Татия Суботина Жажда

Следуя старой привычке, я не стала стучать, да и входная дверь оказалась незапертой. Беспрепятственно скользнула в приятный полумрак прихожей.

Тишину разбавлял ритмичный скрип и громкие, хриплые стоны, от звучания которых внутри меня все перевернулось в отвращении.

Я даже не успела толком подумать, что именно делаю, как тело, будто отдельно от разума приняло решение. Быстро дойдя до спальни, застыла на пороге соляным столбом. Картинка, что навязчиво маячила перед глазами, вызывала тошноту вперемешку с недоумением. Нет, я никогда не испытывала отвращения от обнаженки, художественный вкус и здесь давался в знаки. Красоту обнаженного тела по праву можно было считать настоящим искусством. И противником интимных отношений, как таковых, я никогда не являлась. Но сейчас все во мне кричало от противоестественности происходящего!

Конечно, я не была полной дурочкой, знала, что Сергей ради меня не переквалифицируется в монахи-затворники. Подсознательно уже давно подготовилась и смирилась с возможностью его измен. Такие мысли, что странно, даже болью не отзывались. Своей извращенной любовью Сергей вытравил из меня все возможное ответное чувство...

Но то, что бывший жених будет использовать, как способ утоления своих плотских желаний, мою сестру, не приснился бы мне и в кошмарном сне!

— Ма-ша?! — сорвалось с губ отчаянным криком.

Жгучая волна протеста и неверия накрыла с головой, перехватывая дыхание и чуть не сбивая с ног. Судорожно вцепившись в косяк двери, с трудом, но удалось удержать вертикальное положение.

Еще несколько ритмичных толчков жизненная какофония все продолжалась, и продолжалась. От переплетенных обнаженных тел у меня зарябило в глазах. А возможно, все дело было в том, что в районе груди вдруг стало невыносимо тесно и жарко, точно кто-то старательный проткнул ее разогретой кочергой.

Потом сестра, наконец, встретилась со мной глазами. Мой мир сделал кульбит и болезненно заныл под ложечкой. Машка побледнела. Спина Сергея напряглась.

— Марта?! — выдохнул бывший жених с сестрой в унисон.

Никогда еще мое имя не звучало приговором, как сейчас.

Сергей стремительно дернулся от сестры, запутался в одеяле и кубарем скатился с кровати. Машка, вскрикнув, подтянула колени к груди и прикрылась руками, точно отчаянно желала скрыть наготу.

Бывший жених быстро вскочил на ноги, повернувшись, он просто прожигал меня взглядом.

— Но как? — беспомощно спросила сестра. — Откуда?

— Вернулась? — прошипел Сергей. — Думала сбежать от меня, а не получилось?

Контраст между людьми, которых я привыкла считать близкими, их реакциями на мое возвращение, был просто поразителен.

Игнорируя даже саму возможность ответа, я спросила то, что просто-таки рвалось с языка.

— Как долго?

Под моим взглядом Машка съежилась, в приглушенном желтом свете от ночников сестра казалась неестественной, чужой.

— Как долго это длится? — повторила я вопрос, не спуская глаз с Машки.

Наконец, она неохотно и сдавлено прошептала:

— Долго.

Когда привычный мир рушится на "до" и "после" прямо у тебя на глазах, точно какой-то ужасно хрупкий фарфор, в голове роятся одни банальности. По типу всем известных вопросов: "За что?", "Как вы могли?", "Почему так подло?", "А как же я?". Ни один из них я не стала озвучивать, хотя и хотелось. Горечь правды оказалась в том, что, даже получив ответы, я не смогла бы облегчить острую боль, разросшуюся в сердце, от предательства сестры. Правильно говорят, что никогда не ожидаешь удара в спину от тех, кого защищаешь грудью. И поэтому, когда это случается, то все меркнет, а тело, кажется, распадается на атомы. И никакие слова на свете не способны унять боль или воскресить разрушенное доверие.

— Ты же все равно его не любишь! — взвилась Машка. — А я люблю! Давно! Нам вместе хорошо!

— Что ты несешь? — скривился Сергей.

В отличие от Маши, он держался свободно и даже гордо, совершенно не стесняясь собственной наготы. Только сейчас я заметила, что стала дышать сбивчиво, рывкообразно, будто весь воздух в комнате должен был с секунды на секунду закончиться.

— Правду! — яростно закричала она, краснея и сжимая кулаки. — Пока ты закрывалась от него и отталкивала, я была рядом! Я! Согревала его постель, заботилась, ухаживала! Отдай мне его, Марта! Отступи!

Самым ужасающим в этой ситуации были даже не слова, выплюнутые, как яд, сестрой, а то с каким выражением она все это говорила. Ни в одной ее черте я не нашла хотя бы отголоска сожаления о содеянном. Неловкость, стыд, раздражение? Возможно. Но чувства вины или осознания собственной неправоты — нет, однозначно. Это то и пугало.

— Заткнись, дура! — рявкнул Сергей. — Не обращай на нее внимания, Марта! Мне нужна только ты! Она же ничего для меня не значит!

— Это неправда! — зарыдала Машка.

Она даже плакала красиво, как-то отстранено подумалось мне. Сложилось впечатление, словно я располовинилась и теперь наблюдаю за всем со стороны.

Эмоции шли внахлест, прежнее безразличие отчаянно трещало по швам, грозясь вылиться в тривиальную истерику. Все происходящее напоминало мне дешевую мыльную оперу, которые так любила смотреть вечерами мама, утирая скупые слезы платком. И я каким-то образом попала в самый эпицентр развернувшейся пародийной драмы. Было противно до дрожи в пальцах.

— Марта, мне нужна только ты!

— Правда? — усмешка вышла горькой и какой-то нервной. Сергей уверенно кивнул. — Так нужна, что ты не нашел никого другого с кем покувыркаться, кроме моей родной сестры?

Первое мгновение он молчал, я почти успела удивиться, что даже такие, как Сергей еще умеют испытывать неловкость. Но заблуждение оказалось недолгим.

— А ты думала, что я буду ждать и терпеть, пока ты откровенно демонстрируешь свою фригидность? — зло прищурился он, сокращая расстояние между нами на шаг. — Я — нормальный мужик, Марта! И мне нужен секс, а не воздержание месяцами!

— Сережа, — продолжала скулить Машка, всхлипывая.

На какой-то момент мне даже стало ее жаль. Время, когда впервые рушатся иллюзии — действительно болезненно. Видать, Маша только сейчас избавлялась от розовых очков. На правах старшей сестры я должна была послужить ей опорой и поддержкой, но обида оказалась такой всепоглощающей, что успешно выжгла во мне все добрые намерения, как напалмом. Прислушиваясь к себе, я смутно понимала, что к Сергею ничего не чувствую и факт его измены меня не трогает, но вот предательство сестры... Машки, ради которой я готова была костьми лечь при любой возможности, только бы обезопасить и улучшить жизнь моей малышки. Да, оставаться спокойной, всепрощающей и добродетельной оказалось мне не по силам.

— Я люблю тебя! — надрывалась Машка.

Сергей рассмеялся.

— Давай без ненужных драм, ладно? Я ничего тебе не обещал. Да, ты прекрасна для траха, у тебя есть за что подержаться, но любовь? Ты о чем вообще, деточка?!

Сестра дернулась и свернулась калачиком, точно получила ощутимый пинок в живот. А с моих глаз спала пелена.

— Перестань так говорить! — приказала я бывшему. — Ты делаешь ей больно! Она же еще совсем ребенок!

— По-моему она совершенно зрелая, — криво улыбнулся Сергей, — в некоторых местах так точно.

— Хватит!

— Я просто никогда не путал понятия любовь и любовница, моя дорогая, — прищурился Сергей, стремительно преодолев оставшиеся метры между нами. — Соглашусь, что спать с твоей сестрой было глупо и можешь быть уверена, что с этого момента любое общение с ней для меня закончено. Как только мы поженимся, вход в наш дом для нее будет под запретом. Ты и только ты будешь греть мою постель, Марта. И поверь мне, я сумею растопить ледышку, в которую ты себя превратила.

— Ты сам хоть слышишь себя?! Как ты можешь вообще?

— Прекрасно слышу, — руки Сергея стальной хваткой сомкнулись на моих предплечьях, причиняя ощутимую боль. — А теперь поговорим о другом. Ты где шлялась, дрянь?!

Он был настолько близко, что я чувствовала не только жар от его тела, но и запах приторных духов Машки. Желудок взбунтовался тошнотой.

— Пусти меня!

Вместо ответа мне прилетела пощечина. Голова дернулась, а во рту расцвел привкус крови.

— Никогда! Слышишь меня?! — заорал Сергей, брызжа слюной. В его глазах плескалось настоящее безумие. Слова Ларки про одержимость, сказанные в один из вечеров, как бы невзначай, сейчас обретали новый смысл. — Ты только моя! И поверь мне, получишь сполна за каждую секунду нашего вынужденного расставания! За сорванную свадьбу! За то, что шлялась не пойми где и с кем! Я сотру с каждого сантиметра твоей кожи чужие прикосновения!

На мгновение показалось, что вместо Сергея на меня смотрит беспроглядная тьма, и словно ужасающий кракен протягивает свои щупальца, дабы ухватиться и урвать кусочек повкуснее. Но стоило моргнуть, как наваждение пропало и к коже вместо скользких щупалец с присосками прижималось горячее тело Сергея. Но ощущение того, что из меня тянут все оставшиеся соки, не прошло.

— Ты — больной! Отпусти! — чем сильнее я пыталась вырваться, тем крепче становилась хватка бывшего жениха.

Вскоре даже дышать стало трудно.

— Никогда не отпущу тебя, слышишь? Никогда! — безумствовал он.

Совершенно не обращая никакого внимания ни на стенания Машки, на ни мое собственное сопротивление, Сергей стал облизывать мою шею. Отвращение ударило в голову, кожу запястья, где была тату после ритуала, обожгло.

Я вскрикнула. Сергей утроил натиск. Его руки жадно шарили по моей спине, бедрам, ягодицам, до боли сжимая в грубых ласках.

— Отпусти ее! — яростный рев разнесся по комнате.

Меня обдало такой волной дикой силы, будто в комнату ворвалась настоящая буря, разнося в каждый угол неистовство.

Сергей замер, немного отстранился, но объятья не разорвал.

Послышалось звериное рычание.

То ли от страха, то ли от предвкушения дальнейшего меня охватила дрожь возбуждения, от которого, казалось, волосы на затылке зашевелились.

— Какого хрена?!

— Отойди от нее!

Даже не оборачиваясь, я могла точно сказать, кому именно принадлежал этот властный голос.

— Ты кто?! — ошарашено выдохнул Сергей, впиваясь изумленным взглядом в пространство за моей спиной.

— Я ее муж.

Сергей подавился возмущением.

— Убери лапы, пока я их тебе с корнем не вырвал! — повторил угрозу Данил.

В глазах Сергея заплескался ужас. Впервые. Его лицо приобрело то воистину искреннее, мальчишеское выражение, которое я так любила когда-то. Именно оно, теплота заботы, чувство защищенности и бездонные озера его глаз привлекли меня в детский омут невинной влюбленности. Я ждала рыжего, романтического мальчишку из армии, никак не зная, что армия вытравит этого мальчишку из Сергея, оставив мне кого-то непонятного, чужого и жестокого.

К мужчине, что не понимал на самом деле, как больно мне делал порой, своей извращенной любовью, сейчас я не испытывала и капли жалости.

Но все же его смерти тоже не хотела, как не парадоксально это было признавать.

Сергей попятился, стараясь побыстрее отдалиться от меня, словно от источника чумы. Как только он отошел, дышать стало легче, а вот стоять получалось с трудом. Ноги подрагивали от напряжения.

Обернувшись, удостоверилась, что не принимаю желаемое за действительное. Не далеко от меня был Данил, только вот сейчас он лишь отдаленно походил на человека. Если раньше я думала, что уже видела настоящего Потрошителя, когда доводила "мужа" до вспышек гнева, то сейчас поняла, насколько глубоко ошибалась.

Данил никогда и не принадлежал к категории маленьких мужчин, его крепкой подкаченной фигурой я издали могла любоваться часами. Сейчас же он выглядел просто огромным! Мышцы взбугрились и увеличились, одного взгляда на крепкий силуэт хватило, чтобы понять — силы в Потрошителе не меряно. Он с легкостью мог бы разорвать человека пополам, даже не поднатужившись, если бы только захотел. Ногти на его руках удлинились и стали напоминать острые звериные когти. А в лицо лучше было вообще не смотреть. Нижняя челюсть выдвинулась вперед, скулы заострились, от ушей и по контуру лица была видна короткая черная шерсть. Глаза же горели фиолетовым светом, выдавая дикую ярость.

Мысленно я поставила галочку напротив пункта о будущих семейных разборках, помня свой упрямый характер, знала, что они будут, а вот уверенности в том, что доживу до этого призрачного будущего, поубавилось. Это состояние Данила даже мне стало внушать ужас. Кто знает, на что именно он способен сейчас? Вдруг вообще не контролирует себя?

— Данил, — несмело начала я.

Стоило только услышать его, почувствовать запах, как внутри поднялась буря чувств. Я разрывалась между необходимостью как можно ближе прижаться к нему, ощутить кожу на ощупь, чтобы убедиться, что все это не сон, а явь и внезапно появившимся желанием убежать. Он выглядел настолько неистово, что заставлял меня дрожать и опасаться последствий любого из возможных своих действий.

— Выйди! — прорычал Данил, даже не одарив меня мимолетным взглядом.

Хоть света от ночника было недостаточно, но я смогла разглядеть злость, что исказила черты его измененного лица и блеснувшие во рту заостренные, удлиненные зубы.

Стремительно приблизившись к Сергею, он схватил его одной рукой за горло, приподняв на добрые полметра от пола.

— Данил!

Сергей хрипел. Каждая его попытка выбраться из стальной хватки Потрошителя терпела поражение.

— Не надо...

— Выйди! — в меня стукнуло такой чистой яростью, что захотелось скукожиться калачиком, замереть и не подавать признаков жизни, лишь бы только волна силы прошлась мимо, не задев. — И сестру забери!

— Ч-что он с-собирается с ним д-делать? С-сережа! — заикаясь, прокаркала Машка, когда мне удалось схватиться за ее локоть, стянуть с кровати и почти выволочь на улицу.

Ноги слушались с трудом. Подгибались, как будто не мои. Тело тряслось в ознобе, а грудь сжимало от боли. И страха.

Нет, я совершенно не боялась смерти Сергея. Гораздо больше того, что убив его, Данил переступит еще одну невидимую грань, которую я уж точно не смогу ему простить.

Глава 13

Десять минут, которые по моим подсчетам мы простояли с Машкой у крыльца, трясясь от холода и страха, еще никогда не были для меня столь мучительно долгими. Они тянулись, как жевательная резинка, наматывая мои расшатавшиеся нервы на кулак и испытывая терпение на прочность.

— Что это было? — наконец, заговорила сестра, предусмотрительно держась от меня на расстоянии.

Я промолчала, лишь передернула плечом. Да и что могла сказать?!

— Оно сказало, что твой муж, — продолжила Машка. — Это правда?

— Да.

— Но как?!

— Где мама? — проигнорировала я ее изумление и ненужные вопросы. Любовь к сестре не испарилась чудесным образом, из-за этого ее вероломство ощущалось только острее и болезненней. — С ней все в порядке?

— Уехала к тете Наташе в гости, — растерянно пригладила взлохмаченные волосы Машка, зябко кутаясь в куртку Сергея, что я прихватила из дому. — Когда ты исчезла, никому ничего не сказав, она нервничала, вот тетя Наташа и решила забрать маму к себе, чтобы отвлечь.