— Затем Локьервилль накрыла волна жара. Это была волна сжатого, перегретого воздуха, бегущая с места столкновения. Я видел взрывы среди купола и укрытий города: полагаю, все, что содержало кислород для подпитки огня, взорвалось и разлетелось на осколки. Сама поверхность дорог из стекла расплавилась.
— Затем огромный импульс энергии распространился по земле со сверхзвуковой скоростью, круговая ударная волна распространилась по самому ландшафту, сопровождая удар в воздухе. Я мог это видеть. Она превзошла прочность материала самой скалы, превратила в пыль верхний слой почвы, разрушила коренную породу. Эта волна прошла километры, прежде чем остановилась, образовав огромную насыпь из перевернутых пластов, образующих край нового кратера. И я тоже увидел что-то вроде отскока, отраженную волну, которая ударила обратно в центр, в точку столкновения, поднявши там гору с неровными краями. Таким образом, образовался новый кратер.
Как вы понимаете, все эти события произошли за считанные секунды. Механизм хорошо изучен. В момент столкновения огромная кинетическая энергия зонда обрушилась на коренную породу под ним, сжимая и испаряя ее. Это вызвало мощный подземный толчок: вторичный взрыв.
— Но даже после этого чудовищного начала, даже когда осколки породы начинают градом падать обратно на землю, волна разрушения распространяется от эпицентра через атмосферу: огромный круговой шторм уже на километры поперек, из ветра, жары и красной марсианской пыли, гонимой жаром от удара, уничтожающей волной, распространяющейся со скоростью звука. Это будет захватывающе, когда достигнет аркологий на окраине Эллады.
Позже.
— Сейчас я высоко, подчиняясь требованиям безопасности осторожного флиттера. Так высоко, что вижу изгиб планеты. У меня такое чувство, будто я на полпути к орбите.
— И я отчетливо вижу область падения. Новый кратер в центре Эллады, возможно, шесть километров в поперечнике. Он четко очерчен. Такой новый, такой совершенный в своей симметрии, что это почти красиво. Невинный.
Локьервилль, конечно, полностью исчез. Не осталось даже могил. Кроме того, ландшафт очищен от следов присутствия человека примерно на двадцать километров. Ничего не осталось ни от тех, кто жил здесь на протяжении поколений, ни от их работ.
— И ущерб, нанесенный ландшафту самого Марса и организмам, которые я изучаю, обширен, возможно, на двести километров.
— Небо надо мной потемнело из-за выброса в атмосферу. На этой маленькой планете будет похолодание.
— Какая дикость! Удар, который ощущался сейсмическим эхом прямо вокруг Марса. И намеренно нацелен. Те, кто управлял этой штукой, должно быть, понимали, что в зоне удара были живые существа. Сейчас я думаю о подобных пакетах разрушений, направляющихся к Луне и Земле. Интересно, что произойдет в этот день.
— И все же, я размышляю.
— Я размышляю о том, что, несмотря на все эти варварские разрушения, Эллада представляет собой ударный кратер в десять раз шире, чем этот новый волдырь повреждений в ее центре. Даже ксили не сравнились с этим актом природы. Во всяком случае, пока.
— Я размышляю о том, что, несмотря на весь причиненный им вред, возможно, это уродливое оружие действительно было зондом в такой же степени, как и инструментом разрушения. Майкл Пул говорит мне, что некоторые высокоточные приборы наблюдения зафиксировали то, что выглядит как частицы мусора, поднимающиеся от удара, переносимые тепловыми потоками с места катастрофы, даже поднимающиеся к границе разреженного воздуха и достигающие космоса.
Сообщается, что это частицы углерода. Возможно, каким-то образом этот объект даже сейчас отчитывается перед своим создателем: о планете, с которой он столкнулся, о природе тех, кто ее населяет.
— И как биолог я размышляю о том, что мощный выброс тепла, созданный этим ударом, должно быть, растопил слой вечной мерзлоты, лежащий глубоко под марсианской почвой. Тепло, которое может сохраняться в течение тысячи лет. Мы знаем, что на Марсе есть организмы, приспособленные к использованию преимуществ такого "ударного лета".
Если намерением ксили было причинить смерть, по каким бы то ни было мотивам, это каким-то образом утешает, что, по крайней мере, в какой-то степени оно могло непреднамеренно подарить жизнь.
Но это слабое утешение. Я марсианин. Теперь из-за действий ксили погибли марсиане — и не может быть никаких сомнений в том, что намеренно. Я со стыдом оглядываюсь на свою собственную наивную реакцию на исследование Тайника, который оказался оружейной платформой. Как я мог быть таким глупцом? Ладно, хватит.
— Все это на завтра. Теперь я, как и все остальное человечество, перехожу к проблеме того, как мы должны бороться с этим доказанным разрушительным присутствием ксили среди наших миров.
— И как мы должны поступать с объектами, направляющимися к Земле и Луне.
36
Через шесть часов после столкновения с Элладой Пул и Никола вывели "Краба-отшельника" из сухого дока на марсианскую орбиту. При тяге в два g они помчались перехватить второй и третий зонды, которые все еще следовали своим прямым маршрутом от марсианской точки L5 к Земле и Луне.
Они настигли зонды на расстоянии двух дней от их предполагаемых целей.
Пул вывел "Краба" на траекторию, параллельную курсу зонда, направлявшегося к Земле, менее чем в десяти километрах от этого молочно-белого панциря. Как и в случае с аппаратом Марса, они снова оказались в толпе кораблей, большинство из которых были без экипажа и часть которых следовала за зондами с тех пор, как они покинули Тайник в марсианской точке L5. Из некоторых кораблей на зонд падал свет, но его бесшовный корпус отражал лишь рассеянное, невыразительное свечение.
На дальнем расстоянии, видимый только в телескоп, направлявшийся к Луне зонд мчался по своей собственной траектории.
— Это выглядит нереально, — сказала Никола, жуя на завтрак питательный батончик и разглядывая земной зонд. — Похоже на яйцо дракона.
— Еще одна старая мифология?
— Разве это не уместно? Мы сталкиваемся с ксили, как Беовульф столкнулся с матерью Гренделя, вооруженный только железным мечом и обладающий примерно таким же пониманием. И все же в конце концов он сразился с ней и победил. Хотя в конечном итоге дракон убил его.
— В то время, когда Моряк с Марса сразился с королем Людей Песка, в первый раз он проиграл.
Никола улыбнулась. — Это просто доказывает, что, отправляясь на войну, нужно выбрать правильную легенду.
— Думаешь, что сейчас война?
Она взглянула на зонд, залитый светом. — Не так ли? Мы должны сразиться с этой тварью, порожденной Летой. Ударить по ней всем, что у нас есть. Мы и этот разношерстный
— флот вокруг нас. Я говорю об окнах возможностей, Майкл. Если нам удастся уничтожить эту штуку, прекрасно...
— Это кажется сомнительным. Ты видела последние сообщения из Эллады? Пришли, пока ты спала. Есть признаки того, что марсианский зонд все-таки уцелел. Обследования распределения масс в месте крушения обнаружили его погребенным под разрушенной породой. Ущерб планете был нанесен кинетической энергией, выделенной зондом при ударе, но сам он все еще там, внизу. Эта обшивка — прочный материал. Что бы мы ни пытались, возможно, нам не удастся уничтожить земной зонд...
— Тогда, по крайней мере, отодвинуть его в сторону. И чем раньше мы это попробуем, тем лучше. Это как отклонение астероида, Майкл. Космическая стража. Если твой камень-убийца находится достаточно далеко, небольшое отклонение может привести к тому, что он промахнется мимо цели на тысячи километров...
— На любые подобные попытки пока наложено вето.
Это был голос Гарри. Его бестелесная голова заискрилась в виртуальном существовании посреди жилого купола. Естественно, заметил Пул, голова была значительно больше, чем в натуральную величину, голова героической статуи. Это был Гарри для вас.
— Хм. Немедленный ответ на мое замечание, — прокомментировала Никола. — Мы все еще в световых минутах от Земли. Вы еще одна виртуальная копия, Гарри?
— Это показалось мне более вежливым, вместо того, чтобы заставлять вас ждать ответов. Действуют обычные оговорки; я являюсь официальным представителем высшего качества Гарри Пула. Но не принимайте всерьез ничего из того, что я говорю, пока у меня не будет времени синхронизироваться с моим оригиналом на Земле.
Пул ухмыльнулся. — Гарри, я все равно никогда не воспринимаю тебя всерьез.
— Расскажи мне об этом. Просто повторю, из того, что я подслушал из вашего разговора: любые враждебные действия против зондов, любого из них, по-прежнему запрещены. Исключены даже активные датчики. Не более, чем зондирование одиночными нейтрино. Даже эти прожекторы вызывают споры. Я принимаю вашу логику космической стражи, Никола; если все, что мы можем сделать, это отклонить эти штуки, то чем скорее мы попробуем, тем лучше. Но...
— Но вы вообще не собираетесь пытаться.
Гарри вздохнул. — Вы, дети, так мало понимаете. Вы так мало знаете. Здесь нет "вас", нет "попыток" или чего-то иного. Все не так просто.
— Вы имеете дело с демократически избранным правительством более или менее объединенной планеты — планеты, находящейся в опасности, и с ее соседкой Луной, находящейся под аналогичной угрозой, или, на самом деле, большей угрозой, пропорционально размеру Луны и населению, — и с предысторией катастрофы, которая уже произошла на Марсе, и сложностей последующих усилий по оказанию помощи, которые нам пришлось там предпринять.
— Плюс у вас есть такие трудности, как лобби АВТ: струльдбруги всегда медленно приходят к решению, медленно реагируют. И активисты, такие группы, как Парадокса, которые, научившись справляться с долгосрочными последствиями изменения климата, теперь думают, что готовы иметь дело с инопланетянином. Хочешь узнать об этом больше, спроси свою мать, Майкл.
— И еще есть общественное настроение. Что вызывает растущий гнев, как вы ожидали. Почему никто до сих пор ничего не сделал? Почему этому позволили случиться? И так далее. Многое из этого — болтовня по удаленной связи, но я думаю, мы все были удивлены, увидев, как люди были готовы появиться массами, как будто это все еще был ранний антропоцен. Лично, я имею в виду. Я говорю о толпах. Федеральной полиции пришлось сдерживать шумную демонстрацию у здания штаб-квартиры ООН в Новой Женеве. Послушайте, я пытаюсь сказать вам, что нет простого органа, который мог бы справиться с ситуацией, нет четкого процесса принятия решений. Это больше похоже на то, что мы ждем выработки стратегии в результате обсуждения в масштабах всей планеты.
Никола сказала: — И поэтому все сидят и лопочут, пока это оружие падает с неба. Знаете, нам сейчас не нужна кучка виртуалов и стариков во главе. Нам нужен Беовульф.
Гарри нахмурился. — Кто?.. Ищу. О. Военачальник железного века. Ну, может быть, Никола, а может, и нет. Мы больше не такое общество, где почти все умирали, не дожив до старости, а лидерами были накачанные тестостероном молодые люди, мечтающие только о славе в загробной жизни для себя и богатстве и власти для своих детей. Ирония, конечно, в том, что, что если бы мы такими и остались, нас, вероятно, даже не было бы здесь в качестве мишеней для алмазных бомб ксили. — Раздутая голова тяжело вздохнула, каждое ее движение усиливалось почти до комического эффекта.
— Все это философствование, даже когда нокаутирующий удар направляется к Земле и Луне.
— Я не говорил, что согласен с этим, — мрачно сказал Гарри. — Я просто пытаюсь показать вам суть спора. Но...
Пул поднял глаза; до этого он не уделял должного внимания. — Я знаю твои "но", Гарри. Но что?
Парящая голова Гарри повернулась к нему и ухмыльнулась. — Власть меняется, Майкл. В высших эшелонах власти, под давлением этого вторжения ксили. Даже если большинство людей этого не осознают, даже те, кто находится в центре правительства. Даже если они думают, что смещается не власть, а вина.
— Вина? — спросил Пул. — Кого они обвиняют?
— Нас. Меня. Комитет по надзору, назначенный консультировать по вторжению ксили, начиная с вторжения из червоточины в первую очередь.
— Мне неприятно это говорить, — заметила Никола, — но это несправедливо. Даже по отношению к вам.
— Конечно, это так. С каких это пор справедливость стала иметь значение в человеческих делах? Особенно на самом верху. Мы, надзор, были всего лишь группой промышленников, инженеров, ученых и философов — не политиков, не солдат, не экспертов по безопасности, даже не полицейских — призванных консультировать учреждения ООН. У нас были жалкие ресурсы, у нас не было исполнительных полномочий, нам вообще запрещалось действовать каким-либо позитивным образом из-за боязни расстроить нарушителя. И теперь, когда Эллада подверглась алмазной бомбардировке, они говорят, что это все наша вина. Но, видите ли, по крайней мере, это показывает едва заметное изменение отношения. Это маленький шаг от "Почему вы ничего не сделали, чтобы остановить это?" к "Что вы собираетесь делать в следующий раз?"
Никола улыбнулась в ответ. — И вы видите этот сдвиг и готовы извлечь из него выгоду. Гарри Пул, я снимаю свои предыдущие оскорбления.
— Что ж, спасибо вам, Никола. Пожалуйста, не обращайте внимания на различные презрительные насмешки.
Пул, тем временем, чувствовал себя все более неуютно. — О чем ты говоришь, Гарри? Что ты и твои приятели готовите что-то вроде замедленного переворота?
— Разве я это говорил?
Никола посмотрела на Пула. — Майкл, кто-то должен что-то сделать. Я могу понять тревогу, вызванную тем, что первым инопланетянином, появившимся в Солнечной системе, стала эта уродливая аномалия, бросающая бомбы, а не ваш марсианский моряк на своем хрустальном космическом корабле. Но мы не можем просто спрятаться в какой-то фантазии о любви и космическом покое. Мы должны справиться с этим. Нам нужен кто-то, кто поведет нас.
— Возможно, но даже если это правда — не мой отец. Не Гарри Пул! Никола, я наблюдал, как он преследует свои собственные цели с тех пор, как я родился.
— Небольшое соперничество отца и сына вполне объяснимо, Майкл. — Голос Гарри звучал
невозмутимо. — Но ты должен видеть...
— Нет. Я увидел достаточно. — Пул хлопнул ладонью по кнопке управления. Виртуальная голова Гарри, казалось, расширилась, а затем мягко взорвалась облаком быстро растворяющихся пикселей.
— Молодец, — кисло сказала Никола. — Итак, из-за твоих детских проблем ты отрезал нас от контактов с правительством. Очень по-взрослому.
Пул был расстроен, зол. — Ты не понимаешь. Гарри больше ни о ком не заботится. Все, что его волнует...
— Ты говорил мне. Но, по крайней мере, он, кажется, пытается что-то сделать в этой ситуации, с которой мы столкнулись. Что делаешь ты? — Она придвинулась к нему ближе, ее потрепанный комбинезон был расстегнут, в руке она все еще держала остатки батончика для завтрака. — Брось, Пул. Ты не готов к этому. Ты можешь сколько угодно возмущаться недостатками характера своего отца и своей матери. Бедный маленький Майкл. Но правда в том, что ты каким-то образом занимаешь центральное место во всем этом. Это была твоя червоточина, которая в первую очередь впустила ксили в Солнечную систему.
