Родные миры

— Докладывай, — не отрываясь от чтения и позвякивания ложки, кивнул он.

— Товарищ полковник, тут... представители дружественной цивилизации, — что называется, "в лоб" ответил наш провожатый.

— Насколько дружественной? — хмыкнул "товарищ полковник".

— Ну... — растерялся от такого вопроса белобрысый. — Не могу знать. Я подумал, что вам будет полезнее лично на них взглянуть. Они из дальних секторов. Которые карантинные, — понизив голос, сообщил наш проводник.

— Да не карантинные они! — раздражённо проговорил обитатель комнаты, наконец-то поднимая взгляд от бумаг. И замер, ошарашенно разглядывая нашу компанию. — Капитан, — тихо, проникновенно проговорил он, причём на представление это было не похоже: он явно обращался к проводнику. Тогда почему "капитан"? Надо думать, дефекты перевода. — Твою бога душу мать! — процедил он, поднимаясь с места. — Ты заранее сообщить мог?

— Виноват, — вытянулся сопровождающий.

— Ох, проваливай с глаз моих, считай — отделался устным предупреждением. И это с собой тоже забери, — он махнул почему-то не на нас, а на молчаливого типа в скафандре.

— Может, лучше не стоит? Вдруг цивилизация не слишком дружественная? — неуверенно предположил белобрысый.

— Дощенков, какая буква в слове "приказ" тебе непонятна? — раздражённо рявкнул хозяин помещения, шваркнув об стол своими документами.

— Виноват! Разрешите идти?

— Иди уже, иди! — глубоко вздохнул "товарищ полковник". И, когда за двумя нашими конвоирами закрылась дверь, проговорил, с интересом разглядывая нас. — Правда что ли из заповедника?

— Простите? — озадаченно переспросил Кварг. Мне слово "заповедник" тоже не очень понравилось, но "карантин" не понравилось ещё больше, и я промолчала. Куда сильнее я сейчас была увлечена созерцанием, чем разговорами. Как, подозреваю, и обе сестрички.

Дело в том, что "товарищ полковник" был... великолепен. Потрясающе красив, в превосходной степени этого слова. Им можно и нужно было любоваться, и даже, наверное, стоило водить экскурсии.

Точно такой же, как у нашего проводника, наряд обтягивал скульптурно вылепленный торс, оставляя открытыми сильные плечи и руки. Но особо стоило остановиться на лице; я вообще никогда прежде не видела мужчин, которых можно было бы назвать красивыми, но при этом совершенно лишёнными слащавости, и не думала, что такая внешность может существовать в природе. Однако — вот оно, пожалуйста. При взгляде на этого человека в голове отчётливо и настойчиво билось одно слово: "идеал". И что-то подсказывало, теперь при упоминании этого понятия я долгое время буду вспоминать именно "товарища полковника".

Но самой потрясающей деталью его внешности были глаза. Чистые, открытые, ярко-зелёного цвета, с мимическими морщинками в уголках и до того весёлые, что, глядя в них, так и тянуло улыбнуться в ответ. Наверное, был у него такой специфический разрез глаз, потому что даже когда он ругался, создавалось впечатление, что в душе мужчина потешается и над собой, и над собеседником.

— Кхм, — озадаченно (и как мне показалось слегка смущённо) кашлянул он. — Давайте мы всё-таки для начала присядем и познакомимся, как цивилизованные люди. И извините за беспорядок, что ли; я как-то не ожидал гостей, — обезоруживающе улыбнулся он. Мы (по крайней мере, женская часть экипажа — точно, а на остальных я не оглядывалась) заулыбались в ответ и синхронно проговорили что-то в духе "ничего страшного, всё замечательно", устраиваясь в креслах. — Может быть, чаю? — предложил он, когда все присели.

— А что это? — уточнил Тимул.

— Это напиток такой. Если смотреть шире, это отвар листьев одного замечательного куста. Но я, впрочем, погорячился с подобным предложением; чёрт его знает, как он на вас подействует, сначала проверить надо. Сейчас денщик всё организует, — он опять улыбнулся, ткнул что-то на браслете, и буквально через несколько секунд открылась дверь.

— Звали, товарищ полковник? — поинтересовался вошедший мужчина. Был он немолод, лет шестидесяти на вид, носил усы (кажется, подобная растительность на лице называлась именно так), и одет был иначе, чем наш собеседник. Точнее, внизу всё было похоже, а вот рубашка была свободная и с длинным рукавом, хотя в остальном (в частности, материалом, воротником, отсутствием видимой застёжки и наличием широкого пояса) и походила на наряд капитана корабля.

— Да. Организуй нам тут чаю на всех, ага? И прихвати анализатор; он, по-моему, в переговорной лежал.

— Будет сделано, — зачем-то махнув ладонью у виска, ответил тот и вышел.

— Так. Ладно. Что я ещё... А! Представиться. Полковник космофлота Алексей Сергеевич Яхрушев, капитан патрульного крейсера "Детка Буря".

— Какое странное название, — хмыкнула я.

— Не то слово, — махнул он рукой, улыбнувшись. — Но мы вроде привыкли. Кстати, можно просто "Алекс".

В ответ на это мы все представились, причём Ридья отчего-то смутилась (чего я от неё совершенно не ожидала), а Пи сначала представилась Птичкой, и только потом, опомнившись, исправилась. Почему-то её настоящее имя мужчину очень озадачило, но уточнять подробности я не стала.

— Теперь можно и по делу поговорить. С вашего позволения, первый вопрос: куда вы всё-таки направлялись, когда мы вас подобрали?

— Мы искали Землю, — ответила я через несколько секунд, когда молчание начало затягиваться и выглядеть неприличным. Почему-то Кварг в этот раз слово брать не стал. — Ну, ту, изначальную, с которой прилетели наши предки.

— Кхм, — вновь кашлянул Алекс. — Вот даже как! И зачем вы её искали?

— По моей инициативе, — сразу созналась я, не упоминая, впрочем, об основном факторе, толкнувшем нас в это путешествие. — Я с детства бредила сказками о ней, и не верила, что её не существует, на чём настаивала официальная наука. Мне казалось, что цивилизация, отправившая такие совершенные корабли для колонизации далёких планет, не могла бездарно погибнуть.

— О! Ну, тогда поздравляю, вы оказались правы... Яроника, да? Замечательное у вас всё-таки имя, очень знакомо звучит, — он, удивлённо вскинув брови, задумчиво качнул головой, но потом всё-таки продолжил. — Так вот, Земля действительно существует. И полгода назад, когда я был в отпуске, спокойно болталась на привычной орбите; а там кто его знает, — он весело и бесшабашно улыбнулся.

— То есть, вы всё-таки земляне?! И этот корабль, он построен землянами?! — я от восторга подалась в кресле вперёд, вцепившись в подлокотники и пристально вглядываясь в лицо Алекса в попытке уловить малейшие признаки фальши.

Подозрение, — даже, скорее, надежда, — что корабль принадлежит именно тем, кого мы ищем, было у меня с самого начала. Но всерьёз поверить в такое чудо было очень сложно.

— Строго говоря, построен он на дальней верфи на орбите Урана, но — да, землянами, — с весёлой улыбкой ответил он. — Более того, если то, что вы говорите, правда, я обязан доставить вас на Землю в целости и сохранности в кратчайшие сроки.

— Зачем? — напряжённо подал голос Кверр.

— Потому что это уникальный случай: народ из заповедных секторов самостоятельно вышел на контакт. И разговаривать с вами должно высокое начальство, а не пограничники, — он пожал плечами.

— А почему вы назвали эти... сектора заповедником? — уточнила я. Раз уж никто больше не хочет брать слово, то — духи с ними! А мне чудовищно любопытно, и бороться с этим ощущением никакого желания нет. Подумать только — огромный великолепный корабль, построенный ими, самыми настоящими живыми землянами с живой и настоящей Земли! И одно из этих легендарных существ сидит сейчас прямо передо мной, и я могу с ним разговаривать! Более того, оно — это обаятельный улыбчивый мужчина совершенно привычной (ну, не считая его выдающихся эстетических качеств) наружности, охотно идущий на контакт.

— Вы только не обижайтесь, но... потому что это заповедник, — он виновато развёл руками. — Антропологический заповедник. После Первой Космической эпохи, в которую, собственно, произошло массовое заселение удалённых планет, на Земле произошла война, имевшая тяжёлые последствия. Но через полтораста лет выжившие оклемались и вновь выползли в космос. Грань вымирания несколько изменила наше мировосприятие, мы немного поумнели в сравнении с нашими предками, и стали бережнее относиться к окружающему миру. Так что теперь мы очень аккуратно подходим к вопросу заселения подходящих для того планет, а те, которые были заселены прежде... наблюдаем, но не вмешиваемся. В конце концов, каждый должен делать свой выбор, как ему лучше жить. Вы на эту планету, возле которой мы вас нашли, не спускались? Там можно наблюдать совершенно потрясающий и уникальный случай ассимиляции... Так, это уже лирика. Главное, мы старательно обходим заповедные сектора дальними дорогами. В мои обязанности, собственно, входит отлов всяческих нарушителей границ. А тут — вы. Вы, честно говоря, первые представители какого-то из заповедных миров, пожелавшие вступить с нами в контакт. Так что готовьтесь, наши антропологи, лингвисты и прочие исследователи из вас душу вынут, — рассмеялся он. — Фигурально выражаясь; никто вас, конечно, резать не будет, не волнуйтесь.

— Такой огромный корабль — для ловли... браконьеров? — спросила я, потому что остальные возникшие в голове вопросы были риторическими, а то и вовсе вопросами не были. Сложно спокойно принять тот факт, что тебя воспринимают как редкую и тщательно оберегаемую зверушку, вдруг продемонстрировавшую нетипичное поведение и признаки разумности.

— Видели бы вы этих браконьеров! — поморщился Алекс. — Встречный вопрос, а, скажите, вот такая расцветка...

— Это краска! — поспешно перебила я его. Ох, чувствую, Кварг мне сегодня точно голову открутит за этот "цвет молодой листвы"! Медленно и мучительно, и будет полностью прав.

— И у вас тоже краска? — с некоторым разочарованием проговорил он.

— У меня? — растерялась я. — Нет, у меня как раз настоящий цвет. А что в нём необычного?

— Ну, просто сочетание странное. Довольно тёмная кожа и белые волосы; на Земле беловолосые в основном обладают очень бледной кожей, да и вообще такой оттенок встречается крайне редко.

— Нет, для Сестры... для той планеты, откуда я родом, это довольно типичная внешность, — озадаченно пояснила я. — У нас теплее, чем на Брате, и мы все более смуглые.

— Сестра и Брат? — заинтересованно уточнил он.

Не поддаться обаянию Алекса было невозможно. Если бы он был просто красивым человеком, это было бы пол беды; но с ним при этом ещё было невероятно легко и приятно общаться, что подкупало. И я принялась рассказывать.

Впрочем, мозги мои затуманились ровно настолько, насколько это было допустимо с профессиональной точки зрения. Как бы себя ни вёл и что бы ни говорил этот мужчина, и как бы ни пела моя душа от осознания того факта, что Земля существует, и передо мной сидит один из её уроженцев, было очень глупо верить ему на слово. Да и рассказывать лишнее тоже не стоило: я прекрасно помнила собственные подозрения, а слова "товарища полковника" о заповеднике совсем не объясняли всех обнаруженных нами странностей и противоречий. Если они не воздействуют на наши миры, кто-то ведь это делает!

Но, духи поберите, я не готова была отказаться ради конспирации от такого собеседника: мне было невероятно интересно и приятно с ним разговаривать! И, повторюсь, отказывать себе в этом удовольствии я не собиралась.

Кварг Арьен.

Ну, вот опять. Как же мне надоела эта неработающая интуиция, кто бы знал!

Происходящее мне категорически не нравилось, нервировало и жутко раздражало. Я, опять же, чувствовал надвигающуюся беду, и как всегда не мог точно определить, на самом ли деле это предчувствие, или опять осечка.

Может, я путаю, и это на самом деле никакая не интуиция, а просто здравый смысл, опыт или вовсе паранойя?

Опять всё мирно и безобидно вокруг, и опять меня это нервирует. Слишком благодушные эти "земляне", слишком легко верят на слово, слишком наплевательски относятся к вопросам безопасности. Даже если они считают нас чем-то вроде необычных зверушек, глупо находиться рядом с диким непредсказуемым животным в клетке один на один. И если первый, которого называли капитаном, сопровождался охраной (от типа в скафандре за несколько метров тянуло нешуточной опасностью), то этот Алекс проявлял феноменальную беспечность.

Ну, или, если откинуть версию о его глупости как несостоятельную, здешние охранные системы мы просто не могли распознать.

Вот кем-кем, а глупцом этот "товарищ полковник" не был. Он категорически, просто до отвращения не понравился мне с первого взгляда, и очень хотелось считать его бездарью и ничтожеством, но недооценка противника — первый и самый большой шаг к смерти. Перед нами находился профессионал высочайшего класса. Да и не удивительно, вряд ли на должность командующего такой махиной поставят абы кого.

Почему Алекс вызвал у меня настолько сильную негативную реакцию, я и сам не понял. Наверное, при других обстоятельствах всё было бы иначе, а сейчас собственная беспомощность и зависимость от каких-то совершенно непредсказуемых факторов очень раздражала. Может, и жаль, что обучение и служба моя проходили по боевому направлению, а не по разведывательному.

Поэтому я решил не лезть на рожон: сомневался, что личное отношение не скажется на исходе всего разговора, и я не наворочу глупостей. Я всегда в таких ситуациях предпочитал отмалчиваться.

Но зато у меня появилась великолепная возможность вновь увидеть Яронику "в деле" и получить удовольствие от наблюдения.

Поначалу я, каюсь, подумал о женщине плохо. Я был в полной уверенности, что она, как и Ридья с Птерой, и даже Тимул, купилась на обаяние Алекса.

Но, так это было или нет, она всё равно осталась собой, и, слушая её рассказ, я не мог ею не восхищаться. Если бы я не знал, как всё обстояло на самом деле, я бы точно поверил. Верил ли оппонент? Сложно сказать, по нему вообще было сложно что-то определить.

Как бы то ни было, выглядел их разговор как увлечённая светская беседа. Яра бодро рассказывала о всех нас; почти правду, но столь изящно исправленную, что её бы никакой детектор лжи не уличил. Я в её словах был отставным офицером, она — профессиональным пилотом. Программист и навигатор Тимул, его жена домохозяйка Ридья, техники Кверр и Птера... И ведь ни одного слова лжи!

В общем, по результатам наблюдения можно было сделать один важный и приятный вывод: да, Алекс профессионал, но Яроника делала его по всем статьям. Я бы точно так не смог; что называется, опыт! Сохранять невозмутимость я, например, умел практически в любой ситуации, а вот так изящно с искренним восторгом врать в глаза — это был высший пилотаж. С другой стороны, в этом ничего удивительного не было: Яра всё-таки полевой агент, а Алекс — военный. Вот когда за нас возьмутся профессиональные коллеги нашей Дочери, тогда и начнётся настоящая игра.

Впрочем, когда за нас возьмутся всерьёз, никакие личные качества и таланты не спасут даже её. Просто потому, что нас шесть человек, а нужными навыками и вообще пониманием происходящего отличаются не все. Как минимум, Птичка, Кверр и Тимул — уже уязвимые звенья. Первая слишком порывистая и импульсивная, второй — слишком вспыльчивый и несдержанный, третий — витающий в облаках и местами удивительно простодушный. Ридья... с ней всё сложно. С одной стороны, у этой женщины действительно железные нервы, но, с другой, на неё в её положении довольно просто надавить.