему предложить взамен?
С этими словами он выскочил из комнаты вон, оставив Серегила, в темноте, свернувшимся в калачик, с руками, в ужасе прижатыми к паху.
Кастрат?! Паника заглушила даже боль и слабые галлюцинации от действия наркотика, и истеричный смешок сорвался с его губ. Несчастный ублюдок! Не удивительно, что ты так ожесточен. Рабство само по себе ужасно и оскорбительно, но лишиться вдобавок мужественности? "И теперь он собирается сделать то же со мной!" Он знал, что это не было пустой угрозой.
Ему было холодно, но оцепенение не позволяло даже заползти под одеяла. Ноги горели огнём и, кажется, кровоточили. Он изловчился и, уцепившись, сумел натянуть на грудь угол стеганого одеяла, ища спасения в уже едва уловимом запахе Алека.
Как бы ты поступил, тали, сотвори они со мной такое на самом деле?
Мысль была нестерпимой, но даже в этом случае, как подсказывало Серегилу сердце, Алек ни за что не повернется к нему спиной, как не сделал бы этого и он сам, случись с Алеком такая беда. Не сказать, конечно, что это сильно ослабило ужас от мысли об утрате собственных столь любимых частей тела. И все-таки, даже этот страх бледнел в сравнении с видом Алека, висящего в том подвале. Что бы ни говорил алхимик, это было слишком похоже на то, что он медленно умирает, истекая кровью.
Уснуть было немыслимо, так что у него не было даже такого убежища от терзающих его раздумий.
"Если бы не ты, хаба, я и не знал бы о его существовании".
Сожаление снова сокрушило его, стиснув в кулаке его сердце. Илар был прав. Это он увлек Алека по той дорожке, что привела его из ночной темницы к этой клетке. Серегил всегда утверждал, что не верит в судьбу, теперь он уже не был настолько самоуверен. Но если такова его судьба, что сказать обо всей остальной его жизни?
"Илар утверждает, что не хотел, чтобы я убивал хаманца. Что если бы я на самом деле не убил его?"
Так и лежал он там, страдая от холода, скорбных мыслей и боли, мучаясь вопросами, которых не задавал себе никогда прежде. Хаманец первым выхватил оружие. И если бы он просто закричал и напал на него, того мальчишку, каким был тогда Серегил, стал бы он тоже доставать оружие? Илар назвал его чудовищем, обвинив во всем, что случилось с ним с тех пор.
"Впрочем, я ведь тоже обвиняю его". Но он тут же отмахнулся от этой мысли. "Он и я не одно и то же! Это не было моей виной! Если бы он, во-первых, не совратил меня ..." И что тогда? Он впервые задал себе этот вопрос. Познакомился бы он тогда с Нисандером? С Микамом? С Алеком?! Он подумал обо всем, что случилось с его друзьями, из-за их знакомства с ним самим. Цепи судьбы или даже простой неудачи вдруг повисли на нем тяжкими оковами. "Им всем было бы лучше без меня".
Коварная мысль отравила его мозг прежде, чем он смог совладать с нею.
— Да прекрати, черт возьми, скулить! — пробормотал он сердито.
Сейчас следовало думать лишь об одном: как выбраться из этой проклятой клетки и вызволить Алека из рук сумасшедшего.
И убить Илара, добавил он про себя со своей мрачной кривой ухмылкой. Пусть узнает, что такое чудовище на самом деле!
Глава 25 рекаро
-АЛЕК! АЛЕК, ОТКРОЙ глаза.
— Кенир?
Сознание возвращалось медленно. Постепенно, хаотичными кусками. Алек осознал, что уже не висит вниз лицом и что у него чертовски болит в груди, что ему тепло и что он дико хочет есть и пить. Кислый запах земли все еще преследовал его, но к нему теперь почему-то примешивался запах приготовленного мяса. Он заставил себя открыть глаза и обнаружил, что лежит завернутый в теплые одеяла в загончике в углу подвала. Кенир, стоя возле него на коленях, держал кружку возле его губ.
Алек сделал глоток и едва не заплакал от счастья, ощутив во рту насыщенный вкус соленого бульона из баранины. Он с жадностью набросился на еду, не обращая внимания на то, что суп льётся по его подбородку.
Однако Кенир отнял чашку.
— Не торопись. Вовсе незачем так свинячить.
— Ещё! — простонал Алек и был поражен тем, как трудно ему говорить.
Кенир снова поднес ему чашку, и благостное тепло разлилось по телу и жилам Алека. Рукой он скользнул под одеяла, туда, где было больно в груди, и нащупал прямо возле сердца меж ребрами засохшую болячку. И тут же вспомнилось: Ихакобин приближается к нему с золотой затычкой и молотком. Алек, задрожав, стиснул под одеялами кулаки: что ж, радовало и то, что можно было хотя бы лежать теперь здесь, в этом подвале. Всё лучше, чем висеть в той клетке.
