— Микроводоросли поглощают из воды радионуклиды, накапливают их в количествах, иногда в сотни и тысячи раз превышающих концентрацию в воде. Так что радиоактивность воды может быть в пределах нормы , а радиоактивность водорослей... Представьте себе, что ветер согнал эти набравшиеся радионуклидов водоросли к водосбросу какого-нибудь свечного заводика. И Кравчуку, обьявившему о безьядерном статусе Украины, прийдется обьяснять Европе и Дяде Сэму, что заводик "та й справдi ж" свечной, а радиоактивное пятно на его водосбросе всего лишь — игра природы. А чтоб подвести под это обьяснение солидную научную базу очень кстати прийдется система аэрокосмического наблюдения за формированием водорослевых масс в днепровских водохранилищах. Следственно — разработка указанной системы есть архиважнейший элемент розбудови, нет — розбудовы, никак не выучу, как это выговаривается ... Ну одним словом — приватизации державности и суверенитета.

— Я понял. — прервал Паутов. — Изложи мне это, пожалуйста, письменно на одной, двух страничках, сжато и доходчиво, ты это умеешь, иногда. Пока — в порядке дружеской услуги. За мной не пропадет — ты знаешь. Такие люди как ты нам скоро понадобятся.

— Кому это "нам", Григорий Степанович? — счел нужным полюбопытствавать Воропаев.

Паутов, не отвечая, перебирал какие-то бумаги, потом заговорил, глядя на Воропаева с улыбкой:

— Не помню у кого из их писателей, — он кивнул головой неопределенно, предположительно в сторону Запада, — из их писателей-фантастов я читал описание общества, в котором все сограждане, по достижению определенного возраста проходят компьютеризированный тест на профпригодность. Ну и заимают место в обществе, соответственно результатам тестирования — "От каждого по способностям" ну, разумеется, и "Каждому по способностям". Замечательное общество у них получается. Правда, есть такие, что не могут сдать тест даже на дворника. Ну что ж — для таких дебилов есть специаьные приюты.

— Похожее было и в реальной жизни. — отозвался Воропаев. — в конфуцианском Китае, к примеру. Вопрос в программах для тестирования. Особенно в новых программах, для новых специальностей, новых социальных функций, на которые предьявляет спрос жизнь. Жизнь-то никогда не стоит на месте. Как писать эти программы. И главное — кто должен писать?

— Вот именно! — Паутов отреагировал с несвойственной ему живостью. — "А судьи кто?". Персонаж, попавший в этот мир, решил докопаться до этого вопроса. Докопался. Выяснилось — эти самые, зачисленные в дебилы, делятся на две неравные категории. Смирившееся большинство так и остается всю жизнь на положении дебилов. Меньшинство, не смирившиеся, пробиваются в программисты, пишущие программы для тестирования. Пишущие и корректирующие сообразно велениям времени. Ты, Альберт Юрьевич, по стилю — из этих, из несмирившихся программистов, оттого и не защитился в свое время. Впрочем они, — Паутов вновь кивнул в неопределенном направлении, — всех нас, русских, славян зачислили в дебилы. Многие смирились и даже рады, что попали в спокойное место, где подкармливают — сникерсами...

— Так ведь Гитлер, которого провалили на каких-то экзаменах, не пуская в художники и актеры, Геббельс — нищий интеллигент при Веймарской республике — тоже, в некотором роде, несмирившиеся программисты. — вскользь бросил Воропаев.

— Да, и Гитлер с Геббельсом тоже... — рассеянно проговорил Паутов. — С Гитлером мы управились, а вот ... Мы отстояли и отстроили великую державу, а вы ее развалили.

— По Союзу ностальгия, а на севере — Россия. — комментирует Логвинов, прослушивающий разговор Паутова с Воропаевым из клетушки, расположенной семью этажами выше, под самой крышей университетской башни. — Со славяно-россами все пока идет по плану. А как дела у бедняжечек из другой реальности, трудолюбиво пилящими сук, на коем сидят. И вновь на дисплее — принцесса Орхидея. А что — на поэзию вполне тянет. Вызвать что ли на поэтицкое состязание этого, как бишь его, Эндрью Лох-Гвена.

* * *

— Истукан Эрнеста Гарданны породил Слепящее Облако?! — в тоне принцессы Орхидеи явственно преобладает любопытство. — Это механическое чудище... Впрочем, помнится, путешествие в его чреве было обставлено весьма комфортно. Милейший маркиз Гарданна умеет скрасить жизнь женщины при любых обстоятельствах, да и его ныне исполнивший свою последнюю волю брат тоже показал себя тогда с самой лучшей стороны. Представители этой семьи вообще известны своим умением обращаться с дамами. Не то, что эта деревяшка Каспар Гаук... Что в нем нашла Фели? Пожалела должно быть. Ей всегда это было присуще — жалеть кого-нибудь. И что же это Слепящее Облако?

— Истукан Эрнеста Гарданны вышел из повиновения и сделал попытку форсировать Большой Канал на траверзе Форноста. По исчерпании всех других средств управлявший истуканом офицер вызвал на себя артиллерийский огонь. Огонь тяжелых ракетометов поразил истукана уже на середине канала. Поврежденное чрево истукана породило Слепящее Облако. Означенное Облако накрыло Форност и весь Особый район, в том числе и тоннель, ведущий на континент. — с военной четкостью и свойственной ему обстоятельностьюю отвечал принцессе полковник Кассиус Крол. — Вести боевые действия в Облаке не представляется возможным. Морлоки воспользовались этим и в полном составе эвакуировались из Британии.

— Итак, полная и окончательная победа Света над Тьмой совершилась. Бедный мой кузен! Да и сэру Роберту, взвалившему на себя еще и бремя имперского кацлера, не позавидуешь. Он вообще тяготами мира сего не обделен. Одна его домоправительница Линда чего стоит. Значит ничего нельзя было сделать? Мерцание Слепящего Облака столь пагубно сказывается на свойствах благородного Меченосца? Вы тоже подверглись этому пагубному влиянию, полковник? И как у вас нынче самочуствие? — принцесса сделала своей нежной ручкой жест несколько пикантный, но, притом, вполне изысканный. — Нет, благородный Крол, ваша готовность служить Империи и дамам... И все же не сдать ли вам, Кассиус, небольшой экзамен по сему последнему предмету, у нас — в Гимназии Пламенных Лилий. Кстати, пора уже потихонечку возвращаться к поезду. Как мы будем форсировать этот ручей, полковник?

Орхидея скинула легкие плетеные туфельки, высоко подняла подол, открыв взорам благородного Кассиуса свои полноватые, но стройные, породистые ноги. Кассиус как завороженный смотрел на эти белые слегка позолоченные солннцем ножки, затем ринулся, подхватил Орхидею на руки, понес через ручей.

Андрей Кириллович Логвинов некоторое время, сложив губы дудкой, смотрел на дисплей, затем переключил свое внимание на происходивший семью этажами ниже разговор несмирившихся программистов Паутова и Воропаева.

— Представь себе, Альберт Юрьевич, киоск со всяческими, — Паутов выдержал брезгливую паузу, — памперсами и сникерсами. Сторож куда-то отлучился надолго, шут его знает куда.

— Отправился слушать аятоллу Солжени. — предложил свою версию Воропаев. — Касательно того, чтобы жить исключительно не по лжи.

— А ты про этого. — не сразу понял Паутов. — Эти его телепроповеди всем, похоже, даже ему, давно набили оскомину. Мавр сделал свое дело... Так о чем я? Представь далее, что на этот брошенный охраной киоск набредают двое — человек и обезьяна. Кто из этих двоих...

— Сумеет лучше воспользоваться этой, ну до невозможности свободной, рыночной ситуацией? — закончил мысль собеседника Воропаев. — Кто начнет рефлектировать, а кто, не мудрствуя лукаво, тащить, что плохо лежит, набивать брюхо и всяческие защечные мешки? Это-то понятно. "Молекулярная биология — любимое занятие молекулярных биологов" их, так сказать, экологическая ниша, среда обитания их и им подобных. А среда обитания человекообразных, навострившихся приватизировать, что плохо лежит...

— Вы сами помогли разрушить свою среду обитания, с дорогой водкой и дешевыми книгами. — в свою очередь перебил Паутов. — Для геноцида не обязательны гулаги-архипелаги, достаточно уничтожить среду обитания. Какой-то шустрый янки как-то сказал: " Уничтожьте бизонов и индейцы вымрут сами по себе".

— Таких, как я, никто особенно не спрашивал, Григорий Степанович, — отвечал Воропаев, — более того, настоятельно рекомендовали голос не подавать и не кучковаться. Воровские сходки собирались и общаки создавались беспрепятственно, а вот пара-тройка интеллигентов за беседу, вроде нашей с вами, нынешней, могли отправиться на казенный кошт в какие-нибудь мордовские лагеря лет на семь. И позже "катюши" и прочее, до них относящееся, передали на хозрасчетной основе отнюдь не молекулярным биологам со товариши.

— Ну, установки залпового огня это день даже не вчерашний, а позавчерашний. — в тоне примирительном заговорил Паутов. — Жить надо днем сегодняшним, а ежели мозги позволяют, то и завтрашним. Ты помнится, во время оно, донимал меня и некоторых моих бывших коллег каверзным вопросом: "От чего, в принципе, невозможно защитить человека-оператора, даже запрятав его в бункер, поглубже и помощнее гитлеровского "Вольфшанце"? А по нынешим временам и стрелок в бэтээре тот же человек-оператор.

— Которого невозможно защитить от зрительной и прочей информации, которую перерабатывает его мозг. — с живостью откликнулся Воропаев. — а в эту информацию можно заложить такие психотропные компоненты, что оператор выйдет из строя. К примеру, ежели подать ему его собственный альфа-ритм...

— Ты, Альберт Юрьевич, об этом всяческим мулявам и люберманам, докладные больше не пиши. — с отеческой мягкостью прервал Воропаева Паутов. — работай с Темуджином Тельмановичем.

— С вернеслобожанским пресептором евразийского центра ... — в голосе Воропаева явственно ощущается ирония.

— Ну да, так сейчас называется его должность. — тем же терпеливо-отеческим тоном отозвался Паутов. — Названия меняются, а суть... Лев Николаевич Гумилев пишет, что слово "граф", происходит от какого-то французского, которое по-нашему означает — "товарищ". Графами сначала назывались товарищи из боевой свиты Карла Великого. Читал Гумилева?

Логвинов кивает, снимает наушники, придвигает к себе телефон, набирает домашний номер Ветчинкевич, просит ее проследить за тем, чтобы в программе TOYNBEE исправно функционировали процедуры рэндомизации — "ибо нехорошо, Евгения Львовна, лишать элойских и морлокских товарищей свободы выбора между хорошим и еще лучшим".

* * *

Серенький рассвет заглядывал в круглое окошко каюты. Пробившийся сквозь утренний туман солнечный луч лег на осунувшееся личико Офелии, задремавшей далеко за полночь. Офелия улыбнулась во сне, сидящий рядом с ней Гаук, жалостно-брезгливо поморщился, встал, отошел, сел на свой диван, стал натягивать сапоги. Барка стояла у небольшой пристани, затерявшейся в лесной глуши. Снаружи слышна была перебранка камаргских жандармов, топот и трубные голоса их страусов, простучали по сходням конские копыта. Гаук управился с сапогами, взялся было за портупею, передумал, забросил ее в багажную корзину наверху, распояской вышел в коридор. В коридоре столкнулся с Феанором, одетым и снаряженным по-походному.

— Я отправляюсь к Мерлину. Он собирает свиту для похода к кромке этого... — Феанор забористо и витиевато обозначил феномен, официально именуемый Слепящим Облаком, спохватившись, что может услышать Офелия, заговорил тише:

— Тебе, конечно, нельзя со мной, сейчас, учитывая твои нынешние обстоятельства. — Феанор кивнул на дверь каюты.

— Я бы ни при каких обстоятельствах туда не полез, тем паче, что Гендальф, голову даю на отсечение, уже расставил силки на Мерлина и именно у кромки Облака: он и его ребята хорошо знают какую дичь, где и когда следует ловить. Но, — Гаук пожал плечами. — я уже говорил тебе, что не претендую на чужую свободу воли. Свою бы сберечь в этой оставленной без присмотра вселенской мясорубке.

* * *

Экспериментальный зал Лейлысарайского филиала НПО "Завод им. В. И. Михельсона". Чудеса голографической техники превратили его пыльную бетонную коробку в сад Гимназии Пламенных Лилий. На берегу журчащего по пестромраморной гальке ручейка гимназистки собрались в кружок вокруг принцессы Орхидеи. Девизом проводимого принцессой урока является четверостишие:

Мы дарим незабвенные мгновенья,

Невинно, невзначай открывши,

То, что изысканно-простым нарядом

Скрывать велит стыдливость.

(Поэтические достоинства сих виршей обсуждению не подлежат, ибо авторство их традиция приписывает самой Божественной Уине Купальщице). Возле обвитого пурпурным вьюнком проржавевшего остова, облаченный в чесучовый мундир штандарт-менеджера стоит Андрей Кириллович Логвинов. Кося глазом на стайку милых призраков у ручья он начальственно вопрошает кого-то по сотовому телефону:

— Почему до сих пор не приведены к присяге на верность народу Лейлысарая и его законноизбранному президенту, господину Ибрахим-задэ эти, как бишь их? Ну... Эта... Ильичевско-Молдаванская интернациональная казачья фаланга. Что? Не фаланга, а паланка? У казаков такое принято именовать паланкой? Да боже ж мой! Да рази ж мы супротив?! Нэхай будет паланка. Как на мой вкус фаланга душевнее — ужасно пахнет Европой-мамой, вызывает благоговейные воспоминания об отцах ейной... Шо вы такое говорите?! Не Европа мы... А где? Ах, ну да, я стал такой затурканый. Евразия мы, как сейчас помню. А может не Евразия, а Азиопа? Тоже красиво звучит. Азиопа с евроремонтом. Ладно, давайте ближе к телу. Что там не связалось у Ибрагимова с фалангистами-палангистами? Чего-чего?! Как это: " Не желаем крест целовать какому-то черно... " ? Что за дискриманация и сегрегация по цвету отдельно взятой части тела?! С большим белым генсеком, дорогим Леонидом Ильичом никаких проблем такого рода, помнится, не возникало. Кто у них там походный атаман? А, как же, помню Сан Ваныча, такой себе нетяжелых убеждений замполит. Этот, кажется, должон был чувствовать и понимать, как такие дела делаются — с причмокиванием, с чуством глубокого удовлетворения. Прийдется убрать. Нет, ну что вы, Тэмуджин Тельманович! Что у вас за стиль работы? Прямо — как у тезки, великого хана. Отправить в тридцать седьмой. Наш Сан Ваныч и в натуральном виде достаточно управляем, но... Люди должны расти: был замполит нетяжелых убеждений, на волне демократицких реформ превзошел в походные атаманья, а теперь вот будет биоробот экстра-класса. Которые, дюже умные, из его хлопцев пусть отправляются вслед за батькой-атаманом; ежели пропускная способность тридцать седьмого блока не позволит, сделайте по-простому — как учил нас ваш великий тезка. Из прочих слепите какое— нибудь новое формирование, только казаками называть не надо. Казаки это часть российской истории, и если каждый-всякий безродный интернационалист... Назовите рейтарами там, гайдуками или драбандами. Не вас этому учить. Вопросов больше нет? Вопросов больше нет. Нет больше вопросов. Все всем ясненько и понятненько. Миль пардон, Тэмуджин Тельманович! Тут у наших элойских товарищей прорезаются новые симптомы судьбоносного времени. К принцессе Орхидее заявился такой себе Джослин Камбрэ. Помните, он еще в свите Гладиуса Финвэ ломал службишку вместе с Эдмундом Тофеллой — вождем революцьонных пенсион-пажей. Да, в Аваллоне, на великой стройке моста к звездам. Теперь он превзошел в графья — граф Каталаунский они будут, номер ихний порядковый я, каюсь, запамятовал. Да-с, граф, но перешел на сторону народа в полном соответствии с учением пророков первочеловечества Лукича и Арнольда Тойнби. Я касательно того, что вожди пролетарьята все больше перебежчики из правящей элиты. Теперь вот пришел просить за отчима своего Сэма Наркисса — эдакого, знаете, поставщика двора, вышедшего из широких народных масс. Мэтр Наркисс изволил на людях высказаться в том смысле, что, если бы не деньжата смиренных созидателишек, господа Меченосцы ходили бы не только без мечей, но и без...