Мы, стало быть, на этой дороге. Она ведет во-от сюда. Верно? Кажется, да. А значит, идти во-от так, никуда не сворачивать и доберемся до реки... вот здесь мост. А это что за значок? Н-да...
— И тут у нас затык. Тяжело быть чуркой неграмотной.
Я еще раз окинул критическим взглядом приличных размеров полотно, получившееся из выложенных рядышком карт, и позвал:
— Морвин, не могла бы ты подойти?
— Да, господин, конечно, — девочка прикрыла подаренную книгу, от которой не отрывалась даже в дороге, и поспешила ко мне.
— Смотри, — я ткнул на большой серый круг населенного пункта к северо-востоку от широкой синей полосы реки. — Это же столица?
Морвин склонилась над картой, коснулась пальцами отпечатанных на плотной бумаге букв и прочла по слогам:
— Са-ол... сто-ль-ный град Ку-им-ре...
Я удовлетворенно кивнул.
— Вы же сюда хотите?
— Да, — пискнула девочка, бросив короткий взгляд на Илэра, разлегшегося возле самой кромки воды.
Паренек уже пару раз успел искупаться и теперь валялся, прикрыв глаза и подставив лицо теплому весеннему солнцу. Собственно, пока они с сестрой занимались банно-прачечными процедурами, я и решил изучить маршрут. Выходило, что он более-менее построен.
— Ну что ж, кажется, теперь хотя бы ясно, куда дальше двигаться, — я шумно выдохнул. — Запасов должно хватить, так что рванем, не останавливаясь, к реке. Других нормальных путей в Куимре нет.
Главное, чтобы наши ориентировки не передали какой-нибудь магической почтой или телеграфом... Я в который раз бросил короткий взгляд на дорогу, различив металлический блеск проводов.
Морвин все это время стояла и молча ждала, не соблаговолю ли я спросить что-нибудь еще. Ну ладно, чтобы лишний раз не дергать...
Я пододвинул к ней общую карту и ткнул в широченную красную кляксу, рваной раной пересекавшую континент.
— На всякий случай уточняю, это же та Великая Пустошь, о которой нам говорила хозяйка магазина?
Морвин склонилась над картой, а спустя секунду кивнула.
— Да, господин. Тут написано, что она тянется от самого юга континента и до Великого Ледника на севере, — девочка ткнула пальцем в громадный белый нарост на самом краю карты.
— Хорошо. А вот это, — я указал на синюю ниточку, — та самая речка, к которой мы направляемся?
— Да, господин.
— Отлично. А что вот это за городок прямо за мостом?
— Аб-ха-ин...
— Ага...
Меня крайне заинтересовало маленькое изображение якоря возле сего достойного населенного пункта. Якорь — это порт. А порт — это возможность сесть на кораблик, идущий на запад. А на западе — Ойлеан, в котором, возможно, я смогу найти искомое.
А значит... Довожу детишек до города, оставляю им часть хабара, покупаю билет на пароход и машу им оттуда ручкой. Рискую быть раскрытым, но ничего, переживу. Сейчас надо как можно скорее убраться прочь из этих мест.
План выглядел крайне здравым, и, что самое важное, приземлённым: ясно что делать, ясно как сделать, ясно зачем делать. Наверное, стоило обсудить этот вопрос с Айш-нором, да только архидемон куда-то слинял, так что обойдусь уж без его охренительно ценного мнения.
Что ж, а теперь...
— Слушай, Морвин, а у тебя не найдется полчасика свободного времени?
При этих словах девочка дернулась и сжалась, а ее глаза наполнились страхом.
— Для чего, господин?
— Помнится, мы еще не открывали букварь. Думаю, нужно исправить упущение.
* * *
Так, стабилизируем пятую руну, ну, вот, во-о-о... Да что ж такое-то!!!
Мысленный конструкт, который я старательно выстраивал почти десять минут, рассыпался в труху, тело привычно уже тряхнуло, как при ознобе, и я остался с осознанием собственной никчемности вместо готового заклинания.
"Черт побери! Когда уже начнет получаться"? — обратился я к ворону.
Колдуешь ты едва одну неделю, а жаждешь уж могущества, глупец?
Айш-нор, пристально наблюдавший за моими попытками, глумливо усмехнулся, после чего перелетел с плеча на руки к Морвин, которая, убрав книгу в седельную сумку, тотчас же принялась почесывать ему перышки.
"Предатель крылатый".
Я вздохнул и огляделся по сторонам.
Как и всегда, занятия магией так сильно отвлекали внимание, что окружающий мир мерк и тускнел, а перед внутренним взором вставала иллюзорная конструкция, которую сила моей мысли должна сделать явью.
Каждый день по нескольку часов я зубрил демонические руны, затем — слава великому пернатому учителю! — к этому увлекательнейшему времяпрепровождению добавился час на построение самых разных магических конструктов и теория взаимосвязи узловых точек.
Оказывается, от того, как их соединить, будет зависеть результат. Ну прям офигительно, особенно для меня — человека, не владевшего вообще ни одним заклинанием.
Я попытался было спорить, потом просить, после даже чуть-чуть умолять и лебезить... Ладно, не чуть-чуть. Увы, без толку. Айш-нор оставался непреклонен. Умом-то я понимал, что архидемон закладывает основу, вдалбливая общие принципы родной магии, но очень уж хотелось поскорее обрести силу, которая и не снилась моему отцу.
Ну, или хотя бы вызубрить это недоделанное заклинание!
Навстречу нам, скрипя колесами, проехала телега, чуть позади плелась крестьянская семья, в небе пели птички и светило солнышко, по обе стороны от дороги тянулись обширные поля, засеянные злаковыми, чем-то, напоминающим картошку и кажется, настоящей кукурузой. Удивляло лишь приличное количество участков, на которых сохранился самый настоящий асфальт. Ну, или что-то очень сильно на него похожее. Вот мы едем по грунтовке... оп-па, а теперь вперед, навстречу приключениям, по изрядно битому временем, но все еще годному покрытию. Пару километров пути и все снова возвращается на круги своя: никакого тебе постапока, лишь сельская пастораль. Жаль только, жопа то и дело взрывалась волнами боли, когда очередная порция свежеотрегенерированной кожи шла на кровавые волдыри, да рука затекала от копья, прислоненное к плечу.
Вроде как, у средневековых рыцарей на стремени имелась специальная приблуда для подобных целей, но увы, похоже, в постапокалиптическом мире, куда меня занесло против воли, у всадников в ходу винтовки, пистолеты, да магические жезлы, но никак не древковое оружие. А потому, чтобы хоть как-то расслабиться, время от времени копье просто приходилось перебрасывать через седло. Естественно, проделывать этот трюк удавалось только на пустых участках дороги, и не когда я занимался безуспешными попытками сотворить-таки Длань мертвых.
Кончай жалеть себя, болван! Учись скорее!
Я поморщился от болезненного укола внутри черепной коробки и, буркнув пару слов о том, что думаю про всяких там куриц, прикрыл глаза.
Нравится или нет, а заняться все равно нечем. Нам тут плестись до самой темноты, а то и до глубокой ночи, если дорога окажется хорошей, так что займусь полезными вещами.
Поддавшись сиюминутному порыву, я наощупь извлек из рюкзака трофейный портсигар и открыл его, достав аккуратно сложенное фото.
Они снова смотрели на меня... Снова улыбались... Снова звали домой...
В груди защемило и стало невыносимо больно, отчего я стиснул зубы и застонал. Поразительно, как же больно расставаться с родными. Когда видишь их каждый день — даже и не задумываешься об это...
Я убрал фото, аккуратно положил портсигар в рюкзак. Прикрыл глаза.
Четырнадцать дней. Уже две недели торчу в этом гребаном мирке, ну да ничего, очень скоро доберусь до Ойлеана, а там... Что-нибудь придумаю, да. Так что, не раскисать, тренироваться!
Работать!
* * *
День сменился вечером, затем пришла ночь. Мы двигались по дороге до тех пор, пока лошади не начали храпеть от усталости и лишь опасения за животных заставили остановиться.
Я с трудом выбрался из седла, стараясь не орать от боли и опираясь на копье. Постоял немного. Потянулся.
Регенерация в очередной раз сработала, правда голова уже заметно кружилась, давая понять, что силы на исходе и нужно пожевать немного волчатины.
Запасы мяса, заготовленного после замечательного купания, подходили к концу и их следовало расходовать крайне экономно, чему, увы, не способствовало ни обучение, ни постоянный баттхерт, вызванный верховой ездой.
С дефицитом следовало разбираться, поэтому мы с Айш-нором договорились пойти ночью на охоту. Ну как, договорились... Архидемон поставил меня перед фактом, сообщив, что чувствует несколько зверей неподалеку. Странно, конечно, учитывая, что мы разбили лагерь посреди обширного луга в паре миль от небольшой деревеньки, но кто я такой, чтобы спорить с древним и могучим созданием?
Поэтому, закончив все дела, я примостился возле нашего небольшого костерка, дожидаясь, когда близнецы уснут. Те не заставили себя ждать — детишки вымотались за последние сутки до предела, а потому очень скоро их дыхание стало ровным и спокойным.
Вставай, зовет уж ночь! — Айш-нор с шумом приземлился рядом.
— Иду, — шепнул я, аккуратно поднимаясь.
Копье в одну руку, ворона на плечо, топор, арбалет и нож — на пояс. Ну, вроде, готов?
— Куда? — поинтересовался я, призвав магическое зрение.
Ночь тотчас же раскрасилась яркими красками.
За мной спеши, не отставай.
Ворон взлетел и, расправив крылья, устремился вглубь поля.
— Ну, за тобой, так за тобой, чего б и нет.
Мы шли, наверное, минут тридцать. С луга перебрались на пшеничное поле, оттуда — на кукурузное. После — добрались до небольшой рощицы.
Тут, приготовься убивать! — Айш-нор уселся на плечо и клювом указал направление.
— Ну ладно, нямка, нямка, нямка, иди к папочке... — Я достал арбалет и зарядил его, переложил в правую руку, а копье зажал в левой.
В случае чего, конечно, не смогу сразу ударить молниями, но думаю, что справлюсь и так. Тут не должно водиться ничего серьезнее...
Додумать мысль я не успел, потому как неподалеку кто-то истошно заорал, а спустя мгновение к нему присоединились голоса.
— Ай
* * *
!
— Держи его!
— Да бей, бей же!
— Мамочка, как больно!
— Тихо!
— Больно!
— Да заткнись!
— Руби, коли!
Многоголосье прерывалось яростным шипением и визгом, а тот, в свою очередь, заглушался криками. И весь этот пати-хард творился в направлении, указанном Айш-нором. Я не стал выдумывать хитрые планы, а припустил вперед, перескакивая через корни и продираясь сквозь кусты, и спустя минуту вывалился на расчищенную поляну, где, собственно, и происходило веселье.
Четверо мужиков с вилами, косами и цепами гонялись за тремя хорьками-переростками, каждый из которых в высоту достигал, пожалуй, размеров лисицы. Еще один сидел, прислонившись к дереву и зажимая окровавленную ногу. Судя по тому, как из нее хлестало, парень повредил артерию, и если не организовать жгут, очень скоро он отбросит копыта.
Вся эта красота освещалось факелами, которые незадачливые охотники притащили с собой, и оставалось только радоваться, что никто не устроил пожар.
Ни люди, не звери в первое время не обратили на меня внимание, чем следовало воспользоваться. Я прицелился, и когда ближайший хорек замер, выстрелил.
Арбалетный болт вошел монстру в бок по самое оперение, тот коротко тявкнул и упал, как подкошенный.
Ух ты, фига себе! Да я стронг!
Неуместная мысль не помешала отбросить арбалет и, схватив копье двумя руками, заступить путь еще одной твари, которая благополучно от него уклонилась, попытавшись полоснуть меня лапой, заканчивавшейся длиннющими когтями.
В последнюю секунду я отскочил в сторону, перенес центр тяжести на заднюю ногу и, спружинив, рванулся вперед, коля тварюшку. Та снова увернулась, но ей не повезло — один из крестьян крайне удачно махнул цепом и снес монстру половину башки.
Этой демонстрации оказалось достаточно — последний зверь с визгом растворился в темноте.
Два мужика погнались за ним, один склонился над раненым товарищем и принялся оказывать ему первую помощь, еще один — тот самый, что прикончил вторую ласку — уставился на меня, хмуро сжимая в руках цеп.
— Спасибо, конечно, господин охотник, — проворчал он, — да ток мы сами сдюжили б.
— К тому времени из вашего товарища вытекла бы половина крови, — я указал на отлично заметное пятно под тихо поскуливающим раненым. — Ему артерию перебило.
Крестьянин пожевал губами, сплюнул, посмотрел на копье, перевел взгляд в ночную мглу, туда, куда убежали его разгоряченные боем товарищи. Снова сплюнул.
— Так-то оно так, да помощь не нужна была. Сами гроши государевы получить хотим.
Я почти открыл уже рот, чтобы задать неуместный вопрос, и лишь в последний миг сдержался. Каждый раз при разговоре с аборигенами следовало помнить, что я ни рылом, ни ухом в их обычаях, законах и традициях. А потому невинное любопытство может привести к крайне серьезным последствиям.
Так, Саня, ты ж манагер, вот и вруби мозги. Заболтай его! Главное — за спиной следи.
— На этого, — я ткнул пальцем в сторону безголового монстра, — не претендую. А второй — моя добыча.
— За одного деньги негусто будет, — недовольно проворчал мой собеседник. — Пять рублей, не боле.
— Мне шкура нужна, — не моргнув глазом, соврал я. — Хочу чучело сделать.
Как ни странно, но крестьянин повёлся. Ну, либо решил не лезть в конфликт с вооруженным незнакомцем. Трезвым, суцко, вооруженным незнакомцем! И дернул меня тогда черт бухнуть, аж до сих пор вспоминать тошно!
— Лады, — буркнул он и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Однако я хотел уточнить еще одну вещь:
— А что-нибудь серьезнее этой мелочи в окрестностях водится?
Как ни крути, а с одной тварюшки много мяса не получу, значит, нужно искать добычу с пушистой костью.
Вместо ворчуна с цепом мне ответил лекарь:
— Нет, господин охотник, и эти-то непойми откуда приблудились. Вот, мы и решили деньжат срубить легких.
Он наконец-то закончил перевязывать раненого и теперь пытался вытереть кровь с рук о траву. Получалось так себе.
— Жаль, — я подобрал арбалет, после чего подошел к убитой ласке и закинул ее на плечо. Изгваздаюсь, конечно, в крови, ну да и плевать. Грязнее одежда уж не станет.
— Спасибо, господин охотник, — простонал раненый.
— Не за что. Берегите себя.
Я собирался уже шагнуть во тьму, как вдруг ворчун произнес:
— Севернее говорят, несколько волков водится. Толь обычных, толь демоновых. Спросите у старосты, коль по дороге путь держать станете.
Обернувшись, я благодарно кивнул.
— Спасибо, так и поступлю.
* * *
У костра мало что изменилось: дети спали, угли тлели, кони жевали траву. Я, если честно, немного волновался, но обошлось, никто нас не побеспокоил. Вот и отлично, а теперь следует заняться добычей.
Я быстро освежевал убитого хорька и принялся разделывать его на куски.
Съешь сердце ты сырое у врага, оно тебе нужней для нового рывка, — зудел Айш-нор.
Архидемон с настойчивостью, достойной лучшего применения, всю дорогу пытался заставить меня жрать сырое сердце. Я брыкался и отбивался руками и ногами.
