Комар погубивший человечество!

Девушка не заметила, как бронемобиль остановился, и ее вывели из машины. Сорвали с головы повязку. Перед ней возникла здоровенная тетка, в черной кожанке и в зеркальных очках, в которых светились ужасающие черепа с заостренным верхом. Она хищно провела языком по губам:

— Ну что свежее мясо прибыло!

Альфрая огляделась: она была на особой обширной площадке, вроде исполинского, открытого стадиона. Вместо тренажеров, были поставлены различные загадочные, но устрашающие приспособления, для... И интересно чего?

Женщина-изверг скомандовала:

— А теперь начнем шоу! Действие первое путь эшафоту! — И ткнула пальцем.

Альфрая поглядела туда. Да самый настоящих эшафот со ступеньками. Только без плахи, а с какими-то странными приспособлениями. Вот и палачи. Очень здоровые, мясистые, каждый центнера полтора, обнаженные малпы по пояс, а головах красные балахоны. А чуть дальше публика и трибуна. Несколько сотен мужчин, в военной форме, изредка видны и женщины, в белых и коричневых платьях. Особая ложа с дюжиной главарей. Вот один из них густо вымазан в крем и ужасно толст. Невысокого роста, подвижный как насекомое человечек то и дело толкает, то толстя, кто еще одно субъекта в зад. Физиономия у него довольно смешная, усики, что-то Чарли Чаплина. У Альфраи бы отличное зрение, прирожденного стрелка, а стресс еще более его обострил. Да этот человечек в гимнастерке, без знаков различия, только один железный крест первого класса на груди, тот, кого все знают и проклинают. Девушка невольно зажмурилась, и хотя была воспитана почти атеисткой, машинально перекрестилась.

Перед ней самый страшный преступник и палач всех времен и народов Гитлер. Жутко и страшно! Одна половина мира считает его Богом, а другая Сатаной! Альфрая открыла глаза, любопытство взяло вверх. Даже прищурилась, чтобы лучше рассмотреть. Гитлер поднес к глазам огромный бинокль, сделанный по специальному заказу. Его особенностью было не два смотровых приспособления, а целых четыре, что обеспечивало необычайную глубину и четкость восприятия. У эшафота заиграл оркестр, музыка была торжественной. Два фашиста в форме средневековых инквизиторов повели Альфраю. Девушка чрезвычайно волновалась, сердце колотилось и, было готово выскочить из груди. Она в своем нарядном платьице невесты, в хрустальных туфельках, смотрелась крайне комично, во всяком случае, не так ведь одеваются, когда идут на эшафот. Музыка играла все громче, постепенно наращивая темп. Мелодия была совершено не знакома Альфрае, что-то вроде смеси Вагнера и Прокофьева, но куда более устрашающее. Девушка вспомнила Жану Дарк. Ее кажется, сожгли живьем, по официальной версии правда не подвергали жестоким пыткам. Впрочем, и Альфраю пока щадили, хотя девушка морально была готова к истязаниям. Умирать не хотелось, очень не хотелось! Возникла мысль, а что если... Запустить чем-нибудь в Гитлера... Туфельки как раз подходят, они достаточно тяжелы, чтобы при попадании причинить боль, но тоже время не настолько, чтобы натренированная на бросках гранат девушка, не имела шансов добросить. Только вот ремешки мешают, да два очень сильных ублюдка ее держат. А оркестр, звуки усиливают динамики, вот-вот лопнут под ударами кувалд перепонки. Потом вдруг извержение звуков неожиданно прервалась. Альфраю еще жестче подхватили под руки и возвели по ступеньками. Глашатай в гламурной форме шута объявил:

— Сегодня состоится казнь герцогини де Екатерины!

Гитлер рявкнул:

— А за что?

Глашатай заунывно пропел:

— За гнусно прелюбодеяние! Герцогиня де Екатерина приговаривается к публичной порке, пытке, и посадке на кол!

Гитлер воскликнул:

— Отлично! Приступайте!

Главный палач, он отличался не только широкими плечами, но и большим животом, на котором была вытатуирована свастика и расходящиеся от нее, четыре ядовито-желтых дракона с пастью извергающей огонь, скомандовал:

— Раздеть как орех ее!

Альфрая не выдержала и закричала. Нервы и так взвинчены, не понятно, зачем ее так принарядили, чтобы потом вот взять и раздеть. Палачи набросились на девчонку, но срывать одежду не стали, а крепко схватили. Главарь истязателей нажал на скрытый в полу рычаг, из пола стало выдвигаться что-то уродливое и устрашающее. Какие-то металлические трубы с цепями и кольцами. Альфраю вставили в это приспособление, зажав руки и ноги. После чего девушку стали растягивать, ноженьки разъехались в стороны. Альфрая охнула, боль в связках не шуточная, но затем стиснула зубы, стараясь не выдать муки фашистским стервятникам. Главный палач пробормотал себе под нос:

— Достаточно! Не будем пока ее чрезмерно выгибать.

Девушка зависла, ощущая умеренную боль. Она заморгала, в голове мелькнула мыль: хорошо что не раздели.

Гитлер сделал лапой жест, и эшафот неожиданно плавно сдвинулся с места и поплыл к ложу с фюрером. Альфрая даже успела удивиться, ничего себе техника, но тут ее взгляд упал на вождя Германии. Он все ближе и ближе! Какие у Гитлера злые глаза, очень жуткие и в тоже время холодные. Лоб средний со знаменитой на весь мир челкой, покрыт морщинами. Рост невелик, даже ниже среднего, но все равно этот человек или зверь кажется исполином. Руки очень подвижны, пальцы постоянно дергаются, вот он хватает со стола остро отточенный нож, с рукояткой украшенной синими и красными камнями.

— Рубины и сапфиры! — Думает Альфрая и до чрезвычайности пугается. — Наверное, он меня съест.

Главный палач подскакивает к распятой девушке и хватает за челюсти. Его помощник брызжет из большого шприца с толстой иглой, что-то ужасно противное в горло. Жидкость такая клейкая и горькая: во рту сразу стало, как в выжженной пустыне.

Гитлер кивнул палачу:

— Правильно!

Эшафот еще больше приблизился, и фюрер резво прыгнул на площадку, при это два фужера упали, обдав шампанским Геринга, Геббельса и Идоля. Те отскочили, вытянулись в струнку.

Гитлер не обращая внимания, подскочил к девушке. От него сильно несло гремучей смесью из нескольких дорогих одеколонов и лосьонов. Своим хриплым визгливым голос, похожим звуки издаваемые скрипкой со ржавыми струнами фюрер проверещал:

— Божественная!

После чего принялся аккуратно срезать острым ножиком одежду. Гитлер начал снизу, распарывая платье, постепенно подымаясь все выше. Альфрая почувствовала острие на своем животе. Неприятно царапнуло кожу. Потом лезвие прошлось между ее пышных грудей. Платье распалось, Гитлер принялся срезать его с плеч. Как ни странно фашист номер один, делал это очень осторожно, старясь не поцарапать красавицу. Но все равно, выступила кровь. Неожиданно фюрер ударил девушку кулаком по скуле:

— Русская шлюха! — Сказал он по-русски. — Ты обнажалась перед дикарями, теми, кто по статусу ниже обезьян!

Резким движением Гитлер сорвал разрезанное платье. Альфрая осталась лишь в трусиках, лифчик упал, обнажив цвета мака соски. Фюрер вдруг успокоился и принялся за ремешки туфель. Они поддавались куда хуже, кожа была прочной. Гитлеру это быстро надоело и он со всего размаха, всадил нож в обнаженный живот помощника палача. Тот завизжал как бык, когда его убивают током, и бросился на пол. Эсесовцы из охраны фюрера, бросились добивать штыками незадачливую жертву усатого садиста. Главный палач, уже имевший опыт общения с Гитлером, просто выстрелил из пистолета, да так метко, что сбил ремешка. Фюрер удивленно присвистнул:

— А еще Торус можешь?

Палач выстрел в правый башмак, освобождая другую ножку. Послышалось довольное хрюканье:

— Да могу величайший из величайших!

Гитлер оскалился, его потные руки легли на восхитительные босые ножки Альфраи. Фюрер начал гладить их, потом пощекотал пяточку. С довольным промурлыкал:

— Копыта этого животного, еще не успели огрубеть. Что же будет огромное удовольствие! Приступим к прожарке.

Главный палач Торус, нажал еще одну скрытую на полу кнопку. Как антенна из приемника выдвинулись жаровни. Они работали на специальном угольном газе и температура пламени регулировалась подачей кислорода, причем в достаточно широком диапазоне. Два помощника тем временем достали специальную, очень жирную мазь, не дающую быстро сгореть коже. Ведь когда кожа и мясо сгорают, погибают и нервные рецепторы, чувствительной девичьей стопы. Гитлер плотоядно облизнулся:

— Вот это будет потеха!

Главный палач передал в руки фюрера пульт, тоже внезапно выброшенный как чертик из табакерки:

— О высочайший из высочайших! Вы можете сами руководить пыткой.

Гитлер обрадовано воскликнул:

— Да мучить людей — это высочайшее удовольствие на Земле.

Выдвижные конфорки вспыхнули бледно розовым пламенем и стали приближаться с намертво скованным нокам, великолепной девушки. Юное, загорелое лицо Альфраи перекосилось от ужаса. Ее босые пяточки сначала ощутили теплое дуновение, потом все усиливающийся жар. В отличии от простого прижигания раскаленным железом пяток, тут воздействие было куда более длительным, а значит боль куда сильнее. Девушка предприняла отчаянную попытку, сдержать крики, прикусила язык. Гитлер, видя ее гримасы, усмехнулся, на обнаженном девичьем теле выступили мелкие росинки пота, дыхание у Альфраи стало тяжелым, живот провалился. Он нажал в пульте синюю кнопку, добавляющую кислород. Температура пламени выросла и девушка, не выдержав, адской, пронзающей всей тело боли завопила. Гитлер подпрыгнул от радости:

— Как хорошо людей помучить, огнем девиц всех истязать! Я фюрер во вселенной лучший — сдаю экзамены на пять!

Альфрая после этих слов возмутилась, ей захотелось плюнуть на главного преступника всех времен и народов. Но горло было сухим и пересохшим, даже глотать было ужасно больно. Вот почему ей капнули в рот какой-то гадости, теперь она лишена возможности, ответить, и может только орать. Гитлер причмокивал от удовольствия. Он еще больше повысил температуру пламени, но потом остановился, нет, нельзя торопиться в таком деле как истязания.

Гимлер шутя, заметил:

— Девушка хочет кекса! Крупного в задницу перца!

Гитлер усмехнулся:

— Задницу само собой! А пока!

Фюрер еще чуть-чуть добавил кислорода, придвинул конфорки, пламя стало голубым и немного меньшим. Розовые, блестящие от мази девичьи ступни, стали покрываться сначала мелкими, затем все более увеличивающимися в размерах волдырями. Гитлер старался чтобы огонь жарил равномерно всю стопу, благо конфорок была целая дюжина и пытать можно был изощренно. Альфрая извивалась, кричала, из изумрудно-сапфировых глаз лились жемчужные слезы. Фюрер был очень доволен, как хорошо, ему было. Но почему не разнообразить пытку. Гитлер прикрикнул главному палачу:

— Давай теперь ты управляй огоньком, а я ее высеку.

Торус кивнул:

— Это само собой всесильный из всесильных!

Пороть девушку предполагалось раскаленной, колючей проволокой, да еще с током.

Плеть была семихвостой, довольно тяжелой и Гитлеру пришлось взять ее сразу двумя руками. От плетки тянулся электропровод, чтобы поддерживать ее постоянно в раскаленном состоянии. Фюрер причмокнул и с размаха ударил девушку по спине.

Альфрая наивно считала, что большей боли, чем она испытывала только что и быть не может, но...

Снова дикий визг, чудовищный шок. От электроразрядов искры пробежали по телу, обнаженная грудь засветилась. Видя ее состояние, главный палач вколол нейролептик в шею. Девушка задохнулась от истязания, полминуты лишь как выброшенная на берег рыба: открывала и закрывала рот, а освободилась истошным криком.

Гитлер снова принялся бить. Мускулистая женская спина, превращалась к кровавое, местами подпаленное месиво. Все эти крики и вопли сливались в жуткую какофонию, вот удар пришелся по шее, а вот чуть ниже задев половой орган.

Альфрая уже не могла, ни о чем думать, ничего соображать, боль стала ее сущностью и ее бытием! Страдание затопило девушку лава при извержении вулкана. Боль была везде, от корней волос, до кончиков ногтей, перед глазами все буквально расплывалось в кровавой дымке. Яркие, карминные соски искрили, с них капал пот, пышные волосы встали торчком.

Гитлер визжал:

— Русо! Русо! Будет очень больно! Русо! Русо! Буду сечь прикольно!

Геринг прокукарекал:

— Животное надо сечь! Кто зверей любит, тот их и бьет!

Однако фюрер сильно вспотел и устал, по нему тек пот. Отбросив плеть, Гитлер, подскочив к столу влив в себя шампанского смешанного с кровью младенцев. Ему стало легче. Огонь все еще терзал наполовину спаленные ступни девицы. Главный палач предложил:

— Может раскаленные щипцы?! Выкрутите ими соски!

Гитлер мотнул головой:

— Слишком примитивно! Хочу чего-то более современного! Вот, например стрельба из ледяного пистолета!

Главный палач кивнул:

— Будет сделано!

В руках фюрера, словно по мановению волшебной палочки, оказался пистолет, похожий на детский водяной пугач, только побольше и брызгающий жидким воздухом. Это когда тело жертвы обжигает адский холод. Правда в СС такие не использовали, так как жидкий воздух, довольно дорогой продукт для времен второй мировой войны, кто пожалеет денег для забавы германского вождя. Снова изощренная пытка, Гитлер всаживал леденящие плоть заряды, в грудь, в живот, обойдя в спину, и даже в лицо.

Жидкий воздух дымился, а Альфрае хотя совсем недавно казалось, что большей боли и быть не может, пришлось оказать в адовом аду! Гитлер резвился как ребенок, но вскоре ему и это забава надоела. Нетерпеливый жесть главному палачу, тот передал рычаг:

— Вы хотите прямо сейчас посадить ее на кол!

— Да! — Фюрер рассвирепел. — Хочешь наказать мужчину, заставь его жить с одной женщиной, хочешь наказать сильней, подсели к ним еще тещу, а хочешь абсолютной кары возложи обязанность полоскать потомству пеленки!

Гитлер взял в руки пульт и нажал на кнопку. Из полу показался остро заточенный, стальной кол. Нержавеющая сталь тускло блестела, Альфрая впрочем, уже была в таком измученном состоянии, что ничего не соображала, две трети ее кожи было спалено. Когда жестоко жало вонзилось в нее, дополнительная боль показалась, укусом комара, на фоне ожога. Но кол медленно поднимался, она состоял из нескольких частей на механических шарнирах, и Гитлер — прирожденный палач весьма умело руководил им, стараясь не задеть жизненно важных органом и вызвать преждевременную смерть. Вот острие прошло желудок, легкие уже стало выходить из плеча. Неожиданно до этого молчавший обладатель цыганской внешности фон Мэнге, " прославившийся" бесчеловечными эксперимента над людьми, подал глаз. Голосок у него был противный как у кастрата:

— Величайший фюрер! Эта девушка не совсем простая, у нее концентрация стволовых клеток в двое больше нормы. Прошу вас не убивайте ее, а отдайте мне, для проведения экспериментов, которые помогут победить германской армии!

Гитлер посмотрел взглядом волка, у которого отнимают жирный кусок, но спустя секунду неожиданно улыбнулся и расслабился:

— Забирай! Мне это уже надоело!

. ГЛАВА ? 12

Марат настолько углубился в теоретически рассуждения, что вообще перестал следить за протекающей схваткой гладиаторов, несмотря на еще увлекательность и обилие в том числе и человеческой крови.