Вы можете это понять?
Пространство СУСИ — это место, не предназначенное для людей. Человек — маленькое, теплое существо, привыкшее к темной пещере черепа.
СУСИ-пространство прорезало все это.
Я был беззащитен. Я мог ощутить масштаб путешествия, как будто арка Вселенной была частью моего собственного существа. Расстояние раздавило меня. Земля и ее уютное Солнце были детским воспоминанием, затерянным в печали искривленного пространства.
Из глаз текли слезы, я затемнил иллюминатор.
Я немного поспал. Когда проснулся, лучше не стало.
Пытаясь игнорировать гнетущую ауру СУСИ-пространства, я поиграл с новыми конфигурациями мониторов, отыскивая элементы управления СУСИ-приводом. Мне потребовалось два часа растущего замешательства, чтобы понять, что их там нет.
Диск СУСИ был отброшен после того, как толкнул меня в путь, как одноразовая ракета во время первых полетов человека.
Я мог видеть логику этого. Зачем перевозить лишний багаж?
Было две проблемы.
Поездка оказалась в один конец. И Уайман мне ничего не сказал.
Я не сильный человек и не претендую на это. Потребовалось некоторое время, чтобы справиться с моей первой реакцией.
Затем я умылся и отхлебнул кофе.
Загорелся экран переводчика. — Люс. Каково ваше положение?
Я раздавил шар; остывающий кофе брызнул мне на запястье. — Уайман, ты ублюдок. Ты меня похитил... А я думал, что неразрывная связь не сработает на таких расстояниях.
— У нас есть пакетная связь; но в остальном это так. Это не Уайман. Я — виртуальное представление, хранящееся в ящике переводчика. Я думаю, вам приятно слышать мой голос. Видите ли, вам нужна иллюзия компании. Все это довольно практично. И это историческая поездка. Я хотел, чтобы какая-то маленькая частичка меня была там, с вами...
Я тяжело дышал, пытаясь контролировать свой голос. — Почему ты не сказал мне, что из этой поездки возврата нет?
— Потому что вы бы не поехали, — сказал виртуальный Уайман — в мыслях я начал называть его сУайман.
— Конечно, нет. — Неважно, каков будет гонорар. — А как насчет моего гонорара? Ты его уже оплатил?
сУайман заколебался. — Я был бы рад, Майкл. Но... у вас есть наследники? Иждивенцы?
— Ты знаешь, что у меня их нет. Будь ты проклят.
— Послушайте, Майкл, мне жаль, если вы чувствуете себя обманутым. Но я должен был убедиться, что вы согласитесь на поездку. Мы должны ставить интересы расы превыше всего, не так ли?..
После этого мое мужество снова начало покидать меня. У сУаймана хватило порядочности заткнуться.
Мы выскочили из СУСИ-пространства, сверкая селектронами и нейтралино.
Мое пребывание в этом металлическом ящике показалось мне намного более долгим, чем десять дней. Я мало что из этого помню. Я был заперт в своей голове, искал место, где можно спрятаться от гнета расстояния, от бремени надвигающейся смерти.
Теперь я дышал глубоко; даже консервированный воздух капсулы казался сладким вне пространства СУСИ.
Я проверил свою ситуацию. На объекте литий-7 у меня будет четырехдневный запас жизнеобеспечения. Он истечет — вместе со мной — как раз в тот момент, когда прибудут призраки. Уайман выдал мне голые кости.
Я включил иллюминатор и выглянул наружу. Я лениво вращался в обычном небе. Там была россыпь звезд, бледная полоса, обозначавшая галактическую плоскость, пятна, которые были далекими галактиками.
Земля была невероятно далеко, где-то за горизонтом Вселенной. Я вздрогнул. Черт возьми, это место казалось старым.
Было что-то странное в одном участке неба. На расстоянии вытянутой руки он казался размером с обеденную тарелку. На участке не было звезд. И он медленно увеличивался.
Я настроил мониторы. — сУайман — что это?
— Все, что я вижу, — это тусклое инфракрасное свечение... Но именно там скрывается литиевый объект, так что мы направляемся туда.
Пятно росло, пока не скрыло половину неба.
Я начал различать крапчатый эффект. Крапинки разлетелись в стороны; это было похоже на то, как если бы мы падали в пчелиный рой. Вскоре мы достигли окраин роя. Град огромных объектов пронесся мимо нас и начал скрывать звезды позади нас...
— Это корабли.
— Что?
Я оторвался от монитора. — Корабли. Миллионы кораблей, сУайман.
Я навел фокус на небо. Я выделил небольшое семейство цилиндров, натыкающихся друг на друга, как мышата. Там была смятая сфера ненамного больше стручка; она вращалась вокруг древовидной структуры из ветвей и сверкающих листьев. За этим я различил связки сфероидов и тетраэдров, карандаши из прутьев и волшебных палочек — мой взгляд блуждал по пятнам формы и цвета.
Я был в центре града кораблей. Они заполняли небо, туманясь вдали.
Но там не было ни жизни, ни целенаправленного движения. Это было пустынное место; я чувствовал себя совершенно одиноким.
Я снова посмотрел на дерево. Хрупкий корабль был шириной в несколько миль. Но на листьях были следы ожогов, а дыры в листве были больше, чем города.
— сУайман, это свалка кораблей. Всех.
Движение на краю глаза. Я попытался отследить его. Черная фигура, похожая на птицу, которая показалась знакомой...
— Люс, почему свалка? Что здесь произошло?
Я подумал о оболочке из окрашенного литием света, растущей из этого места и расцветающей по всему изгибу Вселенной. При ее прикосновении стаи кораблей поднимались бы, как птицы со звезд... — сУайман, мы, возможно, первые, кто прилетел сюда из нашей Галактики. Но расы из более отдаленных мест, ближе к этому событию, с самого начала наводняли это место. Как только свет лития-7 достигал их, они прибывали сюда, в это уникальное место, надеясь, как и мы, найти новое понимание. Они искали литиевые сокровища миллиарды лет... и умерли здесь. Будем надеяться, что все еще есть что-то, за что стоит умереть.
Что-то вырастало из пятнистого тумана впереди. Это была приплюснутая сфера кроваво-красного тумана; сквозь ее вещество мерцал звездный свет.
Невозможно было угадать его масштаб. И оно продолжало расти.
— сУайман. Я думаю, это другой корабль. Возможно, он не твердый... но я знаю, что мы врежемся. Где мой внутрисистемный привод?
— В четырнадцати миллиардах световых лет отсюда.
В багровом тумане были видны детали, искры, которые разлетались по прямоугольным дорожкам. Теперь огромный корабль закрывал половину неба.
— Лета. — Я затемнил иллюминатор.
Возникло мягкое сопротивление, как при падении в жидкость. Красный свет заиграл на стенках капсулы, как будто они были бумажными. В воздухе под прямыми углами вспыхнули искры.
Затем все было кончено. Я попытался выровнять дыхание.
— Зачем волноваться, Майкл? — мягко сказал сУайман. — У нас нет энергии; мы на пределе. Если еще один из этих младенцев столкнется с нами, мы ни черта не сможем с этим поделать.
— Впереди становится яснее.
Мы выпали из тумана кораблей и влетели в пустое пространство размером с Солнечную систему. На дальней стороне была еще одна стена из переработанного вещества — как я обнаружил, больше кораблей. Вокруг этого места, как яркие мотыльки, скопилась сфера из разбитых кораблей.
И пламя в центре всего этого?
Ничего особенного. Всего лишь звезда. Но очень, очень старая...
Когда-то масса ее была в сто раз больше массы нашего Солнца. Она испускала лучи лития-7 над крышей молодого космоса. Это было потрясающее время. Но хорошие дни быстро пролетели. То, что мы видели перед собой, было высохшим трупом, о котором можно судить только по его гравитационным характеристикам.
Просто старая звезда... вокруг которой что-то вращается.
Я сфокусировал свои приборы. — Эта штука около фута в поперечнике, — записал я. — Но ее масса больше, чем у Юпитера...
Чудовищная тварь проползла мимо поверхности своей сморщенной матери, подняв кроваво-красный прилив.
— Ну и что? Черная дыра?
Я покачал головой. — Плотности не те. Это другая игра с мячом, сУайман. Это вещество — квагма.
Самый большой образец квагмы, с которым мне приходилось работать раньше, был меньше протона. Это была моя область, оказавшаяся в пределах чудесной досягаемости. Я пробормотал наблюдения, запинаясь...
Что-то начало происходить.
Объект квагмы сошел с орбиты и устремился к нам. Я наблюдал, не веря своим глазам. — Этого не должно было случиться.
Я почувствовал покалывание, когда он пронесся мимо, всего в нескольких ярдах от моего иллюминатора. Он был похож на кусок остывающего древесного угля. Его гравитационное поле ударило по капсуле, как будто это был волчок, и центростремительная сила отбросила меня к стене.
Цепляясь за раму иллюминатора, я мельком увидел, как объект квагмы отделился от капсулы и аккуратно вернулся на свою орбиту.
Затем на окно упала тень.
— Это наполнило нас множеством забавных вещей, — крикнул сУайман. — Частицы, в которые вы не поверите, излучение на всех длинах волн...
Я не ответил. Там парила какая-то фигура, темная как ночь птица с крыльями в сотни миль в поперечнике.
— Ксили, — выдохнул я. — Это то, что я видел в рое кораблей. Ксили здесь. Это ночной истребитель, НИК...
сУайман взревел от разочарования.
Ксили дали нам это. Я увидел, как внешняя сторона иллюминатора засветилась вишнево-красным; кусочки расплавились и улетели прочь. Ксили один раз взмахнул крыльями и улетел.
Затем иллюминатор помутнел.
Что-то ударило меня по голове в кружащейся темноте. Шум, запахи гари, вопли сУаймана — все это исчезло.
— ...Черт бы побрал этих ксили. Я должен был знать, что они могут превзойти все, что есть у нас. И, конечно, они будут охранять этот литиевый маяк. Не стоит позволять нам, ничтожествам, прибирать к рукам подобные вещи; о нет...
Я дрейфовал в душной темноте. Запахло дымом. Я закашлялся, поискал кофейный шарик. — По крайней мере, атака ксили остановила это чертово вращение. — сУайман замолчал, как будто его отрезали. — Каково наше положение, сУайман?
— Ничего из того, что имеет значение, не работает. О, этого достаточно, чтобы позволить нам интерпретировать столкновение с квагмой... Но, Люс, пакетная неразрывная связь нарушена. Мы не можем связаться с домом. — Прижимая к себе остывающий шар, я попытался разобраться в своих чувствах. Конечно, было отчаяние, но из-за всего этого я испытывал невыносимый стыд.
Я позволил загубить свою жизнь. И, в конце концов, все было напрасно.
Тихо шипел сУайман.
— Кстати, как там с жизнеобеспечением? — спросил я.
— Какое жизнеобеспечение?
Я позволил шару присоединиться к плавающим обломкам кабины и ощупью добрался до затемненного иллюминатора. Он казался хрупким, наполовину расплавленным. Я понял, что он останется непрозрачным навсегда.
— сУайман. Расскажи мне, что случилось. Когда эта капля квагмы сорвалась со своей орбиты и обрызгала нас.
— Да. Ну, частицы от взрыва квагмы оставили следы, похожие на следы пара, в веществе, через которое они прошли. — Я вспомнил, как покалывал тот невидимый ливень. Шрамы покрывали все — корпус, оборудование, даже ваше тело. И следы не были случайными. В них была какая-то закономерность. Здесь осталось достаточно энергии, чтобы я смог расшифровать часть сообщения...
Я почувствовал, как по коже побежали мурашки. — Сообщение. Ты хочешь сказать, что в узорах шрамов содержалась информация?
— Да, — небрежно ответил сУайман. Я думаю, у него было время привыкнуть к этой идее. — Но чего мы не можем сделать, так это поведать об этом кому-нибудь.
Я затаил дыхание. — Ты хочешь мне рассказать?
— Да...
Прошло меньше секунды после Большого взрыва.
Жизнь уже существовала.
Они копошились в бульоне квагмы, сражаясь, любя и умирая. Старейшие из них рассказывали легенды о сингулярности. Молодые насмехались, но слушали с тайным благоговением.
Но квагма остывала. Жидкость, поддерживающая их жизнь, превращалась в холодные адроны. Вскоре та самая сверхсила, которая связывала их тела, распадется.
Они были мыслящими существами. Их ученые сказали им, что за концом света, который наступит через несколько секунд, последует вечный холод. Они ничего не могли с этим поделать.
Они не могли вынести, что их забыли.
Поэтому они построили... ковчег. Стручок квагмы размером с дыню, содержащий все их понимание. И они запустили ту безошибочно узнаваемую вспышку лития-7, знак того, что кто-то был здесь на заре времен.
Триллионы секунд ковчег ждал. Наконец холодные существа пришли посмотреть. И ковчег начал рассказывать свою историю.
Я парил там, размышляя об этом. Шрамы, опоясывающие капсулу — даже мое тело — содержали столько информации о существах квагмы, сколько они могли нам дать. Если бы я мог вернуться домой, инженеры могли бы препарировать капсулу, врачи могли бы изучить узор следов на моей плоти; и найденные ими узоры можно было бы расшифровать.
Возможно, мы никогда не расшифровали бы все это. Возможно, многое из этого было бы для нас бессмысленным. Я не знал. Это не имело значения. Поскольку существование ковчега само по себе было исходным пунктом квагмы, единственным ключевым фактом:
Что они были здесь.
Итак, ковчег служит своей цели.
сУайман замолчал.
Я отплыл от прогнувшихся стен и начал сворачиваться калачиком. Грудь пронзила резкая боль; должно быть, воздух загрязнялся.
Сколько времени прошло с тех пор, как я выпал из СУСИ-пространства? Неужели прошли мои четыре дня?
Мое зрение начало ухудшаться. Я надеялся, что сУайман больше не заговорит.
Что-то царапнуло снаружи капсулы.
— Люс? — прошептал сУайман. — Что это было?
Скрежет прошел по всей длине капсулы; затем раздался более сильный лязг в средней части. — Я бы сказал, что кто-то пытается до нас добраться.
— Кто, черт возьми?
Я прижался ухом к гладкому участку корпуса. Я услышал музыку, гармонизацию басов, которая грохотала сквозь обшивку капсулы.
— Конечно. Призраки. Они как раз вовремя.
— Нет. — В его голосе слышался рев. — Они опоздали. Наш СУСИ-привод застал ксили врасплох, но если призраки попытаются приблизиться к квагме, можете не сомневаться, их остановят.
— Но... — Я остановился, чтобы высосать кислород из густого воздуха. — Призракам не нужно подходить ближе. Данные о квагме хранятся в поврежденной ткани самой капсулы. Так что, если они захватят капсулу, они выиграли...
Затем, невероятно, я почувствовал проблеск надежды. Это было похоже на струйку голубого кислорода.
Я попытался обдумать это. Смогу ли я на самом деле пережить это?
В воды Леты с этим. Я был пассивным наблюдателем на протяжении всего этого; теперь, если мне суждено умереть, я, по крайней мере, мог выбрать, как. Я начал снимать свой прожженный комбинезон. — сУайман, послушай меня. Есть ли способ уничтожить капсулу?
Он помолчал мгновение. — Почему я должен этого желать?
— Просто скажи мне. — Я уже был голым и сложил свою одежду за ящиком с оборудованием.
— Я могу дестабилизировать термоядерный тор, — медленно произнес он. — Ой. Понимаю это.
— Полагаю, призраки следили за нами, — сказал я, затаив дыхание. — Таким образом, они будут знать, что моя плоть, моя одежда, ткань капсулы содержат нужную им информацию.
