О следующей неделе он даже не думал. С его-то образом жизни, вполне возможно, что до нее он просто не дотянет.
Как и Салли, он любил наведываться в Тайберн, поглазеть на казни. В тайбернской процессии от тюрьмы до виселицы был свой шик, возможность покинуть сей мир веселым, любимым и пьяным вдрызг. Иногда Фанни представлял, что это он поутру покидает камеру в Ньюгейте, не выспавшийся и злой: в полночь перед казнью осужденных будил звонарь и зачитывал вдохновляющие вирши о том, что совсем скоро им предстоит гореть в аду. Перед выходом с преступника снимут кандалы, а руки просто свяжут веревкой, чтоб удобнее было складывать их в молитве или, как он предвкушает, чтобы приподнимать шляпу и заигрывать с девицами по дороге.
За порогом тюрьмы его ожидает телега, которая и покатится на окраину, где рабочие возводят виселицу. Хотя запрещен уже старинный обычай угощать приговоренных спиртным по дороге на казнь, конвоиры подобрее остановятся в кабаке. Висельники так надерутся, что уже на погосте будут отзываться "Ик!" вместо "Аминь" на молитвы капеллана. Перед глазами все поплывет, и покажется осужденным, что возле виселицы сгрудилось в три раза больше людей. Хотя куда уж больше? И так яблоку негде упасть! Толпа напирает со всех сторон, заедая впечатления имбирными пряниками. Когда телега проезжает мимо, зрители в первых рядах снимают шляпы. Не из почтительности, просто зеваки позади пихают их в спину, им тоже хочется поглазеть на отважных разбойников. Хохот, крики, галдеж! Снуют продавцы баллад, размахивают мятыми листами, на которых напечатаны последние речи осужденных.
Висельники взбираются на телегу, над которой возвышается "тайбернское дерево." Три петли свисают с его "ветви" — воров вешают сразу по несколько, чего с ними церемониться. Капеллан заводит молитвы. Еще остается время для красивого жеста. Выкрикнуть что-нибудь друзьям на прощание, бросить им шляпу, доведя до белого каления палача, которому должна отойти вся одежда казненного. На шею набросят петлю — не шелковую, как для аристократов, обычную конопляную — и...
Приблизительно здесь картина теряла для Фанни все очарование.
Мучительно, толчками, душа будет рваться прочь из тела, а потом... Если есть ад, то ничего, в сущности, не изменится. Он уже пару месяцев как в аду. А если нет? Вообще ничего?
С такими грустными мыслями он добрался до Мэйфера, но, увидев искомый дом, снова приободрился.
Фортуна ему улыбнулась.
Как выяснилось впоследствии, то была сочувственная улыбка сиделки, навеки закрывающей пациенту глаза.
Двухэтажный дом был выстроен относительно недавно, в новом стиле, так что каждое окно вдавалось в стену как минимум на четыре дюйма, чтобы в случае пожара пламя не сразу проникло внутрь. А для вора такой подоконник просто подарок, есть куда ногу поставить. Окна темнели, изнутри не доносилось ни шороха. Жилец, вероятно, удалился по своим злокозненным делам и подрывает основы государственности где-то еще. Только бы оставил бумаги! Если они в доме, Фанни их отыщет.
Особой смекалки не требовалось. Люди устраивают тайники либо под половицей, либо за шкафом, а то и за старинной картиной, на раме которой, в отличие от остальных предметов, оказывается гораздо меньше пыли и больше отпечатков пальцев. Так думал юный грабитель, ловко взбираясь по плющу, который — опять удача — намертво ввинтился в кирпичи и даже не дрогнул под его легким весом. Иностранец как нарочно хотел подольститься к ворам. У тех, кто живет за Каналом, мозги совсем от жары спеклись!
Ломик ему не понадобилась, окно в спальню оказалось приоткрытым. И кто только открывает окна в Лондоне в конце лета? Смрад скотобойни не перекрывали даже запахи пролитого вина и тяжелых духов.
Спрыгнув в комнату, Фанни застыл на месте. Через приоткрытый полог кровати, он увидел очертания тела. Свернувшись калачиком на боку и натянув одеяло на голову, иностранец спал глубоким сном. Только бледная рука с тонкими пальцами выпросталась из-под покрывала. На указательном пальце блестело кольцо с огромным алмазом. Лунный луч коснулся камня и затанцевал на гранях, завораживая грабителя.
Пришла отчаянная мысль. Прежде он промышлял мелкими кражами, но удача сама плывет в руки. Сколько стоит такое колечко? Выручки хватит на билеты в Новый Свет — ему, Салли, матери, братьям — да и сверх того останется. Заживут кум королю! И там, в американских колониях, там, за широкими просторами Атлантики, там этот гад точно до них не доберется!
Пусть подавится своими бумагами.
Стиснув зубы, чтобы не дай бог не вздохнуть слишком громко, Фанни подобрался к спящему. Осторожно подышал на свои похолодевшие ладони, чтобы их касание не разбудило иностранца. А вдруг пальцы спящего отекли и кольцо трудно будет снять? И что тогда делать? Но стоило дотронуться до камня, как кольцо соскользнуло само собой, как будто было надето на палец мраморной статуи. Тихо звякнуло об пол и укатилось под кровать. Чуть не выругавшись, Фанни опустился на четвереньки и пошарил рукой в потемках. Пол под кроватью оказался грязным даже по невысоким стандартам Лондона 18го века.
Когда раздосадованный юноша, так и не нащупав кольцо, рассмотрел свою руку в лунном свете, чтобы уточнить, в чем именно он выпачкался, то понял, что хозяевам дома не повезло с жильцом. Отчаянно не повезло. Теперь им придется перестилать пол. И не только в этой комнате, но и на первом этаже. Возможно, еще и в подвале.
На пальцах Фанни темнела кровь.
Сдавленно вскрикнув, он откинул покрывало и увидел, что лежавший в кровати мужчина во-первых, ничем не напоминал испанца, во-вторых, был очень сильно мертв. Остекленевшие глаза смотрели через плечо Фанни, и тому поневоле захотелось обернуться.
Он просто не успел.
— Добро пожаловать, малыш!
Голос исходил откуда-то сверху, как если бы говоривший наблюдал за ним с потолка.
Перед глазами стемнело...
...Но не надолго.
Он лежал на той самой кровати. Дернулся, но не смог пошевелиться. Скосив глаза, разглядел, что к рукам и ногам не были привязаны веревки. Тем не менее, его парализовало. Кричать он тоже не мог, губы слиплись, как намазанные клеем. Кто-то управлял его телом, переплетениями мышц и нервов, так уверенно и властно, как не получалось даже у него самого.
Это был ни бог и ни дьявол.
Что-то иное.
Наконец существо попало в поле зрения. Им оказался юноша с длинными смоляными кудрями и бледным лицом, которое можно было бы назвать красивым, не будь оно таким дерганным. Казалось, он едва удерживает человеческую личину.
Смахнув волосы со лба своего пленника, он улыбнулся. Показались тонкие клыки.
— Не бойся! Я принес тебе подарок!
Восклицательные знаки стрелами впивались в мозг.
— Но получишь ты его не сразу! Видишь ли, за свои усилия я жду благодарностей, а тот мальчик, — он махнул куда-то в сторону, — даже спасибо мне не сказал! Наоборот, кричал и отбивался. Он-то думал, что я пригласил его снимать мерки, но ведь мой сюрприз оказался еще интереснее! Не оценил. Мне было тааак обидно. Но тебе я подарок сразу не отдам, у тебя будет время захотеть его по-настоящему. А пока я скрашу твое ожидание.
Он поставил на кровать корзину и начал выкладывать портновский инвентарь — мотки ниток, подушечки с иглами всех размеров, ножницы, шпильки, серебряный складной нож. Его юноша почему-то взял с осторожностью, предварительно обмотав руку одеялом. Последним оказался простой наперсток. Надев его на палец, черноволосый красавец вздохнул:
— Скромненько. Но посмотрим, что можно со всем этим сделать.
И сунул наперсток в пламя свечи.
* * *
Фанни не знал, как долго это продолжалось. Несколько раз он терял сознание, но пробуждался от своего же крика, звучавшего в голове, но не прорывавшегося наружу. И когда смерть действительно показалась желанной, как глоток бренди, утоляющий боль, раздался звон стекла.
Далее все происходило как в спектакле, а раздвинутый полог только усиливал эффект. Число действующих лиц удвоилось. Одним из них был мужчина в черном камзоле и без парика, с мечом наперевес. Вслед за ним в комнату вошла — нет, вплыла — дама. Придерживая подол расшитого золотом платья в одной руке и веер в другой, она скептически посмотрела на своего спутника:
— Ну и куда вы так спешите, сэр? И меч лучше опустите.
— Отойдите, миледи, — пробасил мужчина. — Зачем вы только за мною увязались?.. Так, где гнусная тварь?
Уронив нож, юноша вскочил с кровати и в замешательстве посмотрел на пришельцев. Мужчина в черном приветственно помахал ему мечом.
— Сейчас мне следует произнести долгую речь о том, как нехорошо браконьерствовать в чужих угодьях. Но за это время ты успеешь удрать. Так что речь мы тебе в качестве эпитафии напишем, а скажу я вот что — сдохни, каналья.
Безумие в глазах юноши развеялось.
— Но он же обещал, — растерянно, совсем по-детски, прошептал испанец, прежде чем противник обезглавил его одним ударом.
Фанни не раз наблюдал, как отрубают голову. Так благородных господ казнят. Но тело его мучителя не рухнуло на пол, а почернело и мгновенно обратилось в прах. Теперь Фанни мог шевелиться, но сил хватило лишь на то, чтобы держать глаза открытыми.
— Фу, опять ваши допотопные методы, — сказала дама, брезгливо отступая назад. Но пепел все же достиг ее прекрасного парчового платья, и она Вздохнула. Этот вздох не предвещал для спутника ничего хорошего.
Между тем, мужчина захлопал дверцами шифоньера и начал исследовать его содержимое.
— Виру с него хочу взять, — пояснил он, — вдруг найдется чего ценного? Я и Мастеру его в Иберию отпишу, уж будьте уверены, леди Аркрайт! При всем Совете его ошельмую, раз псов своих не может на привязи удержать! Если б не то письмо, так и лютовал бы подлец в моих владениях! Знать бы еще, кого благодарить за эти сведения...
— Не смею вас отвлекать, — издевательски произнесла леди, — но заметил ли Мастер, что мы тут не одни?
— А?
Мужчина посмотрел на Фанни, как на раздавленного клопа.
— Доешьте его, — галантно предложил он своей спутнице, — если в нем вообще кровь осталась.
— Это весьма нелюбезно с вашей стороны, сэр, предлагать мне доедать чужую трапезу. К тому же не за кем-то, а за испанишкой! Я ведь и обидеться могу.
Пока лорд Марсден изучал шкаф, дама принялась изучать юношу, лежавшего на окровавленных простынях и из последних сил взиравшего на нее.
Сквозь пелену боли пробилась мысль, что он имеет дело отнюдь не с людьми, но даже нечисть способна на милосердие. Попросить ее. Главное, уместить мысль в как можно меньшем количестве слов, потому что язык уже начал неметь.
— Матушка... — прошептал Фанни.
— Да какая же я тебе мать?! — воскликнула леди Аркрайт.
— Я знаю, мэм..
Помедлив, она обратилась к своему спутнику.
— Милорд, да отвлекитесь вы на минутку, тут задачка поинтереснее. Посмотрите, какой милый юноша...
— ...отправьте ей деньги, Салли скажет, где спрятаны... Салли из Сент-Джайлза, ее все знают... пусть напишет моей матери, что я утонул... а не как на самом деле...
— Жаль, что уже почти мертв. Ну а если не мертв, то умрет через пару минут. Ой, мальчик, ну не смотри ты так на меня, как будто сам не понимаешь, — это уже было обращено к Фанни. — Перед смертью матушку вспоминает... Я готова расплакаться! Вам он точно не нужен?
— Сдался мне этот мозгляк, — лорд Марсден распотрошил шкатулку убитого и оценивающе разглядывал табакерку с россыпью рубинов. — Ежели не голодны, так добейте.
— А кто мне жаловался на днях, что и оруженосцев сейчас нет, ибо век не тот, и даже секретаря подходящего не сыскать, — проговорила она, вынимая у него из рук табакерку. — Подделка!.. А что до юноши, так к нему даже относиться хорошо не нужно, зато помощник будет. Верный и преданный.
Уже не соображая, о чем идет речь, Фанни закрыл глаза. Слова молитвы не шли на ум. Да и не внемлет Господь молитвам тех, кто еще до рождения предназначен к вечной погибели. Только в момент смерти можно узнать о предопределении. А его смерть по всем признакам была дурной.
— И мне необязательно его любить, — зачем-то повторил лорд, но что ответила дама, Фанни не расслышал. Снова стало больно.
Потом больнее.
Во рту появился солоноватый вкус.
— Это договор о найме, — хриплый, низкий голос лорда доносился издалека, — поставь свою подпись, парень.
И он проглотил чужую кровь.
Дальше произошло что-то совсем уж непонятное. Отпустила боль от ран, но накатившая мощь была почти столь же мучительна. Тело его содрогнулось, натянулись мышцы, едва не отрываясь от костей...
Зато он был жив.
Жив по-другому.
Начиналось что-то новое и очень интересное.
Неловко поднявшись с кровати и кое-как запахнув распоротую на груди рубашку, юноша поклонился своему спасителю. Даме он тоже поклонился и посмотрел на нее с живейшим интересом, как будто силился разглядеть что-то под ее платьем.
— А демона мне дадут? А можно не кошку, а дракона? Хоть махонького?
Во взгляде леди Аркрайт явственно читалось: "А может, я поспешила? Может, он вообще с головой не дружит?", пока сама она пыталась ободряюще улыбнуться Марсдену.
— Какая прелесть, дракон... Это откуда вообще взялось! — потом, поймав взгляд Фанни, быстро сменила тон: -А куда это вы, молодой человек, смотрите?
Лорд Марсден хлопнул себя по лбу и зашелся хохотом.
— Ой, умора! Он вас, поди, за ведьму принял! "Ведьмин сосок" силится углядеть — ну, тот отросток, через который демон кровь у ведьмы сосет! Красотища просто! Нравится мне этот парень, — осклабился он, но сразу же погрозил Фанни, — за свою дерзость он будет примерно наказан... Но сама идея как хороша!
— Раз вы не ведьмы, то кто тогда? — удивился юноша.
— А ты не знаешь? — леди Аркрайт уничижительно на него посмотрела. — Мы вампиры, — и, предугадывая реакцию, продолжила. — Не какие-нибудь там простые вампиры — эка невидаль! Вот это вот, например, Мастер Лондона. Повезло тебе получить такого хозяина!
Мастер величаво кивнул. Приятно, когда хвалят.
— Я и слыхом не слыхал про вампиров, — вздохнув, Фанни расстался с мечтой о ручном дракончике.
— Ну еще бы мы письменно извещали каждого смертного о своем существовании!
— А тот тоже был вампиром? Вы его убили, потому что он надо мною измывался?
Фанни ощупал грудь. Порезы затянулись, кроме тех, что были сделаны серебряным ножом. Они алели по-прежнему.
— Нет, за браконьерство.
— Получается, вампирам можно... вот так?
Марсден пробормотал что-то насчет тех, кто сует пальцы в соусницу, а после вытирает пятерню о скатерть. Кто же станет водиться с такими неряхами?.. Но вообще да, можно.
Фанни слушал внимательно.
— Дайте мне выходной, милорд, — попросил он.
Охнув от такого нахальства, лорд Марсден покосился на леди Аркрайт — вот она, молодежь!
— Выходной? — переспросила дама. — Если я не ошибаюсь, тебя только что взяли в услужение! Это уже наглость, молодой человек — и умереть не успели, а сразу выходной!
Прикинув, сколько времени потребуется, чтобы добраться до дома мистера N. и сотворить с ним все то же самое, только в ускоренном темпе, Фанни взмолился:
