Одна из причин, по которой он сожалел о том, что набросился на нее, заключалась в том, что он знал: ее боль из-за смерти Пола Тэнкерсли была такой же глубокой, как и его собственная. Они оба хорошо узнали Хонор Харрингтон и Тэнкерсли во время их командировки в Хэнкок, и он знал, что Корелл была рада за них не меньше, чем он сам. Это объясняло, почему они оба были раздражительны, как гексапума с больным зубом.
Хотя у нее нет такого стажа, чтобы вести себя с кем-то по этому поводу как ты, верно, Марк? — подумал он. Но эта мысль была мимолетной, когда он заметил выражение ее лица. Были ли это слезы в ее глазах?
— В чем дело, Эрни? — быстро спросил он.
— Я просто... У меня только что был звонок по связи, сэр. — Корелл сделала паузу и глубоко вздохнула. — Я... Я не знаю, что с этим делать.
Зеленые глаза Сарноу сузились. Достопочтенная Эрнестина Корелл была одним из самых способных людей, которых он когда-либо встречал. С чем, во имя всего святого?
— С чем, Эрни?
— Звонок поступил через мой штатский код связи, сэр. Я не знаю, кто это был. Все, что я получила, было "неизвестный абонент". Этого было достаточно, чтобы удивить меня, учитывая, насколько тщательно проверен мой код. И поскольку это было на моем гражданском компьютере, я не могла включить диктофон.
Она снова сделала паузу, и Сарноу кивнул. Законы Звездного королевства о неприкосновенности частной жизни были кристально чистыми и незыблемыми. Запись разговоров по официальным каналам связи военного флота — это одно, и это происходило на обычной основе, когда передавались устные приказы. Даже тогда закон требовал четкого звукового оповещения о том, что разговор записывается. Но запись разговора между гражданами без предварительного письменного согласия обеих сторон была уголовным преступлением, которое влекло за собой суровое наказание.
— Кто бы это ни был, — сказала Корелл, — она... адмирал, она заявила, что Саммервейлу заплатили за убийство Пола!
Сарноу застыл от удивления. Не столько из-за того, что Саммервейлу заплатили, учитывая то, что Корелл выяснила о нем перед дуэлью, сколько из-за того, что кто-то взял на себя труд найти гражданскую комбинацию его начальницы штаба, чтобы сообщить ей об этом. Он начал было говорить именно это, но Корелл опередила его.
— Ему заплатили за убийство Пола, но ему также заплатили за убийство Хонор, сэр! И тот, кто его нанял, хотел, чтобы Пола убили первым.
Слезы, которые он видел в ее глазах, вырвались на свободу и потекли по щекам, когда она посмотрела на него, и его пронзила острая боль. От утонченной жестокости, с которой он мог даже предположить такое действие, захватывало дух.
— У вас есть какие-нибудь предположения, кто звонил?
Его голос звучал ровно, лишенный эмоций, когда он заставил себя сосредоточиться.
— Нет, сэр. Предположений нет. И кем бы она ни была, она также не сказала мне, кто его нанял.
— Значит, это был просто какой-то больной извращенец, который звонил, чтобы позлорадствовать?
— Нет, сэр. — Корелл полезла в карман своей туники за листком бумаги. — Она не сказала мне, кто его нанял, если предположить, что ей это известно. Но дала мне это.
— Что именно?
— Это адрес охотничьего домика на Грифоне, сэр. — Голос Корелл тоже звучал спокойнее, чем раньше, но в ее голосе звучала непреклонность гнева. — По ее словам, это заведение на законных основаниях принадлежит "Формированию", и именно там затаился Саммервейл, ожидая возвращения Хонор домой, чтобы убить и ее тоже. Она говорит, что весь коттедж является "конспиративной квартирой" для преступников. Весь персонал работает на это заведение, и там постоянно дежурят охранники — по меньшей мере, двадцать или тридцать человек в штатском в любой момент времени — для обеспечения безопасности "гостей". И, полагаю, вероятно, для того, чтобы убедиться, что они ведут себя прилично, когда находятся там. — Она покачала головой. — Если когда-либо и были какие-то вопросы о Саммервейле, то сейчас их нет.
Марк Сарноу некоторое время сидел неподвижно, обдумывая ее слова. "Формирование" было самым могущественным организованным преступным синдикатом Звездного королевства, и хотя оно не стеснялось использовать насильственные средства для достижения своих целей, обычно избегало всего столь резонансного, каким, очевидно, был данный случай. Это означало, что Саммервейл — или тот, кто его нанял, — имел даже большее влияние на криминальные элементы, чем он думал.
Он задумался над этим, затем кивнул и нажал на панель управления, после чего его кровать подняла его в сидячее положение.
— Скажите доктору Чэндлеру, что мне понадобится кресло для поддержания жизнедеятельности, — сказал он.
— Сэр, это не очень хорошая... — начала Корелл с огорченным выражением лица.
— Меня не волнует, хорошая это идея или нет. — Его голос больше не был ровным. Он мог быть вырезан из сердца грифонского ледника, и его глаза были еще холоднее.
— Сэр, ваша процедура восстановления будет...
— Тогда я проведу сегодняшнюю процедуру завтра. — Он выдавил из себя короткую, тонкую, как бритва, улыбку. — Я уверен, мы сможем наверстать упущенное. А пока скажите ему, что мне понадобится мое кресло.
Корелл снова начала протестовать, но она узнала этот тон.
— Да, сэр, — сказала она вместо этого. — Могу я сказать ему, куда вы на нем отправитесь?
— Я пока не знаю. — Он одарил ее еще одной ледяной улыбкой. — Думаю, это вы мне сообщите, потому что после того, как свяжетесь с доктором Чэндлером, я хочу, чтобы вы нашли капитана Маккеона. А затем я хочу, чтобы вы организовали трансфер к нему, где бы он ни находился.
— Да, сэр. Могу я спросить, что именно вы собираетесь делать?
— Никому не сойдет с рук то, что они сделали с Хонор. — В его голосе она снова услышала скрежещущую непреклонность грифонского ледника. — Это уж точно. Но без ног сам я ничего не могу сделать с этой информацией.
— Мы могли бы передать это властям, сэр.
— Где от этого вообще не было бы никакой пользы. В лучшем случае, это слухи. Анонимный звонивший, который даже не представился? Который не может — или не хочет — сказать, кто нанял Саммервейла? — Сарноу резко фыркнул. — Там нет абсолютно ничего, что могло бы послужить поводом для какого-либо официального расследования. И я чертовски уверен, что человек, предоставивший вам информацию, планировал это с самого начала. Я не знаю, чего он добивался. Возможно, он просто не хочет, чтобы кому-то сошло с рук заказное убийство. Но если предположить, что он говорит правду, то все, что кто-либо собирается сделать, должно быть сделано быстро. И поскольку я не могу этого сделать, все, что мы с вами можем сделать, это передать информацию тому, кто, я уверен, что-нибудь с этим сделает.
Он долго смотрел ей в глаза. Затем она кивнула, и он кивнул в ответ.
— Вызовите доктора Чэндлера, — повторил он.
— Да, сэр.
Бар Демпси
Станция ее величества "Гефест"
Орбита планеты Мантикора
Двойная система Мантикоры
27 марта 1906 г. э. р.
— Что, черт возьми, происходит, Харкнесс? — зарычала главный сержант Айрис Бэбкок.
— Ты о чем? — Хорас Харкнесс удивленно поднял взгляд от своего пива. Он был слишком погружен в свои мысли, чтобы заметить, как она направилась через бар в его укромный уголок.
— Я спросила, что, черт возьми, происходит. — Бэбкок сердито посмотрела на него. — Я чертовски хорошо знаю, что что-то происходит, и чертовски хорошо знаю, что ты в этом замешан. Так что выкладывай.
Харкнесс изобразил на лице "невинное, как свежевыпавший снег" выражение. Она фыркнула.
— Не пытайся втолковать мне всю эту чушь типа "понятия не имею", Харкнесс. Я знаю тебя слишком давно, чтобы у тебя это получилось.
— Значит, мне не будет никакой пользы, если я скажу тебе, что на самом деле понятия не имею, о чем ты говоришь?
— Не будет.
Рыжеволосая главный сержант посмотрела на него с неумолимым выражением лица, и он поморщился. Почему-то он не ожидал такого разговора. А следовало бы. Никто не говорил никому из космопехотинцев "Принца Эдриэна", что происходит на самом деле, но ганни Бэбкок была, по крайней мере, так же хорошо осведомлена о космопехоте, как и о военном флоте. Так что, даже если она и не знала, что происходит, она, очевидно, подозревала — как она только что тактично отметила, — что что-то происходит. И, загнав его в угол на гражданской стороне станции, она могла бы выпытать у него ответы, которые, возможно, не получила бы — или не захотела бы получить — в обстановке корабля.
— Почему ты думаешь, что если что-то происходит, и в этом явно замешаны тупые космопехи, а не мы, более умные моряки, я бы знал об этом, а ты — нет? — спросил он тоном человека, который пытается выиграть время.
— Потому что майор Естаченко внезапно перестал понимать, что к чему. Что кажется мне немного странным. А потом я узнаю, что лейтенант Тремэйн только что разговаривал с майором Хибсон о том, чтобы вас с ним взяли добровольцами на "Нику-один". Что кажется мне еще более странным, учитывая, что я случайно узнала, что полковник Рамирес привел с "Ники" довольно компетентную команду своего собственного катера. Это говорит о том, что, что бы ни происходило, лейтенант Тремэйн знает об этом. И если он знает...
Она подняла бровь, глядя на главстаршину, и Харкнесс мысленно фыркнул.
— Если там "что-то происходило", и если майор Естаченко не сказал тебе об этом, то почему ты думаешь, что я стал бы тебе об этом рассказывать, даже если бы что-то знал? Чего, конечно, — добавил он чуть-чуть неискренне, — я не знаю.
Бэбкок сердито посмотрела на него, но за этим взглядом скрывалось меньше злобы, чем многие могли бы ожидать, учитывая легендарную историю отношений Харкнесса и королевской космопехоты Мантикоры. Правда, на самом деле он уже пару лет не попадал ни в какие серьезные неприятности, но один-единственный теплый день не предвещал лета. Так же верно, как то, что взойдет солнце, рано или поздно будет вызван береговой патруль, чтобы забрать его и его спарринг-партнера — или партнеров-космопехотинцев — после очередного эпического противостояния.
Некоторые люди, вероятно, думали, что это из-за того, что Харкнесс ненавидел космопехоту. На самом деле Бэбкок так и думала, пока они оба не попали под командование дамы Хонор в Ельцине. Их распределили на разные корабли, но они не раз сталкивались друг с другом, еще до истории с "Блэкбердом", и она кое-что поняла о нем.
Ему просто нравилось драться.
И он не был похож на многих других мужчин и женщин, которых она знала, как в армии, так и на флоте, которые сражались без оглядки. Он дрался не потому, что был хулиганом или разрушителем. На самом деле, эти два качества были полной противоположностью Хораса Харкнесса. И это было не из-за какого-то внутреннего демона гнева, не из-за того, что он ненавидел дисциплину или действительно имел что-то против корпуса. Ему просто нравилось драться, и когда он это делал, ему нужен был кто-то, кому можно было бы бросить вызов, кто-то, кто соответствовал бы его весу. Ну, и он не хотел ввязываться в драку с кем-то из своих сослуживцев. Поэтому он выбирал космопехотинцев — самых крутых и доступных партнеров по дракам, каких только смог найти. По-своему, решила она, это было почти комплиментом, хотя ни он, ни королевская космопехота не признались бы в этом.
И потом, у него была и другая сторона. Та самая, которую он с таким трудом скрывал от посторонних глаз.
Харкнесс не был частью десанта, который ворвался на базу Блэкберд, но Бэбкок была.
Полковник Рамирес — в то время он был майором Рамиресом — командовал силами наземной атаки, и Бэбкок была рядом с ним, когда космопехотинцы КЕВ "Бесстрашный" пробились в тюремные помещения масадской базы и обнаружили, что случилось с мантикорскими военнопленными. Убийства. Пытки. Изнасилования. Харкнесса при этом не было, но Бэбкок была уверена, что Харкнесс понятия не имел, что она подслушала его разговор с лейтенантом Тремэйном после этого.
Элистер Маккеон назначил Тремэйна пилотом катера дамы Хонор, а себя — дополнительным телохранителем. Это означало, что он был там, когда она узнала, что масадцы сделали с ее людьми. Он видел последствия — тела, измученных выживших, лужи крови — так же, как и Бэбкок, он видел, как кричала энсин Джексон, когда дама Хонор заключила ее в объятия, слышал отрывистый рассказ Джексон о том, что ей каким-то образом удалось пережить, что сделали с ней и лейтенант-коммандером Брайэм, а она была всего лишь ребенком. Для нее и так было достаточно плохо; очевидно, ему было еще хуже. Она поняла это еще тогда, до того, как узнала, насколько хорошо он знал Мерседес Брайэм. Когда он увидел, что эти ублюдки сделали с ней...
Однако он держал себя в руках. Может, он и был молод, но он был одним из лучших. Она поняла это еще до "Блэкберда", и то, что там произошло — особенно если истории о даме Хонор и масадским командиром были правдой — только подчеркивало это. Но позже, когда у него будет время по-настоящему подумать об этом...
Бэбкок, вероятно, понимала отношения между Харкнессом и Тремэйном лучше, чем многие другие люди. И тот факт, что она это понимала, дал ей значительно более высокое мнение о главстаршине, чем она призналась бы даже под пытками. В конце концов, космопехотинец должен помнить о своей племенной преданности. Но никто из тех, кто слышал, как Харкнесс рассказывал Тремэйну о своей реакции на ужасные зверства, совершенные над мантикорским персоналом — над людьми, которых они оба знали и глубоко уважали, такими как коммандер Брайэм, — не мог действительно думать о нем как о грубом инструменте.
А потом был вечер, когда он угостил ее пивом. На самом деле, угостил ее большим количеством пива; достаточно, чтобы ее воспоминания стали немного туманными. Но не настолько, чтобы она забыла, как он слушал ее рассказ о Саммервейле. Не только о том, что он сделал с капитаном Тэнкерсли, но и о том, что он сделал с лейтенантом Терстоном — ее лейтенантом — много лет назад. Он сидел там и знал, как слушать, и понимал, что бывают моменты, когда нужно просто слушать.
Нет, он мог быть настоящей занозой в заднице, он был невыносимо полон решимости все делать по-своему, и офицеру было намного легче добиться повиновения и военной вежливости, чем заслужить его уважение, но он не был тупым орудием.
Независимо от того, как усердно он работал над совершенствованием своего образа.
— Ладно, — сказала она, — карты на стол. — Она выдвинула стул, развернула его, опустилась на него, оперлась локтями о спинку и наклонилась вперед, чтобы посмотреть ему в лицо через стол. — В чем бы, черт возьми, ты ни был замешан — а если в этом замешан лейтенант Тремэйн, то я чертовски хорошо знаю, что ты замешан, — это как-то связано с дамой Хонор. С тем, что случилось с капитаном Тэнкерсли. — Выражение ее лица стало гораздо мрачнее, чем раньше, а серые глаза впились в него через стол. — И, по словам моей знакомой птички, которая работает прямо здесь, в Демпси, адмирал Сарноу заходил, когда капитан Маккеон пригласил коммандера Венизелоса и полковника Рамиреса выпить пива после того, как Саммервейл убил капитана Тэнкерсли. И вдруг, совершенно неожиданно, два дня спустя, мы проводим это упражнение на Грифоне. Прости, но мой подозрительный от природы ум сложил все это воедино, добавив к этому причастность лейтенанта Тремэйна, и пришел к выводу, что учения, о которых идет речь, связаны с чем-то, что адмирал сказал капитану и полковнику. Что, учитывая, что он должен был быть в Бэссингфорде, и что он выскользнул оттуда так, что ни одна душа этого не заметила, и проделал весь путь до "Гефеста", чтобы лично рассказать им обо всем, предполагает, что это "обычное тренировочное упражнение", которое все так стараются организовать, является следствием того разговора, который состоялся у них.
