Кочевница

Чудесным образом была спасена и Лизи, когда пятеро всадников окружили её у самой Чёрной горы.

― Мадам Элизабет, сзади! — услышала девушка знакомый голос над самой головой. И со скалистого уступа, обвивая шеи неповоротливых чудовищ, обрушился хлыст паренька с ёжиком тёмных волос по имени Колин — того самого, что был когда-то повержен в учебном бою непобедимой Элизабет. Она, не меняя решительного выражения лица, скользнула глазами повыше стриженой макушки парня и после короткого 'спасибо' стала пробираться наверх к искусно замаскированным воротам замка.

Ещё не раз в течение боя Колин оказывался довольно кстати рядом. Однажды он даже посмел словно куклу отбросить наставницу себе за спину и принять мощный удар меча файрбонинга на себя. Меч был выбит, а файрбонинг рассечён на множество частей. Теперь стало важно не только перепоясать всадника плетью один раз, а искромсать на огромное количество осколков, чтобы воину Берингрифа было труднее собирать себя вновь и практически невозможно облачиться в доспехи.

Элизабет подоспела к воротам замка вовремя. Там был Орландо. Получив серьёзное ранение в бок, он истекал кровью. Около десятка чудовищ окружили его. Кольцо сжималось. Поодаль в тёмной массе файрбонингов мелькала белоснежная головка Елены, а рядом с ней как коршун носился Эдуард.

Лизи, пробиваясь сквозь кольцо окружения, крикнула Орландо:

― Где волк?! Ты видел волка?!

― Нет! Ударь по воротам! У меня нет сил.

Лизи нанесла три условленных удара хлыстом, ворота стали медленно разъезжаться. Эд и Елена бросились к Орландо, приподняли его и потащили в образовавшуюся щель. Элизабет, пятясь, отбивалась от противника. За воротами замка чародеев встретил невысокий человек с красными воспалёнными глазами — оборотень Гарольд. Именно он не очень давно укусил Эдуарда в лесу под Хайхиллом.

― Я не могу ему доверять! Не могу! — не смущаясь того, что предмет недоверия рядом, воскликнула Елена.

― У нас нет выбора, — Эдуард сам содрогался при виде человека, который даже в этом обличие был похож на зверя.

― Тебя надо перевязать. — Елена обращалась к Орландо и уже держала наготове бинты.

― Потом...

― Сейчас! — Элизабет впервые посмела так откровенно перечить Орландо. Он уже слабо слышал её голос и вверил себя в заботливые руки друзей. Спустя несколько минут Орландо стоял на ногах. Волшебные снадобья сделали своё дело. В ушах ещё шумело, но голова работала ясно и трезво.

Где-то здесь в каменных лабиринтах замка — Мария. Он мог думать только об этом. Он шёл сюда ради неё, жил ради неё уже несколько месяцев. И, если надо, он... Нет. Он освободит её из заточения в этом холодном оплоте зла и сумрака. Для долгой и счастливой жизни.

Вслед за Гарольдом чародеи преодолевали коридоры и залы замка. Щели в стенах расходились и сходились за их спинами. И всё больше казалось, что человек-оборотень умышленно заводит их в самое сердце замка, чтобы передать в руки своего хозяина.

― Долго ещё, волк? — Всевидящие серые глаза Орландо буравили Гарольда.

― Нет. Надо незаметно миновать тронный зал. Иначе попадёмся в руки хозяина.

В замке было пустынно. Но это не казалось необычным. Все знали, что по залам имеют право ходить лишь избранные. Здесь бывают только редкие гости и очень редкие слуги. Берингриф один хозяйничает в своём замке.

Вдруг Гарольд приостановился и сказал, больше обращаясь к Орландо:

― Пришли. — Он прикоснулся к холодным камням, и те со скрежетом разъехались в разные стороны.

Сердце Орландо билось так, что, казалось, его слышат все вокруг. Лизи чуть не плакала от обиды, зависти и ещё чего-то совсем необъяснимого, когда видела лицо парня, за которым могла пойти на край света, но пришла сюда спасать его единственную и, похоже, настоящую любовь.

Таинственное исчезновение

Четверо чародеев и их проводник ворвались в зал, который был обставлен обычной деревянной мебелью, обвешан картинами, а на полу лежал красивый изумрудного цвета ковёр.

Глаза каждого искали Марию. Гарольд указал на кровать под балдахином в центре зала. Орландо бросился туда. На кровати — никого. Но пастель была ещё тёплой. И едва уловимый аромат степного мака. Орландо в сердцах сорвал покрывало, молниеносно перепоясал Гарольда плетью и притянул к себе:

― Где она?! Где она? Говори, волчье отродье?! Я прикончу тебя прежде, чем ты покроешься шерстью!

Гарольд оскалился и зарычал.

― Орландо. Осторожно!

― Он нужен нам живым!

― Посмотрите, он превращается в зверя!

Орландо отшвырнул оборотня к стене. Тот снова обнажил клыки и дико засверкал глазами. Потом по-звериному изогнулся всем телом, встал на четвереньки, и некоторое время было видно, как в нём ведут борьбу волк и человек.

На этот раз верх одержало человеческое начало. Гарольд выглядел больным и поникшим.

― Я бы не стал вести вас в эту комнату, если бы знал, что её здесь нет. Наверное, хозяин перепрятал женщину. Я должен обратиться в волка. Только так я смогу как-то вам помочь.

― Берингриф знает, что мы в замке?

― Думаю, ещё нет. Он наверняка смотрит в свою чашу за ходом битвы.

― Не мешало бы и нам узнать, что там делается. Не хочется себя заживо похоронить в этом склепе.

Гарольд открыл стену, и чародеям явилась панорамная картина боя. Основные события разыгрывались у самого подножия Чёрной горы. Густая маслянистая масса воинов Берингрифа кое-где пузырилась пустыми, сияющими неоновым светом, площадками, контролируемыми чародеями с хлыстами. Они стояли спинами друг к другу и отбивали натиск противника. Другие сновали с бочонками и заливали полыхающие останки файрбонингов.

Впечатляющее зрелище являли собой великолепные лесные феи. Несмотря на изящный облик, они были весьма мощной боевой машиной: очаровывали противника, а затем обрушивали на него всю силу своего смертоносного оружия, беспощадно рассекая серпами тела врагов. При этом их собственные тела по-прежнему парили в воздухе. А некоторые, всё же поражённые тяжёлыми мечами файрбонингов, переставали орудовать серпами, но так и оставались зеленоватой дымкой витать над полем боя, постепенно растворяясь в воздухе, безжизненно разбросав руки и навсегда закрыв свои восточные очи.

Исход боя был ещё совсем не ясен. В запасе у чародеев есть многочисленные отряды. Но, к сожалению, действия происходили так близко к замку Тёмного Лорда, что не всякий человек мог участвовать в них. Лишь те, что всю жизнь занимались магией и умели защитить себя от тлетворного действия алых испарений, шли в бой на помощь чародеям.

Наверняка и Тёмный Лорд имел какие-то свежие воинские части. Он же по-прежнему обладал и основным оружием: пока Кочевница у Берингрифа, он непобедим.

― Сколько времени нужно тебе, чтобы узнать, где Кочевница? — спросил Орландо.

― Я постараюсь... Но может ничего и не получится вообще.

― Ты шутишь, волк?!

― Спокойнее, Орландо. — Эдуард как всегда был рассудителен и сдержан. — Мы будем ждать полчаса. Возвращайся через это время, даже если ничего не узнаешь. И помни, твой отец в наших руках. Если с нами что-нибудь случится... по твоей вине, Кривой Билл получит сполна за всё, что натворил в своё время.

― Я вернусь... — Гарольд поплёлся прочь из спальни Кочевницы. Казалось, его плечи несут на себе всё бремя человеческого греха.

Время тянулось невыносимо медленно. Орландо сидел на холодных ступенях у кровати Марии и пытался собраться с мыслями. Он всегда умел найти правильное решение в условиях, когда решать надо быстро и наверняка. Но сейчас был далёк от ответа. Чувства мешали холодной рассудительности. Эдуард лежал прямо на ковре, прикрыв глаза и обняв прижавшуюся к нему Елену. Только Лизи прохаживалась по комнате и рассматривала мебель и вещи:

― Не очень-то напоминает тюремную камеру. Похоже, Берингриф действительно решил жениться на своей пленнице. Как вы думаете, зачем? — Она обращалась ко всем, но смотрела на Орландо.

― А зачем женятся, Лизи? Ты же сама говорила: 'Семья — это домик, в котором живёт любовь до самой смерти', — ответил Орландо.

― Да. Я говорила. Ты думаешь, Берингриф того же мнения?

― Хватит вам. — Эдуард потёр жену по запачканной щеке. Елена встала и провела обряд очищения.

― Я думаю, — сказала она, — что Берингриф знает о предназначении Марии. А мы, к сожалению, нет. Он сможет воспользоваться Кочевницей, если станет её мужем.

― Как воспользоваться?

― Ну, не знаю, Орландо. Может, будучи женой тёмного мага, она сама станет тёмной. А, может, в этом положении она лишится своей воли и будет исполнять приказы хозяина. Как рабы Берингрифа.

― А ещё?

― Что ещё?

― Другие версии есть?

― Можно подумать...

― Только некогда, — сказал Эдуард.

― А, по-моему, тут и думать нечего. — Лизи с разбега плюхнулась в кресло и запрокинула ноги на подлокотник. — Смотрите, как здесь всё устроено. Если Берингриф позволил сотворить подобное со своим замком, значит, он просто влюбился. Кстати, не удивлюсь, если Мэри сама скрывается от нас. Ну... не хочет встречаться. Вы видели Тёмного Лорда? Он хоть и старик, но ничего: не урод.

Орландо резко встал, отвернулся ото всех и ушёл в глубину комнаты. В этот момент языки холодного пламени в факелах взметнулись вверх. Все инстинктивно выхватили оружие. Ещё через мгновение в комнате появился Гарольд. Он еле передвигал ноги. Бледность на лице и огромные капли пота говорили о его крайне тяжёлом физическом состоянии.

― Быстрее... Он сейчас будет здесь. Он и другие. Надо бежать! — Гарольд задохнулся и закашлялся, казалось, захлебнувшись толи слюной, толи кровью.

― Где Мэри?

― Потом... Быстрее!

Гарольд собрал остатки сил и повёл чародеев по запутанному лабиринту замка к выходу. Выбравшись наружу, все оказались в вязком красном тумане. Вокруг царила странная тишина. Бой окончился. И, кто победил, было ясным. Если на поле ни одной живой души, значит — чародеи отступили. Нет и файрбонингов. Дышать становилось всё труднее. Во рту каждый ощущал привкус крови. Казалось, что туман состоит из микроскопических капелек крови.

Гарольд ослаб настолько, что припал к каменной стене и не мог идти. Орландо с Эдом потащили его теряющее жизнь тело прочь из красного тумана. Елена кашляла и слабела на глазах. Через минуту Эдуард уже нёс её на руках, а Орландо, взвалив Гарольда на спину, поддерживал слабеющую Лизи.

Перенестись не удавалось. Каждый настолько был истощён, что мог едва передвигать ногами. Среди груды железа и мёртвых тел на тлеющей земле Орландо заметил скрючившееся тело молодого воина, подающее признаки жизни. Парень стонал, обхватив голову руками, и раскачивался из стороны в сторону.

― Ты можешь идти?

― Мадам Элизабет! А я боялся, что так и умру, больше не увидев вас... — произнёс он как-то нараспев.

― Вставай, Колин. Обопрись на меня.

― Что вы, мадам Элизабет? Я сам.

...Глотнуть свежего воздуха удалось лишь в лесу под Хайхиллом. До лагеря, откуда утром начали наступление южане, оставалось совсем немного. Но надо было сделать привал, чтобы перевести дух и оказать помощь нуждающимся.

Елена и Колин стали приходить в себя довольно скоро. Колин был контужен, и Элизабет начала хлопотать вокруг парня, чем не только не улучшила его состояние, но, кажется, довела его до совершенного умопомрачения. Он пытался что-то бессвязно говорить, глупо улыбался и всё время подвергал сомнению очевидное: не мог поверить, что сама мадам Элизабет шепчет над ним заклинания.

Орландо сбросил свою ношу под куст и упал на траву. Если Гарольд не очнётся, он может потерять Марию навсегда. Нет. Этого не случится. Мария явилась в Страну Северных и Южных Народов не для того, чтобы стать женой Берингрифа. Она здесь для него. Всю жизнь Орландо был одинок. И эта женщина принадлежит ему.

Когда-то, кажется, в прошлой жизни, когда он впервые овладел Марией, она была так прекрасна в его руках, так мила и желанна... Орландо тогда сказал:

― Я не имею права скрывать это от тебя. Ты должна знать. Даже если рассердишься, обидишься и прогонишь меня... Я скажу это... Я никому не позволю прикоснуться к тебе. Ты будешь моей, даже если мне придётся удерживать тебя силой. Запомни: ты только моя.

Она не рассердилась, не обиделась и не прогнала его. Она улыбнулась и спрятала лицо в подушку. Он ещё долго шептал ей слова любви, которые не говорил никому, которых, казалось, не знал, но которые лились тогда безудержным потоком прямо в её маленькое ушко.

Она слушала, прикрыв глаза, облизывая разгорячённые губы и прерывисто дыша. Будто боялась, что глубокое и громкое дыхание заглушит тихий голос любимого. Он говорил, а она в темноте нашла его рот и стала целовать нежно, едва касаясь, на каждом сказанном им слове. Он улыбался, но не замолкал. Мэри ласкала язычком его губы, уголки рта, потом убрала волосы со лба и стала целовать виски и переносицу, брови, щёки, скулы...

Насколько тогда Орландо был счастлив, настолько сейчас его душа переполнялась отчаянием и тревогой.

Гарольд простонал: 'Амальфи...' Оказывается, и оборотня сейчас терзало то же великое чувство, что способно зарождать жизнь и быть причиной больших человеческих бед.

Все окружили оборотня.

― Ты жив, волк? — спросил Орландо.

― Я не волк...

― Где она? Ты узнал что-нибудь?

― Да...

Орландо наклонился к самому лицу Гарольда. Говорил быстро и тихо. Все слушали и не верили своим ушам. Так говорить Орландо не мог. Кто угодно, только не Орландо — их бесстрашный, бесшабашный, сильный Орландо...

― Прошу тебя. Не умирай. Ты ведь знаешь, что такое любовь. Мне не жить без неё, волк. Хочешь, обратись и искусай меня, если это даст тебе силы. Только не умирай. Скажи, жива она или нет. Где он держит её? В замке? Что он сделал с ней? Ты видел её? Какая она, Гарольд? Ты ведь видел её. Она прекрасна. Разве ты не влюбился бы в неё, если бы не Амальфи?..

― Он даже плакал, когда Кочевница отвергла его.

― Кто?

― Хозяин.

― Плакал?

― Да. Он никогда не плакал. Никогда.

― Что он сделал с ней?

― Она в Подводном мире.

― Что?!

― Он отдал её водяным.

Приговор прозвучал.

Никто. Из живых существ. Никогда. Не возвращался. Из Подводного мира. В Форест Феори, в самом его сердце было огромное озеро, где жил странный и очень многочисленный народ — водяные — долговязые прозрачные существа с тонкими вытянутыми лапами и огромными плоскими ступнями. У них не было голов: лишь безликие водянистые пузыри — продолжение туловища. Толпа водяных всегда издавала шлёпающие и шепчущие звуки, боялась шума и света.

В их озере не водилась рыба, и не было водорослей. Над водой возвышались странные серые строения, похожие на железобетонные коробки с дырками вместо окон. До не давних пор в городе водяных многие бывали. И не раз. Туда привозили даже школьников на экскурсии. Дети играли в прядки в пустых лабиринтах-коридорах. Стены серых строений имели одно необычное свойство: могли пропускать сквозь себя человека, животного, любой предмет. Можно бросить мяч, и он полетит, преодолев множество сырых каменистых преград.