Основные правила разведчика

— Госпожа эо Ланна, я вынужден признать, что результаты вашего расследования меня несколько разочаровали, — наконец, произнес он, глядя мне в глаза. — Вы же не всерьез полагаете, что господин Фель способен на подобное? Да, он возглавляет Котов, но вам, как никому другому, должно быть известно, что эта мафия создалась полуофициально Его Королевским Величеством, чтобы противостоять Псам. И Мефисто придерживается в этом случае исключительно законных методов. Я знаю его уже очень долгие годы. Возможно, у него не самый приятный характер, но при этом за все годы службы у меня не было к нему никаких нареканий, и мое мнение об этом человеке — если вы это хотели узнать — исключительно положительное. И уж тем более нет никаких оснований полагаться на слова преступника при обвинении уважаемого человека. Я бы очень попросил вас в следующий раз, при высказывании версии предоставить мне не только эфемерные домыслы, но факты и доказательства. И, кстати, рабочих этих нанимал я, в мастерской на улице Зеленой Цапли. А теперь, прошу меня извинить, я действительно очень спешу.

Он стремительно вышел, наверное, в полной уверенности, что я последую за ним, а я... А я так и осталась стоять посреди кабинета, невидяще уставившись в одну точку.

До меня только сейчас, с уходом ректора, внезапно дошли сказанные Хельгой слова: "де Асти нас когда еще покинет". Киа, где была твоя голова раньше? Не разведчица, а одно название. Ты же прибыла сюда с миссией — вернуть Арестира де Асти в Аркхарию, что, естественно, подразумевает под собой то, что он должен покинуть Академию.

Совершенно забыв, где нахожусь, я нервно прошлась до окна — мысли скакали в голове, добавляя красок уже нарисованной картине. Кроме меня и ректора никто не знает о моей истинной цели прибытия в Эскалиол. В этом я уверена. Я никому не рассказывала, а сир де Асти слишком печется о своей репутации "человека", чтобы об этом знала хоть одна живая душа. Да и уж тем более, мы оба почти уверены, что миссия моя провалится.

Вот оно доказательство вины Мефисто. Этот гад ползучий, наверняка, видел, что Арес, в конце концов, поддастся на уговоры и вернется на трон. Мое появление в Академии, которое, скорее всего, и натолкнуло предсказателя на подобные видения, закрутило все эти события.

Ректора тоже можно понять. Кто я и кто Фель? Иностранная шпионка, которую он знает без году неделя, и заместитель, человек с которым он долгие годы проработал бок о бок и которого знает — или считает, что знает — как облупленного.

Я задумалась, побарабанила пальцами по стене, отдернула штору и выглянула в окно: по двору крылатый демон гонялся за крупной пантерой, расшвыривая огненные шары. У восьмикурсников явно закончились занятия. Мысли чуть не утекли в другое, не менее тоскливое русло, но я усилием воли вернула их в прежнее течение.

Какие могут быть доказательство вины того, кто умен настолько, что не оставляет не то, что следов, но и даже намека на следы? Того, что ничего не делает сам, лишь дергает за ниточки, используя других.

Размышления были прерваны стуком шагов и громкими голосами на лестнице, прорвавшимися сквозь приоткрытую дверь кабинета:

— ... спешу, поэтому надеюсь, что разговор действительно срочный и важный, как вы говорите.

Я испуганно заозиралась, поняла, что до сих пор не покинула кабинет ректора. Запаниковала и... не нашла ничего умнее, чем спрятаться за штору.

— Сир, вы знаете, насколько строго я придерживаюсь политики невмешательства в том, что не касается лично моей судьбы, хоть и в силу своего дара, я знаю о многих, недоступных другим вещам, — я чуть ли не застонала, когда узнала в спутнике ректора Мефисто Феля собственной персоной и вообще перестала дышать.

— Господин Фель, я ни на мгновение не сомневался в вашем профессионализме, но не могли бы вы перейти ближе к теме? Мне действительно уже давно надо быть в другом месте.

— Конечно, сир. Видите ли, буквально на днях мне открылось то, что может перевернуть с ног на голову всю вашу жизнь. И я не уверен, что должен держать это в тайне от вас.

Судя по повисшей паузе, Мефисто театрально раздувался от осознания собственной важности, а Арес устало смотрел на него, ожидая продолжения.

— Для меня не является секретом то, что вы вампир. И я хранил эту тайну многие десятилетия.

— За что я вам безмерно признателен, — судя по тону, фразу эту ректор произносил уже не один и не два раза.

— А теперь мне открылось, что мое обращение "сир" стоит скорее заменить на... Ваше Величество?

Та-ак, вот вам и еще одно подтверждение догадки. Мефисто знает, зачем я приехала.

— Не это ли открытие должно перевернуть мою жизнь? — Арес, как всегда с блеском, сдержал эмоции.

— Боюсь, что нет. Консилиум уже много лет пытается безуспешно вернуть вас на трон. Но в этом году они отправили за вами разведчицу, Кий эо Ланна, которые вы приняли к нам на работу.

Так-так. Ну и к чему он ведет этот разговор?

— Продолжайте.

— Вы знаете, почему они выбрали именно ее?

— Понятия не имею, — Арес словно даже пожал плечами. — Очаровательная девушка, но какая-то совершенно неубедительная в роли дипломата.

Пф, почему бы вам не сообщить об этом архимагу тан Крастину? Пусть он меня уволит, а?

— Видите ли, сир, в этом и заключается мое открытие. Она... — Мефисто снова замолк.

Лично мне захотелось выскочить из-за шторы, схватить его за плечи и хорошенько встряхнуть. Арес, полагаю, испытывал нечто подобное, но отличался куда более развитым самообладанием.

— Я слушаю вас чрезвычайно внимательно.

— Она, — прорицатель вздохнул и, наконец, закончил: — ваша дочь.

У меня рот открылся сам собой. Так, стоять, мы тут сейчас не приключенческий роман пишем.

— Простите... что?

— Поверьте мне, сир, прежде, чем явиться к вам, я проверил открывшееся мне всеми доступными для меня способами, а вы знаете, что источников информации у меня немало. Двадцать семь лет назад, к вам подослали одну девушку, задачей которой было вас соблазнить, чтобы заставить вернуться в Аркхарию. Эту историю, вероятно, вы знаете лучше меня, но не знаете того факта, что стражница вернулась на родину не с, если можно так выразиться, пустыми руками. Она ждала ребенка. Консилиум решил, что самим фактом наличия младенца вас не убедишь, мало ли что это за младенец, да и расстались вы с этой девушкой, я так полагаю, не на самой теплой ноте, и этот вариант отложили в долгий ящик. И вспомнили о нем, только спустя многие годы, когда других способов уже почти и не осталось. Вы не поверите, но госпожа эо Ланна сама не подозревает о том, почему для столь ответственной миссии выбрали ее. Более того... истинные намерения Консилиума совсем не такие, какими кажутся. Киа, если позволите ее так назвать, очаровательная девушка, она умна, одарена и во всех отношениях привлекательна. Архимаги отправили ее к вам не с целью убедить. А с целью познакомить вас с ней. Чтобы вы в какой-то степени к ней привязались. Далее, она с провалом возвращается в Аркхарию. Где, фигурально говоря, ей приставляют к горлу нож и отправляют вам послание: так и так, хотите увидеть вашу единственную дочь живой и невредимой, будьте любезны вернуться в страну и занять предназначенное вам место.

Я стояла, как громом пораженная. Сир де Асти тоже не издавал ни звука.

Это просто не может быть правдой.

И это так невероятно похоже на правду.

Этот вопрос. Почему я? Я задавала себе сотни раз и так и не нашла ответа. Но такого ответа я и не могла найти.

Зато он многое расставлял на свои места. Стойкое нежелание матери даже упоминать что-либо связанное с моим рождением. Пристальное внимание Консилиума к моей персоне, отправка на службу и уж тем более в Гремор. А еще от всего этого жестоко попахивало предательством. Всеобщим предательством.

Оказывается, это ужасно мерзко ощущать себя пешкой на шахматной доске, которой легко могут пожертвовать, чтобы дотянуться до короля.

— Благодарю Вас, Мефисто, за крайне полезные сведения, — сухо проговорил сир де Асти, и по его голосу невозможно было понять, что он сейчас испытывает.

— Я рад служить вам, сир, — с нотками превосходства произнес прорицатель и откланялся.

Я стояла за шторой ни жива, ни мертва, когда вдруг услышала:

— Выходи, Киа, теперь уже нет смысла там прятаться.

О хрисс, он еще и знает, что я все это время была здесь?

Мне захотелось провалиться сквозь землю. Я выползла из-за шторы и предстала перед пристальным взглядом ректора Академии.

— Присаживайся, — меня пробила дрожь от звучавших в его голосе интонаций.

— Вы говорили, у вас какие-то срочные и очень-очень важные дела... — пробормотала я без особой, впрочем, надежды на то, что дела это более срочные и важные, чем то, что мы оба сейчас узнали.

— Я сказал, садись, — рявкнул сир де Асти, и я послушно плюхнулась в кресло.

Ректор стянул перчатки, полоснул себя поперек ладони ногтем и потянулся ко мне через стол.

— Руку, — последовал короткий приказ.

Замешкавшись на пару ударов сердца, я не сразу сообразила, что он просто хочет проверить слова Мефисто. Кровное родство, да еще и столь близкое установить проще простого — дело нескольких капель крови и короткого заклинания. Я сама царапнула кожу и вложила ладонь в руку мага.

Слова заклинания повисли в воздухе отрывистыми нотками, а когда из-под сцепленных пальцев вырвался яркий красный свет, я в ужасе отдернула руку, не веря своим глазам.

Мефисто оказался прав.

Готова поспорить, что уставились мы друг на друга сейчас с абсолютно одинаковым выражением — будто впервые. Я против воли внимательно разглядывала каждую черточку сидящего передо мной мужчины, мучительно пытаясь сопоставить его облик с тем, что вижу по утрам в зеркале.

Как-то сразу вспомнился одинаковый выбор блюда в таверне и вкусовые предпочтения. И нос. Нос, пожалуй, мой. То есть наоборот, его. То есть, мой нос — его. Боги, о чем я думаю?! Во всех своих детских фантазиях встречу с нерадивым папашей я представляла уж точно не так!

— М-да... — многозначительно вздохнул сир де Асти, кажется исключительно для того, чтобы нарушить молчание.

— Ага... — неуверенно поддакнула я, вжимаясь в спинку кресла.

— И что мне теперь с тобой делать? — ректор продолжал изучать мое лицо, подперев кулаком подбородок.

— Понять и простить? — осторожно предложила я, чуть расслабляясь. Кажется, прямо сейчас не убьет. Хотя за что меня-то убивать?! Я вообще — жертва! И пожертвее его буду, между прочим!

Арес нервно усмехнулся.

— Если что, на алименты я не претендую! На воскресные прогулки и покупку пряника тоже, — продолжила я, почувствовав себя увереннее — разозленным Арес не выглядел. Озадаченным, может, чуть растерянным — да, но не взбешенным.

— М-да, — повторил он задумчиво. — Давай поставим вопрос иначе: что нам теперь с этим знанием делать?

— Ничего? — предположила я, пожав плечами. — Мы с вами взрослые вампиры. Неизгладимой детской травмы от потери отца в моей чуткой и ранимой душе нет, так что врачевать ничего не надо. Вы, вроде бы, тоже не страдаете о бездарно прожитых в гордом одиночестве годах...

— Да, вроде бы, не страдаю, — кивнул сир де Асти, уже откровенно ухмыляясь.

— В таком случае, давайте сделаем вид, что меня здесь не было, а господин Фель зашел поболтать с вами о погоде. И я, пожалуй, все-таки пойду, — я приподнялась, опершись на подлокотники, надеясь уже сбежать как от всепроникающего взгляда, так и от смущающего разговора.

— Сидеть, — спокойно приказал ректор, и я послушно качнулась обратно.

Он положил локти на стол и подался вперед, разглядывая меня еще пристальнее.

— Раз тему наших с тобой непростых семейных отношений мы поднимать не будем, — проговорил он, — стоит все-таки обсудить иной вопрос.

Я вопросительно вскинула брови.

— Видишь ли, Киа, в чем-то планы Консилиума себя оправдали. Теперь, зная тебя, я действительно не смогу допустить, чтобы ты вернулась в Аркхарию и стала тем самым рычагом давления, с помощью которого эти старые хрычи будут вить из меня веревки. Так что тебе придется остаться в Академии.

Вот это неожиданный поворот. Пока я тут носы сравнивала, сир де Асти уже успел продумать мою судьбу на ближайшие десятки лет? Вот что значит, оказывается, иметь в жизни заботливого отца!..

Да ну к хриссу такое счастье!

— Мне показалось, что тебе доставляет удовольствие работа преподавателя, а уж от нападок Консилиума я ограждаться наловчился.

— Боюсь, что из этого ничего не выйдет, — неожиданно для самой себя отрезала я.

Настала очередь Ареса изображать крайнюю степень удивления.

— Видите ли, просто я убеждена, что вы обязаны вернуться в Аркхарию, — ректор открыл рот, но я продолжила скороговоркой, торопясь объясниться. — Я глубоко презираю весь Консилиум, особенно после того, что только что узнала, и мне нет никакого дела до его проблем и сложностей. Меня ничего не держит в Аркхарии, мне ненавистна работа, которую я выполняю, и не буду скрывать, что с огромным удовольствием осталась бы здесь, потому что да, вы не ошиблись, мне нравится преподавание. Но... дело в том, что ваше отсутствие в первую очередь наносит вред не Консилиуму, которому приходится выкручиваться и извиваться, скрывая правду. В первую очередь страдают обычные вампиры. Я поверяла. Уже после того, как мне сообщил об этом тан Крастин. Магия, защищающая настоящую власть, действует. Аркхария без правителя умирает, и разрушительное действие этого закона только набирают обороты с каждым годом. Я глубоко уважаю вашу попытку что-то изменить в управлении страной, и вы невероятно эффектно поставили этих старых пеньков на место. Но это не может продолжаться бесконечно долго. Раз вы участвовали в турнире за место правителя, понимая, что можете умереть, то вас действительно волнуют проблемы Аркхарии. И возможно, сейчас все-таки пришло время вернуться и сделать, наконец, то, что было запланировано еще пятьдесят лет назад.

Под конец речи воздух в легких окончательно иссяк, я глубоко вдохнула, чуть не закашлялась, глядя на донельзя изумленное лицо ректора, и зачем-то пояснила:

— Простите, вырвалось. Я просто эти слова уже месяц репетирую...

А потом торопливо добавила:

— Что не отменяет того, что я действительно так считаю.

Теперь Арес смотрел на меня несколько иначе, и в глубине серых глаз застыла задумчивость. Как будто он действительно размышлял над тем, что я сказала...

Я бесцельно бродила по коридорам школы, не обращая внимания на снующих мимо учеников.

После разговора с Аресом у меня было всего два желания: повеситься и напиться. Причем именно в таком взаимоисключающем порядке, потому что, напиваясь, я всегда страшно веселела и вешаться могла и передумать. А хотелось. Очень.

Первое оцепенение от столь шокирующей новости схлынуло, и чувствовала я себя на редкость паршиво. Не то, чтобы я в принципе считала свою жизнь неудавшейся, скорее даже наоборот, несмотря на временами нелюбимую работу, я научилась находить в ней радости, и давно смирилась с тем, что вся моя жизнь пройдет в страже. Потому что, мне казалось, что я делаю важное, значимое дело. И только, когда за мной закрылась дверь кабинета сира де Асти, до меня начало доходить, что на самом деле — вся моя жизнь, все те достижения, что я сделала — не значат ровным счетом ничего.