И встреченная нами девочка, видимо решила вернуться и пожить среди людей. Лишать возможности заиметь такого экзотического питомца Нюсю я не стал, мы с ней сходили к Ниночке и предъявили наше приобретение. Назвали Дусей, для того, чтобы разобраться с её полом пришлось вызывать главных специалистов Лену и Верочку, её так бесцеремонно вертели, что Лену Дуся всё-таки тяпнула за палец, но не до крови, зато сразу родился вердикт, что это девочка. Обжилась она у нас почти мгновенно. Нюся была просто на вершине блаженства. Выяснилось, что кроме мясного она с удовольствием лопает фрукты, некоторые овощи и грибы. У меня это в голове немного не укладывалось, если хищник, то мясо, а фрукты или овощи только в виде добавки для витаминов, и то выбирать будут, и просто так есть не станут. А Дуся у нас лопает фрукты просто так и с удовольствием. На второй день её искупали, мускусный запах стал даже сильнее немного, но шёрстка стала очень красивая и пушистая, а хвост вообще превратился в роскошную пушистую полосатую трубу. Почти весь день спит на кровати у Нюси, а вот вечером и ранним утром ходит с нами на прогулки, а ночью бегает охотиться. Вот лисёнок тогда бегал с нами всю прогулку, и я его тискал и гладил вместе с девчонками, но в конце ушёл вместе с мамой-лисицей. До чего же хорошо, что наши собаки не из охотничьих, Бусе и Хрюше это зверьё до лампочки совершенно, мелкое, опасности нет, вот и славно, идём дальше. А помните, как они на серн тогда вздыбились. Вот! Серны крупные и наверно опасные...
В конце срока, я каждый день иногда до двух часов плавал в нашем бассейне, в конце мне даже воду в нём подогревали немного, из-за ненастной погоды наши солнечные радиаторы-нагреватели не справлялись с нагревом. Да и погода была уже не летняя совершенно, и хотелось более тёплой воды, а не прохладной, как в летний зной. Просто, с моим огромным животом ходить стало уже физически тяжело, а физические нагрузки нужны и полезны. Стоять тяжело, сидеть тоже, ходить — поясница ноет... Ну, не валяться же целыми днями. А в воде вес живота почти не чувствуется, нагрузка равномерная, да и червячкам в животе нравится, ну, мне так кажется, по моим ощущениям. Вообще, я бы из воды вообще не вылезал, полнейшее ощущение невесомости и полёта. И в воде мог на время забыть, что всё вокруг вертится вокруг моего огромного живота. Ещё, когда Алёнка была в положении, мы с ней купили какой-то супер-пуперский ортопедический матрас на кровать с какой-то дозированной распределённой по поверхности нагрузкой, с кучей слоёв, пружинами и прочим, у него толщина сантиметров сорок, и он мне всегда казался очень мягким и удобным. Теперь с моим огромным животом, я даже на этом матрасе с огромным трудом мог найти себе удобное положение, в котором выдерживал не больше сорока минут и нужно было повернуться, а это перевалить через себя мой необъятный живот, потревожить Алю, и после нескольких минут копошения, наконец, уснуть, чтобы снова проснуться через полчаса, и снова ворочаться на другой бок. И так каждую ночь, но ничего не сделать, живот такой большой, что в одном положении затекает всё, что только можно, и приходится вертеться. Не поверите, но у меня даже сформировалась навязчивая мечта, когда-нибудь лечь спать на животе, просто как лягушке растопыриться и заснуть на животе, как это Хрюша любит делать и это мне казалось каким-то совершенно неземным счастьем...
Последние три недели перед больницей превратились для меня в какой-то бесконечный кошмар. Я как-то слышал, что молодых солдат в учебке гоняют, каждый день, увеличивая вес насыпанного в вещмешки песка, чтобы они быстрее, но при этом постепенно привыкали к нагрузкам. Вот и у меня видимо произошёл какой-то качественный перелом в беременности, и мой живот с каждым днём стал набирать объём и массу с какой-то безумной скоростью. Кожа на животе натянулась уже как на барабане, дышать спокойно и полной грудью, можно было уже и не мечтать. Даже кушал я теперь раз шесть или семь в день, но порциями, больше подходящими какой-нибудь канарейке, а кушать при этом хотелось очень сильно, только было понимание, что ещё ложку и еду обратно выдавит, в животе уже просто больше места нет. По моим ощущениям, мой живот весит уже столько, сколько и весь мой остальной организм. Из-за живота я совершенно не вижу землю перед ногами, а наклоняться вперёд не рекомендуется, потому, что живот перевесит, и я плюхнусь вперёд совсем не красиво и не полезно. И совершенно не возражаю, что теперь меня на прогулках Жора или Гоша сопровождают не на расстоянии, а идут вплотную, готовые поймать меня, если я вдруг падать начну. Потому, что ходить, откинув назад попу и плечи с головой, не позволяет полностью уравновесить мой огромный животище, поэтому хожу на полусогнутых ногах, чтобы компенсировать этот дисбаланс, а удерживать равновесие в такой непривычной позе — это, то ещё развлечение. И стоит попасть под ногу какому-нибудь сучку или камушку, и я равновесия не обещаю, вот и страхуют меня ребята. К счастью, до крайностей дело ни разу не дошло. Может потому и не дошло, что меня страхуют, как стоит раз забыть зонтик, который каждый день мешается в сумке и попадаешь под дождь...
Последней каплей стало, что я после привычного ежедневного купания не смог сам вылезти из бассейна. Причём, в нашем бассейне лесенка для спуска и подъёма не вертикальная, как в стандартных больших бассейнах с поручнями, ухватившись за которые, просто выдёргиваешь себя из воды. Нет, у нас и стенки бассейна не вертикальные, а потому и лесенка под углом и проступи не в виде одиночных труб, а плоские шириной сантиметров в десять из перфорированного листа нержавейки. Боюсь, что если бы у нас лестницы были вертикальными, я бы не смог выбраться без посторонней помощи гораздо раньше, не говоря о том, что на вертикальной лестнице мне бы просто мешал мой растущий живот. Но, что я не смогу сам выбраться из бассейна даже по нашей пологой лестнице, я даже представить себе не мог. Я даже в первые месяцы беременности не переставал физических нагрузок практически в полном объёме, да и вообще, моя физическая форма была очень даже на высоте, чем я законно гордился. Да и позже, я хоть и умерил свои физические нагрузки, но поддерживал себя в тонусе постоянно. Даже то, что я плавал иногда до двух часов каждый день — это тоже очень неплохая физическая нагрузка. А тут, стал выбираться из воды и на четвёртой ступеньке, когда из воды стал подниматься глобус моего раздутого живота, вдруг понял, что сил выпрямить ногу и сделать следующий шаг мне не хватит. Уцепившись за поручни и вернув ногу на нижнюю ступеньку, я ноги всё-таки выпрямил, а вот шагнуть на следующую ступеньку шансов уже не было. Оказавшийся рядом Гоша тут же подхватил меня, помог выбраться из воды и накинул на меня большое купальное полотенце-простынь. Ноги от предельной нагрузки подрагивали, и я испытал глубокий шок от понимания, что вот оказывается, как оно бывает, а ведь ничто не предвещало. До дома добрался уже под ручку с Гошей, не осталось никакого желания храбриться и пыжиться, после того, как реальность зло щёлкнула меня по носу...
С этого момента и начался кошмар последних недель перед родами. Каждый день, а по моим ощущениям, каждый час, становящийся больше живот, меня просто расплющивал и тянул к земле. Про ходить самому речи уже не шло. С утра, после безумной ночи постоянных переворачиваний, я даже одеться сам не мог. Я только подкатывался к краю кровати и пока перекатывался с бока на бок, Аля ловко натягивала на меня свежие трусики и беременные компрессионные чулки, хорошо, что у меня ножки стройные и чулки на силиконовых липучках с них не сползают. Потом, чуть ли не на счёт "три" Алёнка поднимает меня, и я топаю в туалет и умываться. Вспоминаю, как на съёмках "Истории любви" я в закутке павильона изображающего кабинку туалета шустренько вертелся, умудряясь ещё и по телефону без отрыва от процесса разговаривать. Сейчас мне даже не повернуться так быстро, вернее, повернуться могу, но меня ведь по инерции ещё на пол-оборота развернёт. Вообще, нужно пользоваться, пока после сна я не устал ещё от стоячей позы. Из всей одежды последние дни только Ниночкины халатики, и даже самый широкий из них на моём животе уже не сходится. А мы ползём в сторону кухни, это перемещение даже оптимист ходьбой бы не назвал. И на кухне я начинаю выносить мозг Ниночке. Я хочу кушать, очень хочу, но не знаю, чего именно хочу, и проблема в том, что мне нужно это желаемое поместить в минимальный объём, который мой организм готов принять. И Ниночка с божественно-ангельским терпением пытается выяснить, чего же я на самом деле скушать хочу. Ни она, ни Алёнка на меня не сердятся, они обе прошли через подобное и обе любят меня, а у меня ещё и живот из-за двойни совершенно героических размеров, и видят, что я не придуриваюсь и так держусь изо всех сил. Не поверите, но больше всего мне хочется сесть и плакать. Плакать не от боли, жалости к себе или какой-то обиды, мне просто хочется плакать. Но я держусь, потому, что почти уверен, что если позволю, то рыдать стану навзрыд и самозабвенно, что никто меня успокоить не сможет, а я буду вкладывать в этот рёв всю накопившуюся усталость, слабость, пугающее меня бессилие. Но это ведь не объяснишь, и все перепугаются, такой кипеш начнётся, что пол-Европы на уши поставят. А в результате начнутся всякие нервные и резкие движения, далеко не всегда безопасно, для меня в том числе. Нет, уж! Серёга! Ты мужик! Держись, не долго уже осталось. Потом поплачем...
К концу завтрака я уже совсем устаю от сидения и стояния, а лежать я устал ещё ночью, но есть возможность на софе принять полусидячую позу или на специальных креслах с откинутыми спинками. Но это хорошо если на половину часа, а там снова надо шевелиться... И так вот и тянется почти бесконечный день, когда всё вокруг моего живота, и ни минуты передышки. Ну, может только в бассейне, где на пару часов есть возможность передохнуть и почувствовать себя человеком, а не приклеенной к глобусу лягушкой. Ох! Детишки, как же вы умеете создать маме проблемы, и ведь даже ругаться не получится...
Три дня назад меня решили не везти на осмотр, а доктор с помощницей приехали к нам в усадьбу и меня осмотрели прямо на месте, заодно и крови с меня скачали для всяких анализов. У меня тридцать седьмая неделя беременности и уже два дня так называемые предвестники, как мне объяснили, это не схватки, а вроде как тренировка мышц матки к будущим родам. На фиг, меня от таких тренировок, когда где-то внутри сводит и совершенно не понятно, что делать. По ощущениям, это когда одновременно хочется писать, какать, тошнит, а ещё свернуться в кокон и забиться в какой-нибудь тёплый уголок и затихнуть там, в надежде, что всё как-нибудь само образуется. Отпускает со временем, а потом накатывает снова. И самое противное, что от меня уже совершенно ничего не зависит. Моё тело решило перед родами потренироваться, вот и тренируется, а я, так, просто мимо проходил. Так, как никто не собирается ждать моих полноценных родов, то обговорили, на какое число их назначим. И вот я еду в больницу. Я бы мог соврать, что волнуюсь или переживаю. Да, не волнуюсь я, и не переживаю. Меня так вымотали последние пара недель, что я впал в какое-то состояние перманентного пофигизма, только на краю сознания маячит радость, что обратно я поеду уже без этого вымотавшего меня животища. Помните у Чуковского "таракан, таракан, тараканище!"? Вот и у меня по ассоциации "живот, ох, живот, ох, животище!"... И если Алёнка даже последние дни продолжала разговаривать с Серёжкой и Валеркой, как мы уже практически решили наших червячков назвать, то я уже даже бандой их не называл. И вообще не воспринимал их отдельно от моего раздутого живота, который достал меня своим весом, тем, что он давит внутри везде, где только может, буквально вся горит натянутая до предела кожа, и это всё не касаясь того, что эту безумную массу ещё и носить нужно каждый день и каждый час, днём и ночью. На общение у меня уже сил не осталось...
За мной прислали специальную машину из клиники, у неё носилки — трансформер, вот на них, полусидя меня и усадили. Мягко и удобно, до больницы я даже устать в этой позе не успел, а там меня ждали и всё завертелось. Меня полностью переодели, вернее, раздели, оставили только противоварикозные чулки. Волосы замотали какой-то шапочкой, потом укололи в спину пока я на боку лежал, и повезли в операционную, где я совершенно перестал чувствовать всё, что ниже пупка, а наркоза я так и не дождался. Пока ждал наркоза, меня со всех сторон завесили стерильными простынями, пришел и поздоровался со мной мой лечащий доктор, потом они между собой тихонько переговаривались, а я всё ждал наркоза. Жужжала аппаратура, звякали всякие железки, мне чего-то вводили в вену, словом, я отвлёкся, да и Аля, которая тут же была, меня умело на ушко забалтывала. И вдруг среди этой обстановки деловитой суеты раздался довольно громкий детский крик, а мне чуть не в самое лицо предъявили растопыр между мелких ног, где болталось нечто, что наверно можно считать будущим писюном, а радостная Алёнка поздравила меня с Серёжкой. Пока я соображал, на фига они притащили в операционную какого-то чужого ребёнка и мне его промежность показывают? Мне показывают ещё одну промежность, и я понимаю, что мне чего-то бубнят про девочку, а там и, правда, писюна нет и слышно уже откуда-то сбоку два недовольных детских писка. А немного ошарашенная Аля мне говорит, что Валера у нас получилась не совсем мальчиком. А я уже чуть скандалить не начал, что они тут за издевательство устраивают? Что мне не нужна эта комедия! И вообще, за что деньги плачены? Когда, в конце концов, мне дадут наркоз, и я отрублюсь, чтобы проснувшись увидеть своих детей?
К счастью заскандалить я не сумел или не успел. Мои ощущения в области живота, вначале я думал, что они никак просто не могут пристроить мой огромный "глобус" удобно, уж, я-то знаю, насколько это не простое занятие, но тут ощущения возникли уже внутри меня. Нет, больно не было, но были чёткие ощущения, что внутри меня кто-то деловито копается, пусть ощущения были немного приглушенные, но ведь были, и это не ставшие уже привычными шевеления моих малявок. А в это время мне на грудь плюхнули сначала Серёжку, а потом и Валерку, Аля помогла открыть мою грудь, а два красных и сморщенных червячка мгновенно присосались каждый к своему соску, а у меня изнутри к соскам прокатилась какая-то просто обжигающая волна, и эти оба-двое радостно зачмокали молочком, которое "открыли". Как хотите, я, конечно, артист и существо очень эмоциональное, но не тупое ведь. Раз уж на мне лежат два червячка и Аля, которая видит гораздо больше меня, не возражает, то, надо полагать, всё идёт по плану, и я просто сам чего-то недопонял, не въехал или не врубился, так, что лучше не скандалить, а подождать и всё разъяснится. Ну, не впилился я в ситуацию, так я ведь первый раз в жизни рожать приехал. Пока червячки изображали пиявок на моих сосках, я слушал, как Аля восхищается какие у нас замечательные красавчики получились, пока анестезиолог слушал мне лёгкие и мерил давление, словом, время пролетело почти незаметно. И вокруг стали снимать все эти ширмы из белья, а доктор поблагодарил свою бригаду и подошёл ко мне, поздравил с двумя замечательными детишками и пообещал зайти в палату в ближайшее время, где ответит на все вопросы и расскажет, что мы захотим услышать. Ясно, что то, о чём так долго говорили большевики случилось, только я так и не понял, в какой момент меня надули...
