Он сказал себе, что отбросил все сомнения. Но когда он приблизился к Кассандре Ленг, ему все еще казалось, что он вторгается в какие-то личные грезы, вторгается в мысли и чувства другого человеческого существа.
— Префект, — сказала она, очнувшись от своего оцепенения, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, когда он приблизился. — Опять пришли меня допрашивать, да? Разве некоторые другие не начинают немного завидовать такому вниманию?
— Они справятся.
— Боже мой, практически признание. — На ее лице появилась дразнящая полуулыбка. — Значит, вы этого не отрицаете. Вы выделили меня из толпы.
— Трудно удержаться, Кассандра. Вы всегда будете первой. Вы также были одним из наиболее сговорчивых свидетелей.
Она прикоснулась к горлу, и шляпка упала на воротник, убравшись с легким дуновением воздуха.
— Это легко, когда тебе нечего скрывать.
Дрейфус сел рядом с ней на скамейку. Несколько мгновений он молчал, размышляя над ее словами и неоспоримым утверждением, что его тянуло к ней больше, чем к другим случаям. Это было правдой, и если отчасти это действительно объяснялось причинами, которые он изложил, — ее главенством, ее готовностью прямо говорить о своей прежней жизни, — то была и та часть, которая его не устраивала: сходство с Валери, которое он видел в ней. Эта открытость, это непоколебимое отсутствие сантиментов. Но это еще не все. Изгиб ее губ, когда она была задумчива. Линия ее подбородка, зелень глаз были еще более заметны благодаря темно-красной ткани ее наряда.
Он хотел остановить себя, относиться к ней с тем же безжалостным безразличием, которое приберегал для других, но всякий раз, когда был близок к осуществлению этого намерения, все заканчивалось тем, что он снова садился или прогуливался с ней, углубляя их отношения, делая все еще хуже.
Он спросил: — Вы много слышали о Девоне Гарлине перед смертью?
— Об этом человеке? Да, его трудно было не заметить. — Она пристально посмотрела на него. — Почему? Что он натворил на этот раз?
Дрейфус фыркнул, улыбаясь собственной глупости. — Это больше о том, что сделал я, Кассандра.
Резкость сменилась хмурым взглядом, затем веселым недоумением, в котором чувствовалась некоторая доля беспокойства.
— И вы считаете, что именно со мной стоит поговорить?
— Вы такая же хорошая аудитория, как и все остальные. Вы были бы удивлены, узнав, как трудно найти пару нейтральных ушей в Броне. Люди либо за меня, либо против меня, но золотой середины очень мало.
— У вас, должно быть, есть друзья.
— Они заняты и слишком охотно смотрят на вещи с моей стороны.
— Тогда семья. Я как-то спрашивала вас об этом. Вы сказали, что у вас есть жена, и на этом разговор закончился. Я не настаивала.
— У меня действительно есть жена, — сказал Дрейфус, глядя на свои ботинки, гравий на дорожке, форму и текстуру каждого камешка, поразительную правдоподобность всего этого. — Так получилось, что недавно я навещал ее.
— Вы отдалились друг от друга?
— Нет... не совсем. Но моя жена нездорова. Много лет назад она была вовлечена в нечто такое, что сильно повредило ей. Есть несколько человек, которые присматривают за ней, пытаясь понять, могут ли они помочь ей стать немного лучше... Они очень добрые, и я верю им, когда они говорят, что видят признаки прогресса. Но не знаю, действительно ли я верю, что есть какая-то разница.
— Мне... жаль, Дрейфус.
— Есть вещи и похуже, Кассандра. Я все еще люблю ее и думаю, что она достаточно хорошо меня понимает, чтобы испытывать ответные чувства. Но это трудный путь. Говорят, однажды к ней может вернуться дар речи. Но пока этого не произойдет... — Он помолчал, собираясь с духом. — Я не о своей жене хочу сказать. Но когда я был у нее в гостях, то столкнулся с Девоном Гарлином.
— Это место... У него были там какие-нибудь дела?
— Насколько я могу судить, ничего подобного. Это было странное совпадение, если это было именно так. Я предпочитал рассматривать это как подстрекательство.
Ее глаза сузились от интереса. — Он знал о вашей жене?
— Я не понимаю, как он мог это сделать. Но он был там. Я либо признаю, что это было маловероятное совпадение, либо что встреча была каким-то образом подстроена. Учитывая, что у нас с Гарлином уже была одна стычка, вы можете догадаться, какой точки зрения я склонен придерживаться. Однако, что имеет значение... — Он помолчал, медленно кивая сам себе. — Я потерял меру, Кассандра. Позволил своим личным чувствам затмить мое профессиональное суждение.
— Вы не искали драки.
— Нет, не искал. Но я должен был просто зарегистрировать его присутствие, оставить ему несколько слов на память обо мне и позволить ему продолжать свое подстрекательство толпы.
— А вместо этого?
— Я применил силу, чтобы привезти его сюда. Я был в пределах своих технических прав, но это было неправильное решение, и это поставило верховного префекта в неловкое положение: ей пришлось снять арест с Гарлина, а затем отправить его обратно домой с нашим извинением. Все это очень хорошо играет ему на руку.
Ответ Кассандры Ленг был оглашен после торжественного перерыва в судебном разбирательстве. — Ни в коем случае не приукрашивайте это, Дрейфус: вы облажались.
Он улыбнулся ее откровенности.
— Такова была и моя оценка.
— Но вы также всего лишь человек. Я тоже не верю в подобные совпадения. Гарлин, очевидно, хотел довести вас до раздражения.
— Это не оправдывает того, что я сделал.
— Нет, но я не собираюсь винить вас за это. Мне не нравился этот человек, когда я была жива, и я не собираюсь менять свое мнение о нем сейчас. Когда я увидела его в первый раз, это была ненависть с первого взгляда. Этот его взгляд, эти бледно-голубые глаза, эти золотистые кудри, этот расчетливый мальчишеский огонек... Неужели они не видят, что это притворство?
— С некоторыми это работает.
— Только не со мной. Я бы стерла с него эту ухмылку, будь у меня хоть малейший шанс. Сейчас при одной мысли о нем у меня кровь стынет в жилах. Хорошо. Были ли какие-то последствия для вас?
— Верховный префект была очень снисходительна.
— Так и должно быть, учитывая время, которое вы тратите на свою работу. Несколько советов от покойной женщины, Дрейфус. Если дойдет до того, что вы будете зависеть от моего отпущения грехов, у вас будут неприятности.
— Я искал не отпущения грехов. Просто... второе мнение.
— Что ж, у вас оно есть. И я думаю, что вы нравитесь мне немного больше, зная, что у вас есть свои пределы. Это действительно было все, о чем вы пришли поговорить со мной, Дрейфус? Я почти польщена. Это заставляет меня чувствовать себя полезной.
— Так и есть. Так и будет, — сказал он.
— Вы неплохой человек, префект. Немного целеустремленный, немного угрюмый... но за это вас можно простить. В конце концов, вы в некотором роде полицейский. Однако теперь, когда мы были честны друг с другом, ...вы бы сказали мне, если бы что-нибудь случилось, не так ли?
Дрейфус вспомнил о белых канделябрах. — Есть кое-что, что мне было бы интересно вам показать, но я должен действовать осторожно. Это может быть связано со смертями в результате Лесного пожара, или это может быть случайная связь, которая не имеет никакого отношения к более широкому расследованию. — Он воздержался от упоминания узора, который заметил на ее одежде ранее, но был уверен, что это было нечто большее, чем простое совпадение. — Мы узнаем достаточно скоро, но пока...
— Вот ты где, опять в деле.
Это говорила не Кассандра Ленг. Слова исходили от человека, сидевшего рядом с ним на скамейке, но это была не та женщина, к которой он обращался всего мгновение назад.
Теперь его спутницей была женщина-ребенок, девушка подросткового возраста, одетая в зеленое парчовое платье с золотой отделкой и золотым и огненно-красным верхом. Ее каштановые волосы, разделенные пробором посередине, обрамляли лицо, которое излучало одновременно повелительную безмятежность и некое высокомерное пренебрежение.
Голубые глаза смотрели на него: очень особенный темно-синий цвет, теплее и глубже, чем у Девона Гарлина, и совсем не похожий на зеленый цвет Кассандры Ленг.
Дрейфус изо всех сил старался сохранить самообладание.
— Аврора.
— Тебе не следует пугаться. Прошло всего два года. — Она склонила голову набок, изучая его с возрастающим вниманием. — Боже мой, тебя действительно застало врасплох, не так ли? И вот я здесь, думая, что это было бы идеальным местом для встречи.
— С кем я только что разговаривал?
— О, это была она, бедняжка. Я не настолько бездумна, чтобы испортить такой интимный разговор.
— Тогда чем ты сейчас занимаешься?
— Ты сказал свое слово, и она мне наскучила. — Она похлопала его по колену. — С ней все в порядке, Дрейфус, расслабься. Я только что переместила ее бета-копию в другое место в этой среде, сбросив локальную память, чтобы она не почувствовала никаких странностей при переходе. Мы же не можем допустить, чтобы она нас сейчас подслушивала, не так ли?
— Как, черт возьми, ты здесь оказалась?
— Я посещаю миры живых; почему бы мне не оказать такую же любезность мертвым? — Она слегка надула губы в знак неудовольствия. — Разве к настоящему времени мы не стали более высоко ценить способности друг друга?
— Твои возможности включали попытку геноцида.
— Давай не будем зацикливаться на давних обидах. Я думала, мы оставили все эти неприятности позади — двинулись дальше. Не так ли?
— Дальше никогда ничего не будет. Если бы я мог поймать тебя сейчас, я бы это сделал.
— Нет, — строго сказала она. — Ты бы этого не сделал, если в твоей набитой мясом голове осталась хоть капля здравого смысла. Ты не смог победить монстра, которым представлял меня, поэтому выпустил на волю другого монстра, чтобы отвлечь мою энергию. Или забыл об этом?
— К чему ты клонишь?
— Это я хочу успокоить тебя. Часовщик и я остаемся... связанными. — Она одарила его натянутой, кривой улыбкой. — Достойными противниками. Конечно, мы презираем друг друга. Но мы также должны признать, что у нас есть общее. Два неудавшихся эксперимента по расширению человеческого интеллекта — две жертвы высокомерия и непомерных амбиций.
— Два психопатических призрака, запертых в бесконечном тупике.
— Не будь таким самодовольным, префект Дрейфус. Один из нас в конце концов победит, и тебе лучше надеяться, что это буду я. По крайней мере, у нас есть какие-то общие ценности. Я хотя бы сохраняю некоторое уважение к ценности человеческих жизней. Это больше, чем можно сказать о той безумной машине, которую ты настроил против меня. Если выиграет Часовщик, крюков для мяса не хватит на всех.
— В таком случае, я удивлен, что у тебя хватает энергии на этот разговор.
— Я почти не могу. Ты был проницателен, когда натравил нас друг на друга, заставив распределиться по сетям. Если я сконцентрирую достаточное количество своих ресурсов в одном месте, как я должна сделать, чтобы поговорить с тобой сейчас, в режиме, который вы всерьез называете реальным временем, тогда я стану уязвима для алгоритмов обнаружения атак Часовщика. Они уже обратили внимание на это изменение в моей позе. Чувствуя и прощупывая мои контрмеры. Так что мы обязательно будем краткими, хорошо?
— Меня это вполне устраивает.
— У вас возникли трудности. Я осознаю это. Люди умирают необъяснимо, и ваши прогнозы указывают на восходящую кривую. Несомненно, вам приходило в голову, что я могу быть причиной этого?
— Не совсем в твоем стиле убивать людей поодиночке и по двое, но кто знает?
— Ммм. — Ее глаза сверкнули яростным и живым презрением. — Это не моих рук дело. Ты можешь поверить мне на слово или нет. Но знай вот что: само мое существование зависит от целостности ваших сетей, от постоянной стабильности Сверкающего Пояса — и я весьма привязана к этому существованию. Все, что угрожает этой целостности, имеет для меня первостепенное значение. И я не буду сидеть сложа руки, пока вы с трудом преодолеваете этот кризис.
— Это предложение помочь?
— Я бы выразилась по-другому. Вмешательство, направленное на то, чтобы ограничить ущерб, нанесенный мне самой пределами человеческой компетентности. Как это звучит?
— Как будто ты боишься.
— Да, — сказала она, серьезно кивая. — Боюсь всего, что не вписывается в мое понимание вещей — а это, безусловно, не вписывается. Кто-то или что-то там есть, префект Дрейфус, — нечто такое, с чем ни вы, ни я раньше не имели дела.
Дрейфус впитал ее слова, решив, что будет мудро не сомневаться в их истинности. — Это не Часовщик разыгрывает против тебя какой-то двойной блеф?
— Я так не думаю. — Ее пальцы напряглись на концах подлокотников, когда она наклонилась вперед. — Для меня это совсем другой вкус, префект Дрейфус. За этим стоит разум, воля — я бы даже сказал, человеческая воля, хотя и усиленная. Но это не наш общий друг.
— В таком случае, ты знаешь ненамного больше меня.
— О, но я хочу. — Казалось, голубизна в ее глазах вспыхнула. — Я зашла так далеко — проникла так глубоко в ваши уровни безопасности. Теперь позвольте мне пойти дальше. Откройте глубокие архивы. Впустите меня в поисковые системы. Я не причиню вреда, и я могу выявлять закономерности и делать выводы в тысячу раз эффективнее, чем ваши алгоритмы каменного века.
— Однажды ты уже проникла в наши глубинные слои, — сказал Дрейфус. — Ты, должно быть, сумасшедшая, если думаешь, что я позволю тебе вернуться.
Она откинулась на спинку сиденья с выражением жалости на лице. — Тогда вам просто придется решать эту чрезвычайную ситуацию самостоятельно, пока накапливаются тела умерших. Вы оказались в довольно щекотливом положении, не так ли?
Дрейфус пожал плечами. — Так ли это?
— С того места, где я сижу. Проявите сдержанность, и вас обвинят в предательстве общественного доверия к вашей обещанной безопасности. Действуйте решительно, примите необходимые меры для защиты гражданского населения — выполняйте ту самую работу, которая была вам поручена, — и вы сыграете на руку сепаратистам. Тебе лучше надеяться, что где-то между этими двумя возможностями есть тропинка.
— Я найду кого-нибудь.
Аврора кивнула. — Сейчас я должна уйти, но скоро мы поговорим снова. И мое предложение остается в силе. Если вам нужна помощь в преодолении этой трудности, тебе придется подумать о немыслимом. Сейчас тебе невыносима мысль об этом, но интересно, что сделают еще несколько тел. Скоро будет сотня, а потом и тысяча, прежде чем ты сможешь перевести дух. Как это отразится на твоей совести, если тебе предложили помощь? — Она улыбнулась один раз. — Что ж, спи с этим. Ты знаешь, где меня найти. О, и префект Дрейфус?
— Да?
— На твоем месте я бы держала этот разговор при себе.
9
Прошел день.
Джейн Омонье немного поспала. Талия Нг и Спарвер Банкал согласились остаться на месте в карусели Эддисон-Лавлейс в сопровождении двух бригад с тяжелой техникой и нескольких полевых префектов с рейтингом панголин. Они начали исследовать белое строение, продвигаясь по нему с особой осторожностью и тщательностью. Тем временем корвет доставил тело Терзета Фриллера в Броню, что позволило доктору Демихову подтвердить, что причиной смерти действительно был Лесной пожар. Антал Броннер стал пятьдесят четвертой непосредственной жертвой Лесного пожара; теперь Фриллера можно было занести в записи как пятьдесят пятого, и прогнозы были соответствующим образом скорректированы. В другом месте в Сверкающем Поясе наступил вероятный пятьдесят шестой случай, отмеченный с высокой вероятностью триггерами обнаружения событий Брони. Как и в случае с Фриллером, не было никаких шансов восстановить голову после того, как нервные структуры были безнадежно повреждены. Тем не менее, туда отправили префектов, чтобы вернуть тело для осмотра.
