Лесовка (Завершено)

Дед Пихто остановился перед ничем непримечательной стеной, пошаркал по ней волосатыми ручонками, что-то щелкнуло и перед сбежавшими путниками открылся крохотный проход. Тайный. На столько тайный, что в проем еле протискивался Константин, что уж говорить о необъятной фигуре Жбанова.

Лесовка

К болотнику Тофу меня собирали, как на похороны, причем на собственные. Матушка побила всю посуду от возмущения и угрожала пойти к моему жениху лично, чтобы лапки его перепончатые ему же в нос засунуть.

— Как ты мог допустить такое, пень старый! — вопила она на батюшку, охаживая сковородкой.

— Дети Земли уже скоро будут здесь и, если не подчиниться желанию Тофа, мы дочь совсем потеряем.

Матушка бросила чугунное оружие, прижала руки к груди и бессильно опустилась на лавку. Взгляд ее был полон тоски и печали.

— Да, что мне сделают эти дети Земли? — возмутилась я. — Ничего сверх страшного не произошло. А за то, что сделано, готова нести наказание. Это лучше, чем выйти замуж за Тофа, жабу пучеглазую. Не стану я жить с ним в одном болоте! Что хотите делайте, а под венец с ним не пойду.

— Что?! — взорвались родители. — Марш в комнату! И без разрешения, чтобы ни шагу из Чертога!

Приятно видеть такую сплоченность родителей, правда, мне она показалась крайне несправедливой к моей персоне. Я расстроилась до крайней черты злости, которая отразилась яркими вспышками молний на любимом мамином ковре. Меня посадили под замок в собственной комнате, поставив магический купол, против моего побега.

Вот такие чудные дела творились. Я не нашла ничего лучше, чем колдануть.

— Хотите из клетки в клетку меня переселить? Не бывать этому!

Я отправила мощный пульсар в сторону двери, но он, встретившись с действием отцовских чар, распался, словно опушённые семянки с одуванчика под дуновением ветра.

Обстановку усугубляла повисшая в помещении тягостная грусть. Она невидимым плотным сгустком витала в воздухе, хоть ножом режь и на хлеб намазывай.

Антипка нарочито медленно складывала мои вещи в заплечную корзину. Из ее глаз катились слезы размером с добрый кулак, угрожая затопить мою одежду. Сборка вещей угрожала перейти в стирку.

— Антюш, — подлизывалась я. — Не на смерть же меня собираешь. Тем более я решила, что сдамся на милость детям Земли.

Домовая посмотрела на меня тяжелым, многообещающим взглядом. А ведь она еще не знала, что я ее с собой не беру. Я и ляпнула об этом, сдуру. Бошка тут же спрятался под лавку, мысленно молясь за меня всем лесным силам.

Ох, что началось!

Одежда, аккуратно сложенная в корзине будто взорвалась праздничным фейерверком тряпок и подлетела под самый потолок. Красочно вышло.

Затем открылся платяной шкаф, и с полок полетела обувь. В мою сторону. Да, так прицельно, что я растерялась и не успела закрыться воздушным щитом, за что и поплатилась, получив особо длинным каблуком в лоб. В этом месте сразу начал наливаться здоровенный синяк, угрожая перерасти в шишку цвета наливного яблока. Вся в папочку.

Я решила давить на жалость и надрывно застонала.

Не помогло.

Лавки надсадно заскрипели и угрожающе поднялись над полом. Колобок, потеряв убежище, испуганно заметался из стороны в сторону. До сегодняшнего дня я не знала, что он у меня пророк, а тут, словно третий глаз у него открылся, заголосил: 'Мы все умрем!'.

Он запрыгнул на подоконник и попытался спастись бегством, как в сказке, спрыгнув с окошка на улицу. Но благо папино противопобегное поле действовало на всех, кто находился внутри, и Бошку всего лишь срикошетило обратно в комнату, словно теннисный мяч. А иначе бы разбился в лепешку о землю. Бошка — отчаянный колобок, снова пытался допрыгнуть до подоконника, чтобы сигануть вниз.

Я в решительной растерянности стояла готовая ко всему и от слова своего отступать не собиралась, хотя понимала, что таким образом делаю себя личностным врагом домовой. Но что сделаешь с врожденным упрямством?

Антипка все это время стояла на моей кровати с лицом невинного младенца и пристально следила за мной, слегка наклонив голову. Лавки зависли под потолком. Бровь домовой вопросительно изогнулась.

Я не поддалась на угрозы и открыла рот, чтобы сообщить, что мнение свое не переменила.

Как вдруг в распахнутые створки окна влетела черная молния, схватила подпрыгнувшего колобка и кубарем покатилась через всю комнату к моим ногам. Бошка предынфарктно хрипел.

Я и Антипка тут же забыли о 'милом' разговоре двух подруг и, многообещающе прищурясь, нацелили на незваного гостя страшную ярость фурий, обещая долгую и мучительную смерть. Без пощады.

Я занесла руку в мощном 'ударе дуба'. Этому приему меня обучил Иваныч, а он, как известно, плохой атаке не учил. В удар я вложила магическую силу и резко шандарахнула...в пол, проделав дырку на кухню, которая находилась под моей комнатой. Часть потолка обвалилось в жидкое тесто. Я виновато улыбнулась трудившимся над готовкой пирожков анчуткам, которых с ног до головы заляпало тягучим содержимым из кадки.

Из виноватого состояния меня вывел мысленный визг колобка. Я вспомнила, что промазала. Черный незнакомец ушел из-под удара и теперь таращился на меня большими песочными глазами.

— Ну, ты и заноза! Опять хотела меня убить!? — заговорил знакомый голос.

И тут я поняла, что передо мной стояла моя несостоявшаяся любимица, и я сразу полезла обниматься:

— Ягодка! Как я рада тебя видеть!

— Но-но! — зафырчала кошка и вспрыгнула на шкаф. — Теперь задушить меня решила, душегубка! Не выйдет!

— Эй! А что ты тут делаешь? Разве не в столице собралась жить у Кость-и? — от воспоминания о дорогом человеке сердце тревожно сжалось в маленький бутончик.

— В беду попал он с другом своим, — сообщила Ягодка, язвительно добавив:

— По твоей вине!

— Что случилось?

Кошка пригладила языком выбившуюся шерсть на лапе и снизошла до объяснений:

— Тебя кинулись из лап Тофа вызволять, да и сгинули на болоте, почитай, в сырой темнице сейчас сидят.

Я не успела ничего сказать, в комнату вошел взволнованный родитель и тут же получил от меня неожиданное известие:

— Батюшка, мы выезжаем к Тофу немедленно. Собирайся!

Глава 21. Сборы.

Не дано увидеть те силы, которые позволено только ощущать.

Л.Апулей

На работе все активно обсуждали долгое отсутствие генерального директора. Ходило множество слухов о причинах — запой, наркотики, венерическая болезнь. Все домыслы сводились к одному, точнее к одной. К последней несостоявшейся пассии шефа — Галиночке из рекламного отдела, которая по каким-то причинам в срочном порядке была уволена сразу после выходных.

На самом деле девушка написала заявление сама, после того как просидела в ресторане 'Гранд' и выдержала двух часовые издевательства официантов.

В результате, под напором работников ресторана, она заказала, как ей объяснили, крохотный экстравагантный десерт со странным не выговариваемым названием. На вкус он оказался несъедобоваримым. Попробовав кусочек, она стала метаться по ресторану, как перепивший подросток в поисках уборной, оказавшийся в неизвестной квартире. Дорогу спросить она не могла, поэтому положилась на интуицию и бросилась совсем не в нужную ей сторону. Галиночка влетела в VIP-зал. Завсегдатаи посмотрели на вновь прибывшую, как стая волков, на заблудшую овечку. И тут агнец обделался.

То, что Галина так бережно носила во рту, фонтаном брызнуло на богатый стол с экзотическими блюдами.

Казус, однако.

Он обошелся Галине в новенькую папину иномарку. Родители, узнав, откуда течет ручей неприятностей, запретили работать дочери в компании. Она, как послушная дочь, согласилась, но, как обиженная женщина, стала названивать шефу. Телефон был вне зоны действия сети. Поэтому в субботу утром она решительно отправилась в офис, где по чистой случайности оказалась Марина, секретарь генерального директора.

Галина принесла с собой макеты, которые требовал переделать шеф. Теперь придраться к ним было просто невозможно. Марина просмотрела макеты без интереса, поблагодарила и отправила девушку домой. Та вначале собралась уходить, но потом решила выведать у секретаря, не в офисе ли директор.

Но Марина, элегантно отмахнулась от посетительницы, как от назойливой мошки, и модельной походкой ушла поболтать на кухне с коллегами.

Галина, оставшись одна, заметила в мусорной корзине свои макеты — безжалостно выброшенные труды нескольких дней. Это стало последней каплей, и она тут же уволилась. И решительно была настроена отомстить.

Леший

С Ольгой Петровной мы долго решали, как найти выход из сложившегося положения.

Давно я так не бегал.

Кругов сто вокруг стола навернул, уворачиваясь от опасных ударов чугунной сковородкой и выслушивая 'бабий бред' о моей достопочтимой персоне.

Внезапно мы оба замерли. Вокруг воцарилась опасная тишина и исходила она из дочкиной комнаты. Я напряженно сглотнул, задаваясь вопросом, почему дочка так быстро перестала бороться за свою свободу из-под домашнего ареста. Обычно, первая она никогда не сдавала позиции. А тут что-то не бывалое! Тишина. Ни единого магического всплеска. Ни единого писка.

Ольга Петровна махнула головой, чтобы я проверил Василисину комнату. Я не торопился идти на возможную смерть, но чугунный аргумент в руках жены очень вежливо объяснил мне, что не стоит откладывать визит к дочке.

В комнате царил живописный бардак. Одежда, обувь, украшения, желтые пергаментные листы, лавки — все валялось вперемешку на кровати, на полу, в котором отчетливо зияла дырка на нижний ярус.

Антипка сидела на единственно уцелевшем в комнате предмете — подоконнике и беззаботно болтала ножками. Колобок сдвинув бровки, разглядывал помятые бока.

Дочь ощупывала внушительную шишку на лбу и, увидев меня, выдала пугающее для меня согласие на свадьбу с болотником Тофом. Не то чтобы я обрадовался такой перемене, скорее насторожился столь скорым изменениям.

Ух, нечисто что-то тут. Только я собрался выяснить, откуда дул ветер перемен, как меня выставили из комнаты, сообщив, что времени на сборы слишком мало. Кое-как уговорил ее до утра потерпеть.

Терзаемый скребущими сомнениями я, не спеша, плелся по длинным пустым коридорам Чертога. Тайными ходами решил не пользоваться — нужно хорошенько обдумать произошедшее за последнее время.

По дороге мне попался только один местный призрак, кажется, пра-прадед моего пра-прадеда. Благообразный старец с длинной бородой пролетал сквозь стену. Взгляд давно умершего предка был устремлен куда-то вдаль, через Чертог, он направлялся к только ему ведомой цели.

Я старался с этим духом не сталкиваться, потому что, когда я смотрел на него, мне становилось жутко. У нас водились еще несколько привидений, взять того же деда Колю, но те были весьма общительные ребята. Они любили хорошие шутки и не навевали тоски и уныния. А вот когда я встречался с этим бестелесным предком, сердце стягивало тугим жгутом в предчувствии скорых перемен. Это привидение всегда видели исключительно пред какими-то масштабными изменениями. Сейчас я, словно испугавшись, остановился на месте, не в силах сдвинуться. Я смотрел на медленно приближающегося по воздуху прозрачного старца.

Призрак прадеда поравнялся со мной и уже почти проплыл мимо, как неожиданно до меня донесся его голос. Тихий усталый шепот, лишенный потустороннего эха. Простой старческий голос.

— Мальчик мой, услышь слова, что пригодятся вскоре: новая душа, что непригожа сердцу, откроет путь к спасенью дорогого. Отпустишь кровь свою и обретет тогда спасенье дочь.

— Кого ты тут мальчиком назвал?! — грозно спросил я, чтобы хоть немного унять дрожь, но прадед уже исчез, пройдя потолок насквозь.

Я махнул рукой, стараясь забыть непонятную встречу, и отправился в спальню, стараясь не тревожить спящих домочадцев. Однако мысли постоянно возвращались к словам призрачного старика, которые, словно заезженная приставучая песня, крутились у меня в голове. Они приносили смятенье в сердце и новые вопросы. В эту ночь я долго не мог заснуть, пытаясь разгадать пророчество призрака.

Сколько интересно нужно прожить, чтобы научиться такими загадками измываться над живыми существами, тем более над родственниками.

Рассвет устроил коварную подлость и наступил подозрительно рано, будто солнце вытянули из-за горизонта клещами, несмотря на его сопротивление. Сейчас ярило основательно мстило миллионами юрких лучиков, отходя от некорректного отношения.

На ногах я оказался раньше, чем в мозгу оформилась мысль о том, что проспал ранних петухов. Натянув мятую одежду и пригладив ладонью непослушную гриву, дабы выглядеть более прилично, помчался в умывальню.

Холодная вода бодрила, прогоняя сон и приставучие ночные мысли. Рядом материализовался Антипыч и тихонечко откашлялся, ожидая моего хозяйского разрешения говорить. Уж сколько сотен лет друг друга знаем, а все не выбью из него этой служивости.

— Заждалась поди 'невеста'?

— Уж давно около ворот охаживает. Собралась уже без вас идти на болото, — негодующе помотал головой домовой. — Я ворота прикрыл, но надолго моей силушки супротив дочери леса не хватит.

— Спасибо, Антипыч, удружил. Пока передай, мол, дела государственные, неотложные решал, уже выхожу, — наказал я, надевая новые лапти.

Домовой развернулся, чтобы удалиться исполнить хозяйский приказ, лишь на секунду обернулся:

— Хозяин, не забывай слова призрака. Они тебе помогут.

И испарился, оставив меня недоуменно хлопать зенками. Это что ж получается — вокруг одни пророки, да советчики! Хоть бы кто-нибудь что-нибудь посоветовал раньше, чтобы всего этого не случилось.

— Шишку тебе в лапоть! — я горько сплюнул, стиснул зубы и направился на выход, а в голове занозой снова засело ночное пророчество.

Я в который раз прокрутил в мыслях все сказанное призраком, пытаясь понять загадочный смысл — иногда слова, которые неправильно разгадать или придать им не тот оттенок, могли стоить жизни и не только своей. Фраза про 'родную кровь' скорее всего относилась к моей дочери. Тогда куда ее нужно отпустить? Неужто замуж за Тофа?

В глубине души я надеялся, что пророчество касалось ее лишь вскользь, мало ли кто нам еще успеет встретиться? Например, 'новая душа'. От этих загадок без ответов скис окончательно.

Еще сильнее мое настроение испортил тот факт, что дочь ждала не в столовой. Есть хотелось неимоверно, могла бы и завтраком уважить отца. Я выглянул во двор и заметил, как в трепетном ожидании меня, Василиса пыталась вскрыть дубовые ворота. Вырядилась кровушка моя в темно-зеленый иловый костюм с вышивкой на спине в виде кобры. За спиной в ножнах крест-накрест два небольших изогнутых меча. По кинжалу за голенищами. Завершала все перевязь с метательными ножами. Ужас! Нет, в смысле, ей шло, но такое ощущение, что она не замуж собралась, а решилась на отчаянное самоубийство.

Рядом с ней, словно басурманский кенгуру, хаотично скакал ее любимец. Раньше не замечал за ним столь странного поведения. Колобки кататься должны, а он, как вошь по гребёнке, прыгал. Но тут я еще кое-кого приметил.