В Гоа португальские вице-короли возглавляли административный аппарат, который обспечивал функционирование их правительства 29. Центральное значение имела должность казначея (vedor da fazenda), которая была создана на заре существования Эстадо да Индия. Как и в Кастильской империи, казначеи назначались и вели прямую переписку с королем и должны были служить сдерживающим фактором для власти вице-королей. В этом они частично добились успеха, хотя следствием часто была ожесточенная вражда между ведорами и наместниками, которая ослабляла общую эффективность королевского правительства. Высший суд (rela""o) был основан в 1544 г. и рассматривал апелляционные дела со всего Эстадо да Индия. Здесь же находился королевский госпиталь.
В Гоа была военно-морская верфь Рибейра-дас-Наус. Здесь, в дополнение к многочисленным кораблям, построенным для службы в Индийском океане, было построено семнадцать нау для использования на carreira da India, в том числе знаменитый "Шагас-ду-Кристо", который совершил восемь рейсов между Лиссабоном и Гоа и оставался в эксплуатации в течение двадцати шести лет 30. Война с турками повысила значение Рибейры, поскольку она стала основной базой для обслуживания военных флотов, которые постоянно патрулировали моря между Красным морем и Камбейским заливом. По мнению хрониста Леонардо Нуньеса, одной из величайших добродетелей вице-короля Жуана де Кастро было то, что он сам ходил на верфи, "ощупывая борта кораблей пальцами, присутствовал на работах, оказывал милости ремесленникам, чтобы они работали вдвое усерднее, и первым брался за рукоятку кабестана, чтобы собственным примером заставить фидальго и солдат работать"31.
К 1540 г. Гоа стал главной таможней Эстадо да Индия, и 63 процента доходов столицы поступали из этого источника — значительная их часть выплачивалась индийскими судами, вынужденными зайти в порт. Существовала также королевская торговая фактория, которая управляла монополией Короны на импорт лошадей. Торговля лошадьми, вероятно, достигла своего пика в 1540-х гг., принося более трети таможенных поступлений, прежде чем ближе к концу столетия начался ее неуклонный спад 32.
Главной проблемой оставалось то, как контролировать самих вице-королей. В конечном итоге кастильцам пришлось заставить всех уходящих в отставку наместников своих заморских территорий подчиниться судебному расследованию всех действий, совершенных ими на протяжении срока полномочий. В Эстадо да Индия также часто рассматривались любые подозрения в злоупотреблениях со стороны вице-королей и капитанов путем приказания их преемникам провести расследование. Васко да Гама, например, получил приказ расследовать поведение его предшественника Дуарте де Менезиша. В других случаях вице-короли возвращались в Португалию, чтобы предстать перед следствием по кастильскому образцу. Нуну да Кунья, который был губернатором с 1529 по 1538 год, умер на обратном пути в Португалию как раз вовремя, чтобы избежать унизительного въезда в Лиссабон в кандалах. Королевские офицеры, поднявшиеся на борт его корабля на Азорских островах, обнаружили губернатора уже мертвым и ограничились арестом его слуг 33. После Нуну да Кунья практически каждый вице-король или губернатор (титул вице-короля не всегда предоставлялся назначенному лицу) и каждый капитан крепости назначался на ограниченный срок в три года. Намерение, стоящее за таким коротким сроком пребывания в должности, состояло в том, чтобы Корона сохранила некоторый контроль, в то время как губернатор не имел бы достаточно времени, чтобы создать прочную базу поддержки, которая могла бы позволить ему безнаказанно бросить вызов Лиссабону.
Консультирование вице-короля осуществлял назначенный совет (Conselho do Estado), который созывался, когда вице-король хотел посоветоваться или достичь консенсуса по вопросам первостепенной важности. Совет не имел постоянного состава, и анализ пяти совещаний, созванных доном Жуаном де Кастро, показывает, что ни один человек не присутствовал на всех заседаниях, а на четырех совещаниях из пяти присутствовали только четыре человека — двое капитанов Малакки, канцлер и секретарь. Число присутствующих колебалось от пятнадцати до тридцати двух человек. Священнослужители присутствовали только на двух совещаниях, и их участниками были в основном капитаны и высший административный персонал. Вице-король оставлял за собой право вызывать любого, кого пожелает, и на одно из совещаний Кастро пригласил шесть касадуш из Гоа, а на два других были вызваны чиновники Камары. Члены совета обсуждали поставленные перед ними политические вопросы, а затем выражали свое мнение (pareceres) в письменной форме. В тех случаях, когда мнения советников в подавляющем большинстве склонялись к одному образу действий, вице-королю было трудно не последовать их совету, и pareceres иногда направлялись в Лиссабон, чтобы обосновать принятый курс действий 34.
Официальная Португальская империя V: Восточная Африка, Ормуз, тамильское побережье, Шри-Ланка и Малакка
Капитаны Мозамбика и Софалы, Ормуза и Малакки были тремя из четырех столпов, на которых Албукерки намеревался построить свою имперскую структуру. Хотя четвертый, Аден, так и не был захвачен, этим трем суждено было остаться самыми ценными и престижными португальскими капитанствами, а одному из них, Мозамбику, — выжить и сформировать ядро третьей империи Португалии в XIX в.
В каждой крепости был капитан, назначавшийся на три года, и постоянный гарнизон. Каждому капитану были выделены корабли для обеспечения соблюдения системы картажей, регулировавшей местную торговлю. В каждой крепости также располагалась королевская фактория. Хотя номинально эти капитаны подчинялись приказам из Гоа и, в конечном итоге, из Лиссабона, они приобрели высокий уровень автономии и начали действовать в зоне своих полномочий со все большей независимостью. Плохая связь, особенно в период муссонов, была основной причиной слабости контроля из центра, но дополнительной причиной было то, что капитаны получали поддержку из Гоа лишь на очень нерегулярной основе. По большей части при выполнении повседневных служебных обязанностей и разрешении местных чрезвычайных ситуаций они были предоставлены сами себе. Чтобы эффективно управлять, капитанам крепостей приходилось набирать себе вооруженных последователей и находить средства для их оплаты. К 1530-м гг. они стали могущественными властителями, которые открыто стремились превратить свои владения в частные вотчины и все чаще управляли королевскими торговыми монополиями исключительно в своих собственных интересах, а не в интересах Короны. Ранний эксперимент с монополиями Короны и централизованным правительством явно терпел неудачу.
Восточная Африка
Фактория в Софале в Восточной Африке оказалась большим разочарованием для португальской Короны. Хотя поначалу объемы торговли золотом были значительными, они резко сократились во втором десятилетии века, когда торговцы золотом перенесли свои операции в Ангоче, а войны между вождями каранга во внутренних районах прервали поставки золота на ярмарки. Снижение прибылей фактории привело к радикальной переоценке роли Восточной Африки в Эстадо да Индия. То, что Восточная Африка сохранилась и превратилась в важную часть заморских предприятий Португалии, было обусловлено двумя факторами — растущим значением острова Мозамбик для флотов carreira da India и быстрым расширением торговли слоновой костью 35.
К 1515 г. остров Мозамбик зарекомендовал себя как один из важнейших портов carreira. Корабли, отплывающие из Лиссабона, обычно заходили в Сантьяго на островах Зеленого Мыса, прежде чем отправиться прямо на остров Мозамбик, лишь изредка пытаясь остановиться по пути на мысе Доброй Надежды или на острове Святой Елены. Корабли часто прибывали в Мозамбик в плохом состоянии. Во время плавания в Индию нау перевозили мало коммерческих грузов и обычно были загружены артиллерией, провиантом и, прежде всего, людьми — солдатами, заключенными, миссионерами и администраторами, направлявшимися в Гоа. Корабли были переполнены, а условия на борту были плохими. Часто вспыхивали эпидемии, и на нау, достигавших Мозамбика, обычно были больные и серьезно истощенные экипажи, хотя средний уровень смертности в XVI в. составлял всего около 10 процентов 36. Сами корабли часто находились в плохом состоянии после того, как попадали в штормы в Южной Атлантике. Таким образом, Мозамбику пришлось обеспечивать все разнообразные потребности флота. Были построены королевский госпиталь и судоремонтная верфь, и корабли могли взять с собой провизию и воду, пополнить свои экипажи африканскими рабами, а также установить новые мачты и такелаж. Часто отдельным кораблям, а иногда и целым флотам приходилось месяцами ждать в Мозамбике, пока не наступал сезон благоприятного муссона. Крошечный остров длиной всего две мили и шириной полмили в такие времена становился портовым городом, изобилующим людьми 37.
Чтобы выполнять свои функции перевалочной станции для флотов, Мозамбику пришлось обзавестись внутренними районами, и постепенно вокруг залива Кабасейра и Моссурил, где можно было найти пресную воду, выросли португальские поселения. Однако большая часть припасов для флота и копра доставлялась издалека, и капитаны Мозамбика создали сеть поставщиков: камедь и кокосовое волокно привозились из Мафии и Керимбы, древесина и мачты — с Мадагаскара, а продовольствие — из дельты Замбези 38. По мере того, как значение Мозамбика возрастало, капитаны перенесли штаб-квартиру своих операций на остров и проводили все меньше и меньше времени на королевской фактории в Софале, которая по-прежнему располагалась в небольшой изолированной крепости в 500 милях к югу.
Сначала, обеспокоенные сокращением торговли золотом, капитаны попытались уничтожить базы, с которых продолжали действовать независимые мусульманские торговцы, отправив десантный отряд для нападения на острова Керимба в 1523 г., а в следующем году снова разграбив город Момбасу, но этот возврат к политике грабежа и вымогательства почти или совсем не привел к улучшению торговых перспектив Португалии в долгосрочной перспективе. В итоге капитаны, приняв более реалистичный подход, начали вступать в партнерские отношения с сотрудничающими мусульманскими купцами и использовать эти связи для развития своей частной торговли.
В 1530 г. Корона предприняла последнюю попытку усилить торговую деятельность на восточноафриканском побережье и издала regimento для крепости и фактории Софала. Этот удивительный документ стремился прописать все стороны жизни крепости, подробно описывая, как следует вести торговлю, как должны быть упорядочены отношения с местным населением, доходя даже до попыток регулирования досуга гарнизона. Это был документ, уникальный в своем стремлении дать законы для крошечной общины, расположенной в 10 000 милях от Португалии, и он демонстрировал почти безграничные притязания государства эпохи Возрождения на управление жизнью своих подданных. Он интересен главным образом потому, что так ярко иллюстрирует пропасть, образовавшуюся между идеей Эстадо да Индия и реальностью 39.
Однако к тому времени, когда этот regimento был издан, наибольшую прибыль можно было получить от торговли слоновой костью, а не золотом. Слоновая кость была громоздким товаром и, в отличие от золота, ее можно было получить практически в любой точке побережья. Из-за своего веса слоновую кость невозможно было легко сосредоточить для продажи в одном или двух портах, и капитаны в партнерстве с правителями прибрежных городов Суахили основали ряд факторий по торговле слоновой костью. В середине века португальцы создали торговую сеть, протянувшуюся от залива Делагоа до Момбасы, в некоторых случаях используя прибрежные поселения, которые они ранее покинули. Например, торговцы слоновой костью вернулись, чтобы основать факторию в Килве, и обосновались на ряде прибрежных островов, таких как Занзибар и Пемба. В других случаях они подружились со старыми врагами, как, например, в султанате Ангоче, где теперь вместо золота стали торговать слоновой костью 40. Однако создавались и новые торговые центры, самый важный из которых находился в заливе Делагоа, который исследовал в 1545 г. Лореншу Маркиш, капитан торговой каравеллы. Эта великолепная естественная гавань находилась слишком далеко к югу, чтобы ее можно было использовать для нау, плаваших по маршруту carreira, но многочисленные племена, населявшие берега залива, стремились торговать слоновой костью, в результате чего португальцы начали серию ежегодных торговых рейсов в юг 41.
Торговля слоновой костью с самого начала была объявлена королевской монополией. Однако королевские власти не могли контролировать все эти многочисленные торговые аванпосты, и торговля слоновой костью развивалась как частная деятельность. Многие отдельные португальцы дезертировали с кораблей или покинули гарнизоны крепостей, чтобы поселиться на островах и в устьях рек, основав смешанные семьи и создав собственные торговые сети, поддерживаемые родственными связями с местным населением. Хотя частные торговцы могли использовать местное каботажное судоходство, они по-прежнему зависели от благосклонности капитана Мозамбика при сбыте их слоновой кости, и к 1540 г. капитаны вели крупный частный бизнес, в то время как бедствующая королевская фактория в Софале практически не вела никакой торговли 42.
Ормуз, Аравия и Персидский залив
Политика грабежа также сохранялась в Персидском заливе и на юге Аравии. Когда Албукерки взял Ормуз в 1515 г., он оставил шаху номинальное управление городом и таможней, возведя форт и получая от правителя значительную ежегодную дань. После смерти Албукерки Ормуз стал базой, с которой португальцы стремились господствовать в Персидском заливе и Хадрамауте. Их корабли атаковали Бахрейн в 1521 г., а в следующем году совершили набег на порты Южной Аравии. В 1521 г. правитель Ормуза попытался изгнать португальцев, бежав в соседний Кишм и приказав поджечь город. В результате он был свергнут, и в 1523 г. его преемнику был навязан новый договор, по которому ежегодная дань, выплачиваемая Португалии, увеличивалась в четыре раза, в то время как другой флот был отправлен в пиратскую экспедицию в Красное море. Направляясь в Гоа в 1529 г., чтобы принять бразды правления, Нуну да Кунья отправил своего брата в еще одну неудачную экспедицию, чтобы попытаться захватить Бахрейн, одновременно увеличив размер дани, выплачиваемой правителем Ормуза, на этот раз до 100 000 шерафинов 43.
Эти экспедиции не выполняли никакой функции в рамках какой-либо большой стратегии, а просто повторяли цикл набегов, грабежей и дани, который был инициирован Алмейдой и который до сих пор казался каждому новому поколению португальцев кратчайшим путем к обретению личного богатства 44. Однако с приходом Нуну да Кунья на пост губернатора официальная политика стала резко направлена на установление португальской власти в Диу, и Ормуз оказался на переднем крае последовавшей борьбы с османами за контроль над Персидским заливом и северной частью Индийского океана.
