Иная

А затем? Что будет дальше? Глупо предугадывать. Она желала пожить как человек, ну, насколько иномаг её могущества человечность сымитирует. Что извлечёт из этой жизни? К чему придёт? Не кончится ли жизнь вместе с листом? А если правы паникёры — вместе с Древом в целом? Да всё равно! Она хочет жить так, а не иначе — горе тем, кто посмеет помешать!

Звёзды-картины остались позади. Она ступила в зимнюю деревню, улыбнувшись легчайшей тени собственных эмоций, рассеивающейся на снегу. Коснулась разумов людей, погружая в полусон — или, скорее, полуявь? Это не сделало их послушными. Подчинить сотню человек — не дунуть-плюнуть! Подчинить, не сломав, не оставив ни капли инореального, никаких негативных эффектов, — работа для грандмастера сферы разума. Это она. Сирень Вефэа — единственный из первых иномагов, не отказавшийся от выбора, не распылившийся на много сфер. Единственная, кто зашёл столь глубоко.

Она запела. Для каждого — собственная песнь, своя мелодия. Песнь о мечте, песнь о чуде, песнь-зов, манящая, очаровывающая, песнь, за которой добровольно побредут. Могла бы обойтись одной на всех, но это — скучно. Не вызов! Не слишком ли часто создаёт вызовы сама себе? Жить с людьми, взять ученика, решить проблему Теты по-своему, тело в подарок и переселенье душ... Как насчёт следующего вызова? Ей понравилось, как люди реагируют на песни. Что, если научиться петь в реальности? Она же хотела заняться музыкой! Почему бы певицею не стать?

Она манила их, и путеводными звёздами сверкали знаки в «мире» полуяви. Сквозь зиму шли люди навстречу своим мечтаниям, а на самом деле — к другой реальности. Ордо послушно предоставил столько лифтовых кабинок, сколько нужно, чтобы никто не ждал на месте. Не забыла разоблачить их от верхней одежды — помрут от перегрева, а ей потом пред Аистом оправдываться! Следом в берёзовый бор направились обитатели и гости «Тёмного дола», между прочим, очень красивого места... нет, фу, Сирень, ты не будешь забирать себе и этот пейзаж! Что за ненасытность!

Когда к инодвери подошли и последние зачарованные из «Закоулков Парижа», она «сплющила» переход до ровно одной двери, без коридора внутри. Подумав немного, убедилась, что все взяли личные вещи, что никто не поранился и всё такое. Довольно кивнув самой себе, прошла сквозь дверь, не открывая, чтобы не синхронизировать случайно. Время спать!

Улыбнулась, припомнив, как укладывал спать «старший братец» — учитель и сказку на ночь рассказать умел, и что-нибудь весёлое напоследок, оставляя засыпать в светлом настроении. Жаль. Жаль, что не стала светлой, как он надеялся, мысли не скрывая от неё. И речь отнюдь не о цвете кожи... Он считал себя тёмным и хотел бы увидеть в ней кого-то светлого. Он и видел. До самого конца, даже когда она рвала на куски его соратников-некромагов — он обращался к ней как к младшей сестрёнке. Она уступила тогда — не его силе, но его чувствам.

Так и заснула — со светло-грустной улыбкой на губах и мыслью, что учитель неведомым образом дотянулся и сюда, сказку рассказав.

Пробудилась же — с первыми лучами солнца. Вышла во двор и внимательно осмотрела серебряную куклу. Подправила пару символов, добавила защит, укрепила духовную связь, частично взяла куклу под контроль и сделала совместную разминку в два тела, отслеживая нестыковки ощущений и реальности, чтобы идеально откалибровать своё присутствие под реальный мир. Сварила две порции эликсира стойкости — для обоих тел. Поправила алхимические процессы в серебряной кукле и уложила её обратно. И совсем она не нервничает! Всего-то первый ритуал после перерождения, всего-то Сердце зверя-демиурга! Никто бы не нервничал на её месте, вот и она не нервничает, а так — доводит до идеала подготовку!

Сходила и перенесла материал из заброшенного здания во двор, накрыв отвлечением внимания такой силы, что не то что Аист — устройства людские не найдут! Проверила, как там Линда. Линда ждала сигнала. Проверила, как Аист. Аист только что проснулся. Ну что за соня!

— Плохо спал, — ответил он на её вопрос за завтраком. — Давай ты не будешь туда ходить? Мне не по себе. Ты же говорила, что таким занимаются хранители линии?

— Ну а этим занялась я, потому что близка была хранителям листа, — пожала плечами. — Последишь за эвакуацией из первых рядов. Смотри, какая штучка, — достала невзрачный мутно-белый камешек.

— Ничего не чувствую, — отзеркалил пожатие плечами.

— И не должен, — улыбнулась. — Это не иномагия, а волшебство. Магический переговорник, Линда дала вчера. Пора.

— Эй, а доесть? — закономерно возмутился он.

— Спать надо меньше, — несправедливо, на самом деле. Он много раз просыпался от тревоги. Интуиция ему шептала, что всё будет плохо. Будет. Обязательно будет. Но не сегодня, не будь она Сиренью!

Сжала камешек, поднесла ко рту, пока Аист большими глотками допивал кофе, зажёвывая бутербродом с колбасой:

— Доброе утро, Линда. Лагерь готов?

— Доброе утро, Сирень. Ждём гостей.

— Портальчик-то откроете? Я пропущу к себе волшебника.

— Портальчик? Мы думали, что ты сюда...

— Вход только один, — отрезала она. — Перенос невозможен, — чистая правда, между прочим. — Так что с порталом? Что-что, не расслышала? У вас только жалкие артефакты телепорта, а прямые порталы, значит, миф? Хорошо, я так Мерлину и передам, что его открытие — это миф. Да, я с Мерлином знакома. В общем, будет вам сейчас нормальный портал, ждите. Поработаю за магов!

— Всё нормально? — спросил Аист.

— Очередные недоумки, — качнула головой. — Ладно, не совсем. Я тоже оплошала. Держала в голове, что маги умеют порталы провешивать прямые, а Линда думала, что я могу открыть переход в любое место. Так что обе дуры. Пойдём, посмотришь, что такое Сиренины порталы.

— Что-то неприятное? — смягчил он матерное выражение, подсказанное интуицией.

— А то, — довольно ухмыльнулась.

Портал решила ставить прямо перед дверью на Полигон. Сначала сосредоточилась, чётко ухватываясь за кусочек пространства в форме прямоугольного прохода. Затем... снова сосредоточилась, но уже на другом кусочке, в точности скопировав выбранную форму. Внимание раздвоилось: один кусочек здесь, другой — за много-много километров в немецком лесу. Внимание соединилось: два кусочка есть одна часть реальности. Одна вещь.

Единая сущность. Вся, целиком — не только воздух, не только излучение, но и то, что ниже. То, что подруга с учителем называют «ордополем» и что управляет законами физики; и метафизики — частично тоже. Глубже! Глубже лежит непередаваемое нечто, связующее вторичное ордополе, первичное ордополе, всякую активность и всякое существование, задавая ещё не формы, а только — очертания. Ниже! Ниже лежит то, что подруга называет метапознавательной границей. Дальше, дальше! Бездна. Сирень запрещает себе чувствовать её, но, вместе с тем, разрешает охватывать вниманием. Нельзя охватить вниманием бездну. Бездна неопределима. Это парадокс. Она охватывает вниманием парадокс, все цепочки и метацепочки парадоксов.

Распрямляет сознание вглубь щели между реальностями до тех пор, пока не касается чего-то совсем неприкасаемого. Неприкасаемое захватывает тоже. Наконец, охваченное окончательно становится простым. Простым и фундаментальным — это люди, это иномаги, это волшебники так любят усложнять, придумывая системы имён, терминов, какие-то глупые модели. Африканская дикарка, она не усложняла. Она брала то, простое, что лежало перед ней. И в воображение забирала! Хлоп. Реальность трескается беззвучно, но предельно ясно.

— Пустотит? — шепнул дрожащий Аист, прижавшийся к стене.

— Что ты сделала? — испуганная Линда хотела казаться пугающей сама. Хах!

— Ещё делаю, не сбивай, — отрезала и убрала в воображенье связной талисман.

Сосредоточиться повторно. Рана, дырка в реальности, чёрный провал, в котором не осталось ровным счётом ничего, кроме потенциального бытия, — провал, столь похожий на Твердь, на которой покоится Лес Мировых Древ, — един. Един для двух мест, одна трещина, которой безразлично, что о «пространстве» думают людишки. И этим можно пользоваться, как делали на Тете.

Коснуться края раны. «Пустотит» — надо же, названьице! Щель. «Пустота» — неверно тоже, пристало к языку. Дыра, полная бесконечного потенциала. Через какие-нибудь пару миллионов лет дыра испарится — постукивание фотончиков, глюончиков и прочих реальных штучек её заполнит, «активирует». Ну а часть дыры она может активировать сама. В воображении хранится целая тьма обычного пространства. Какое с воздухом, какое — без, какое — с водой или чем-то необычным. На любой вкус!

Обычный воздух. Плотность, может быть, другая. Итак, нужно выбрать часть строго определённого размера, чтобы наложить на рану в ткани реальности. Не обычное совмещение. Не обычное извлечение. Она должна была актуализовать возможность, в некотором роде — воссоздать. Суррогат творения — как алхимия, как вся иномагия вообще. Но ей ли не знать, что граница между настоящим и ненастоящим — такая же иллюзия, такая же ненастоящая, как реальность? Линда должна если не знать, так хотя бы чувствовать то лучше — нереальностница же.

Сирень набрала полные лёгкие воздуха, чуть отвела руки, закрыла глаза. Простейший ритуал — одновременно руки вперёд (прямо в рану), глаза открыть (во тьму), два мира совместить в один (краской по пустому холсту) и выдохнуть громко и уверенно:

— Будь.

Руки прошли насквозь. Глаза видят тенистый лес. Ветер бьёт в лицо — разница давлений. Вперёд — перешагнуть километры сквозь пустотитовую арку.

— Привет, — встретилась взглядом с ошеломлённой Линдой. Позади неё — волшебник судорожно сжимает жезл, тараща на портал гляделки. Ах, как некультурно, как невежливо!

— Привет, — машинально ответила Линда. — Это что такое было?

— Иномагия, познакомься, это Линда, — осклабилась Сирень. — Линда, познакомься, так выглядит иномагия, которая не детский сад. Давай, приходи в себя, приводи в себя встречающих — пять минут, и пойдут первые попаданцы в аномалию. Или мне палкой тебя стукнуть? — вытащила любимый образовательный инструмент учителя. — Нечего зацикливаться на ощущениях через свою сферу. Улетишь, откуда не возвращаются.

— Не надо стукать, — она прикусила губу, чтобы вернуться в реальность. Сирень убрала палку и усилила боль так, что Линда вскрикнула. — Спасибо.

— Пожалуйста. Обожаю делать больно, — усмехнулась. — Четыре с половиной минуты.

Шаг обратно — кожу ветер холодил, лезли волосы в глаза. Ученик скопировал выражение волшебничка по ту сторону.

— Что, интуиция заговорила? — скопировала импульс боли Линды Аисту в сознанье.

— Ай! За что?

— Слушай внимательно, — дёрнуть его вниманье на себя, заодно отдёргивая от инореальных ощущений. Утонет ещё в них — вытягивай потом! — Сейчас я буду толкать сюда людей. Твоя задача — смотреть, чтобы никто не споткнулся и проталкивать их дальше сквозь портал. Там их примут и разместят, — свои слова она дублировала Линде в разум. Пусть скомандует своим помощничкам. — Задача ясна?

— Да, мэм, — отдал честь. Шутит — в порядке, значит. — Разрешите вопрос, мэм?

— Ну? — испытующе прищурилась.

— А если лестницу заменить на что-то без ступенек?

— Вот это мой ученик, — широко улыбнулась. Коснулась «представления» ступеней и «повернула» их в «пространстве взаимного восприятия» реальности и иновещи, превращая в плавный каменный спуск прямиком к арке на противоположной стене. Ширина коридоров особняка — как никогда кстати. — Готов?

— Так точно, мэм! — отразил её улыбку.

— Как там говорится... — коснулась ручки инодвери ладонью, давая сигнал Линде, как раз закончившей организовывать пару магов да десяток иномагов. — Поехали!

Рванула ручку. С ещё одним инореальным «хлопом» произошла синхронизация времён. Реальность Теты и линии Аиста событийно спараллелились. Она поманила столпившихся бродяг и поселенцев одного за другим. На этой стороне сила чарующей песни сходила на нет, но люди продолжали идти по инерции, а Аист подталкивал их в арку. Иномаги Линды подхватывали, накладывая лёгкую дезориентацию (творчески комбинируя отражения и разум). Чёртову дюжину культистов вытолкала первой, не забыв им память замутить.

Это заняло больше двух часов. Сирень устала удивляться про себя, что провести четыре сотни человек — так долго. Нет, несколько раз Линда просила небольшие перерывы, передышку просил и Аист, но... Какие же они люди, всё-таки! У Аиста — нагрузка скорей психологическая, закалённое тело устать от такой мелочи не могло физически. Команда Линды вымоталась так, что Сирень вытащила с десяток восстанавливающих эликсиров и влила их в каждого (злорадно отобрав для Тео самый горький), не забыв спроецировать в их сознанья бодрости поэнергичней. Останавливаться нельзя, реальности синхронизированы, очарованье до завтра не продержится! Ну а то, что она во время перерывчиков успела перетаскать весь материал на ту сторону, в иллюзии закутавшись двухслойные, — это так, «оптимизация временных трат», как подруга выражалась.

Когда всё закончилось (ну, для местных — только началось), Линда поинтересовалась, что теперь с порталом будет.

— Закрою в два этапа, — прочитала в её искусственно бодром разуме огромное желание соединить такими порталами всю Землю. — И не проси! Да, в них нет инореального, это не аномалии. Нет. Я не магистр реалодинамики и экологии пространства, но заканчивается такое — плохо. Поверь моему опыту. Держи, пока не забыла, — извлекла заранее подготовленное. — Одежда, припасы, вода на всякий случай. Ну всё, пока, — махнув рукой, шагнула в особняк. Обернулась. — И, да, Линда. Я иду аномалию взрывать. Если что, — хмыкнула собственному порыву, — с тобой было приятно работать. Живи подольше и Аиста в обиду не давай.

Ответ уже не слушала, погрузившись в ощущения. Продвинутые трюки с пустотитом (вроде того портала прямиком в желудок или пустотитовой одежды) она забыла, но самая основа в памяти засела крепко. Убрать портал на пустоту — несложно и нетрудно. Непривычно. Затратно. Раньше, до того, как вышла из автономной зоны в опасную, до того как поглотила океан морей некроизлучения вплоть до силового равновесья с близью Сердца — не хватало силы. Сейчас силы было столько, что не то что пустотит — гравитацию для Тео отменила так, что сама б и не вернулась! Он, кстати, не такой уж и идиотец, раз нащупал зацепку и вернул притяжение, пока невесомость не прилипла навсегда.

Убрать сам пустотит не вышло идеально. Она не попала извлечённой «сущностью» точно в нишу, оставив тончайший тёмный контур. Ничего, исчезнет за недельку, зарастёт. Мелкие раны сами зарастают, да без шрамов. Хах, забавная мысль, а что, если все эти дома, поля, дороги, города людей считать чем-то вроде шрамов на ткани реальности?

Если представить себе реальность, которая не требует фокусировки, реальность, полностью независимую от наличия наблюдателей, живущих в ней... вроде Теты. Или тех вселенных, что создают левиафаны. Или тех, о которых только слышала, — в конце концов, путешествия подруги заводили порой за пределы не какого-то листа, а даже и... Если представить такую вселенную и представить, что люди в ней исчезнут, то созданное ими, точно эти вот шрамы на ткани реальности, со временем исчезнет тоже, рассосётся. Останется лишь дикая природа, как в начале метавремён, да последние, упорно сопротивляющиеся штукенции из металла или камня... Ох ну и фантазёрка ж ты, Сирень! Прям как те человеческие «фантасты», а?