— Подступиться как — не знаем. Шишики могут подсказать квартиру, но ведь не позвонишь в неё бухты-барахты: "Привет! Мы хотим узнать, кто ты такой и каково твоё расписание на сегодня!"

— А это срочно? — деликатно спросил Савва.

— Возможно, этого человека сегодня убьют.

— Тогда пошли.

— В смысле — пошли?

— Всё очень просто, Алексей Григорьич. Шишик покажет квартиру — я оставлю это тело на ваше попечение и узнаю о вашем человеке всё, что смогу.

— Действительно, "всё очень просто", — пробормотал Лёхин.

— А почему Шишик? Один? — ревниво спросил Соболев. — Вы же не собираетесь идти без меня?

Некоторое время Лёхин смотрел на профессора — и сообразил: Соболеву хочется пообщаться с призраком. Да Бога ради!

— Савва, вы не будете возражать, если пойдёте с профессором, а я пока сбегаю по делу ещё в пару мест?

— Конечно, нет, — нараспев сказал призрак, — если Дмитрий Витальевич не побрезгует из-за неприятного запаха. Верхнюю одежду я ещё не всю перестирал.

— Нет-нет, что вы! — поспешно сказал Соболев.

Лёхина "помпошка" скакнула на Савву, покачалась на его чуть трясущейся руке и вернулась к хозяину.

— Узнал, — сказал Савва.

— Ага, — сказал Лёхин, улыбаясь. — Вы, Дмитрий Витальевич, позвонить только не забудьте.

— Да-да, конечно.

Быстро шагая к остановке, Лёхин некоторое время размышлял над сторонним вопросом: за секунды до появления Саввы он помечтал о призраке — это совпадение или предсказание? Может, общаясь с домашними привидениями, он начинает интуитивно чувствовать их появление или присутствие?

Перешёл через дорогу на остановке — и почувствовал себя везучим и счастливчиком: из-за автобуса вильнула на обгон нужная "маршрутка". До дому без пересадки! Красота!.. Нырнув в салон, Лёхин снова порадовался: полупустой, и Шишику есть где разгуляться — всё пространство вокруг водителя увешано прыгунчиками и болтунчиками. "Помпошка" на такое богатство от счастья пасть раскрыла, после чего оторвалась не на шутку: и с фигурками на пружинках попрыгала, и с мелочью на верёвочках покаталась. Под конец поездки Шишик нашёл самую интересную игрушку — плюшевый розовый мячик с некоторыми деталями, превращающими его в поросёнка. "Поросёнок" висел на резинке, и Шишик старательно катался на нём дольше всех. Так, что за две остановки до нужной водитель, с непроницаемо суровым лицом гнавший машину, резко сбавил скорость и повёл медленно и даже нежно (игрушка моталась, свисая с переднего зеркальца перед его носом).

Минуты две Лёхин стоял на остановке и жалостливо смотрел на "помпошку", лежащую в ладони. Может, Лёхин и не прав, но всё-таки, кажется, Шишик укатался на "поросёнке" вусмерть. Выпученные желтые глазища блуждали по всей поверхности Шишика. Видимо, они искали друг дружку, так как, уйдя с разных сторон вниз, под "помпошку", вернулись уже вдвоём. Правда, некоторое время то один глаз, то другой медленно начинал уплывать в сторону, но вскоре всё устаканилось. Рассеянный, несфокусированный взгляд отвердел на одной точке — на внимательных, сочувственных глазах хозяина. Скрипуче кряхтя, "помпошка" перевернулась так, что обнаружились верхние лапки.

— Живой? — спросил Лёхин и поднёс ладонь к карману куртки. Карман пришлось оттопырить, и Шишик с облегчением упал вовнутрь.

Весь короткий путь от остановки до дома Лёхин размышлял, почему Каменный город можно увидеть во сне, но можно в него войти реально — при условии какого-то зова. И ещё. Домовые чётко и ясно сказали о Щуплом, что он ещё жив. Но почему о Ромке высказались неопределённо? Лишь предположили, что его двойник гуляет по Каменному городу. Что-то тут не так. Да и вообще... Пора засесть в комнате, выгнав всех: привести мысли в порядок и выделить главные вопросы, на которые необходимо получить конкретные ответы.

Завернув за торец дома, Лёхин увидел далеко впереди невысокую фигурку. Ага, бабка Петровна откуда-то возвращается. Соседка шла неторопливо, и у двери в подъезд Лёхин догнал её.

— Добрый день, Галина Петровна!

— Добрый, Лёшенька, — чуть улыбнулась она.

В подъезде Лёхин взял соседкины сумки и пошёл к лифту. Она семенила за ним, что-то ворча о дождливой погоде. А Лёхин вдруг вспомнил, что нужно бы отдать Ромкины фотографии и только открыл рот сказать, как вдруг спросил совсем не то:

— Галина Петровна, Роман ведь в одиннадцатый класс идёт. Ему семнадцатый год?

— Что ты, Лёшенька, — восемнадцатый. В конце сентября справлять будем.

— Как — восемнадцатый?!

— А он в первом классе два раза сидел. Только в школу пошёл — ребёнка как сглазили: недели не доучился — руку сломал, да ещё правую, месяц дома сидел; потом ещё месяц дома сидел — бронхит. Прежняя-то врачиха всё ставила ОРЗ, а как сама на больничный ушла, замену поставили — та, замена, и говорит: батюшки, у ребёнка хрипы какие! Так и до астмы недалеко!.. Ох и кашлял Ромка!.. Вот тогда меня из деревни и позвали в первый раз сидеть с ним. А что? Октябрь-ноябрь — в поле делать нечего, а скотины я уж давно не держала, садом-огородом жила да у соседей трёхлитровую банку молока на неделю брала. Много ль мне одной надо? А в ноябре, как Ромка здоров стал, снова в деревню. Да вслед телеграмму: "Приезжай, бабуля!" Приезжаю — ах, батюшки! — ногу сломал! Да что ж такое! Ну, жила у них до марта, за ребятёнком ухаживала да смотрела за ним. А его уж, конечно, в школу до следующего сентября не пустили. Так и повелось: как осень — так я к внукам, за правнуком смотреть, а весной к себе. А как сама плоха стала, лет пять тому уж назад, внуки-то новую квартиру справили да меня в эту свою зазвали. Так-то вот, Лёшенька.

Уже на своей лестничной площадке хотел Лёхин в упор спросить бабку Петровну, обладает ли правнук какими-то сверхъестественными талантами, но постеснялся. А вдруг соседка об этой стороне жизни правнука ничего не знает? Подумает ещё...

Дома тихо и спокойно. Только Лёхин хотел удалиться в спальню, чтоб там на досуге всё до вечера обдумать, как в дверь позвонили.

— Кого ещё там нелёгкая принесла? — пробормотал Лёхин — и открыл. И застонал. Почти вслух.

Нелёгкая принесла Анжелу.

Она ворвалась в квартиру, клокочущая, как вулкан. Правда, мимо зеркала всё равно просто так не прошла — глянула победно на отражение, сияющее великолепием. Лёгкие туфельки как-то сами собой спорхнули с её идеальных ножек, а блистательные мгновения спустя она сама порхнула сначала в зал, затем заглянула в спальню. Вернулась в зал совершенно успокоенная, снисходительная, села в кресло.

— Бедный Лёша! — трагическим голосом, но на полном серьёзе провозгласила она. — Ты всё ещё одинок? Всё ещё не можешь забыть меня?

— Анжела! — в тон ей возопил Лёхин, севший на диван. — Ты не представляешь, как мне иногда хочется одиночества! А его всё нет и нет!

Елисей, выглянувший из-за шторки над дверью в зал, тут же спрятался. Обернулись привидения, только что бурно обсуждавшие кур, уже упомянутых сегодня домовым, и тихонько утянулись в стену. Один Шишик влез на плечо хозяина и принялся внаглую сверлить нежданную гостью мрачными глазищами.

— Оставим эту дикую ложь на твоей совести, — снисходительно предложила Анжела.

— Оставим. Анжела, ты чего приехала?

— Мне нужны деньги. Срочно.

— А этот, с кем ты живёшь?..

— Этот мужлан и грубиян давно мной отринут! — гордо сказала Бывшая Жена. — Жить с человеком, который не умеет ценить тонкости моей душевной организации, я не собираюсь.

— То есть сейчас ты опять живёшь на нашей старой квартире?

— Почему это старой? Папочка сделал мне евроремонт и превратил квартиру в настоящие апартаменты!.. Лёша, не уводи от темы. Мне нужны деньги.

— Сколько?

— Пятнадцать тысяч.

— Зачем?!

— Ты спрашиваешь у красивой женщины, зачем ей деньги? — возмутилась Анжела.

— У конкретной красивой женщины — да, спрашиваю.

Бывшая Жена помялась — и вздохнула.

— Как говорит папа, на всякие фигли-мигли. На женские безделушки.

— Денег у меня пока нет. Купил компьютер.

Анжела взглянула на стол с компьютером. Изящный, безупречно нарисованный ротик открылся. Лёхин опередил.

— Назад отдавать не собираюсь.

Сосредоточенно-оценивающий взгляд прошёлся по стенам, потолку.

— Квартиру тоже продавать не собираюсь! — отрезал Лёхин — и вдруг увидел, и жалость к Бывшей Жене заставила его тоном спокойнее спросить: — Анжела, а где твой любимый гарнитур? Ты же всегда носила хоть одну вещь из него... И даже другие украшения подбирала к его стилю...

Анжела затравленно взглянула на него, схватившись за шею. В безделушках Лёхин не разбирался, но помнил, что область декольте Бывшей Жены всегда украшала золотая цепочка, книзу превращавшаяся в частую сетку с вкраплениями мелкого сапфира. На работу шла Анжела или на светскую вечеринку, любимая безделушка всегда была на месте... Лёхин присел перед Анжелой на корточки, поднял безвольные кисти — на пальцах ни одного кольца! На правах бывшего мужа отогнул манжеты жакета. Ни одного браслета. Приподнял крупные локоны — уши пустые.

Ограблена. Подчистую. Хоть и своими руками отдала.

Анжела будто впала в ступор: сидела и смотрела в точку, не замечая слёз, бегущих по побледневшим щекам. Маленькая девочка, у которой злой дядя отнял куклу.

Он не стал спрашивать о работе и об отце. Принёс чёрного сладкого чаю и тарелку с ватрушками "от Елисея". И то и другое она проглотила покорно и, кажется, немного отошла. И только тогда, когда она умылась и вернулась к поведению деловой женщины, Лёхин сказал:

— Анжела, потерпи дня три, ладно? Мне тут за одну работу на стороне обещали двадцать тысяч дать.

— Правда? — вскинулась она.

— Правда.

— Три дня я потерплю! — почти кокетливо улыбнулась Бывшая Жена.

"Если через три дня я не найду Ромку и не узнаю, в чём дело с "Орденом Казановы", я эту кафешку либо взорву, либо начиню какой-нибудь отпугивающей дрянью. Домовые помогут такую штуку придумать, чтоб народ это заведение стороной обходил", — мрачно подумал Лёхин.

33.

Фотографии Ромки и Лады стояли на столе. Лёхин сидел на кровати, обняв ноги, смотрел на их лица. Итак, главный вопрос: что произошло в "Ордене Казановы", когда там оказались юноша и девушка?

Предположим, они встретились. И влюбились. И что — сбежали? Смысл современным влюблённым куда-то бежать? Особенно этим двоим. У одного — пустующая, без уехавших родителей, шикарная квартира. У другой — квартира попроще, но тоже почти своя. Если рассуждать прагматично, они должны были поселиться в квартире Лады, как это делает современная молодёжь. Гражданский брак. Но нет... Они просто исчезли.

Лада с фотоснимка смотрела так, словно вот-вот потупится. Ромка — взирал на мир, словно был императором всей Земли. Но та же Лада, не слушая уговоров подруги, спустилась следом за Анатолием в кафе. Зачем Анатолию заманивать в "Орден Казановы" скромно одетую девочку, если он сам ожидал появления Анжелы? Ведь к этому времени Бывшая Жена ходит в кафе каждый вечер. Тренировался на новенькой?

Вот ещё одно, плохо продуманное. Подружка Лады, ранее работавшая в кафе компаньонкой, а теперь гардеробщицей. Он так и не успел доискаться, кто она, чтобы поговорить.

Ветер сыпанул в окно мелкими брызгами с верхнего балкона. Только что рассыпал морось, а уже на тебе...

Лёхин вспомнил, что где-то, на шкафу, кажется, пылится старая гитара. "Так, встать, взять, протереть, настроить!" — скомандовал он себе и, выполнив цепочку движений, снова залез сесть на кровать, прислонился к стене. Как там было? Он вспомнил обрывок мелодии, подобрал аккорды и тихонько спел:

— Дождь, разыщи меня! Ветер, найди меня! В Каменном городе я заплутал...

Прислушался к затихающему струнному звуку и повторил.

— Улицы, улицы... Дождь, нудный дождь... Листья осенние... Ты меня ждёшь! — вдруг ворвался в странное пространство совсем по-мальчишески срывающийся голос, настолько осиплый, что сразу понятно: его обладатель давно не пел, да и не говорил. Режим молчания — как у вокалистов, когда им надо поберечь голос.

Лёхин, затаившись, посидел немного — и закрыл глаза. Стало отчётливее ощущение, что он внезапно перенёсся в громадное пустое помещение. Нет, не помещение — это слово не выражает пустынности, в которой малейшее движение отдаётся поспешно-суетливым эхом.

Не открывая глаз, Лёхин медленно перебрал струны первого аккорда.

— Вот город теней. В нём реки дорог. Бегом по асфальту — эхо шагов. Вот сумрачный дом — высокий порог. А входишь — и пусто... Игры богов... Дождь, разыщи меня! Ветер, найди меня! В Каменном городе я заплутал!.. Улицы, улицы. Дождь, нудный дождь... Листья осенние... Ты меня ждёшь в сером тумане, средь брошенных зал... Дождь, разыщи меня! Ветер, найди!..

— ... меня! — выдохнули за спиной Лёхина.

Лёхин подпрыгнул на кровати и, дёрнув головой, едва не разбил нос о стену.

Никого. Стена и стена.

А потом ошарашенно уставился в окно. Пел-то с закрытыми глазами, благо аккорды простенькие. А открыл глаза в настоящую чёрную ночь.

На улице бушевала осенняя буря. Бушевала по-настоящему: наивные жильцы, оставившие форточки чуть приоткрытыми или вообще открытыми, получали сейчас по полной — резкое хлопанье, звон бьющегося стекла Лёхин слышал безостановочно, пока закрывал форточку на своём окне. Ветер неистовствовал так, словно обрёл кулаки, которыми и лупил по содрогающимся от напора стёклам. К грохоту бесчинствующего ветра добавилось резкое рычание озверевшего неба. Всполохи молний побежали— замелькали по летящим, клубящимся тучам.

Лёхин зажмурился. На небо смотреть невозможно: земля уходит из-под ног при виде расползающегося и летящего пространства.

Не может быть. Минуты две назад он закрывал глаза — за окном моросил серенький дождик, ну, ветер немного поднялся. Темновато, конечно, было. Но света достаточно для послеобеденного времени. И вдруг — темень, хоть глаза выколи. В минуты...

Дверь в спальню распахнулась. Не замечая стоящего у штор Лёхина, Елисей добежал до стула, подпрыгнул, забрался с него на стол — и бегом на подоконник. Вцепившись в нижнюю щеколду рамы, задрал бороду к форточке.

— Ахти ж тебе... Буря-то кака... Али закрыто? Уфф...

Отдышавшись, домовой огляделся.

— Лексей Григорьич, ты, что ли, закрыл? Успел, значит?

— Успел. А ты чего разнервничался?

— Дык... Как не разнервничаться! На кухне-то фортка — хлобысть! Аж по сердцу шлёпнула... Хорошо — стекло не разбилось. А потом вспомнил — батюшки! — в спальне-то форточка тоже раскрыта! Ну и побежал.

— Ну и гроза! И когда только успела собраться? — вздохнул Лёхин. — Ведь по радио штормового предупреждения не было. Ну, погода!

— Да кака-така погода?! — изумился Елисей. — Гроза-то наведённая, Лексей Григорьич! Видано ли такое, чтоб вот так сразу — и...

Последнего слова Лёхин не расслышал. Хляби небесные разверзлись — да что там разверзлись! Ливень упал сплошной стеной и с грохотом бесконечного количества свай, вбиваемых в землю одновременно. Ветер утихать и не думал, с лёгкостью швыряя в разные стороны тяжёлые потоки воды. Причём швыряя так остервенело, что Елисей попятился подальше от окна.