Меня подзывают. Подхожу. За моей спиной Серега с Андреем чуток переместившись берут под контроль и наших помошников. Под деревом среди штатских покойников лежит парень в камуфляже, можно сказать очень недурно упакованный по нынешним временам. Ремер аккуратно осматривает карманы и разгрузку.
— Погляди, отчего умер?
Ну даже и глядеть особенно нечего — кровищи на парне много, слева весь залит и бок и штанина. Задираю куртку, на синюшной грязно-восковой коже маленькое входное отверстие, на спине, разумеется выходное, парень пытался перевязаться, но получилось у него плохо, да и внутреннее кровотечение индпакетом не перекроешь. А так видно крепкий был парень, мускулистый, сильный.
— Что тут у вас? — спрашивает подошедший Брысь.
— Группа зомби в 38 голов упокоена. Военнослужащий, предположительно по снаряжению и обмундированию из кронштадтской разведки сидел на дереве, привязавшись к стволу. Вероятно истек кровью. По кровяному следу собрал зомбаков с округи. Они грызли ствол, там где его кровь натекла, но добраться до него не смогли.
— Что нашли?
— Да практически ничего — документов, боеприпасов нет, оружие — глок на ремешке, пустой. Вот в разгрузке эти бумаги нашли — и капитан протягивает майору сильно мятый, грязный листок с рекламой какого-то суши-бара и такой же нелепый здесь квиток на квартплату. Обе бумажки в кровавых пятнах, захватаны грязными пальцами, но главное не в этом, главное, что они достаточно густо исписаны крупным почерком. Карандашом простым, в нескольких местах грифель протыкал глянцевую бумагу.
— Черт, не пойму ничего, каракули какие-то — недоуменно говорит Ремер.
— Вот тут вроде 'Ватаманенко' написано.
— Я б сказал 'Харитонову'. Это-то ясно, что писал уже умирая. С кровопотерей такой не до каллиграфии. Да может и темно было. Ну-ка медицина, подключайся, вам положено такие врачебные почерка читать в легкую...
Насчет Харитонову — это понятно, что скорее всего предсмертная записка предназначена для начальника разведки. Его фамилия как раз Харитонов. Хотя по тем загогулинам, что тут наверчены можно и 'Михайленчев' или даже 'Шишиленско' прочитать... Ясно видно, что сначала поразборчивее написано, потом все хуже и хуже, строчки расползаются, карандаш дырявит бумагу и все больше и непонятнее буквы. Словно какая-то странноватая электроэнцефалограмма четко показывающая процесс агонии. И вот это самое 'Харитонову' — наверху — написано почти перед самым концом. До этого достаточно легко разобрать, что парень писал какой то Лизе, прощался, жалел, что так многого хорошего ей не сделал, не успел, потом видно опомнился, на бумажке с чьей-то квартплатой от марта месяца написал адресок в неподалеку лежащей деревушке, 'не верить Алине, нас вывела на засаду!', координаты места, где 'группа — всё!', 'псы дресс. есть.', а вот что дальше — тут не врача надо, фармацевта опытного, они горазды непонятно накорябанное переводить на нормальный язык. Добрую треть написанного и я прочесть не могу, это вам не примитивные шифры с 'плящущими человечками' от Шерлока Холмса.
Ну в общем ясно — группа разведчиков попала в мешок, этому то ли повезло чуток, то ли еще что, но удалось уйти, видимо преследовали с собаками, а тут полно ручьев, оторвался, пройдя по воде. Залез из последних сил на дерево, тем более, что от зомби отстреливаться было нечем, да и ножны пустые, привязался к стволу и истек кровью. Меня передергивает, когда представляю, каково раненому и безоружному брести, собирая кровавым следом кучу зомби на свою душу.
Не теряя времени, Брысь и Ремер устраиваются рядом с радистом. Держа перед глазами бумажки выходят на связь. Для переговоров есть простейшая система шифровки, судя по тому, что говорит в микрофон Саша, они как раз этой азбукой и пользуются. Ну да, в Кронштадте очень хотели знать, что с разведкой, вот теперь узнают. И если я правильно понял, кто такая Алина в отделе должны знать, и наверное ей не поздоровится. Разговор идет довольно долго.
— Со дэсу нээ... Яппари — негромко говорит Ильяс, сидящий ко мне спиной.
— Ну да, вот так оно. И опять же многие думали, что группа накрылась — отвечаю я ему, благо его любимые японские словечки уже запомнил.
— Рёкай — соглашается Ильяс.
— Зря парня грохнули, в смысле упокоили — замечает Андрей.
— Почему это? — удивляюсь я.
— Вывели бы его под конный патруль, они бы на такую наживку клюнули. Либо спешились бы, либо подкрепление вызвали. Они ж его искали явно. Порадовались бы. Напоследок.
— Ээ... — соглашается по-японски Ильяс.
— Ладно, поздно переигрывать, будем придерживаться начального варианта — конному патрулю показываем морфов, ждем гантрака и васяусосоо...
Возвращается Ремер, начинает молча прилаживать мешок на спину. Они уже успели подтянуть тело погибшего разведчика к нижней ветви, вне досягаемости зомбаков и примотали веревкой. Труп теперь останется целым. А хоронить... Ну как получится...
Брысь закончив переговоры по рации смотрит на часы, кивает. Встаем, двигаем дальше. Времени у нас мало, скоро должен проскочить конный патруль — два всадника из Ропши. Расписание у них весьма плавающее. Могут и раньше и позже проехать, но для наших слухачей-операторов пара лошадок на рыси слышна отлично больше чем за два километра и пока их не слышно. Лесная дорожка на которую мы вскоре выходим вся в следах от копыт, особенно в низинках, где сыро. И от колес тоже следов хватает, я не Серега, но вряд ли ошибусь — разного срока следы. Сами мы на дорогу не лезем, а вот парочка морфов располагается неподалеку — на той стороне. Теперь остается только ждать. Нас еще предупреждают, что к нам идет пара зомби, и, наконец, что засечены и опознаны две цели — кавалерия едет. Скора и мы слышим топоток. На этот раз патруль опоздал на полчаса, едут рысью, сторожко поглядывают по сторонам, один патрульный, как мне из кустов видно — щуплый подросток, второй — мужик, тоже не шибко крупный. Ну правильно, так лошадкам бежать куда удобнее, с малым грузом-то. Автоматы у обоих патрулей под рукой. При обнаружении морфа вчера патруль не стрелял, потому надеюсь и эти в героев играть не будут. Не нужны нам эти кавалеристы, нам гантрак нужен, ЗИЛок с кунгом и пара языков. Кавалеристов же примут менты чуток подальше. У них вроде даже кто-то на коне ездить умеет, так что глядишь и лошадки пригодятся.
Блондинка атакует стремительно и я даже пугаюсь, что она сейчас перелетит через дорогу к нам в гости. Кони засекают атаку моментально и дают такого стрекача, что Блондинке в этих гонках приз не светит. У коней только пятки сверкают — то есть они сверкают полированными подковами, на таком аллюре стрелять у патрулей не получится, а оставшаяся ни с чем морфиня тут же скрывается в кустах, где они и сидят с Мутабором. Если патрули сейчас начнут на морфиню охотится, придется из вышибать из седел, но оба жокея благоразумно держатся поодаль — мы их с трудом видим сквозь придорожный кустарник. Потоптавшись в отдалении пару минут трогают дальше, топоток удаляется.
Через некоторое время Саша получает от разномастного инженера невинную фразу, которая означает, что как и вчера патрульные вызвали гантрак, а инженер этот разговор засек. Теперь там соберутся, не торопясь, но и не слишком мешкая и прикатят. А тут уж как выйдет. Пока на нас вышла пара зомби, обоих упокоили. Но эти не последние, оператор Шура предупреждает — идут еще. Как будут вблизи — скажет.
— Это хорошо, что идут — неожиданно говорит Андрей.
— Запаримся стрелять — возражаю я ему.
— Чтоб запарится стрелять — надо сто лет на стрельбище прожить, да и то не надоест — говорит назидательно Серега. Видимо он понял идею Андрея. Хотя вроде как что-то говорили. Я тогда прослушал, да и вообще — мое дело морфы.
Все оказывается просто — ребята приволакивают одного из упокоенных поблизости мертвяков, аккуратно укладывают его на той стороне дороги — а я все это время стою и напряженно смотрю — не учудит ли что Мутабор с Блондинкой. Что-то кидают на упокоенного. Трех вышедших к нам зомби буквально выводят на лежащее тело, стрелять Брысь запретил и наши молодые шалопаи с длинными ивовыми прутьями, на которых насажены какие-то лохмотья буквально отводят зомбаков к их упокоенному собрату, помахивая прутиками перед их физиономиями. Зомбаки как дрессированные собачки бредут за этими приманками. И усаживаются жрать своего собрата. Удивительно, но одна из этих трех — сильно погрызанная светловолосая женщина в драной розовой куртке, издалека я ее даже принял за нашу блондинку, только эта еще никак не морфировала. Нам эта мода на розовое очень на руку.
Ясно, для людоедов с гантрака устроены отличные мишени в полигонном варианте.
Потом отстрелявшись они полезут из гантрака глянуть, кого уложили и вот тут надо не зевать. Мутабору все было растолковано, но мы надеемся, что просто даже запах людоедов подвигнет нашу парочку к атаке. Скорее бы уж ехали, а то от ожидания скулы сводит. Но оператор предупреждает об одиночных медленных зомби, болтающихся по парку и все, больше вроде никого. Ждем.
— Слушай. Капитан, а что это за троица была, которых ты инструктировал? Если не секрет, конечно — спрашиваю я лежащего рядом Ремера.
— Секрет конечно — фыркает он. Потом смотрит искоса и осведомляется:
— А что тебе за дело?
— Да парень вроде как знаком откуда-то, вроде я его раньше видал, а где — не могу вспомнить. Вспомогатели какие-то?
— Эдакие надо сказать каперы. Крон создает 'иррегулярное ополчение' — не постоянные вооруженные формирования, не только самооборонная 'милиция' — а этакие вольнонаемные кондотьеры — на одно-два задания, готовые решать задачи и за пределами и не связанные напрямую с безопасностью. За очень хорошую за оплату.
— За слишком даже хорошую. Наруходо! — недовольно ворчит Ильяс, прислушивающийся к нашему разговору.
— Которые, можно от лица командования сообщить, созданы в Кроне и являют собой именно лихих парней на сдельно-премиальном окладе, созываемых 'по делу' или ошивающихся в Кроне в ожидании такого дела. Фактически частные солдаты — кто-то их нанимает на охрану разово — груз, конвой, кто-то и на что поострее — от мародерки в зазомбяченном месте, и до... ну, если никто ничего не сказал — значит, все законно. Но при том право первой ночи за Кроном — любой контракт с выплатой фактически отработанного прерывается по требованию работать на город, причем обязательство прервать и на заказчике и на кондотьере. Ну и профильтрованно агентурой сие и шалости выходят боком... иногда.
— А еще им много платят — грустно замечает Ильяс, все так же внимтельно разглядывающий зомбаков на кормежке и кустики, где наши морфы.
— Так а чем они от нас-то отличаются? Мы же тоже так работаем? — удивляюсь шепотом я.
— Им очень хорошо платят — еще более горестно токует как тетерев на токовище, Ильяс. Ремер хмыкает.
— Пользуют их как надо городу — надо так башкой в пекло — и никаких 'не обязан' — на то и набирают чтобы хоть к черту в ад. И процент невозврата там зашкаливает.
— Но и платят хорошо. И даже очень хорошо — гнет свое Ильяс.
— Погодьте, так мы тоже не можем отказаться — замечаю я.
— Да можем, можем. Не всегда, но у нас выбор есть. А у этих каперов — нет. И выполнять они заказанное должны без отсебятины. И потери у них постоянно.
— Ну тогда в чем профит?
— Фактически если в эквивалент перевести то несколько акций — и кондотьер заработал себе на квартиру. Или его семья — при гибели в акции выплачивается семье сумма плюс компенсация, это если акция успешна и смерть связана с работой. Вполне привлекательные условия, особенно для тех, кто играть привык.
— И что много желающих?
— Хватает. Штабники посчитали, что разово поработать и крупно хапнуть — народу наберется много. В такую артель и многие уголовники сунутся, кто посмелее, таких не много, но хватает, и вояки долбанутые, и безденежные-семейные. Эдакий Иностранный Легион. И название неофициальное уже состоялась 'Волчья сотня'.
— Иэ, я слыхал что их называли 'Псы режима' — замечает Ильяс.
— А еще и просто 'Легион' и 'Кронштадский Легион' слыхал, и даже 'Легион Смерти', в общем изгаляются кто как может. Но потери у них практически всегда есть и этим они от нормальных людей и отличаются — подъитоживает Ремер.
— И что эти три охламона из 'Псовой кучи' должны делать? — осведомляюсь я.
— Надо раздергать группу быстрого реагирования. Непосредственно перед началом операции приедет скажем с западного направления добротный джып с братками. Они там, отморозки эти, набезобразничают, застрелят патрульных, если получится, разнесут будочку с телефоном, постараются кого из местных-мирных схватить и увезти, нагло заявив что 'в рабство' — лучше девок, это как-то жизненней. И отъедут эти бандиты на окраину — то ли пограбить еще что, а там машины брошенные, или девок оприходовать или еще как, и когда — а должна она пойти — ГБР двинет к ним гантрак, сняться и не торопясь покатить дальше, отведя гантрак подалее, где его и грохнут из засады.
— Толку-то с одного гантрака. Таких гантраков наделать — не велика проблема.
— Невелика. Только ГБР у них тоже не велика. Гантраков может и несколько, а вот ГБР одна. Если ее раздергать — на оборону сил не останется вообще. Если выйдет, например морфами у нас, или там взять гантрак целым, его тут же пустят в дело, заслав в нем в обратку группу. Если раздолбают, то не спеша, чтобы постараться вытянуть туда БТР, а если потянутся основные силы и станет жарко, рассмотреть возможность отхода группы, принявшей гантрак.
— А между тем основное нападение епсесно совсем с другой стороны — подтверждает Ильяс.
— Именно. Если получается, то после допроса быстрого пленных добавляются вводные, а у людоедов распыляются силы, расстраивается управление, вынужденно расходуются резервы, начинается неразбериха. Одно дело — привычный морф или кучка беспредельщиков, дело-то житейское, а вот когда уже 'хватай мешки — вокзал отходит' — совсем иное дело. Тут начинается суетня, делаются еще большие ошибки и все валится.
— Больно все просто...
— Да в общем не шибко сложно. Ребятки в Ропше за три месяца должны бы уже расслабиться. Так что может выгореть. Потому надо было разнести несколько по времени нападения всего-навсего, точнее, скоординировать и нападение морфа у нас происходит когда гантрак уже доехал до 'братков' И на морфа сунется уже БТР, или если даже еще гантрак то или там сборная солянка, или часть ГБР, а в БТР останется минимум — мехвод, стрелок, командир. Так что ждем, что нам пришлют за гостинец: то ли БТР — и тогда мы его скорее всего мухами нафаршируем, либо гантрак. И тут возможны варианты.
— И так и не понял — в чем разница между нами и отморозями.
— Мы как 'ЧОП', приличные люди. А там именно 'биржа вольных стрелков'. Которых нанимают, причем на разовые работы, и народ там из тех, кто постоянства не любит, а те кто любят, те засвечиваются и, найдя место, уходят насовсем. Тут именно сорви-головы, или те кому позарез нашабашить и забыть как страшный сон. И главное — нанимают их на совсем убойное. В общем-то не жалея, но и эффективность огромная. Там образуется вроде некий 'профсоюз', но Крон приложит все усилия, чтобы это не развивалось, потому как такая организация для Крона опасна. Базируется кстати эта биржа на Седьмом Северном форту.
