Слушаю и повинуюсь

Вздохнув и позволив себе ещё мгновение отдыха, Амин подхватил Насима, и, шатаясь, побрёл к пальмам. Там хотя бы была тень.

* * *

Шага с пятого — Амин их считал, чтобы хоть на чём-то сосредоточиться — ему стало казаться, что он сходит с ума. Повсюду слышались голоса — громкие, разные: мужские, женские, детские. Но что они говорили, Амин разобрать не мог, а когда оборачивался, рядом никого не было. И за деревьями — юноша мог поклясться — тоже никого не было. А голоса были. И сопровождали каждый шаг.

Но куда важнее голосов для Амина сейчас оказалось журчание воды. Широкий ручеёк тёк по серебряному руслу, впадая в мраморную чашу с золотыми бортиками, но все эти мелочи Амин отбросил. И буквально рухнул рядом с чашей, припадая к воде. И голоса тут же умолкли.

"Наверное, брежу", — решил Амин, умывая лицо и наклоняясь над Насимом, вливая в его приоткрытый рот воду из горсти. Мальчик вздрогнул, подался вперёд, жадно глотая. Амин помог наклониться над чашей и сам, напившись, опустился рядом.

Оглушительный треск заставил подскочить. Где-то неподалёку что-то большое с шумом рушило деревья, пробираясь к ручью. Верхушки пальм отчаянно колыхались, когда Амин, схватив Насима, бросился бежать — подальше, куда угодно, лишь бы подальше.

А вслед ему несся звериный рык:

— Во-о-ор-р-р! Как ты посмел осквернить мой источник?! Вор-р-р-р!

* * *

— Хозяин?

Амин вздрогнул, приходя в себя. Над ним склонился Насим — расширенные от ужаса глаза, опухшие веки, воспалённая царапина на щеке. Амин удивлённо отметил про себя, что слишком чистая и слишком глубокая, чтобы причиной её была, допустим, ветка. Кто-то полоснул мальчишку клинком, и не далее чем прошлой ночью.

Амин отогнал от себя и эту мысль. Голова кружилась, в ушах шумело — гомонили птицы, шуршали ветки... но хоть голосов не было.

— Что... происходит..? — пробормотал юноша, сжимая пальцами виски.

Мальчик молча протянул ему странный фрукт — похожий на фигу, но намного крупнее и с золотистой кожурой. Амин удивлённо вскинул брови.

— Что это?

— Они съедобные, хозяин, — тихо отозвался Насим. И ещё тише добавил: — И ничьи.

Амин осторожно счистил блестящую кожуру, попробовал алую мякоть и со стоном вгрызся в неё, судорожно глотая кисло-сладкий сок. А когда выпил весь, рывком потянулся к Насиму.

— Ещё!

Мальчишка захрипел, когда Амин вцепился ему в шею.

— Дай ещ... О, Аллат! Что со мной?

— Моя вина, хозяин, — еле слышно отозвался мальчик, припав к земле. — Вам нельзя больше. Это плоды Аттавии, дерева алчности. Но они придали бы вам сил...

— Алчности? — ошеломлённо выдохнул Амин.

— Да, хозяин, — сжавшись, пробормотал Насим.

Амин глубоко вдохнул. Выдохнул. Вытер губы и протянул мальчику руку.

— Спасибо.

Насим медленно поднял на него взгляд. И вдруг тихо спросил:

— Вы спасли меня, хозяин. Почему?

Амин изумлённо уставился на него.

— Что? А-а-а... Конечно, я тебя спас. А почему не должен был?

Насим смотрел на него, и юноше стало не по себе от этого взгляда.

— Потому что я забочусь о тебе... Почему это тебя удивляет?

— Я хотел умереть, — по-прежнему смотря Амину в глаза, произнёс Насим. — И вы из-за меня оказались здесь. Я хотел умереть, и мне было всё равно, что произойдёт со всеми вами. Вы не должны были... Не должны были мне помогать...

— Так, всё, я не понимаю, что ты бормочешь, — не выдержал Амин, хватая его за плечо и заставляя встать. — Пойдём-ка лучше осмотримся, — и уверенно направился дальше в джунгли.

Насим, открыв от удивления рот и впервые за долгое время забыв о почтительности, засеменил за ним.

Остров казался пустынным — первые полдня. Потом до Амина дошло, что это не он такой маленький, просто они ходят по кругу.

— Да что же это за место такое! — отодвигая самодельным посохом лиану, не выдержал юноша, когда пляж показался в очередной раз, но отнюдь не с той стороны, где ему следовало появиться.

Насим, шедший позади, покачнулся и попытался упасть на Амина.

— Простите, хозяин...

Амин помянул шайтана, провёл распушим языком по сухим губам, с тоской посмотрел на плещущиеся совсем неподалёку волны.

Ну не в пустыне же они, чтобы умирать от жажды! Если некто не пускает их к ручью, значит, придётся добывать воду самим.

Амину не нравилось вспоминать уроки походной жизни, которые давали всем шехзаде, но иногда и они могли пригодиться.

...Насим немного ожил, когда ему в рот с широкого листа полилась вода. Жадно выпил всю и даже слабо улыбнулся.

— Спасибо, хозяин. Только это всё равно зря.

— Что значит, зря? — откладывая лист и подкармливая разведённый огонь приготовленными заранее ветками, поинтересовался Амин.

Может, мальчик просто бредит?

— Зря, — повторил Насим. — Мы всё равно умрём, хозяин. Лучше уж от жажды, чем...

— Чем? — переспросил Амин, когда мальчик замолчал. — Насим, ты что-то знаешь про это место?

Аллат, откуда мальчишке-рабу что-то там знать?

Насим вздохнул. Бросил на юношу короткий взгляд.

— Кажется, да, хозяин. Я не уверен, но пока всё сходится. Говорят, единственное место, где растут плоды алчности, а ещё счастья, любви, богатства, справедливости и гармонии — это сад джинов.

— Что-то это не похоже на сад, — хмыкнул Амин.

Мальчик покачал головой.

— Но это единственное место, хозяин. В любом случае, если нас убьют этой ночью, значит, это он.

Амин уставился на него.

— Убьют? Джины?

— Да, хозяин.

— А других предположений нет? — тоскливо спросил юноша, подкладывая очередную веточку в костерок.

— Боюсь, что нет, хозяин.

Амин вздохнул.

— И где носит этого маленького паршивца, когда он так нужен?.. Валида, — добавил он в ответ на недоумённый взгляд.

Насим отвернулся.

— Удача не бывает постоянной, хозяин.

Амин недоумённо глянул на него и лёг на спину.

— Ну а до ночи нам ничего не угрожает? В саду джинов.

— Не уверен, хозяин, но, скорее всего, да.

— Тогда я — спать, — зевнул Амин. — Расскажешь потом, откуда всё это знаешь.

Насим побледнел, отводя взгляд. Но больше не произнёс ни звука, глядя на ластящиеся к берегу волны.

* * *

— Какой красивый мальчик.., — вздохнули рядом.

— Да... Мне всегда нравились светловолосые, — выделился из мелодичного хора женский голос.

— Да что ты, сестрица, — хмыкнул второй. — У твоего последнего султана были темные кудри.

— Вот-вот, я как разглядела, так сразу его оставила, — протянул первый. — Вот ещё, иметь чёрного, как ночь, как шайтан, ребёнка... У-у-ужас!

— Да ладно вам, сестрицы, — раздался третий. — Какая разница, какого у него цвета волосы, лучше взгляните на его грудь!

— И руки.., — вздохнул первый. — Такие гладкие...

— Это потому, что он не моряк. Ненавижу моряков, — отозвался второй. — Приелись.

Ему вторили первый и третий, соглашаясь.

Амин вздрогнул и открыл глаза. И тут же отпрянул. А девушки, склонившиеся над ним, наоборот, прильнули. Все трое, похожие друг на друга, как капли воды, и красивые, как жаркая ночь. Тонкие пальчики скользили по груди юноши, темные завитки локонов щекотали лицо, алые губы пробегались от шеи к ключице, чёрные глаза завораживали, очаровывая, заставляя забыть, кто ты, зачем ты здесь, что ты делаешь...

Амин до крови прикусил губу, и одна из красавиц тут же попыталась прильнуть к ней, но юноша вывернулся.

— Сайеды... что... кто.., — задыхаясь, пытался справиться с собой Амин.

Девушки рассмеялись, подходя с разных сторон.

— Ну что ты, чужеземец?

— Неужели не хочешь получить самую незабываемую ночь в своей жизни?

— Такого у тебя никогда больше не будет...

Амин блаженно вздохнул и краем глаза заметил спящего у огня Насима. Игра света и тени, но мальчик казался бледным до мёртвой синевы.

Амин вырвался, перекатился к костру, выхватывая горящую ветку. Красавицы тут же отпрянули.

— Кто вы такие?

— Какая разница? — кривя полные губки, вздохнула одна.

— Тебе же было хорошо? — вторила вторая.

— И ещё будет, — подмигнув, пообещала третья.

Амин сжал кулаки.

— А потом?

— Потом? — удивлённо вскинула брови одна из красавиц. — А что потом? Есть только "сейчас"! Есть эта ночь — не сомневайся, ты получишь неземное наслаждение. Кого волнует, что будет потом... Ми-и-и-лый?

— Меня волнует, — огрызнулся Амин, — Джиньи.

— Кажется, этот чужеземец нас обижает? — надула губки одна из красавиц.

— Не хочет нас?

— Брезгует?!

Амин отступил к спящему Насиму, но схватить его и скрыться в тени не успел — красавицы, наконец, определились:

— Ты посмел оскорбить нас отказом, несчастный! — хором объявили они, моментально превращаясь из ластящихся кошечек в разъярённых тигриц (но не становясь от этого менее притягательными). — Да падёт на тебя кара триединой богини!

Амин, уже держа мальчика, мысленно переспросил: "Кого?", когда вокруг потемнело, тело отяжелело... а очнулся Амин привязанным к вертикальному плоскому монолиту посреди чего-то, сильно смахивающего на чей-то храм.

— Я был прав, хозяин, — раздался рядом грустный голос.

Амин повернул голову, столкнулся взглядом со связанным, болезненно-бледным Насимом и философски пожал плечами.

— Ну... сад так сад... Какие, говоришь, плоды тут ещё растут?

— Они убьют вас, хозяин, — тоскливо протянул мальчик, потупив взгляд.

Амин подёргал цепи.

— Не думаю.

— Это джиньи, хозяин. Они получат то, что им нужно, и убьют вас. Они ненавидят людей, — горестно, явно уже приготовившись Амина оплакивать, выдохнул Насим.

Амин устроился поудобнее и поднял голову, глядя на широкую, идеально-круглую дыру в потолке.

— Не думаю...

Насим глянул на него как на сумасшедшего.

— Это же джиньи, хозяин...

— О да, — перебил его, ухмыляясь, Амин. — Джиньи. Знаешь, Насим, не то чтобы меня впервые приковывают к жертвеннику, так что... не вижу повода волноваться. Лучше постарайся уснуть, пока здесь тихо.

Мальчик, ошеломлённо посмотрев на него, покачал головой.

Амин зевнул и закрыл глаза. Лично он ещё не выспался.

Вадд уже направлял колесницу к горизонту, когда сонный покой древнего храма разбил гонг, и пол у ног юноши мягко засветился.

— Зря ты не был сговорчивее... раньше, — протянула одна из красавиц, грудью прильнув к скованному юноше. — Нам было бы... хорошо... вместе, — томно шептала она, проводя когтистым пальчиком по шее, подбородку, губам Амина.

Амин подавил стойкое желание укусить её за палец.

— И что же со мной будет? — вместо этого поинтересовался он.

— Нам нужен человеческий ребёнок, — сообщила вторая красавица, появляясь с другой стороны. — Хотя бы один, но лучше три. А потом, как правильно сказал твой раб, мы тебя убьём, смертный.

Амин скептично поднял бровь и фыркнул.

— Он не боится, — надула губки третья красавица, появляясь перед юношей. — Совсем. Почему?

— Может, он глуп? — предположила вторая.

— Или ему просто нра-а-а-авится? — подмигнула первая.

— Или у меня просто есть другое предположение, — усмехнулся юноша, и тут же подавился воздухом: одна из красавиц приникла к его губам, жадно целуя, точно выпивая дыхание.

— Какая разница, сёстры? — махнула рукой третья джинья, скидывая тунику. — Мы всё равно возьмём своё, — и, навострив коготки, потянулась к бёдрам юноши.

Небо загорелось и вспыхнуло, обрушивая звёзды и швыряя колесницу брата Аллат в разные стороны.

* * *

— Он мой!!! — скрипела свалившаяся с неба огненная красавица.

Амин возвёл взгляд к облакам и молча, но очень красноречиво высказал тем, что он обо всём этом думает.

Облака молча же посочувствовали.

А огненная крылатая дева тем временем с остервенением гоняла по храму троих джиний, выкрикивая что-то на незнакомом и наверняка очень древнем языке (или языках?). Джиньи пищали в ответ нечто извиняющееся и взвизгивали, когда огненные капли попадали на их кожу.

Амин повернулся к остолбеневшему Насиму и подмигнул.

— Вот примерно об этом я и думал.

— Это.., — ошеломлённо выдохнул мальчишка. — Вы же не могли знать... Она никогда не возвращается...

— Она, — глянув на огненную красавицу и торопливо отведя взгляд, хмыкнул Амин, — возвращается всегда. Очевидно, некоторые из ваших прилипчивы, как...

— Наших? — перебил Насим, забыв про вечное "хозяин".

— Ну, ты же тоже джин, — улыбнулся Амин.

Ответом ему стал недоумённый взгляд.

— Нет, хозяин.

— Нет? — не обращая внимания на раздавшийся рядом визг, удивился Амин. — А кто же тогда?

* * *

— Скажи уж честно, что тебе понравилось, — протянул разлёгшийся на софе Валид. — Конечно, такие красавицы...

Амин в который раз изучил потолок — точнее, переплетение ветвей. Как джинам, гулям или шайтан знает кому удалось запихнуть деревья на небольшой с виду кораблик, и заставить его плыть, причём без моряков, у юноши в голове не укладывалось.

— Вы, смертные, — Валид потянулся к чаше с щербетом, — так падки на красоту... Ты вот не можешь на меня смотреть, когда я меняю обличье.

— Но если однажды тебе придёт в голову приковать меня к жертвеннику и попытаться изнасиловать... лучше сразу, — Амин красноречиво кивнул на поручни, — ныряй.

Валид обиженно глянул на него.

— Я не умею плавать.

— Вот-вот.

Мальчик поковырял щербет и разочарованно отставил чашу.

— Ты не мог знать, что я за тобой вернусь.

Амин глянул на него и усмехнулся.

— Правда?

— Правда. Ты не вещий, — отозвался мальчик, гоняя по блюду виноградины.

— Для некоторых вещей не нужно быть вещим, — улыбнулся юноша. — Лучше скажи, где тебя так долго носило?

Валид тоскливо вздохнул.

— Ну, мне было плохо, я упал в воду, захлебнулся, умер, опустился на дно, там меня нашли здоровенные рыбины, одна вцепилась мне в...

— Всё-всё, я понял.

Настал очередь мальчишки усмехаться.

— Чем задавать глупые вопросы, ничтожный смертный, не хочешь ли поговорить о своём рабе? — и обиженно добавил. — Его ты спас.

— Если бы ты попался мне на глаза, я бы и тебя спас, — отозвался Амин. И быстро добавил: — Но я буду очень благодарен, если ты объяснишь, почему он сейчас лежит полумёртвый в каюте и, судя по молитве, прощается с жизнью.

— Ему плохо от волшебства джинов, — пожав плечами, ответил Валид. — Точнее, ему плохо от любого волшебства, которое творится рядом с ним. Это его проклятье.

— Как я сразу не догадался? — скептично хмыкнул Амин. И, забрав у мальчишки блюдо, сел напротив. — Что ещё ты знаешь про Насима и что следовало бы знать мне?

Валид покосился на него и как бы между прочим проронил:

— Он колдун.

Амин замер.

— Что?

— Колдун, — повторил мальчик. — Поэтому его так прокляли. Могущественный колдун, один из самых сильных в вашем мире, и, чтобы он никогда больше не...

— Валид, ему десять лет!

— Вообще-то, чуть больше, — хмыкнул Валид, и юноше осталось только догадываться, что значит по меркам феникса "чуть". — И однажды он почти уничтожил великий город... Далеко отсюда, ты там не был.