Битва за Берлин!

Гитлер не обращая внимания подскочил к девушке. От него сильно несло гремучей смесью из нескольких дорогих одеколонов и лосьонов. Своим хриплым визгливым голос, похожим звуки издаваемые скрипкой со ржавыми струнами фюрер проверещал:

— Божественная!

После чего принялся аккуратно срезать острым ножиком одежду. Гитлер начал снизу, распарывая платье, постепенно подымаясь все выше. Екатерина почувствовала острие на своем животе. Неприятно царапнуло кожу. Потом лезвие прошлось между ее пышных грудей. Платье распалось, Гитлер принялся срезать его с плеч. Как ни странно фашист номер один, делал это очень осторожно, старясь не поцарапать красавицу. Но все равно, выступила кровь. Неожиданно фюрер ударил девушку кулаком по скуле:

— Русская шлюха! — Сказал он по-русски. — Ты обнажалась перед дикарями, теми кто по статусу ниже обезьян!

Резким движением Гитлер сорвал разрезанное платье. Екатерина осталась лишь в трусиках, лифчик упал, обнажив цвета мака соски. Фюрер вдруг успокоился и принялся за ремешки туфель. Они поддавались куда хуже, кожа была прочной. Гитлеру это быстро надоело и, он со всего размаха всадил нож в обнаженный живот помощника палача. Тот завизжал как бык, когда его убивают током, и бросился на пол. Эсесовцы из охраны фюрера, бросились добивать штыками незадачливую жертву усатого садиста. Главный палач, уже имевший опыт общения с Гитлером, просто выстрелил из пистолета, да так метко что сбил ремешка. Фюрер удивленно присвистнул:

— А еще Гарус можешь?

Палач выстрел в правый башка, освобождая другую ножку. Послышалось довольное хрюканье:

— Да могу величайший из величайших!

Гитлер оскалился, его потные руки легли на восхитительные босые ножки Екатерина. Фюрер начал гладить из, потом пощекотал пяточку. С довольным промурлыкал:

— Копыта этого животного, еще не успели огрубеть. Что же будет огромное удовольствие! Приступим к прожарке.

Главный палач Гарус, нажал еще одну скрытую на полу кнопку. Как антенна из приемника выдвинулись жаровни. Они работали на специальном угольном газе и температура пламени регулировалась подачей кислорода, причем в достаточно широком диапазоне. Два помощника тем временем достали специальную, очень жирную мазь, не дающую быстро сгореть коже. Ведь когда кожа и мясо сгорают, погибают и нервные рецепторы, чувствительной девичьей стопы. Гитлер плотоядно облизнулся:

— Вот это будет потеха!

Главный палач передал в руки фюрера пульт, тоже внезапно выброшенный как чертик из табакерки:

— О высочайший из высочайших! Вы можете сами руководить пыткой.

Гитлер обрадовано воскликнул:

— Да мучить людей — это высочайшее удовольствие на Земле.

Выдвижные конфорки вспыхнули бледно розовым пламенем и стали приближаться с намертво скованным нокам, великолепной девушки. Юное, загорелое лицо Екатерины перекосилось от ужаса. Ее босые пяточки сначала ощутили теплое дуновение, потом все усиливающийся жар. В отличии от простого прижигания раскаленным железом пяток, тут воздействие было куда более длительным, а значит боль куда сильнее. Девушка предприняла отчаянную попытку, сдержать крики, прикусила язык. Гитлер, видя ее гримасы, усмехнулся, на обнаженном девичьем теле выступили мелкие росинки пота, дыхание у Екатерины стало тяжелым, живот провалился. Он нажал в пульте синюю кнопку, добавляющую кислород. Температура пламени выросла и, девушка не выдержав, адской, пронзающей всей тело боли завопила. Гитлер подпрыгнул от радости:

— Как хорошо людей помучить, огнем девиц всех истязать! Я фюрер во вселенной лучший — сдаю экзамены на пять!

Екатерина после этих слов возмутилась, ей захотелось плюнуть на главного преступника всех времен и народов. Но горло было сухим и пересохшим, даже глотать было ужасно больно. Вот почему ей капнули в рот какой-то гадости, теперь она лишена возможности, ответить, и может только орать. Гитлер причмокивал от удовольствия. Он еще больше повысил температуру пламени, но потом остановился, нет нельзя торопиться в таком деле как истязания.

Гимлер шутя, заметил:

— Девушка хочет тут секса! Крупного в задницу перца!

Гитлер усмехнулся:

— Задницу само собой! А пока!

Фюрер еще чуть-чуть добавил кислорода, придвинул конфорки, пламя стало голубым и немного меньшим. Розовые, блестящие от мази девичьи ступни, стали покрываться сначала мелкими, затем все более увеличивающимися в размерах волдырями. Гитлер старался, чтобы огонь жарил равномерно всю стопу, благо конфорок была целая дюжина и, пытать можно был изощренно. Екатерина извивалась, кричала, из изумрудно-сапфировых глаз лились жемчужные слезы. Фюрер был очень доволен, как хорошо, ему было. Но почему не разнообразить пытку. Гитлер прикрикнул главному палачу:

— Давай теперь ты управляй огоньком, а я ее высеку.

Гарус кивнул:

— Это само собой всесильный из всесильных!

Пороть девушку предполагалось раскаленной, колючей проволокой, да еще с током.

Плеть была семихвостой, довольно тяжелой и Гитлеру пришлось взять ее сразу двумя руками. От плетки тянулся электропровод, чтобы поддерживать ее постоянно в раскаленном состоянии. Фюрер причмокнул и с размаха ударил девушку по спине.

Екатерина что большей боли, чем она испытывала только что и быть не может, но...

Снова дикий визг, чудовищный шок. От электроразрядов искры пробежали по телу, обнаженная грудь засветилась. Видя ее состояние, главный палач вколол нейролептик в шею. Девушка задохнулась от истязания, пол минуты лишь как выброшенная на берег рыба: открывала и закрывала рот, а освободилась истошным криком.

Гитлер снова принялся бить. Мускулиста женская спина, превращалась к кровавое, местами подпаленное месиво. Все эти крики и вопли сливались в жуткую какофонию, вот удар пришелся по шее, а вот чуть ниже задев половой орган.

Екатерина уже не могла, ни о чем думать, ничего соображать, боль стала ее сущностью и ее бытием! Страдание затопило девушку лава при извержении вулкана. Боль была везде, от корней волос, до кончиков ногтей, перед глазами все буквально расплывалось в кровавой дымке. Алые соски искрили, с них капал пот, пышные волосы встали торчком.

Гитлер визжал:

— Русо! Русо! Будет очень больно! Русо! Русо! Буду сечь прикольно!

Герин прокукарекал:

— Животное надо сечь! Кто зверей любит, тот их и бьет!

Однако фюрер сильно вспотел и устал, по нему тек пот. Отбросив плеть Гитлер подскочив к столу влив в себя шампанского смешанного с кровью младенцев. Ему стало легче. Огонь все еще терзал полуспаленные ступни девицы. Главный палач предложил:

— Может раскаленные щипцы?! Выкрутите им соски!

Гитлер мотнул головой:

— Слишком примитивно! Хочу чего-то более современного! Вот например стрельба из ледяного пистолета!

Главный палач кивнул:

— Будет сделано!

В руках фюрера словно по мановению волшебной палочки, оказался пистолет, похожий на детский водяной, толь побольше и брызгающий жидким воздухом. Это когда тело жертвы обжигает адский холод. Правда в СС такие не использовали, так как жидкий воздух, довольно дорогой продукт для времен второй мировой войны, кто пожалеет денег для забавы германского вождя. Снова изощренная пытка, Гитлер всаживал леденящие плоть заряды, в грудь, в живот, обойдя в спину, и даже в лицо.

Жидкий воздух дымился, а Екатерине хотя совсем недавно казалось, что большей боли и быть не может, пришлось оказать в адовом аду! Гитлер резвился как ребенок, но вскоре ему и это забава надоела. Нетерпеливый жесть главному палачу, тот передал рычаг:

— Вы хотите прямо сейчас посадить ее на кол!

— Да! — Фюрер рассвирепел. — Хочешь наказать мужчину, заставь его жить с одной женщиной, хочешь наказать сильней, подсели к ним еще тещу!

Гитлер взял в руки пульт и нажал на кнопку. Из полу показался остро заточенный, стальной кол. Нержавеющая сталь тускло блестела, Екатерина впрочем уже была в таком измученном состоянии, что ничего не соображала, две трети ее кожи было спалено. Когда жестоко жало вонзилось в нее, дополнительная боль показалась, укусом комара, на фоне ожога. Но кол медленно поднимался, она состоял из нескольких частей на механических шарнирах, и Гитлер — прирожденный палач весьма умело руководил им, стараясь не задеть жизненно важных органом и вызвать преждевременную смерть. Вот острие прошло желудок, легкие уже стало выходить из плеча. Неожиданно до этого молчавший фон Мэнге, " прославившийся" бесчеловечными эксперимента над людьми подал глаз. Голосок у него был противный как у кастрата:

— Величайший фюрер! Эта девушка не совсем простая, у нее концентрация стволовых клеток вдвое больше нормы. Прошу вас не убивайте ее, а отдайте мне, для проведения экспериментов, которые помогут победить германской армии!

Гитлер посмотрел взглядом волка, у которого отнимают жирный кусок, но спустя секунду неожиданно улыбнулся и расслабился:

— Забирай! Мне это уже надоело!

. ГЛАВА ? 15

Человек в черном с красными пятнами плаще менял одного за другим коней. Он мчался не к одному из монархов, а к своему личному теократическому сюзерену. Глава ордена "Драконья пасть", особенно рьяно следил, чтобы вокруг не было опасной ереси. Кроме того, за глаза членов ордена называли иезуитами, припоминая древнейшее название, что как бы вытекло из Земного мира. Их цель состояла в том, чтобы всецело поддерживать, укреплять и распространять среди язычников и прочих отпавших власть церкви.

Однако в Арфе, например уже избавился от власти старшего брата, церковь потеряла святую седимину и многие свои владения, а ее главой в этой части полушария стал король.

Император самой обширной и многочисленной империи Контрабаса пока сохраняет лояльность, мало того даже строит доктрины о взаимодействии с церковью, а император Гармони колеблется. Слишком сильным и гордым он стал, тоже лелеет желание возглавить церковь и утвердить свою личную теократию. Чтобы таким образом сделать империю унитарной, и тут еще и король Флейты интриги строит. Но правитель Гармонии именно с Флейтой и Арфой ищет союз против могучего папского престола. Вот теперь в его землях началось восстание, нужно использовать это в своих целях. Чтобы быстрее домчаться до гроссмейстера, монах Цитромона, уселся на очень редкого крылатого коня. Эти лошади словно владели магией, могли мчаться с волшебной скоростью. Цитромон, протянув перстень, обозначающий, что он является особо уполномоченным легатом старшего брата. После чего он получил это дивное средство передвижения. Теперь он подлетал к мрачному замку. Это сооружение было огромным выкрашенным в черный цвет, окна при этом были очень маленькие и узкие, а башни венчали шпили украшенные черепами с пустыми горящими глазницами. Ров вокруг замка был широк и глубок, буквально киша страшными хищниками. А пушек великое множество, они делали замок неприступным, каждый холмик и всякий метр территории был пристрелян.

— О дивное творение человеческой архитектуры, твое величие и скромность вещают славу всему миру.

На одной из башен была специальная площадка, для приема крылатых гостей. Её обрамляли звери с крылышками и головами тигров, а хвостами драконов, а также богини с луками и мечами в руках. Туда и приземлился Цитромон. Показав с изумрудом перстень, он попросился на срочную аудиенцию к гроссмейстеру. Ссылаясь не чрезвычайную занятость его, заставили ждать два часа. Наконец его квазисвятость( как будто святость, потому что подлинной святостью обладает лишь Всевышний Бог) Шуруп Восьмой согласился принять своего легата.

Гроссмейстер выглядел весьма внушительно: широк в плечах и в талии, постов явно не держит, при этом высокого роста. Цитромон по сравнению с ним выглядит почти карликом.

Шуруп напустил на себя грозный вид:

— Какая весть могла оказаться настолько важной, что потревожил мой сон?

— В федеративном царстве Гармония, в одном из самых процветающих ее городов Джеке-Лондоне началось восстание, власть архигерцога свергнута, а град захвачен простолюдинами.

— И это все! Ну конечно новость не тянет на то чтобы прервать мой сон. — Сделал вид, что возмущается гроссмейстер, хотя на самом деле эта весь его живо заинтересовала. — Нищие люди, часто восстают, а Архигерцог чересчур зажрался. Его убили? — Шуруп тряхнул обрамленной драгоценными каменьями мантией.

— Я этого не ведаю. — Растеряно пожал плечами Цитромон.

Громила-гроссмейстер насупился и рыкнул:

— Вот видишь, ты даже этого не знаешь.

Монах-легат шепотом ответил:

— Но есть кое-что важнее, чем само восстание.

Шуруп оживился:

— Что именно?!

Цитромон опасливо оглянувшись, заявил:

— Тот, кто его возглавляет!

Гроссмейстер снисходительно усмехнулся:

— Так я и так знаю. Это, скорее всего, Червонный Котовский.

Монах-легат явно обрадовался, что может оказаться полезным ордену и удивить Шурупа:

— Нет ваша квазисвятость. Это две юные девушки одну зовут Наташа другую Алиса. А с ними еще двое слуг...

Гроссмейстер нахмурился.

— Девушки говоришь, ну и что с того. Когда поймаем, больше получим удовольствия, мучая их на дыбе.

— Но это совсем необычные девушки. — Стали перечислять Цитромон. — Во-первых, они сражаются как боги войны. Простым женщинам или даже мужчинам так драться не по силам.

Гроссмейстеру стало по настоящему любопытно:

— А что, во-вторых?

Монах-легат обрадовано воскликнул:

— Вы как всегда проницательны, необычные имена раз, они очень красивые просто завораживают два. — Цитромон недоуменно пожал плечами. — И, в-третьих, такие роскошные дамы ходят босиком словно простолюдинки. Не слишком ли много совпадений чтобы быть простой случайностью.

Гроссмейстер почесал затылок:

— Ты думаешь, что это предтечи архангела Лады и девы Марии, которые должны явиться перед концом света?

Монах-легат уверенно подтвердил:

— Да именно, все сходиться и указывает на это, а как гласит пророчество будет большая война богатые станут бедными, а бедные богатыми. Вот поэтому они и возглавили мятеж простолюдинов.

— Мм-да! Мой верный слуга, тебе не откажешь в логике. — Шуруп с усилием выдавил из себя улыбку. — А если они явились из преисподней?

Цитромон растеряно пробормотал6

— А разве те, кто являлся оттуда, могли так хорошо воевать?

Гроссмейстер уверенно подтвердил:

— Конечно! Я сам лично знал нескольких храбрецов способных побеждать самых сильных рыцарей. — Шуруп даже указал на подобие креста сего мира. — Некоторые из них возвращались назад, другие погибали, но трусом из них никто не был.

Монах-легат растерялся:

— Но ведь официально утверждалось обратное.

Гроссмейстер хихикнул в ответ:

— Так это пропаганда. — Снисходительно произнес главный иезуит этого мира. — Для того чтобы держать простой люд в страхе и повиновении хитрые люди вроде нас придумали Бога, заповеди, церковь, десятину или седмицу и вечные муки в аду.

Шуруп проявил вдруг большую откровенность. Щедро раскрывая тайны церкви:

-На самом деле религия лишь инструмент большой политики и с ее помощью делаются большие деньги. Да у нас безразмерная власть и основана она на суеверии.