Крымов снова стал привычно перечислять достижения, но теперь он почти непрерывно покашливал. Насколько же легко ему было играть на пике своего правления крутого мачо, лётчика, хоккеиста, военачальника, — в те благословенные времена первых двух президентских сроков никакого, как сказали бы психологи и социологи, "ролевого конфликта" он не испытывал. А каково же ему приходилось теперь! Когда на дворе, как не крути, закат блестящей "эпохи президента Крымова", и людям отчего-то всё чаще хочется высказать ему своё разочарование. Уйти бы...Прямо сейчас встать и уйти... Его лицо и поза уже не передавали легкость и гордость за успехи, ибо таковых нет, он и сам это подозревал, не смотря на враньё своих помощников.
Все вдруг ясно увидели огромное несоответствие и напряжение между реальностью и той радужной картиной, которую им пытался изобразить глава государства. Наиболее затяжным откашливание стало, когда президент, будто оправдываясь, стал говорить о том, какую беспрестанную заботу власть в стране и лично он проявляют по отношению к простым людям, обычным семьям, уязвимым категориям населения.
Злобный Колобков совсем обнаглел, даже посмел его перебить, и всё это с отвратительной ухмылочкой, будто клещ вцепился.
— Постойте, постойте! — вклинился едкий толстяк в его речь. — Всё это мы уже слышали. А вот вы только что упомянули огромный резервный фонд. При этом вы скромно умолчали, что большая часть этих денег предназначена не для раздачи пострадавшему из-за пандемии населению, не на поддержку простых бизнесменов, а, чего уж тут скрывать, крупным госкомпаниям, которыми владеют ваши ближайшие друзья. А также разным прихлебателям.
— Вы в этом так уверены? — почти с ненавистью взглянул на впившегося в него журналиста Николай Николаевич.
— Это не так уж трудно проверить, пока ещё такая информация не засекречена вами.
— Я не готов вам сейчас ответить, я сам не распоряжаюсь бюджетом, это прерогатива правительства, министра финансов, премьер-министра. У нас все расходы правительства проходят утверждения в парламенте. Давайте я вам более компетентно отвечу на ваш вопрос немного позже... — Крымову уже с трудом удавалось скрывать растерянность и волнение — лицо его обильно потело, так что то и дело приходилось вытирать испарину платком. Глаза бегали. Куда только делось его обычное хладнокровие!
— Сказав, что уровень безработицы сейчас ниже, чем год назад, вы солгали, ибо безработица сильно выросла по сравнению с прошлым годом. Вы странным образом "не заметили" спад промышленного производства, которое началось задолго до коронакризиса. Эпидемия лишь придала процессу катастрофический обвальный характер. Но государственные СМИ всячески скрывают эту болезненную правду от населения.
"Усы" снова попытался прикрыть шефа:
— Вы оперируете слухами. Эти ваши цифры взяты с потолка — бросил он Колобкову. — А президент опирается на серьёзные исследования, подтверждённые независимыми экспертами.
Между Вольдемарчиком и независимым журналистом возникла короткая перепалка. Через пару минут микрофон у Колобкова всё же отключили, но заткнуть ему рот сразу не получилось.
— Российский президент нарисовал нам чрезмерно радужную картину, в которую не поверит ни один серьёзный аналитик! — во всю силу своих лёгких и голосовых связок кричал дебошир. — Такое впечатление, что президент упорно пытается как по волшебству сотворить из ничего тот мир, который он хочет видеть. Изменить неприятные реалии он явно даже не пробует. Вы и ваше правительство не предлагаете инвесторам никаких конкретных мер, повышающих привлекательность России, ограничиваясь разглагольствованиями о значении малого и среднего бизнеса. Вас будто всё устраивает, а страна — валится в яму!
К скандальному журналисту уже подошли двое крепких мужчин и взяв под руки повели к выходу. Колобков продолжал что-то кричать. Но телекамеры уже показывали приятную девушку, задавшую президенту вопрос на любимую для него тему помощи детям.
Глава 456 "Мальчик, гениально подносящий кофе"
Константин Боровой, политик, общественный деятель, Депутат государственной Думы 2-го созыва (1995-2000годов), экс-председатель "Партии экономической свободы", вынужден был эмигрировать в США:
На меня вышли два офицера ГРУ и сообщили информацию о готовящихся взрывах домов и что их принуждают заниматься этим. Но эти офицеры военной разведки не хотели в этом принимать участие и просили меня помочь обнародовать информацию.
Проводить эту пресс-конференцию "Об организации взрывов домов ФСБ РФ" в Государственной Думе в сентябре 1999 года меня отговаривали многие. Но два офицера ГРУ согласились также дать показания по этому поводу Совету национальной безопасности. И к тому времени речь уже шла о безопасности этих самых офицеров. Нужно было решаться.
Депутат Госдумы, решил я, вроде бы обязан придать гласности такую информацию.
Отговаривали все. Даже "стальная", прошедшая андроповские тюрьмы и "психушки" Новодворская — слишком опасно все это касалось тогда. Мой друг Борис Немцов просто крутил пальцем у виска и говорил, что если я буду транслировать этот бред, которым меня снабдили провокаторы, то уничтожу свою репутацию. Тем более, ребята дали еще и информацию о каком-то Бен Ладене, который планирует штурмовать самолетами небоскребы в Нью-Йорке. (Это за два года до 9 сентября 2001 года). И то, и другое казалось полнейшим бредом тогда. Но отступать мне было уже поздно...
Сразу после пресс-конференции в каком-то интервью Путин сказал, что этого депутата Борового надо послать на разминирование домов, если он такой смелый. С Путиным я к тому времени пересекался один раз, когда в РФ приезжала Тэтчер. Он тогда был "мальчиком", который приносил чай. Кстати, я был в дружеских отношениях с мэром Санкт-Петербурга Анатолием Собчаком и вот когда я ездил к нему на встречу там присутствовал молодой человек, который гениально, просто кон-гениально! подавал кофе.
Это я к тому, что незадолго до описываемых событий Анатолий Собчак, с которым у меня были хорошие отношения, попросил меня поддержать его ученика Володю в его кампании по выборам президента. Но после заявления Путина я послал ему вежливое официальное письмо в Кремль на депутатском бланке, что теперь никак не смогу его поддержать.
Ни одно СМИ не опубликовало информацию о пресс-конференции. Её будто не было. Шла избирательная кампания в Государственную Думу.
"Прости, Костя, но Телеканал и Радиостанция для тебя теперь закрыты, нам нужны сейчас депутаты с патриотическими взглядами" — сказал мне владелец самого независимого на этот момент телеканала "НТВ" Гусинский.
Борис Абрамович Березовский, у которого был контроль над первой кнопкой телевизора, вроде согласился встретиться: "Напрасно вы так волнуетесь, Константин Натанович, — своим вкрадчивым елейным голосом сказал он. — Владимир — вполне адекватный человек демократических взглядов. Ученик Собчака. И вполне управляемый".
После пресс-конференции я связался с Советом национальной безопасности и попросил выслушать информацию об участии офицеров ФСБ во взрывах домов. Они согласились. Я передал координаты должностного лица Совета одному из этих офицеров ГРУ и попросил его связаться с Советом. Он обещал мне перезвонить сразу после встречи.
Позвонил уже с вокзала:
"Этот Совет национальной безопасности — просто подразделение ФСБ. Они не будут заниматься расследованием. Еле вырвался от них. Пришлось прикинуться сумасшедшим. Я растворяюсь и исчезаю. Не ищите меня" — сказал он и повесил трубку.
Каюсь, я пытался добиться какой-то защиты для этих двоих порядочных военных по программе защиты свидетелей, хотя бы в США, но у меня ничего не вышло. Один офицер погиб через несколько дней после этого в автомобильной катастрофе. По моей информации, и другой военный тоже вскоре был убит.
Тогда я думал об их спасении и как-то упустил, что сам вероятно хожу по краю пропасти. Мой близкий друг, человек с нужным опытом и связями, посоветовал мне куда-нибудь срочно уехать. Я улетел в США.
Американское ФБР тоже не поверило бреду, который я передал им про Бин Ладена и его связях с ФСБ.
А в России после взрывов домов Путин, у которого до этого был нулевой рейтинг, предстал защитником запуганного населения. Потом была Вторая чеченская война, он получил потрясающий результаты на выборах и случилось его воцарение. А недальновидные Березовский и Гусинский, которые недооценили Путина, вскоре сами поплатились за свою недальновидность.
*
Инцидент с Колобковым — был неприятным, но всё же не катастрофичным. Настоящая же информационная бомба взорвалась уже в самом конце Прямой линии. То ли скандальная выходка удалённого из зала российского журналиста спровоцировала его французского коллегу, представляющую респектабельную газету, задать не оговорённый с президентским пресс-секретарём вопрос. То ли речь шла о заранее спланированной провокации. Как бы там ни было Николаю Николаевичу неожиданно напомнили старую и очень болезненную историю. "Не могли бы вы прокомментировать свою роль во взрывах домов в вашей стране в канун ваших первых выборов в 1999 году. А также хотелось бы услышать ваш комментарий, как человека, руководившего незадолго до этого Министерством Порядка, о странных учениях в Рязани, происходивших в те дни".
И это после стольких лет тишины, когда стало казаться, что все давно обо всём забыли! Впрочем, сам он ничего не забыл, не проходило дня, чтобы он не вспомнил о событиях двадцатилетней давности, ведь они произошли в тот роковой момент, когда решался вопрос быть ли ему президентом страны и существовала реальная угроза проиграть выборы коммунистам или правым популистам. История была мутная.
*
Вечером в среду, 22 сентября 1999 года, житель дома 14/16 по улице Новоселов города Рязани Алексей Картофельников, возвращаясь с работы, заметил возле своего подъезда подозрительные "Жигули" с номерами, заклеенными бумагой. Несколько мужчин перегружали из багажника легковушки в подвал дома какие-то мешки. Там была ещё молодая женщина спортивного вида, очень уверенная, которая даже попыталась вступить в разговор со свидетелем, но он интуитивно почувствовал опасность и предпочёл быстро уйти.
Автомобиль и мужчины показались подозрительным и инженеру Николаю Васильеву, который незамедлительно позвонил в милицию. Вызванный Картофельниковым и Васильевым наряд обнаружил в подвале три мешка с неизвестным веществом и прикрепленный к ним часовой механизм.
Такая сверхбдительность рязанцев неудивительна для тех, кто помнит, что творилось в России осенью 99-го.
В сентябре 99-го страну потрясла серия жутких терактов: по ночам один за другим в разных городах взрывались многоэтажные дома. В ночь на 9 сентября теракты пришли уже в столицу. За пару минут до полуночи были взорваны два подъезда девятиэтажного панельного дома Љ19 по улице Гурьянова в Москве. Погибли 106 человек, ранения получили почти 700. На 13 сентября был назначен общенациональный траур по жертвам теракта. Но именно в этот день, в пять часов утра, произошел новый взрыв — самый страшный по числу жертв. В уничтоженной террористами одноподъездной кирпичной восьмиэтажке Љ6 корпус 3 по Каширскому шоссе погибли 124 человека. Почти никто не выжил. Заряды чудовищной силы закладывались так, чтобы разрушить здание полностью, убив максимум людей. Во взрывах почти сразу нашли чеченский след, так как в республике тогда бушевала война...
В рязанской 12-этажке на улице Новоселов проживало несколько сотен жильцов. Как и взорванное здание в Москве на Каширском шоссе, дом Љ 14/16 по улице Новоселов возвели из силикатного кирпича. Дом выглядел удачной мишенью для теракта, ведь в случае взрыва он бы развалился, как карточный домик, а значит, едва ли у кого-нибудь был бы шанс выжить. Более того, поскольку дом стоит на возвышении, он мог обрушиться на соседнее здание, и, принимая во внимание неустойчивый песчаный грунт в этом месте, можно предположить, что взрыв уничтожил бы сразу два дома. Чувствовалась отличная военно-инженерная подготовка готовящих теракт террористов-сапёров.
После обнаружения в Рязани мешков с взрывчаткой и боевого взрывателя в городе был объявлен план "Перехват". Когда выезды из города были уже перекрыты, силы оперативных подразделений рязанского УВД и УФСБ пытались установить точное местонахождение разыскиваемых террористов. Не обошлось без счастливых случайностей. Сотрудница АО "Электросвязь", телефонистка Надежда Юханова, зарегистрировала подозрительный звонок в Москву. "Выезжайте по одному, везде перехваты", — ответил позвонившему властный голос на другом конце провода. Юханова немедленно сообщила о звонке в рязанское УФСБ. Все остальное было уже "делом техники". Подозрительный телефон был немедленно поставлен на контроль. У оперативников не было сомнений, что они обнаружили гнездо заезжих подрывников. Однако сложности возникли из-за того, что средствами технического контроля был определен московский телефон, по которому звонили террористы. Это был номер одного из служебных помещений...столичного главкомата ФСБ в комплексе зданий на Лубянке. По этой причине в действиях рязанских силовиков возникла заминка.
Покинув 22 сентября в начале десятого вечера место запланированной операции на улице Новоселов, террористы не рискнули сразу ехать в Москву, так как на пустынном ночном шоссе одинокая машина всегда заметна и вероятность быть остановленными на одном из постов ГАИ была слишком высока. Ночью любая остановленная машина, даже если там сидят сотрудники ФСБ или каких-то иных спецслужб, будет отмечена в дневнике дежурного, и на следующий день, когда пройдет сообщение о взрыве, постовой, безусловно, вспомнит о подозрительной машине с тремя пассажирами. А если появятся еще и свидетельские показания, то рязанские милиционеры и чекисты сразу же выйдут и на машину, и на пассажиров.
Учитывая всё это столичная диверсионная группа решила ждать утра, тем более что нужно было убедиться, что поставленная высшим руководством боевая задача выполнена. А утром на шоссе будет много машин, легко будет затеряться. Тем более из-за теракта обязательно возникнет паника. Уходить они будут не все сразу, ведь если свидетели засекли группу из двоих мужчин и женщины на "Жигулях", то ориентировка милиции будет дана на всю опергруппу и искать будут именно двоих мужчин и женщину. А один человек на машине всегда ускользнет от любой облавы. Поэтому на ночь подрывники затаились на снятой квартире.
Между тем накал в Рязани согласно введённому в городе плану "Перехват" улицы патрулировались усиленными нарядами милиции и курсантов местного училища ВДВ в бронежилетах с автоматами. Все въезды и выезды в город были оперативно блокированы вооруженной до зубов патрульно-постовой службой и автоинспекторами. Скопились многокилометровые пробки легковых и грузовых машин. Обыскивали все салоны и кузова. Искали троих террористов, двух мужчин и женщину, чьи приметы были развешаны чуть ли не на каждом столбе.
Утром 23 сентября старший группы подрывников выехал в направлении Москвы, бросил автомобиль в районе Коломны и беспрепятственно добрался до Москвы на автобусе. Но уже вечером 23 сентября на трассе Москва-Рязань в районе Коломны, приблизительно на полпути к Москве, машина была найдена. Это была та самая машина, на которой доставлялась взрывчатка к месту предполагаемой диверсии. Оказалось, автомобиль числился в розыске. Иными словами, террористы проводили операцию на угнанной машине (классический для теракта случай).
