3. Пойманные сном

— Откуда я знаю, — буркнул Лёхин. — Я ж не спец. Так. На всякий случай я подойду к нему, но — один. Чтобы не спугнуть, если что...

— Дойдёшь сам?

— Кореш, — проникновенно сказал Лёхин. — Меня ж только попинали, но ведь не покалечили. Было б совсем худо, не постеснялся бы — попросил помочь.

Ромка вытащил гитару и, присев на край сиденья в открытой дверце машины, принялся наигрывать что-то, кажется подбирая мелодию.

Сделав шаг-другой, Лёхин уже спокойно направился к перилам вокруг залива. Подойдя вплотную к ним, он всё-таки с облегчением облокотился на них и снова глянул на лестницу к домику. Слева от двери с замком лежал ещё один камень — декоративный, наверное, чтобы дом не слишком уж напоминал дачный сарай.

"Интересно, если здесь и есть привидение, разгляжу ли я его в солнечном свете? Или солнечный свет не помеха?". По рукам на перила скользнули "помпошки" и радостно поскакали в разные стороны, благо здесь к перилам никто из ранних гуляющих не подходил: в основном все сгрудились на мосту, чтобы кормить лебедей. "Шишиков вижу. Значит, случись здесь привидение — тоже разгляжу".

Он осмотрелся и нерешительно спустился на пару ступеней к домику.

— Есть здесь кто-нибудь? — вполголоса осведомился он. Чувствуя себя неловко, подождал немного и вернулся к перилам. Шишики скакали друг через дружку так азартно, что он загляделся на них, уже не распознавая, где личная "помпошка", а где профессорская. "Императорская", — усмехнулся он.

Оглянулся на машину. Веча вопросительно кивнул ему. Лёхин еле заметно приподнял плечи: пусто, мол, пока. И снова повернулся к перилам и водной глади за ними. И едва не шарахнулся. Возле самой его ладони, с обеих сторон от неё, на перилах, сидели два мокрых типа. Величиной, предположим, с голубя. Сами бородатые, но лысые. Одёжка — Лёхин всмотрелся — из бурых плоских нитей, назойливо напоминающих водоросли, выброшенные на берег. Лица, как и головы, будто голые, и всё: носы, щёки, глаза — круглое и мясистое. Сидели эти типы и, отжимая бороды от воды, бубнили что-то между собой. Беседовали, в общем.

Шишики сидели от них на почтительном расстоянии и таращились так, будто впервые видят. Лёхину, вообще-то, силы воли еле хватило не отдёрнуть руку: мокрые, лоснящиеся на солнце лысины как-то не внушали доверия.

Кажется, в ответ на какое-то возражение один из мокрых сердито затряс головой. Ладонь Лёхина обдало каплями воды, и он счёл, что пора присоединиться к их разговору.

— Доброго утречка, дедушки...

Две головы замерли, а затем медленно повернулись к Лёхину, и две пары синевато-чёрных глаз застыли на человеке.

— Ишь, чуда кака, — сказал наконец один. — Говорить умет.

— Не чуда, а мумба-юмба некультурна, — проворчал второй. — Поздоровкаться поздоровкался, а глазенапы-то спрятал. Поди разбери, с чем пришёл. Может, враньё одно наболтат да навешат...

— Простите, дедушки, — Лёхин аж покраснел и поспешно снял чёрные очки. — Здрасьте вам ещё раз.

— Здоров, коль не шутишь. С чем пожаловал? Праздно ли рыщешь? Али чего ищешь? Рожу-то тебе как изукрасили — глядеть страшно...

— Уж извините, пришёл с какой есть, — давя усмешку в зародыше, откликнулся Лёхин. — Дело у меня... — Он запнулся. Сразу сказать про нить? Или поговорить для начала? Прощупать, так сказать, ситуацию...

Он снова взглянул на примолкших в ожидании дедков, и его пробрал озноб: они едва заметно ёжились от холодного пронизывающего ветра. Он-то сам, понятно, почему мёрзнет. Уже настоялся на воздухе без движения. Да и залив — место, открытое всем ветрам. Но деды... Им же вроде как положено жить в гармонии с природой. Ясно же, что они здешние, от залива!.. И тут что-то торкнуло его: залив-то — дело недавнее, а деды...

— Дедушки, меня зовут Алексей Григорьич. Простите моё любопытство. С кем имею честь разговаривать? — До последнего момента Лёхин и не подозревал, что может так лихо завернуть фразу

Мокрые деды уставились на него, буравя тяжёлыми взглядами, затем переглянулись, и тот, чьи кустистые брови казались светлее, ответил:

— Ручейники мы — при ручье, вишь, ранее состояли. Я вот Ивыч — дом у меня под корнями ивовыми был. А это Кленок.

— Очень приятно, — серьёзно сказал Лёхин, снова облокачиваясь о перила, чтобы не смущать гуляющий народ разговором в воздух — на посторонний взгляд.

— Приятно ему, — проворчал Кленок. — Ты, Лексей Григорьич, знать неспроста сюда заявился. Что ж, сначала разговоры вежливые говорить будешь, али сразу скажешь, пошто пришёл к нам?

— А... почему вы решили, что я к вам?

— А у дома-то звал кого?

Лёхин глубоко вздохнул и признался:

— Я б хотел сразу, но ведь невежливо.

— Ты говори-говори про своё. Мож, нам тоже какая-никакая выгода от твоего разговора выгодится.

И Лёхин сказал всё, как на духу:

— Не позднее чем через три дня мне нужно найти связующую нить. Мне раскинули карты, и вышло, что человек, который про неё знает, живёт... жил около тира в старом парке. Тир раньше стоял примерно в этом месте. Я думал, может, тот человек сейчас уже призрак. Вот и позвал возле домика, чтобы с ним поговорить.

Дедки-ручейники снова переглянулись — и вдруг глаза их загорелись торжеством. И — такой надеждой, что Лёхин и без пронизывающего ветра похолодел: "Дедушки, вы все по-своему хорошие, но — ёлки-палки! — не надо так истово на меня надеяться! Я ж боюсь, что не смогу сделать того, чего от меня ждут! Лучше не надо! Пожалуйста!"

— Слышь, Лексей Григорьич, — нерешительно начал Ивыч, — мы, пожалуй, тебе скажем... Ведь карты легли на живого, не просто на человека. Значит, на нас.

— А вы знаете?

— Где ниточка та — нет, не знаем, но знаем другого, кто знает. Тока... Баш на баш, Лексей Григорьич. Мы тебе про знающего, ты нам одно желание исполняшь.

— Какое? — безнадёжно спросил Лёхин.

— Знаешь ли, Лексей Григорьич, речку, что в залив впадает? — тревожно вглядываясь в него, спросил Ивыч. — Нам туда посуху не добраться, а по воде... Мы ж к такой большой непривычны. Сколько годков мучаемся...

— И всё? — с облегчением спросил Лёхин, разгибая спину.

— Нет, Лексей Григорьич, не всё это, — уже просительно сказал Кленок. — Нам не просто перебраться надобно. Вон, вишь, каменюка у дверей домишки лежит? Куда ни уйдём — притянет. Надо бы отбить от него кусок, тады останемся там, где хотим. Что скажешь, Лексей Григорьич?

Лёхин протянул ладони Шишикам, которые резво взбежали на его плечи, и снова спустился к домику, присмотрелся к глыбе. Камень не совсем чтобы настоящий, а явно известняковый. Но тем не менее инструмент нужен достаточно твёрдый. Он поднялся и, ни слова не говоря Ручейникам, подошёл к машине.

— Ну, что там? — спросил Ромка, выглянув из салона.

— Нужен инструмент, которым можно отколоть кусочек камня.

— Это и есть связующая нить? — удивился Веча.

— Нет. Сторговались тут с Ручейниками: я переношу их и камень к речке, а они мне рассказывают, где человек, который знает про нить.

Олег молча полез в багажник машины и вынул какой-то металлический инструмент. Даже на взгляд незнакомого с ним Лёхина видно было, что его нижний край достаточно острый и прочный.

— Покажи, где камень. Попробую его домкратом.

Они бегом спустились к камню, где их уже поджидали взволнованные Ручейники. Вдвоём легко, не поднимая, перевернули глыбу объёмом примерно с табуретку и обнаружили довольно плоский выступ.

— Сколько надо?

— Скока получится, стока и хватит, — охрипшим голосом проговорил Ивыч. А Кленок стоял рядом и отчаянно блестел глазами. Лёхин вспомнил: Ручейники — и посмотрел на залив. Да, искусственный водоём-громада не привычная уютная местность ручья. Неужели с самого начала Ручейникам пришлось столько перетерпеть?..

Олег примерился и ударил краем домкрата по выступу. Ручейники вздрогнули и вытянули шеи поглядеть. Олег потрогал камень и снова замахнулся.

— Подожди, — остановил его Лёхин. — Не здесь. Давай бей сюда. По-моему, здесь скол появился.

После второго удара выступ легко упал на асфальтовую площадку перед входом в домик смотрителя. Лёхин только руку протянул за обломком, как мимо ладони прошмыгнули дедки — и влетели в камень. От неожиданности сидевший на корточках Лёхин чуть не упал назад. Олег поддержал его за шиворот.

— Ноги не держат?

— Какое не держат?! Эти двое вошли в камень!

Лёхин бережно поднял обломок со спрятавшимися в нём Ручейниками и поспешил за Олегом в машину. Быстро захлопали двери, и машина почти сразу взяла с места.

— Дядь Лёша, а Ручейники где?

Лёхин поднял камень и невольно улыбнулся: на манжетах куртки сидели Шишики и внимательно изучали камень в его руках. Шишик Ник даже настолько приблизился, что прислонился к камню. Подслушивает?..

— Лёхин, где их высадить? — с улыбкой в голосе спросил Олег.

— Останови у моста, разделяющего залив и речку. Я отнесу их к кустам.

— Там по весне заливает здорово, — вмешался Веча. — Мы с приятелем рыбачить ходили — видели. Может, лучше у моста при старой кондитерской фабрике?

— Про него я и забыл, — пробормотал Олег. — А ведь там к кустам и идти не надо — только спуститься к мосту и под него. Поехали.

Он дал небольшой полукруг и притормозил у огромной ивы. Микрорайон при заливе только-только начинали обустраивать, и первое, что здесь появилось, — именно хорошие дороги, заметно разгрузившие центральные трассы города.

Лёхин выждал, пока выскочивший Роман откроет ему дверцу (руки-то камнем заняты), и вышел. Шагов двадцать по пешеходной дорожке до спуска к старому мосту, сам спуск до моста по остаткам асфальта и камням, забитым землёй, осторожные шаги по пожухлой, побуревшей траве — не поскользнуться бы. Шагнув под мост, Лёхин нерешительно огляделся и опустил камень на землю. Что-то ему это место не очень понравилось. Несмотря на заморозки, припахивало здесь тухловатым, да и под ногами почва была нехорошо мягкой. На трясинах Лёхин никогда не стоял, но представлял её именно такой — угрожающе и вкрадчиво мягкой.

Ручейники вышли из камня и замерли, оглядываясь. Лёхин посмотрел на них, потом тоже огляделся и попробовал увидеть место их глазами. Так, первый недостаток он высмотрел: космы мёртвой травы, облепившей стволы деревьев. Значит, вода по весне здесь тоже поднимается. Второе, что не понравилось...

Резкий треск — Лёхин обернулся и замер: напротив стояла высокая костлявая старуха в жутких лохмотьях. Скуластое голодное лицо, перекошенный от злости рот, глаза неуловимо зелёного сияния... Дедки попятились. Лёхин нагнулся и скомандовал:

— Быстро в камень!

Ручейники беспрекословно юркнули в обломок.

— Мадам, не смеем вас больше беспокоить! — галантно сказал Лёхин и с бешено бьющимся сердцем бегом помчался на мост. И здесь, когда под ногой скрипнула подгнившая доска, он резко затормозил.

— Ребята, минут десять подождите!

Он снова пересёк мост и заспешил направо.

Во времена перестройки, когда с этим местом градостроительное начальство ещё и не думало разбираться, один скульптор-энтузиаст вытесал из валуна духа воды — голову с длинными вьющимися (или льющимися, словно вода) волосами — и с помощью таких же влюблённых в город ребят с худграфа установил его на вершине оврага, над достаточно известным в городе ручьём. Тогдашний мэр помог: к месту пригнали несколько грузовиков, груженных каменными глыбами, и ручей полностью одели в камень. Сюда часто бегали студенты-художники, благо факультет находился чуть выше от ручья, сюда приходили за чистой ключевой водой. И теперь, когда из микрорайона решили сотворить деловой центр города, статуя осталась на месте. Судя по тому, что Лёхин читал в городских газетах, ручей должен остаться как достопримечательность города в любом случае.

Он пробежал узкую тропку, чуть медленней миновал двух студентов, недовольно покосившихся на него из-за мольбертов, и по огромным камням поднялся к самой статуе. Он опустил обломок с Ручейниками рядом с безмятежно журчащей водой и снова огляделся. Наверху клёны, внизу — гигантские ивы. Ну?..

Открыв рты, Кленок и Ивыч стояли у его ног и тоже рассматривали новое место жительства. Оба принюхивались к чистому воздуху, напоённому горьковатыми ароматами палой листвы. Лёхину стало легко и радостно при одном только взгляде на них.

— Что — подойдёт вам местечко? Где камень ваш оставить?

— В ручей кинь, — рассеянно сказал Ивыч. Лицо у него стало таким, будто он сейчас обревётся. — Ну, Лексей Григорьич, уважить так уважил. Никогда! Ни от кого!.. Прости нас, Лексей Григорьич, прости!..

У Лёхина аж сердце оборвалось. Обманули? Не знают человека, которому известно про нить? Ручейников Лёхин не винил: на заливе им плохо приходилось, и они, наверное, побоялись, что единственный человек, который им может помочь, откажет им в этой помощи. Потому и соврали... Ивыч между тем продолжил:

— Не человек тебе помочь должон. А тот, кто ходит с огоньками. — И пожал плечами: — Так на воде написано. Мы так читаем. Поспрошай дома. Мож, подскажут.

Кленок вдруг вошёл в каменную голову, а за ним, чуть помешкав, вбежал Ивыч.

Так, ещё одна загадка. Ладно, намёк поняли. Будем спрашивать Елисея. Лёхин быстро вернулся к машине, пересказал пророчество Ручейников. Олег принялся разворачивать машину, чтобы влиться в поток вокруг громадной клумбы перекрёстка, когда Роман спокойно сказал:

— Мы ещё от домика на заливе отъезжали, а за нами чёрный джип поехал. Я сначала не говорил, но, по-моему...

26.

Про чёрный джип знали только Роман и Лёхин. Пока Веча и Олег, кажется, ожидали окончания реплики Романа, Лёхин осторожно повернул голову, будто не совсем внимательно разговаривая с мальчишкой, и попытался разглядеть преследователя боковым зрением. Ничего. Полностью повернуться он не решался. Увидят ещё. Тонированных стёкол в машине нет, а Лёхин не хотел бы показывать, что заметил слежку.

— Олег, за нами есть чёрный джип?

— Есть. А...

— Направо не сворачивай. Поезжай прямо и наверх. Проверим.

— А что не так с чёрным джипом? — подал голос Веча.

— Помнишь, в сентябре угодил в больницу? Помнишь зверя, с которым дрался? Возможно, в этом джипе таких крысюков полная машина. Олег. Там, наверху, переулок направо и вниз.

— Понял. Джип пока за нами.

На верхнем повороте Олегу повезло. Навстречу двигался автобус, который тоже собирался свернуть в переулок. На скорости, почти не замедляя, Олег обогнул поворот перед его носом. Одновременно автобус обогнала маршрутка, шедшая до того в хвосте, и жёстко затормозила на остановке. В результате между джипом, пока он шёл на обгон общественного транспорта, и Олеговой "ладой" появилась неплохая фора. А по спешке водителя Лёхин твёрдо уверился, что джип преследует "ладу".

— Что будем делать? — тревожно спросил Веча. — Мы, конечно, из четверых втроём профессионально дерёмся, но...

— Согласен, — процедил Олег. — Привлекать к себе внимание — не хочется.

— Эх, — мечтательно протянул Ромка. — Оружие бы какое-нибудь... Хоть попугать...