— Отец — трусливый хорек, которого всем вечно приходилось вытаскивать из полной ж...
— Джим!— возмутилась Лили.
— Что?— невинно захлопал глазами мальчик.— Если так и есть? Тем более, так дядя Рон всегда говорит...
— А Роза говорит, что...
— Розе вообще не свойственно молчать, так что не думаю, что нам стоит слушать все, что ей там придет в голову...— отмахнулся Джеймс.
— Она сказала, что ты надул кошку мистера Филча.
— Болтушка твоя Роза,— изрек мальчик, извлекая откуда-то из-за коробки мешочек с Всевкусными орешками.— Хочешь?
— Нет,— покачала головой Лили.— Ты чего постоянно ешь? Как Альбус...
— Я расту, и не надо меня сравнивать с этим коротконожкой...
— У него нормальные ножки,— Лили отобрала у брата мешочек с орешками.— Он ведь еще маленький...
— Ага, как ножки, так он маленький, а как слопать все конфеты из вазы и вазу облизать, он вполне способный,— заметил Джеймс.— И отдай мне орешки.
— Обещай, что в школе возьмешь меня с собой, если соберешься разбираться с Малфоем,— Лили спрятала руки за спину.
— Отдай орешки,— нахмурился Джеймс.
— Обещай — и отдам.
— Ладно.
— Нет, ты скажи...
Мальчик уже открыл рот, чтобы ответить, но дверь на чердак отворилась, и на пороге появилась рассерженная мама с каким-то зельем в руке:
— Лили! Целитель сказал, чтобы ты не вставала!
— Но, мама, Джим ведь приехал...
— В кровать, а Джим твой может и в твоей комнате с тобой общаться,— сурово произнесла Джинни.— И тебе пора принимать лекарства.
— А где папа?
— Он с дядей Роном ушел за подарками,— мама суровым взглядом провожала ребят, когда они поднялись, немного отряхнулись и стали спускаться вниз по узкой лесенке.
— О, блеск,— фыркнул Джеймс.— В этом году нас ждут незабываемые сюрпризы под елкой.
— Джим...— мама чуть недовольно покачала головой, но в уголках ее глаз теплилась улыбка.
— А что я? Я тут буду совершенно ни при чем,— они дошли до комнаты Лили.
— Джеймс, спустись и посмотри, как там в манеже Ал,— попросила мама.— Он спал.
— Нееет,— почти взмолился мальчик.— Уж лучше я Лили лекарства буду давать...
— Без разговоров,— и Джинни подтолкнула мальчика к лестнице.— И если он проснулся, дай ему молоко...
Джеймс насупился и, громко топая по ступеням, направился в гостиную. У дальней стены, недалеко от вчера наряженной елки, был манеж Альбуса, в котором уже проснувшийся братец стоял, держась за края, и чему-то небесно улыбался. Увидев Джеймса, он захлопал в ладоши и затопал ножками, издавая булькающие звуки. Почему-то братец никогда с ним не разговаривал, хотя в присутствии Лили или родителей трещал, как Слизнорт после бутылки Огневиски.
— Ну, и по какому поводу такая бурная радость?— нахмурился мальчик, беря со стола бутылку с молоком и подходя к манежу. Джеймс знал, что Альбусу нужно держать бутылку, иначе он выльет все молоко на себя, но перспектива эта не сильно вдохновляла Джима. Вообще младший брат был редкостным лентяем, отказываясь пить из кружки и заставляя до сих пор поить его из бутылки, как младенца. Зря они его баловали, ой, зря...
— Лопай, толстощекий,— Джеймс осторожно засунул в уже раскрытый в предвкушении рот Ала соску и стал поддерживать бутылочку.— Такой огромный уже, а все из детской бутылки питаешься, косолапый. Говорил тебе: чашку надо учиться держать, а не конфеты тырить! Если бы ты... Ал, нет!
Джеймс не успел отскочить, когда Альбус, выпустив изо рта бутылочку, сделал громкое "Пффф", выплевывая молоко небольшим фонтаном прямо на брата.
— Ты зараза лохматая!— закричал Джеймс, глядя на то, как молоко растекается по его спортивным брюкам. А Альбус смеялся и хлопал в ладони, слизывая капли с подбородка.
— Ты чего так на него кричишь, Джеймс?
Мальчик оглянулся, зло сверкая глазами, к вошедшим из каминного холла Гермионе и ее детям. Они снимали на ходу шапки и перчатки.
— С Рождеством наступающим.
— У кого Рождество, а на кого плюют и этому радуются,— пробурчал мальчик, сунув бутылку в протянутые руки Ала и отходя. Пусть сам теперь возится, нюхлер пучеглазый...
* * *
Полоний:
— Что вы читаете, принц?
Гамлет:
— Слова, слова, слова.
Скорпиус мерно шагал по своей комнате, держа в руках книгу в темном переплете. Он уже был в парадной мантии и то и дело поглядывал на часы, что стояли на каминной полке. Наверное, гости уже начали пребывать в поместье, но мальчик не спешил покинуть прохладную тишину своей комнаты. Вечер обещал быть длинным...
Он поднес к глазам книгу, хотя многие строчки успел запомнить наизусть за те две недели, что провел летом в Италии. Там он мог читать все время, не опасаясь, что в любой момент его могут оторвать от книги, к которой он почему-то привязался так, как никогда не привязывался к людям. Словно в этой книге было что-то, что мальчику было жизненно необходимо. Именно сейчас, именно здесь...
Комната была пуста, если не считать Донга, который перекладывал одежду Скорпиуса в шкафу. Но домовика было нечего опасаться, иногда Скорпиус вообще забывал, что эльф в комнате и может слышать его.
"Гамлета" нельзя читать про себя. "Гамлет" должен звучать...
"В высоком Риме, городе побед,
В дни перед тем, как пал могучий Юлий,
Покинув гробы, в саванах, вдоль улиц
Визжали и гнусили мертвецы"...
Скорпиус чуть усмехнулся, поднимая глаза к окну. Если взять бинокль, то отсюда можно увидеть фамильный склеп Малфоев, что приютился в самом дальнем конце поместья...
"Кровавый дождь, косматые светила,
Смущенья в солнце; влажная звезда,
В чьей области Нептунова держава,
Болела тьмой, почти как в судный день;..."
Голос звучал четко и немного гулко в прохладе серо-зеленой комнаты. Мальчик видел, как за его шагами и голосом следят подвижные уши Донга. Он опять посмотрел на часы: еще пять минут, и придется идти. Но ничего: книгу можно унести с собой, в памяти, которая, как губка, впитывала любимые строки...
"Такие же предвестья злых событий,
Спешащие гонцами пред судьбой
И возвещающие о грядущем,
Явили вместе небо и земля
И нашим соплеменникам и странам..."
— Скорпиус, ты почему не спускаешься?
Мальчик вздрогнул и обернулся, захлопывая книгу. В двери заглядывал Тобиас, в парадной мантии, с аккуратно зачесанными назад волосами. За его спиной маячила Парма.
— А стучаться вас не учили?— Малфой медленно убрал книгу в карман мантии, надеясь, что она поможет ему перенести очередную "рекламную акцию", заменявшую в их семье рождественский вечер.
— Мы стучали,— очень правдоподобно солгал Паркинсон.— Там уже и Забини, и Гойлы приехали, кажется, Фоссеты тоже...
— Безумно рад,— хмыкнул Скорпиус.— Донг, заканчивай и брысь отсюда.
— Да, хозяин,— пропищал домовик, и Скорпиус пошел к дверям, где топтались Паркинсоны — не хотелось появляться из камина посреди бального зала, приковывая к себе внимание всех присутствующих.
А присутствовала, наверное, половина магического сообщества, по крайней мере, из тех, кого Малфои считали людьми своего круга. Скорпиус не смог бы назвать по именам и трети собравшихся на рождественский вечер в поместье. Да и зачем? В памяти не так уж и много места, чтобы запоминать всякую ерунду. Хотя отец, насколько знал Скорпиус, считал это вещью первой необходимости.
Скорпиус, а за ним Паркинсоны, почти незаметно вошли в освещенный тысячами свечей зал. В глазах рябило от елок, игрушек, фонариков, хлопушек, драгоценностей дам и перстней мужчин. Во всем этом великолепии было столько наигранности и вычурности, что Скорпиусу тут же захотелось или потушить свет, чтобы ничего не видеть, или просто уйти с этого сборища.
— Привет, Скорпиус,— перед ними выросла Присцилла под руку с Фрицем. Забини, как всегда, выглядела великолепно, ее темно-красного цвета мантия подчеркивала пропорциональные, изящные линии тела девочки.
— И вам,— кинул Скорпиус, пробегая глазами по лицам присутствующих. Ничего интересного и нового.
— Тебя отец зовет,— Присцилла чуть нахмурилась, осознав, что комплиментов и других положенных по случаю слов она от мальчика не дождется.
— А ты подрабатываешь у нас домовиком?— хмыкнул Скорпиус, не удержавшись, и отправился в сторону родителей, что купались во внимании гостей у самой высокой из елок, что утром нарядили эльфы.
— Где ты был?— с улыбкой на лице, но угрозой в голосе спросил отец, когда Скорпиус встал рядом с родителями, кивая каким-то волшебникам.
— А есть варианты?— мальчик улыбнулся матери, которой очень шла голубая мантия с белой вышивкой.— Мама, ты очень красивая сегодня. Как всегда.
— Спасибо, дорогой,— улыбнулась Астерия, держа отца под локоть.— Ты почему такой бледный?
— Слишком много молока пью,— усмехнулся Скорпиус. Отец сурово взглянул на него.
— Веди себя прилично, я тебя прошу,— Драко положил руку на плечо сына, и Скорпиусу тут же захотелось сделать что-нибудь неприличное. Странное чувство, которое раньше редко его посещало.
— Да без проблем, папа,— скупо улыбнулся Скорпиус, но не сдержался и тихо продекламировал, вызвав на лице отца выражение полного недоумения:
"Ни плащ мой темный,
Ни эти мрачные одежды, мать,
Ни бурный стон стесненного дыханья,
Нет, ни очей поток многообильный,
Ни горем удрученные черты
И все обличья, виды, знаки скорби
Не выразят меня; в них только то,
Что кажется и может быть игрою;
То, что во мне, правдивей, чем игра;
А это все — наряд и мишура..."
Мама выглядела чуть шокированной, исподволь оглядевшись, чтобы понять, не слышал ли кто Скорпиуса.
— Что это было? И при чем тут скорбь?— прошипел отец, до легкой боли сжимая плечо мальчика.
— Ничего, так, вырвалось,— Скорпиус вывернулся и чуть отошел от родителей.— Счастливого Рождества.
Наверное, отец хотел сказать еще что-то, но Скорпиус отвернулся и проследовал к столам, на которых стояли коктейли и легкие закуски для гостей. Там уже питалась Селеста Гойл.
— Скорпиус, ты чего хмурый такой?— она с удовольствием поедала канапе.— Рождество же.
— Ага,— только и сказал мальчик. Есть и пить уже перехотелось.
— Устроишь что-нибудь веселое?— Селеста усмехнулась.
— В смысле?— поднял бровь мальчик.
— Ну, ты же в школе, как говорят, устраиваешь разные прикольные штучки,— улыбнулась девочка.
Скорпиус чуть удивленно посмотрел на Гойл, которая в школу еще не пошла, а потом даже готов был ее поблагодарить: это идея! Стоит оживить мероприятие...
Мальчик схватил бокал с пуншем и опорожнил его, впервые попробовав столь крепкий напиток. Из глаз чуть не брызнули слезы, но он их сдержал, потом подмигнул Селесте и стремительно направился к возвышенности, где разместили оркестр. На мальчика оглядывались, с ним здоровались, но Скорпиус лишь кивал.
— Внимание!— он подошел к волшебному микрофону.
Присутствующие мгновенно замолчали, с легким изумлением оглядываясь на Скорпиуса.
— Добрый вечер всем! С Рождеством! Рад приветствовать вас в доме Малфоев!
Мальчик уголком глаза видел, как к нему пытается пробраться отец, но Скорпиусу было все равно.
— Я приготовил для вас стихотворение. О Малфоях.
И он начал читать наизусть тот кусок, который, кажется, давно запечатлелся в его душе:
"Бывает и с отдельными людьми,
Что если есть у них порок врожденный -
В чем нет вины, затем что естество
Своих истоков избирать не может, -
Иль перевес какого-нибудь свойства,
Сносящий прочь все крепости рассудка,
Или привычка слишком быть усердным
В старанье нравиться, то в этих людях,
Отмеченных хотя б одним изъяном,
Пятном природы иль клеймом судьбы,
Все их достоинства — пусть нет им счета
И пусть они, как совершенство, чисты, -
По мненью прочих, этим недостатком
Уже погублены: крупица зла
Все доброе проникнет подозреньем
И обесславит..."
Тут микрофон отключился, а Скорпиуса невидимая сила заставила откланяться и сойти с возвышенности.
— Выверни карманы.
Вот значит, как чувствует себя тот, на кого насылают Империус: никаких сил, да и особого желания не подчиниться. У Скорпиуса все же было желание, но он не смог сопротивляться воле отца. Он вынул из кармана книгу и отдал ее, глядя, как белеет лицо Драко Малфоя.
Вдруг все прояснилось. Отец пылал от ярости, убирая палочку.
— В комнату, быстро,— прошипел отец, кажется, с трудом сдерживаясь. Скорпиус пожал плечами и шагнул к камину. Вечер удался.
* * *
— С Рождеством, Джим!
Он застонал, когда что-то, а точнее кто-то, а еще точнее — Лили, приземлилось на его кровати, чуть не отдавив ему ногу.
— Уй!— больше притворно, чем по-настоящему, взвыл мальчик, потирая колено.— Спасибо, только этого мне и не хватало...
— Просыпайся, соня, подарки!— голос Лили звенел от восторга.
Джеймс приоткрыл один глаз, потом другой, глядя на чуть розовощекую сестру. Она смотрела на него и улыбалась.
— Что?— Джеймс протер глаза, нахмурившись. Он совсем не выспался. Вчера они до полуночи играли во дворе в снежки, пока мама не отправила всех спать, а Уизли через камин не ушли к себе. Роза на прощанье перечислила все подарки, какие надеется получить, отчего Джеймс с удовольствием помахал ей вслед рукой. Он любил кузину, но только когда она была подальше от него и желательно молчала.
— Ты не хочешь посмотреть подарки?— Лили с трудом сдерживала любопытство, оглядываясь на гору коробок и свертков, что лежали в изножье кровати.
— Ты хочешь — валяй,— кинул мальчик, садясь поудобнее и потягиваясь.
Сестра спрыгнула на пол и взяла верхний квадратный сверток.
— Дай угадаю: это книга, от Розы,— усмехнулся Джеймс, когда Лили стала аккуратно снимать обертку.
Точно, кузина не изменила себе. Такое ощущение, что она все свои карманные деньги тратит на книги, причем не только для себя, но и для всего семейства.
— Можешь взять себе,— лениво сказал Джеймс, пока Лили изучала его подарок.— Далее...
— Джим, ты уверен, что не хочешь?— хитро спросила сестра, поворачивая к нему обложку.— "История квиддича Великобритании в тактических таблицах и схемах"...
Мальчик чуть не свалился с кровати, подпрыгнув и выхватив книгу из рук Лили. Бешеный гиппогриф и задница хвостороги, Роза объелась пудинга?
— Пока ты пускаешь слюни на книгу, я тебе перечислю другие твои подарки,— со смешком сестра оторвала Джеймса от созерцания красочной обложки.
— Валяй,— ответил мальчик, водя пальцем по завиткам на корешке.
— Набор для ловцов от мамы и папы.
— Правда?!— он все-таки упал на пол, больно ударившись коленом, но тут же вскочил, и к книге на его коленях прибавился "Набор".
— "Мантии-невидимки одноразового использования (продленное действие)" от дядюшек Уизли...
— Мерлин, это невозможно!!!
— "Коробка заклятий на все случаи жизни" от Гермионы и дяди Рона...
У Джеймса уже не было слов.
— Лили, может, мне это снится?— спросил он, когда накинул на себя одну из мантий и не увидел своего тела.
