Жертва

— Она мне звонила, — сухо ответил тот. — Ты получишь подтверждение, Джеймс. Ты покормил девчонку?

— Хартман пошел в расход, — успокоил его Джеймс, — можешь не переживать. Предлагаю тебе прямо сейчас заняться своей подружкой. Времени у нас в обрез.

— До связи, — угрюмо произнес Рэйвен. Не стоило давить на него слишком сильно, но давать слабину еще опаснее.

Измененная и тело Хартмана на удивление гармонично смотрелись рядом. Он взял со стола шприц и упаковку транквилизаторов, поднялся. Надо вкатить ей очередную дозу, пусть дальше смотрит кошмары. Ему же предстоит как следует подготовиться. Единственная слабая точка Рэйвена — самоуверенность. Мозгами, силой и реакцией бывший измененный не обделен. С Вороновой будет сложнее, потому что она нужна ему живой.

13

Голоса, доносящиеся из темноты. Запахи. Холод.

Для Авелин время остановилось. Она словно блуждала в густом тумане, сквозь который иногда пробивалась реальность. Прошлое и настоящее смешались воедино, представляя собой сплав ее жизни. Беатрис держала ее на руках, и вот уже Авелин сообщают, что Дерек разбился. Блуждая по лабиринтам беспробудного сна, она увидела свет. Свет исходил от человека — высокого, с пшенично-рыжими волосами и смешинками в ореховых глазах. Улыбка Энтони превращалась в гримасу сероглазого убийцы. Она запомнила его, этот мужчина охранял Торнтона в доме под Санкт-Петербургом. Воспоминания ускользали, и Авелин бессильно цеплялась за самое больное. Боль — признак того, что ты все еще жив.

Беатрис подарила ей жизнь, но от своей отказалась. По собственной воле, когда считала, что Авелин умерла. Она позволила Сильвену принести мать в жертву благих намерений. Он говорил, что все только ради спасения Беатрис. Что он знал о спасении.

Чувства пытались пробиться сквозь пустоту полузабытья. Изо всей вереницы проблесков Авелин запомнила лишь один: когда очнулась и почувствовала рядом человека. Первыми пробудились инстинкты, ее дикая сущность. Несколько глотков крови вернули разум, привели в чувство. Авелин узнала Энтони, ощутила знакомое, родное тепло.

Она потянулась к нему, но было слишком поздно. Биение сердца, хрип, запах крови. Под собственными ледяными пальцами вился нитевидный пульс. Энтони умирал.

Авелин вытерла слезы тыльной стороной ладони. Она втянула Тони в неприятности, подпустив к себе. Мысль раскаленной спицей пронзила сердце. Она снова не смогла уберечь человека, которого любила. Единственная возможность спасти его — попытаться изменить. Но поможет ли ее кровь Тони? Сэт говорил, что она способна не только возродить расу измененных, но и стать ключом к созданию новой цивилизации.

— Когда ты сказал, что не вирус делает меня сильнее, что ты имел в виду?

- Ваша раса — нечто иное, принципиально новое, чуждое нашему миру. Я не сразу это понял, но когда бился над созданием вируса, заметил — что-то не сходится. Все знакомые алгоритмы не работали. Дело в вашем генетическом коде... А если быть точным — в твоем генетическом коде.

— Почему именно в моем?

— Потому что ты такой родилась, Авелин. Все изменения встроены в твою ДНК. Я допускаю, что в крови Беатрис и любого измененного действовал некий микроорганизм, стремящийся к симбиозу и перестраивающий носителя к идеальным условиям собственного существования. Чтобы в этом разобраться, мне нужна твоя кровь, лаборатория и хороший спонсор.

— Я никого не смогу изменить?

— Думаю, сможешь. Симбиотический микроорганизм из твоей крови никуда не делся. Он просто, как бы это помягче выразиться...

— Мутировал.

Если бы не их разговор перед отъездом, Авелин вряд ли решилась бы.

Она разорвала ногтями ладонь и накрыла руку Энтони. Медленное восстановление не позволило ране быстро затянуться. Авелин вонзила ногти в кожу Тони, смешивая их кровь. На это ушли все силы.

Сквозь полузабытье она услышала скрежет, шаги, ощутила присутствие другого человека. Сероглазый, это был его запах. Он вколол ей очередную дозу транквилизаторов. Авелин испугалась, что он заберет Энтони, но напрасно. Убийца перешагнул через него, оставив лежать на полу. Захлопнулась дверь, и туман без света, звуков и запахов накрыл ее своим плотным покрывалом.

14

Рэйвен подозревал, что Палач никуда не денется из города. Путешествовать с раненой измененной весьма проблематично. Они вышли в полуфинал игры на опережение, и ему нужно выиграть. Рэйвен рассчитывал использовать взаимную ненависть Стивенса и Беатрис, а самому остаться в стороне. Если кто-то пустил в твою репутацию славу недалекого неудачника, ее можно и нужно использовать в собственных целях.

Беатрис он встречал в аэропорту. Пришлось подождать: ее рейс задержали, но оно того стоило. Куда только подевались уверенность и бравада, которые она так любила выставлять напоказ? Покрасневшие глаза, пересохшие губы и нездоровый румянец на щеках говорили о том, что она не одну ночь провела без сна, дожидаясь его звонка.

— Рад снова встретиться, дорогая, — издевательски-вежливо произнес он, протягивая ей руку.

— Катись к дьяволу, Рэйвен.

— Мы как раз к нему едем. Авелин у Бостонского Палача.

Она замерла, будто не веря в его слова, а потом высказала Рэйвену все, что про него думает, не стесняясь в выражениях. Темперамент Беатрис варьировал между фурией и котенком, поэтому Рэйвен просто молчал и ждал, когда иссякнет фонтан красноречия. Поток ругательств оборвался относительно мягким:

— ...Недоносок! — и то потому, что она закашлялась.

Он мог только предположить, какие чувства ее сейчас обуревают. Авелин в руках орденца: не какого-то там рядового полевика, а убийцы, положившего десятки измененных. Знать, что твоя дочь у Палача и зависеть от другого человека — врагу не пожелаешь, но Рэйвен не испытывал ни толики сочувствия. Беатрис мучила его без малейших угрызений совести.

— Есть и хорошие новости. Он скормил Авелин ее любовника, и теперь у нее есть время.

Удар в лицо оказался резким, сильным и довольно болезненным. Рэйвен еле удержался на ногах, идущая рядом девушка ойкнула, на них оборачивались. Джордан вытащил носовой платок, прижимая его к носу. Оставалось надеяться, что он не сломан. Рэйвен с силой сжал локоть Беатрис, увлекая ее за собой.

— В следующий раз я отвечу, а у нас нет лишнего времени, чтобы заполнять полицейские протоколы. Надеюсь, мы друг друга поняли.

У выхода их ждала машина. Рэйвен открыл дверь, но Беатрис демонстративно обошла ее и села с другой стороны. Пожав плечами, Джордан устроился рядом.

— Подозреваю, ты не откажешься от дозы-другой стимулятора, которыми так гордились орденцы.

Беатрис метнула на него свирепый взгляд.

— Не стоит винить меня в своих бедах. Другой на моем месте и пальцем бы не пошевелил после твоей выходки.

— Или ты сейчас заткнешься, или я лично прибью нимб к твоей голове.

— Или ты сменишь тон, дорогая, или пойдешь гулять по городу, — не остался в долгу Джордан.

Водитель остановил в небольшом переулке и Рэйвен кивнул, предлагая Беатрис выйти. Они прошли дворами, поднялись по железной лестнице к синей двери с облупившейся краской. Джордан достал ключ и отпер ее, изнутри повеяло сыростью и холодом. В длинном коридоре прерывисто мерцали две лампы дневного света, освещая глухие тупики забитых проемов. Он шел, не останавливаясь и не оглядываясь.

Сразу за поворотом была единственная комната, где их уже встречал Кейси-коротышка. Свою кличку парень получил за рост в полтора метра. Рэйвен приветствовал его коротким кивком.

Здесь было светлее и прохладнее. Вдоль стен выстроились длинные ряды стеллажей с лекарственными препаратами, за ширмой — импровизированная операционная. Рэйвена передернуло от мысли, что кто-то всерьез может пользоваться его услугами. У парня было и второе прозвище. Кейси-акушер. Его специализацией стали подпольные аборты.

Тот внимательно посмотрел на Беатрис, протягивая Рэйвену упаковку с ампулами и шприц.

— Не уверен, что ей стоит колоться в таком состоянии. Похоже, она подцепила какой-то вирус.

Наплевав на замечание, Беатрис вырвала из его рук шприц и ампулы.

— Антисептик в твоем гадюшнике есть?

Рэйвен не пробовал орденские стимуляторы, но слышал о них. Эти препараты позволяли сражаться с измененными на равных. Побочный эффект тоже имелся. Наркота как она есть. На силу и выносливость подсаживались, и многие сгорали, изнашивая свой организм. С другой стороны, редкий орденец умирал собственной смертью.

Пока она делала себе инъекцию, Джордан внимательно рассматривал ее. Выглядела Беатрис и впрямь неважно. Белая, как мел, с темными кругами под глазами, на лбу выступили бисеринки пота. Она кашляла всю дорогу, и сейчас в ней с трудом угадывалась жалкая тень соблазнительной женщины. Она больше напоминала наркомана, который готов убивать за дозу. Можно было бы списать ее состояние на тревоги и недосып, но у Кейси глаз наметан. Ей действительно паршиво.

Рэйвен почувствовал слабый укол совести, но отмахнулся от него. Он обеспечит ей полное боевое снаряжение, а остальное зависит от нее. Палач — профессионал, но не хотел бы Рэйвен оказаться на его месте перед разъяренной Беатрис.

— Если бы не я, она была бы уже мертва, — произнес Джордан, когда они вернулись в машину.

— Если бы не ты?! — прошипела Беатрис. — Если бы ты пристрелил его сразу, было бы гораздо проще. Расскажи, что ты о нем знаешь.

— Джеймс Стивенс начинал карьеру в России, не спрашивай почему — я не знаю. Потом перебрался в Штаты и обосновался в Бостоне. За полгода работы отправил в мир иной почти полсотни наших. Никогда не брал пленных, убивал на месте. От себя могу добавить, что он далеко не глуп, но крышу подлатать ему не помешает.

— Насколько я помню, его история закончилась. Каким образом ему удалось выжить?!

— Его отпустили из ада на поруки, — Джордан перехватил ее убийственный взгляд и мгновенно стал серьезным. — Он просочился в мою команду через Халишера. Вы с Авелин увели Торнтона у него из-под носа.

— Сероглазый ублюдок?

— Да, это он.

Всю оставшуюся дорогу они проделали в полном молчании. Рэйвена все устраивало. Он не на ее стороне. Беатрис всего лишь приманка и пешка, которой предстоит пройти минное поле за королевой.

* * *

Место, которое выбрал Палач, идеально подходило для игр на выживание. Есть где прятаться и где ставить ловушки. Все решала импровизация, реакция и умение быстро принимать решения. Беатрис придется выложиться на полную, чтобы спасти свою бесценную Авелин. Джордан готов был поставить на нее. Две сотни лет опыта, стимуляторы, бронежилет, оружие и ярость матери. У Стивенса нет шансов.

Рэйвен бросил на нее быстрый взгляд: благодаря стимуляторам она выглядела немного лучше. Ветер трепал ее волосы, и Джордан вспомнил, как они вдвоем поехали на ночную прогулку на яхте. Беатрис вытянулась струной, пальцами касаясь поручней и подставляя лицо свежему морскому ветру. Он обезумел от страсти от одного вида ее обнаженного тела. В ту ночь она принадлежала только ему, и это было бесподобно.

Рэйвен заколебался, даже притормозил у машины, преграждая ей путь, но в тут Беатрис бросила на него презрительный взгляд. Взгляд, в очередной раз разрушивший все.

— Побудешь немного приманкой? — он протянул ей руку.

Беатрис сжала кулак, и Джордан поднял ладони вверх.

Они подошли к двухэтажному складскому комплексу, и он открыл дверь, пропуская ее вперед. По их договоренности с Палачом, этот жест был гарантией, подтверждающей их сотрудничество. Просторное помещение пустовало: стены покрыты грязью и ржавчиной, сразу у входа — лестница, ведущая наверх. Небольшой коридор на втором этаже, заканчивался запертой дверью, проверить которую взялся Рэйвен.

Напряженный взгляд Беатрис говорил о том, что она пытается осознать, в чем подвох. Площади слишком большие, чтобы пускать газ. Все отлично просматривается. Взрывчатку они не заметили. Рэйвен понятия не имел, какое представление готовил им Палач, но был уверен, что Стивенс намерен взять их живыми.

Спустившись вниз, Рэйвен прислонился к стене, у него внезапно закружилась голова и замутило. Он потер виски, сделал глубокий вдох и шагнул вперед. Потолок, пол и стены замелькали перед глазами, тасуясь подобно колоде карт, меняясь местами. Рэйвен рухнул на пол, понимая, что не может пошевелиться, с трудом втягивая воздух. Звук открывшейся двери и выстрелы — последнее, что он услышал.

15

На Джеймса работала его репутация. Измененные считали орденцев предсказуемыми, делающими упор на грубые силовые методы, стимуляторы в крови и оружие. Рэйвен не выставил посты и не привел за собой хвост, потому что прекрасно понял: попытайся он нарушить правила, измененной ему не видать, как своих ушей.

Ловушка была простой. Именно с помощью этого средства Джеймс похитил Хартмана: хватило рукопожатия и крохотной царапины. Раньше его использовали, чтобы немного притормозить буйный нрав измененных. Действие длилось недолго, но времени вполне хватало, чтобы вколоть транквилизатор и отправить монстра смотреть прекрасные сны.

Джеймс следил за секундной стрелкой. За ручку брался Рэйвен. Значит, стрелять придется в Воронову. Сложная задача, потому что она нужна живой, но он постарается. Когда стрелка завершила полный круг, Джеймс пошел вперед. На этот раз он считал шаги. Стивенс резко распахнул дверь и выстрелил, но Воронова оказалась слишком шустрой. Плечо обожгло, и Джеймс инстинктивно отпрянул назад, укрываясь за дверью. Вовремя, потому что она стреляла снова. Стивенс мысленно выругался. Надо же было так сплоховать! Словить пулю и дать твари фору.

Он покосился на карман куртки, в котором лежал транквилизатор. Пули он тоже смазал раствором приятных сновидений, но была ли она ранена? Джеймс прислушался: изнутри не доносилось ни шороха. Это был единственный выход со склада, поэтому все, что ему оставалось — ждать.

Выстрел и резкий скрежет металла, быстрые шаги. Он выдохнул и метнулся от двери к стене, нажимая на спуск. Стрелять в таком маневре приходилось вслепую, но даже короткая перебежка могла стать последней. Ответа не последовало, и Джеймс заглянул внутрь. Под таким углом хорошо видны были ноги Рэйвена, распластавшегося у стены. Дверь на втором этаже зияла темнотой проема.

Джеймс почувствовал разочарование. Тварь стреляла в замок, и вошла внутрь, но она сама загнала себя в ловушку. Пусть Воронова вдоволь гуляет по второму этажу. Когда надоест, придется вернуться, и он встретит ее с распростертыми объятиями.

Плечо невыносимо жгло, Стивенс проверил патроны и шагнул вперед. Раздался звон бьющегося стекла — Воронова прыгнула сверху. Джеймс успел выстрелить, но она с силой врезалась в него, оружие отлетело в сторону, а они оба покатились в пыль. Теперь он хорошо рассмотрел тварь: перекошенное от ярости лицо, зеленые глаза, горящие ненавистью, но даже сквозь нее отчетливо виден страх за дочурку.