Зверь лютый Книга 40 Нашествие

В марте 1169 г. войско "11 князей" взяло Киев. Помимо киевлян и волынцев, защищавших город, были там и отряды наёмников. Одни из них, мадьярский, прорываясь через Лядские ворота, нарвался на стрелков Любима и погиб почти полностью. Среди немногих выживших был гражданский, еврей-торговец.

Его ждала обычная судьба полонянина, но местная иудейская община пришла выкупать единоверца. Из чего я сделал вывод, что этот человек... имеет значение. Выкроил время для посмотреть.

— Как звать? Шломо? По-русски — Соломон. Твои родители надеялись, что ты вырастешь мудрым, как он. Ну и как?

Беседа пленника с командиром большого отряда, "автором" взятия Киева, "Зверем Лютом" — мощное потрясение.

Что он со мной сделает?! Кастрирует, ослепит, сдерёт заживо кожу?! Я же совершенно беззащитен, полностью во власти этого зверя! Дикие люди... а особенно эти — из чащоб и трясин. Выпотрошат заживо для развлечения...

А уж моя манера задавать вопросы в условиях жёсткого цейтнота...

— У тебя есть времени на три вздоха, чтобы меня заинтересовать.

— А выкуп?

— А выкуп в тройном размере община отдаст просто потому что я... попрошу. К твоей жизни это отношения не имеет.

Нормальный полонянин в такой ситуации впадает в ступор или в панику. Замолкает, язык проглотив, или ноет, канючит и ползает по полу. Шломо пытался думать и связно говорить. Видимо, жизненный опыт содержал подобные ситуации.

— Я... я это... поставщик двора его королевского величества Иштвана! Могу поспособствовать поставкам в Пожонь разных русских товаров по хорошим ценам!

Во-от. Хоть что-то. Понятно, что мне нынче торговлей с мадьярами заниматься... есть приказчики. Им всё равно с дунайскими рынками разбираться. И дальше, вплоть до Германии. Дунай — важнейшая торговая магистраль Европы.

— Ага. Поставщик. Его величества. Ну-ну. Ты с вдовствующей королевой знаком?

— Кто? Я?! Да я с ней...

— Спал?

— Кто? Я?! Не дай боже!

— Такая страшная?

— Не-не-не! Господин князь! Я шо, похож на идиота? Да за одни слова... просто болтануть... голову отрубят на раз. Не-е-е! Я к ней со всем уважением! Чисто издалека и восхищённо! Величественна! Благородна! Сиятельна! И ко мне, ничтожному, э-э-э... благосклонна.

Дальше бедный Шломо договорился до того, что он платный шпион венгерской короны под прикрытием. Который отправился на Русь по личному приказу королевы.

Я уже вспоминал эту женщину, говоря о делах Ефросинии Ярославны, автора "Слова о полку Игоревом" и несостоявшейся жены Иштвана III. Вдовствующая королева Ефросиния Мстиславовна. Я буду называть её по-мадьярски — Фружина, чтобы различать среди нескольких тёзок этой эпохи.

В 1146 г. в 16 лет выдана замуж за своего ровесника венгерского короля Гезу II. За последующие 16 лет родила четырёх сыновей (один умер в детстве) и четырёх дочерей. Последнюю дочку Маргет — уже после смерти мужа. При столь высоком темпе воспроизводства королевской фамилии имела достаточно сил, чтобы обладать огромным влиянием на дела королевства.

Сестра Изи Блескучего, Ростика Смоленского, Мачечича... второй человек в Венгрии и при муже-короле, и при короле-сыне.

В войнах "топтания мамонтов" мадьяры, с её подачи, помогали Изе Блескучему: Геза II не менее шести раз оказывал военную помощь своему шурину. В ответ император Мануил совершал карательные походы в Венгрию всякий раз, когда Геза нападал на союзного Византии галичского князя Владимирка Володаревича (папу Остомысла).

Изя насмерть бился с Долгоруким и с одним из лучших его бойцов сыном Андреем. Который стал Боголюбским.

Теперь Боголюбский разгромил племянника Фружины — Жиздора (Мстислава Изяславича).

В Киеве я сталкивался с её матушкой, второй женой Мстислава Великого Любавой, дочерью новгородского посадника Дмитрия Завидича. С её матушкой мы разошлись мирно и, даже, взаимовыгодно. Ценой "благоустройства" Мачечича на престоле Волыни.

Доченька-королева вполне пошла характером в матушку-боярышню.

Её отношение ко мне должно быть враждебным: именно я убил её племянника Жиздора. С другой стороны, я поддержал её родного брата Мачечича — дружественна?

Что я "разжалую" из князей и повешу другого её племянника, Ярослава, лишу свободы и имения многих волынских бояр при подавлении мятежа в Луцке, в тот момент ещё не случилось.

Мне, естественно, пофиг. Где Пожонь (Братислава), а где Всеволжск. Но ввязавшись в общерусские дела, я должен учитывать важность отношений с мадьярами. Она там — влиятельнейший персонаж. Поэтому мне интересно... "навести тень на плетень".

Парень из свиты, на которого я сбросил разговоры со Шломо, прямо сказал:

— Врёт. Он королеву раза три издаля видел, да один раз она сказала, разглядывая товар: Отойди к двери, чесноком воняешь.

Обычная история: дальний купец после возвращения хвастает своими похождениями.

"Ой вы, гости-господа,

Долго ль ездили? куда?

Ладно ль за морем иль худо?

И какое в свете чудо?"

Одна из причин моих "монополии внешней торговли" и "железного занавеса". По Не-Руси иноземцы не ходят. А последние годы и на "Святой Руси" их не стало. Хвастунов-то у разных соседей и поубавилось.

У мелких владетелей-бездельников, вроде царя Салтана у Пушкина, купцов-гостей могут и за стол позвать. В более продвинутых владениях есть люди, которые купцов слушают, а то и специально расспрашивают. Самым толковым могут и задание дать: в следующий раз посмотри внимательно на крепость, запиши ориентиры на местности, послушай что на торгу бают.

Фружина, естественно, интересовалась делами родственников. Вельможа, начальник её гардероба, узнав, что Шломо собирается в Киев, посоветовал ему послушать что там толкуют и о делах новгородских. От чего Шломо возгордился и напыжился:

— Я — слуга королевы!

По сути: пустышка хвастливая.

На уровне торговцев — хоть и не гранд, но заметен. На уровне королевской знати — никто. Но есть шанс, что "вхож". А другого шанса у меня нет.

— Шломо, вот грамотка. Конвертиком сложена, смолой заклеена. Товар мы тебе продадим, поедешь в Мадьярию. Отвезёшь грамотку королеве. Тайно. Лично в руки. Сделаешь — получишь награду. И от неё, и от меня. Если нет... сам понимаешь.

Купчик выпучил глаза, пытался целовать мне руки, клялся всё исполнить наилучшим образом, мало что к кресту не прикладывался. Для иудея это было бы... чересчур. Через неделю, с кучей товара из нашего конфиската, отправился на запад.

Тут ревнители гос.имущества начнут возмущаться:

— Разбазаривание! Нецелевое использование! Распилы и откаты!

Спокойно, коллеги. Эпоха другая. Тут за "распил" могут и самого распилить. Не фигурально, а натурально. Деревянной или железной пилой.

В Киеве захвачена масса имущества. Часть из которого желательно конвертировать в "звонкую монету".

Все выжившие хотят принять участие в такой конвертации. Потому что цены в разы ниже. Но у одних нет денег, другие боятся их показывать, третьи опасаются возможных последствий:

— Вот куплю я у суздальских кобылу. А они уйдут кудысь там. А тута прежний хозяин той лошади. И мне в морду: отдавай, де, воровское отродье, мою коняшку любимую.

Деньги есть у местных торговцев. У евреев, в частности. Но они опасаются последствий. Местные инородческие общины в Киеве мы сильно не трясли. Кроме ляхов и мадьяр, которые засветились в поддержке наёмных отрядов. Но мы уйдём, а аборигены пойдут искать своё майно. Будут негоразды.

И тут Шломо — дар небес. Он, естественно, попав в полон, "голый". Но местные его знают, дают ему кредит, он отдаёт серебро нам, взамен получает кучу конфиската. По очень смешным ценам. В выигрыше все. Если, конечно, он вернёт соплеменникам долги. Но это не моя забота.

В грамотке ни подписи, ни печати, ни "от кого — кому". Анонимно, как нынче новгородские берестяные грамотки от разведки идут. Всего несколько фраз:

"В сентябре в Константинополе родится Алексей Мануилович. Через три года отравят Иштвана, дабы очистить место для Белы. Бела посадит Гезу и тебя в темницу. По воле Государя Русского всяк рюрикович имеет право на причастие в земле Русской. Надумаешь — приходи".

Речь о трёх сыновьях Фружины: Иштване, Беле и Гезе.

Шломо довёз грамотку и отдал. Не королеве, конечно — она из его рук ничего не примет. Но на её глазах в руки её "гардеробщика". Тот послание вскрыл... оп-оп. Кириллица. Нечто подобное я уже описывал применительно к Казимиру в Вислице. Там ляхам пришлось звать княгиню Елену.

В Европе благородные дамы в среднем грамотнее благородных мужей. Но читать по-русски... только наши.

Фружина в раздражении схватила, прочитала. Возмутилась, велела бить вестника плетями: всякую несуразицу тащит. И призадумалась. Дня через три, всё ещё живого Шломо вытащили из темницы и начали расспрашивать. О делах киевских, о Боголюбском, и, особенно, обо мне.

Купец где просто врал, где привирал, а где домысливал и приукрашивал.

Все сказки, слухи и сплетни, которые он слышал в Киеве, изливались на уши бедных писцов, которые этот бред записывали и относили королеве. Понятно, что она моим предсказаниям не поверила ни на йоту. Но раз я пошёл на контакт, то, может быть, удастся столкнуть меня с Боголюбским. Или вытащить волынское семейство. Или ещё как-то... употребить.

Фактор времени. Пока Шломо добирался до мадьяр, пока сидел в темнице, пока Фружина продумывала интригу и подбирала людей... ситуация на "Святой Руси" менялась стремительно, многие люди, к которым она прежде могла обратиться, погибли или бежали.

Тут из Царьграда дошли вести о рождении мальчика.

* * *

Сексуальная флуктуация, давшая мощнейшую историческую бифуркацию.

Надежды на рождение этого ребёнка давно прошли. Мануилу — полтинник. Женат вторым браком уже восемь лет. В первом — две девочки. Какой наследник?

Хотя мальчики-бастарды у него есть. Одни из них станет, как говорят, любовником второй жены басилевса.

Мануил целенаправленно растит себе наследника из племянника. Из брата венгерского короля, подростком отправленного заложником в Царьград.

Принц Бела. Бела Великолепный. Вырос в крупного, ок, 2 м. ростом, хорошо сложенного мужчину. Великолепно танцует, фехтует и джигитует. Прекрасно образован по лучшему для средневековой Европы стандарту. Постоянно весел, доброжелателен. Обаяшка.

Мануил в восторге от своего племянника, убеждает его принять православие и креститься с именем Алексей.

При дворе Мануила I Комнина популярно пророчество, согласно которому из первых букв имён императоров династии Комнинов составится греческое слово  ("кровь"). Предшественниками Мануила были Алексей и Иоанн Комнины. Ради исполнения пророчества Мануил дал сыну имя Алексей, а не Иоанн, как положено по средневековой ономастике. То же крестильное имя он выбрал для Белы: наследником будет.

В РИ после смерти Мануила, престол перешёл его малолетнему сыну Алексею II. Спустя год его сверг и убил дядя Андроник I Комнин. Т.е. пророчество AIMA стартовало заново. Новый правитель опасался человека, чьё имя начиналось на букву I. Андроник считал им своего родственника Исаака Комнина. Однако угроза пришла со стороны другого Исаака — Ангела. Он сверг Комнина, династия переменилась, пророчество кончилось.

На Белу сыпятся награды. Басилевс вводит, специально для него, в иерархию титулов империи новую позицию "деспот", отодвигая привычного "кесаря". Официально объявлен наследником в 1165 г., дочь императора Мария — его невестой и будущей императрицей.

— Они ж близкие родственники! Низя! Грех!

— Да. Но — высшие гос.интересы. А грех... церковь простит. В порядке исключения.

Единственный, кто громко возражал — Андроник Комнин.

Тут (в сентябре 1169 г.) родился Алексей Мануилыч.

Бела незамедлительно лишён титула деспота и статуса наследника, помолвка с Марией Комниной расторгнута. Но он по-прежнему пользуется любовью императора. Его "откесарили": дали титул кесаря, женой (в 1170 г.) стала Агнесса де Шатильон (в Венгрии — королева Анна) — сводная сестра императрицы Марии Антиохийской: император Мануил и Бела — свояки.

Если бы мальчик Алёша не родился или быстренько умер, то следующим императором стал бы Бела. К моменту принятия императорской короны он был бы взрослым мужчиной "в самом соку". Умный, энергичный, храбрый стал бы успешным правителем. Его правление в Венгрии показало: талантливый полководец, организатор, реформатор, просветитель. И, главное: великолепный дипломат. В Византии под его управлением могло бы продолжиться "возрождение Комниных". "Братские отношения" с королём Венгрии ослабляли бы давление на "западном фронте". А, возможно, вообще свели бы обе державы "под одну шапку". Какой-то вариант "двуединой монархии", Австро-Венгрии. Точнее: Греко-Мадьярии. Кажется, нечто такое планировал Мануил.

Такая империя могла продолжить расширение в Палестине, могла бы защитить Иерусалим.

Но мальчик родился и выжил. К моменту смерти отца ему было 11 лет. Регентом оказался Андроник Комнин. Который испытывал жгучую ненависть к своему братану Мануилу. Плясал и плевался на его могиле. Андроник заставил мальчика подписать указ о смертной казне его матери "за гос.измену". А потом и самого Алексея задушили тетивой лука.

"Когда тело покойника принесли к Андронику, он толкнул его ногой в бок и обругал его родителей, назвав отца клятвопреступником и обидчиком, а мать бесстыдной и всем известной кокеткой; потом иглой прокололи ему ухо, продели нитку, прилепили к ней воск и приложили печать, которая была на перстне Андроника. Затем приказано было отрубить голову и тотчас принести к Андронику, а остальное тело бросить в воду. Когда приказание было исполнено, голову тайно бросили в так называемый катават, а тело, закупоренное в свинцовом ящике, опустили на дно моря".

Что такое "катават" — не знаю. Какой-то вариант выгребной ямы?

Мда... как интересно живут высшие аристократы. В смысле: умирают.

В 1180-х Византия не только не могла защитить Иерусалим, она его просто не замечала. Возникновение Второго Болгарского царства, отделение Крита... о чём вы? — идёт резня за власть в самом Константинополе.

Страшная смерть Андроника, смена династии, бесконечная кровавая возня новых претендентов, катастрофа Четвёртого крестового похода. Два с половиной века агонии "Второго Рима". И — Османская империя. Мощная, агрессивная.

Из деталей мелких: две тысячи янычар к северу от Оки в битве у Молоди. А могло бы и не быть.

Но мальчик — был.

* * *

— Где этот придурок?

— Кого именно из придворных Ваше Величество имеет ввиду?

— Который грамотку из Киева приволок.

— А, этот. Сидит.

— А подать его сюда!

Из темницы вытаскивают Шломо, из архива — грамотку.

— Это — что?

Шломо, после полугода в подземелье даже без пыток, выглядит непрезентабельно. И ведёт себя аналогично: кашляет, сморкается, вытирает нос рукавом.

— Что — где?

— Ты что, не видишь?

— Конечно. Полгода в королевской темнице... это так нездорово. Утратил зрение по совершенно ложному обвинению. Которое даже не слыхал.