Если яги хотят вмешаться, сейчас самое время. Потом будет поздно.
Им было больно смотреть на происходящее. Ричард видел это в их глазах, слышал в сердцебиении, чувствовал по запаху. И понимал, что отчасти сам усложнил им ситуацию. Вероятно, они бы уже вмешались, если бы его здесь не было. Но сейчас, когда он рядом с ними, чтобы пожертвовать собой (или использовать остатки энергии, которые ещё были в Сердцах с предыдущих жертвоприношений) нужно было открыть сейф. А это означало — подвергнуть кристаллы риску похищения.
Он не мог объяснить, что вскрыть сейф сможет с лёгкостью, как только получит спокойных десять минут, поэтому оберегать запертую дверь от него не имеет смысла. Во-первых, ему бы не поверили без демонстрации. А во-вторых, у него хватало собственных проблем.
За ними по-прежнему гналась стая птиц — порождений супершоггота. Да, даже с таким грузом он летел быстрее. Ненамного, потому что приходилось ещё ягов оберегать от набегающего потока воздуха и от холода. Но быстрее.
Однако утащить эту компанию от деревни он не мог — по крайней мере, пока внизу оставался хоть один живой культист. Иначе о нормальном контакте потом не будет и речи — его обвинят в том, что он лишил ягов возможности спасти своих последователей. Приходилось летать кругами, уворачиваясь от более-менее крупных стай, уничтожая мелкие, и поторапливать троицу, чтобы она приняла уже, наконец, решение — отступать или как-то действовать.
У птиц, которые подлетали поближе, появлялись человеческие лица и физиономии ягов — они выкрикивали оскорбления и насмешки. В адрес Ричарда — чаще.
— Ты неудачник, прародитель! — кричали они. — Ты портишь всё, за что берёшься! Что сейчас будешь делать? Опять сбежишь в будущее, оставив других расхлёбывать свои ошибки? Мы окажем тебе услугу, если пожрём, прародитель! Так впервые за миллионы лет от тебя будет польза!
И самое неприятное, что при всём своём ехидстве они были правы.
Не во всём правы, конечно. Супершоггот не знал о Ковенанте, не знал обо всём, что сделал Ричард в эпохах до его рождения. Тогда у него получалось лучше — несколько спасённых видов на совести, пусть даже он это делал из эгоистических соображений и по требованию других. А вот когда за ним больше не стоит мощь Ковенанта, когда рядом нет Дж-Онна и Дэйр-Ринг, как-то стало получаться хуже...
И даже легко объяснить, почему. Тогда он не боялся увязнуть в чужом времени. Тогда он для решения любой проблемы первым делом создавал организацию, подбирал кадры. Сейчас же — пытается не обрастать связями, остаться одиночкой, чтобы без проблем вернуться к своим.
А один в поле не воин, даже если этот один — бессмертный супергерой. При всех его уникальных способностях, одна важная среди них отсутствует: он не может быть одновременно во многих местах. В отличие, кстати, от супершоггота, для которого это рутина.
Прошла минута. Истреблено около трети поселян. Яги всё ещё мнутся. Им плохо, им очень плохо, это видно — но разум преобладает над чувствами. Они могут сдержаться. В конце концов, все эти люди — однодневки. Они всё равно бы умерли, не сейчас, так спустя пару десятилетий — мгновение даже по меркам старых ягов. Но почему тогда так больно?
Ричард резко пошёл вниз, заскользил над самыми верхушками деревьев. Птичьи стаи спикировали следом за ним.
— Что ты делаешь? — выдохнул один из ягов.
— Пытаюсь что-то изменить, — коротко ответил он.
Да, второй свиток Шаб-Ниггурат давно уничтожен — ещё в Турийскую Эру. Но перед тем, как взять его с собой в горы Яддит-Го, Ричард намертво вызубрил его содержание. И в пипбак занёс.
Глупая идея, совершенно глупая. Не факт, что Избранное Дитя удастся укротить сейчас, неизвестно, что произошло с культом Чёрной Козы за эти века. Не факт, что специализированное оружие против Гатанотоа окажется столь же эффективно против Вековечного врага. Хотя супершоггот намекал на это в их предыдущей битве, но кто же верит абсолютному притворщику? Не факт, что вред от призванного существа, кем или чем бы оно ни было, окажется меньше, чем от Вековечного врага.
Кто-то другой на месте Ричарда мог бы сказать, что просто устал совершать разумные поступки, тем более, что на примере Ганеши он видел, к чему можно прийти. Но он бессмертный. Он не может устать от чего бы то ни было. Он всегда реагирует на всё как в первый раз. Придётся признать, что он изначально был такой. Нервный. Психически нестабильный. Легко провоцируемый.
Свиток содержал не только текст, но и рисунок. Также необходимый для призыва. И конечно, для его активации требовалась архитектура нейросети, достаточно близкая к человеческому мозгу. Но Ричард рисунок воссоздал из биопластика своего тела, а нейросеть сформировал из собственного мозга. Ему проще, он когда-то был человеком.
В следующую секунду после прочтения заклинания он заорал, как будто его резали заживо. Такой боли он не испытывал давно — последние несколько тысяч лет точно. Надо же было всё-таки думать о последствиях. Хоть немного. Хоть о ближайших.
Рисунок на свитке — многоконечная звезда с неправильным построением углов — по замыслу жрецов Шаб-Ниггурат должен был стать порталом. Вернее, зародышем такого портала — после открытия его нужно было расширить раз в так в двести, чтобы Избранное Дитя смогло пролезть.
Он и начал расширяться. Прямо в теле Ричарда. Втягивая в себя многомерные молекулы и достраивая конструкцию.
Теперь Ричард хорошо понимал, что чувствуют женщины, когда рожают. Оно лезло в этот мир прямо сквозь него — громадное, бесформенное, уродливое. С влажным хлюпанием протискивало из иного пространства свою многотонную тушу. Деформируясь само, ломаясь, вытягиваясь, но не погибая при этом — оно было менее гибким, чем даже простой шоггот, но всё же более адаптивным, чем обычные животные. В судорогах Ричард едва успел опустить на землю сейф с ягами, чтобы не уронить его.
Это был удобный момент для атаки, но птицы Врага тоже замерли в воздухе, поражённые невиданным зрелищем.
Когда всё закончилось, и дваждырождённое Дитя рухнуло на землю, ломая своей тушей ближайшие деревья, Ричарду понадобилось ещё почти полминуты, чтобы собрать себя обратно из того, во что его превратило заклинание.
Он вырастил щупальце с глазом и попытался рассмотреть, что же он призвал в этот мир.
Странное сочетание бесформенного месива и гармоничности. Чем-то похоже на кентавра из родного мира Ричарда, но во много раз больше. Чудовище размером с трёхэтажный дом. Щупальца, хвосты, рога, собачьи головы, способные проглотить легковушку, ноги как у слона или носорога, звериные лапы с мягкими подушечками и смертоносными когтями, множество глаз. Словно шоггот, пойманный в процессе трансформации, так и не решивший окончательно, во что ему превратиться. Но всё это было... на удивление складно. Каждая часть тела, куда бы она ни была "пришитой", находилась строго на своём месте, так чтобы усиливать атаку, защиту или передвижение. Биомеханическая крепость.
И на вершине этой крепости, из холки сразу двух звериных голов, там, где они соединялись... поднимался торс обнажённой девушки. Вполне нормального, человеческого размера.
Девушка моргнула, каким-то кокетливым жестом отбросила на правое плечо волосы, закрывавшие ей вид... и в упор посмотрела на Ричарда.
Это был не просто монстр. Это определённо было разумное существо. Животные так не смотрят.
Взгляд был своеобразный — одновременно устало-равнодушный и страстно-отчаянный, молящий о спасении и полный жажды убийства. Но при этом вполне человеческий. Примерно так может смотреть бухгалтер, который третьи сутки, держась только на крепком кофе, без сна и отдыха сводит баланс перед грядущей ревизией. Или студент, который готовится к сессии, пытаясь догнать за неделю то, чего не учил полгода. Но студент и бухгалтер знают, что их мука однажды закончится, что ревизия и сессия пройдут и можно будет вернуться к нормальной жизни.
У девушки, которая смотрела на Ричарда, такой надежды в глазах не было. Наоборот, было отчётливое понимание, что "ремонт нельзя закончить, его можно только прекратить". Что мучения будут длиться до тех пор, пока она не сдастся, не проиграет. Что победить нельзя, можно лишь оттягивать поражение — и чем больше она его оттянет, тем дольше придётся терпеть. Есть такое выражение "глаза загнанного в угол зверя". Так вот, любой загнанный в угол зверь был оптимистом по сравнению с той, чьё тело торчало из кентавра-переростка.
Ещё в её взгляде он прочитал лёгкое отвращение. Это было уже не застарелое чувство, а что-то свежее, только что появившееся. И не трудно догадаться, чем вызванное. Не только он осматривал Избранное Дитя. Она тоже смотрела на него.
И видела висящий в воздухе портал, похожий на разодранный зелёный сфинктер, с одним торчащим сбоку глазом на стебельке. Не самый симпатичный облик для знакомства. Кто-нибудь другой на месте Ричарда мог бы сказать "На себя-то посмотри, красавица!", но в том-то и дело, что он находил это существо вполне симпатичным с определённой точки зрения. А вот оно его — нет.
Увы, на выяснение отношений или хотя бы на знакомство у него не было времени. Случившееся застало врасплох все стороны конфликта. Но Вековечный враг опомнился первым. Он соображал и реагировал куда быстрее, чем яги. И в отличие от Ричарда — не пострадал физически. Он был просто удивлён. Побороть удивление куда проще, чем собрать себя по молекуле.
Он атаковал. Ему не нужно было делать выбор, на кого напасть в первую очередь — он мог ударить сразу всех. Часть птиц налетела на Избранное Дитя, часть — на ягов, часть — на Ричарда. Даже одной небольшой особи супершоггота, размером с голубя, достаточно, чтобы за доли секунды убить человека. Они гораздо сильнее, чем обычные существа такого же веса, и могут создавать из своих тел любое оружие. Например, тонкие щупальца, проникающие сквозь глазницы прямо в мозг. Или коготки, с хирургической точностью вспарывающие сонную артерию.
Тела ягов были несколько усовершенствованы ми-го, у них не было столь явных уязвимостей. Хирургические шедевры. Все места на теле были защищены, либо толстой шкурой, либо костью, либо дублированием. С ними нельзя было покончить одним ударом, нужно было раздирать тело секунд двадцать, чтобы добраться до жизненно важных органов. Но это лишь продлит их мучения. За двадцать секунд к ним никто не придёт на помощь. Ричарду и в благоприятных условиях понадобилось бы полминуты, не меньше. А тут ещё налетели толпы маленьких монстров и принялись его терзать, бить током, поливать кислотой. Вреда бессмертному метаморфу они, конечно, причинить не могли, но замедляли восстановление из портала.
Он прикинул, что его атакует около трёхсот килограммов биомассы. Чтобы поглотить его Эссенцию (то есть представлять реальную опасность), понадобится не меньше двух тонн, а для надёжности лучше пять. Пока угрозы нет, но новые птички продолжают налетать с каждой секундой.
Тела ягов уже всё равно, что мертвы. Вопрос в том, удастся ли спасти их Эссенцию. Смогут ли Сердца-Близнецы поглотить её сквозь обшивку сейфа? Или им для этого нужна отдельная команда? А если даже включатся автоматически — то перетянут ли из жадных щупалец супершоггота?
Избранное Дитя если и поможет, то явно не сейчас. Ему нужно хотя бы несколько минут, чтобы сориентироваться в ситуации. Судя по глазам девушки, она и у себя дома была далеко не в лучшей форме. А тут проталкивают сквозь неподходящий по размерам портал в совершенно чужое пространство-время, где на тебя кидаются какие-то постоянно меняющие форму твари. Ричард сам не был уверен, что смог бы сориентироваться вовремя в такой ситуации.
Но у измученной незнакомки, похоже, оказались солидные резервы выносливости и психической гибкости. Во всяком случае, себя она защитить сумела — да ещё как. Просто на загляденье. Хотя возможно, это была не решительность, а просто рефлекс, сработавший без участия сознания.
Супершогготы пытались по привычке отыскать на её теле уязвимые места — и не находили таковых. Потери глаз, ушей, ноздрей, казалось, не беспокоили зверюгу вовсе. Повреждённые части тела регенерировали с громадной скоростью, а пока не восстановились — им всегда находилась замена на другой части тела. Многократное резервирование всего и вся — Ричард бы поаплодировал её создателям, если бы было чем. Просто проткнуть её в случайном месте не удавалось вообще — шкура, похоже, не уступала по прочности танковой броне. А те фрагменты, что пытались залезть в пасти, просто исчезали — собачьи морды делали короткие глотательные движения — и монстрики почему-то прекращали сопротивление, и судя по всему, покорно позволяли себя переварить.
Впрочем, с теми, что атаковали снаружи, происходило то же самое, только слабее и медленнее. Их атаки постепенно становились вялыми, рассеянными, неточными. Клыки, когти, клювы, щупальца как будто увязали в шкуре Избранной. Увязали. У существ, способных в мгновение ока изменить свою форму и консистенцию. Это выглядело так же нелепо, как утонувшая рыба. Но происходило. Они не могли оторваться, хлопали крыльями с каждой секундой медленнее... а потом и вовсе — теряли форму, оплывали и как будто впитывались в тело гостьи из портала. Магия?
Трудно сказать, было ли происходящее магией, но вот чудом — было совершенно точно. Потому что увидев судьбу своих собратьев, все фрагменты, что драли ягов, оставили их и кинулись на нового врага.
Впрочем, их логику понять было нетрудно. Ричард и сам бы так же поступил. Если слоноголовые от отчаяния откроют сейф — вырвать у них Сердце будет быстрее и проще, чем пытаться кислотой и мышечной силой разрушить инопланетный броневой сплав. Пробудить артефакт они в любом случае не успеют — скорость реакции у супершоггота куда выше, и глаз у него хватает. Ну а если будут продолжать упрямиться и не откроют — никуда не денутся, сами по себе они не опасны, добить и съесть их можно будет и потом. Тогда и на вскрытие сейфа времени хватит.
Увы, Ричарда они оставлять в покое не собирались, прекрасно понимая, что если марсианин успеет восстановиться, то станет весьма неприятным противником. Не таким неприятным, чтобы доставить Вековечному врагу серьёзных проблем — но достаточно, чтобы не дать себя сожрать. А надежду завладеть его Эссенцией супершоггот ещё не оставил. Поэтому из деревни подлетали новые и новые птицы — они даже выживших культистов оставили в покое.
Бесформенная клякса-амёба, ощетинившись щупальцами, рухнула сверху на торс обнажённой девушки, который выглядел самой уязвимой частью. Живая хищная субстанция завалила её, облепила собой, утопила, растворила...
На этом успех и закончился. Амёба точно так же обмякла и впиталась в тело "кентавра", как и другие фрагменты. На месте её атаки осталось крошево из раздробленных костей, из которого местами торчали обрывки мышц и внутренних органов. Но на глазах у Ричарда всё это начало восстанавливаться — не перетекать в целостную форму, как у него или у супершоггота, а именно регенерировать — волокна удлинялись, соединялись, кости становились на место, трещины заполнялись чем-то вроде цемента из стволовых клеток, которые быстро дифференцировались. Так могут регенерировать обычные шогготы, не имеющие биопластика. Но у обычных шогготов нет такой точности и целеустремлённости, такого полного понимания анатомии. Если бы оператором шоггота была Костепилка, тогда можно было бы наблюдать нечто подобное.
