Муку даже сплюнул от негодования.
— Я и так знаю, что сила артефакта способна их контролировать.
"Да. А то, что эту силу не в какие свитки не поместить, до тебя не доходит?"
— И что мне делать?
"Ты знаешь. Я уже рассказал тебе. Все рассказал".
Муку еще постоял на лестнице, принимая какое-то решение, а затем уверенно кивнул.
— Да, я помню. Но...
"Ты не слушал моих советов, поэтому ничего не получалось. А теперь все получится. И отец похвалит тебя. Снова похвалит. Ты видел, как рад он был успеху? Он снова будет рад. В этот раз все получится так, как надо. Это я могу тебе пообещать".
Парень снова кивнул:
— Да. Да! Теперь все получится!
И побежал вниз. Теперь он знал, что нужно делать. Он точно знал, что нужно делать.
Глава 4/18
Рьюзецу без стука вошла в кабинет, неся в руках поднос с чаем. Девушка дружески улыбнулась Кьюджину, что не произвело на последнего никакого впечатления. Видимого. Да и чай ему не слишком понравился.
— Ты сказал, что хочешь узнать о человеке, который предоставляет мне минерал.
Коноховец кивнул:
— Да, нам уже несколько раз приходилось пересекаться с его подопечными. Они создают много проблем. Слишком много.
Отпивая горячего чая, Муи задумался ненадолго, прежде чем ответить:
— Не знаю, главный человек он или подчиненный, но... Старик, но возраст определить не берусь. Он не похож на синоби. Сколько я за ним ни наблюдал, ни разу не заметил, чтобы он проявил хоть какие-то присущие синоби, действия, реакции, что угодно.
Однако Кьюджин подтвердил соображения Муи.
— Среди его подчиненных мы почти не встречали синоби. А если там и были какие-то нукенины, то только наемники. Да и вообще эта организация синоби не любит, так что ваши слова — скорее подтверждение известных нам фактов.
— Не любят синоби? — Муи немного удивился.
Он слышал о разных организациях. Некоторые состояли из синоби, некоторые активно пользовались их услугами, охотно или не очень, но таких, чтобы "не любили" на его памяти не было.
— Именно. Правда, это может быть ширмой, но самые фанатичные высказывались как раз в том ключе, что мир нужно вовсе избавить от синоби.
— Простите, — встряла в разговор девушка, — но такое вообще возможно?
Коноховец кивнул:
— Вы, возможно, удивитесь, но да, это вполне реализуемо. Как ни странно, подавляющее большинство синоби — клановые. Эти способности передаются через кровь. Даже те, кого называют безклановыми, не имеющих никаких особых способностей, помимо общих, все равно имеют среди своих предков кого-то из кланов. Исключения — редкость. Два или три человека за поколение в Великой Скрытой Деревне. Если кому-то, каким-то образом, удастся вырезать большую часть синоби, появление новых будет сведено если не к нулю, то близко к этому. То, что это сложно выполнимо — другой вопрос.
У девушки по спине пробежались мурашки. До этого момента она о таких вещах не задумывалась. А вот Муи понял все правильно.
— Подожди. Ты хочешь сказать, что наши исследования...
— Они хотят получить возможность сделать людей сколько-нибудь опасными для синоби. Убивать неопытных гэнинов они вполне способны. Толпой, неся чудовищные потери, но способны. Да и методами эти ребята не гнушаются, устраивая... всякое. Методов борьбы существует великое множество, совсем не обязательно вообще сражаться.
Муи задумался, а Кьюджин не торопил его.
— Сложно поверить, — признался глава тюрьмы.
Коноховец кивнул:
— Я знаю. И потому не настаиваю, что мое видение ситуации является единственно верным. Я могу ошибаться. Но, к сожалению, со временем я встречаю все больше доказательств, подтверждающих мои соображения. Да, на данный момент я не верю, что они когда-либо дорастут до того, что смогут представлять прямую угрозу для сеннина, даже для сильного дзенина в открытом бою, но... Знаешь, проверять не имею ни малейшего желания.
Муи вынужден был согласиться:
— Да, я бы тоже не хотел. Но мы ушли от темы. Старик. Поскольку не синоби, то хорошо за пятьдесят. Ходит с тростью. Одет в балахон с капюшоном, лицо прикрыто тканью, это искажает голос. На руках перчатки, кожаные. Умен и опытен. Хорошо разбирается в людях, еще лучше разбирается в поведении толпы. Он сразу сказал, что ты умеешь устраивать зрелища. Правильные зрелища.
Кьюджин никак не отреагировал на слова, остался сидеть все так же неподвижно, и Муи продолжил:
— Несколько раз демонстрировал весьма впечатляющую осведомленность. Он сам нашел меня. И, похоже, лучше меня знал, что хранится в этой крепости и как это можно использовать. Больше ничего особо рассказать не могу. Всегда выдерживал одну и ту же линию поведения, но это с большой вероятностью,просто маска. О себе ничего не рассказывал, у меня практически ничего не спрашивал. Только по делу. Минерал его люди доставляли вместе с продуктами. Как они это организовали — я не знаю. Его сопровождающие... Ну, мужчины, где-то около тридцати. Хорошо сложенные, темные балахоны, не разговаривали, только ходили следом. Так же на синоби не похожи.
Кьюджин медленно кивнул:
— Хорошо.
Казалось, даже эта не слишком ценная информация ему о многом рассказала. Муи даже испытал некоторую зависть. Его собеседник отличался аналитическим умом, быстро анализировал информацию и находил необычные подходы в разных ситуациях. Одно его предложение о сотрудничестве чего стоит. Да и осведомленность. Возможно, он так же, как и тот старец, собирал крупицы информации, составляя из них целостную картину.
— Хорошо, — повторил Коноховец, — не откроете мне еще одну тайну? Тайну вашей крепости.
Муи ожидал подобного вопроса, но его также мучило любопытство.
— А что тебе самому известно?
— Не много. Ее пытались штурмовать войска Камня и Облака в разное время. Это не считая всяких мелких сошек, но раз за разом умывались кровью и отступали. Тем не менее, ваш клан находится здесь в фактической ссылке, причем очень давно. Дальше — только слухи, ничего конкретного.
Глава тюрьмы не верил, что это действительно все, что известно Коноховцу, но спорить не стал.
— Так уж получилось, что я сам знаю далеко не все. Со всеми этими постоянными войнами, конфликтами, нападениями сохранились далеко не все записи, что делали мои предки. Насколько я знаю, хм... Наш клан не ссылали сюда для охраны крепости. Не совсем так. Мы — те или потомки тех, кто был посажен сюда охранять крепость. Мы так долго здесь живем, что... Ну, получили некоторые способности от того, что охраняем. Или, точнее, храним. Это артефакт. А если точнее — клетка. Что или кто в ней находится... — Муи развел руками, — эта информация утрачена. Но, если на крепость напали, двадцать один член клана должен собраться на, хм, ринге и произвести определенный ритуал. Один из нас, избранный заранее, отправляется к артефакту и получает от него силу. Силу, достаточную, чтобы отбить практически любое нападение. А затем умирает. Это должен быть определенный человек. В свитках его называют избранным, но я бы назвал его проклятым. В предыдущем поколении это был мой дядя. После его смерти...
— Твой сын, — безошибочно угадал Кьюджин.
Муи кивнул.
— К счастью, на нас больше не нападают, так что есть надежда, что и ему своей жизнью жертвовать не придется.
Коноховец ухмыльнулся:
— Биджу, и вы туда же? Благородная жертва, — он обреченно выдохнул. — Похоже, это вечный человеческий порок: создавать себе великомучеников собственными руками. Когда же вы, наконец, поймете, что это чудовищно и неэффективно.
Муи испытал некоторую обиду за всех тех, кто когда-то отдавал свои жизни за клан.
— Не стоит недооценивать силу человеческой добровольной жертвы.
Коноховец поморщился:
— Это сила человеческой лени и тупости. Жертва — самый простой вариант, требующий меньше всего усилий. Не потому его везде используют, что он очень хорош, а потому, что прост, и ничего придумывать не надо. Хотя, если вспомнить про то, когда это все было придумано...
Кьюджин задумчиво смотрел на Муи. Коноховец размышлял над чем-то, и глава тюрьмы не собирался ему мешать.
— Время, — наконец, вновь заговорил Кьюджин. — Если определить время, когда был создан артефакт, то можно примерно вычислить, что именно в то время происходило и кто мог оказаться в вашей клетке.
— Во времена Отшельника Шести путей много чего происходило, — пожал плечами Муи, — он же был богом среди синоби.
— Был ли? И кого ты считаешь богом, Муи? Мне неизвестен ни один настоящий бог. А единственный, приблизившийся к этому статусу реально существующий дух — Шинигами.
Неожиданный поворот дискуссии, но Муи было даже интересно.
— Ну, насколько известно из легенд, Рикудо мог создавать объекты из чакры, создал луну и вообще первым узнал о существовании чакры.
Кьюджин чуть улыбнулся:
— И? Это делает его богом?
Муи удивился, не поняв сути вопроса.
— Допустим, все, что ты сказал, верно. Но задумайся, Муи. Каждый синоби с помощью чакры преобразует окружающий мир, используя ниндзютсу. Возможно, Рикудо лишь достиг в этом вершины мастерства, что еще не делает его богом. Мне известны синоби, тем или иным способом добившиеся бессмертия. Рикудо бессмертным не был. Вообще, существует миф, что Шинигами и есть Рикудо. То, что с ним случилось, когда он достиг совершенства во всем.
— Интересная идея, — улыбнулся Муи.
— Еще какая. Становиться бессмертным привратником на пути умирающих душ. Сомнительная перспектива, на мой взгляд. Небезызвестный Орочимару мертвецов поднимать может. И сам бессмертен. Может, о нем тоже лет этак через тысячу будут вспоминать как о боге. Или о нас с вами, как о первопроходцах в создании каких-нибудь существ, которые через тысячу лет вытеснят синоби. Может, Рикудо вообще синоби не был? Мне известен сеннин, учитель которого сам так сеннином и не стал, но научил ученика, простите за тавтологию. Время хоронит историю, оставляя лишь легенды, Муи. Никто сейчас не скажет точно, что происходило много лет назад. Лишь некоторые намеки. Но, как я уже сказал...
Закончить он не успел. С улицы донесся сигнал тревоги. Коноховец вопросительно взглянул на Муи, а тот крикнул:
— Стража!
Двое подчиненных тут же вошли в дверь, готовые драться или защищать мастера.
— Откуда идет тревога?
Синоби переглянулись.
— Сейчас выясним.
Муи беззвучно выругался, оглянувшись на гостя.
— Дай мне несколько минут, чтобы решить проблему, и мы продолжим разговор.
Коноховец кивнул, снова размышляя о чем-то. До тревоги, похоже, ему не было особого дела. Или он просто не показывал этого. Рьюзецу осталась в кабинете. Не то, что бы ей хотелось поговорить с безмолвным гостем, но не за любовником же таскаться. Хотя на самом деле хотелось, конечно. Было в этом Коноховце нечто, делающее его не таким, как все остальные. И не что-то одно, список отличий был длинным. Начиналось с совершенно туманного прошлого. Если собрать все слухи, которые о нем ходили, хватит на целую жизнь. А ведь Кьюджин был относительно молод, вряд ли больше двадцати пяти. А если убрать слухи и оставить то, что было правдоподобно, все равно получалась весьма насыщенная и интересная жизнь. Следующим пунктом шло то, что он сеннин. Сеннины сами по себе были той еще редкостью. Сколько живых сеннинов сейчас жило в мире? Вряд ли больше десятка. Пятая Хокаге в Конохе, ее бывший напарник, Извращенный Отшельник и писатель Джирайя, и этот Кьюджин. Плюс к ним еще небезызвестный Орочимару. Четверо так или иначе относились к Конохе, по крайней мере, были выходцами из нее. Были два сеннина в Облаке, и один точно жил в Тумане, об остальных только слухи. И вот, один из них сидит прямо перед ней. Все равно, что прикоснуться к живой легенде. Синоби, что серьезно порушил Великую деревню, вот он, всего в десятке шагов. Были в нем и другие отличия. Поведение. Сколько раз Рьюзецу видела Кьюджина, парень всегда был спокоен. Небольшие проявления эмоций были, скорее, для собеседников, просто для поддержания беседы. Совсем не факт, что Кьюджин действительно что-то чувствовал и чувствовал то, что показывал. А может, и совсем наоборот, показывал именно то, что чувствовал, потому что скрывать не боялся.
Коноховец перевел взгляд на девушку, показывая, что отлично чувствует ее пристальный взгляд. Он всегда замечал ее взгляд, даже когда она это скрывала. Прекрасный миф о том, что любой опытный синоби всегда ощущает, когда на него смотрят. Глупость. Любой опытный синоби может смотреть так, что его взгляд не ощутить обычным чутьем. И этот взгляд. Тусклый свет зрачков. Странный взгляд. Будто взгляд со стороны, спокойный, отрешенный. Будто ему плевать, что происходит вокруг, будто он — сторонний наблюдатель. Стоит признать, в его поведении это тоже отражалось. Кьюджин узнал, что здесь проводятся какие-то эксперименты, и ничего. Как будто так и должно быть. Нет осуждения, нет настороженности. Только интерес, и то слабый. Видимо, у синоби, отправившего на тот свет не меньше тысячи человек, понятия морали, если и остаются, приобретают весьма своеобразные формы.
Коноховец потерял к Рьюзецу интерес и снова уставился в пустоту, над чем-то размышляя. Ее взгляд ему был безразличен.
— Могу я задать вопрос?
— Не обещаю, что отвечу.
— Почему ты сидишь здесь? В тюрьме? Не верю, что тебя действительно можно здесь удержать против твоей воли.
Кьюджин все так же смотрел перед собой.
— Есть причины.
На чем ответ и закончился. Но он и не обещал, что обязательно ответит.
— У тебя есть семья?
— Возможно.
— Завидую твоей жене.
— Звучит, как насмешка, учитывая, где я нахожусь, — сохраняя спокойный голос, отвечал Кьюджин.
— Но у тебя есть причины на это, — напомнила Рьюзецу.
Коноховец кивнул, переведя взгляд на потайную дверь. Ту самую дверь, что вела в лабораторию Муку. Затем перевел взгляд на Рьюзецу.
— Я знаю, кто поднял тревогу.
На то, чтобы сложить два и два, у девушки ушли мгновения. Она вскочила, соображая, что сделать. Броситься к выходу или остаться здесь. В конечном итоге, подопытные не должны были ее атаковать. Вроде. Но раз они снова вырвались на свободу... Параллельно с этими мыслями она материла Муку, у которого в очередной раз все пошло через...
Дверь с грохотом проломилась, и через образовавшееся отверстие вывалился некто. Он не был заключеным, судя по обрывкам одежды. Нет, один из тех, кто работал внизу. Но в остальном... Почти прозрачная кожа, красные круги пропитанной кровью плоти вокруг глаз, черные татуировки, точнее, какие-то символы, появившиеся от вливания чакры. А вот лица Рьюзецу не узнавала, потому что оно немыслимо изменилось. Челюсть выдвинулась вперед, сузилась. Вся голова как-то странно вытянулась. Существо переводило взгляд с сидящего на своем месте Кьюджина на Рьюзецу, будто само еще не решило, что будет делать дальше. Лишь стояло и смотрело, глубоко дыша, отчего расширялась и сжималась грудная клетка.
— А я понял, зачем нужна была сенчакра, — задумчиво произнес Коноховец, рассматривая новое действующее лицо, — она позволяет мутировать организму.
